Над нашей квартирой находился чердак. Высоченный, таинственный, и полустлан толстым слоем ракушек. Если кто-то шел по нему, мы слышали на потолке тяжелые, скрипучие шаги. От них веяло потусторонним. Мне всегда становилось не по себе.

А мать моя оказалась жутко бесстрашной. Она влезала по вертикальной лестнице, высовывала голову в темное квадратное отверстие чердака и кричала: «Кто там ходит? А ну, пошли все отсюда!»

Я боялся за нее. В это отверстие дуло, где-то в глубине чердака тонко завывал ветер, и казалось, что немедленно кто-то подхватит её за голову и утянет на чердак.

Правда, когда мы сами ходили по этому чердаку, и кто-то высовывался в то отверстие по плечи, становилось ещё более жутко. Страх пронзал все существо, ноги подрагивали, а руки пытались схватиться за кого-нибудь, и этот кто-нибудь тоже вздрагивал, и вы оба с визгом бежали к другому отверстию и скатывались вниз по лестнице в пронизанной солнцем соседней парадной.

В Баку было много солнца.