Ах, как хорош север летом, когда тугие лучи солнца бьют и бьют сквозь внезапно набежавшую тучку и освещают тундру – мох, ягель, кустики березы и озера, озера до горизонта – маленькие, мелкие, и такие, и большие, и глубокие, как расщелины.

И скалы, сверкающие вкраплениями кварца, а на них, словно вшитые, лапки брусники, а под скалами голубика, черника, морошка. Вышел на полчаса в тундру – и готово ведро.

И осень хороша – тундра красная, желтая от листьев и голубая и алая – от ягод.

А сколько грибов – пропасть грибов, просто пропасть.

А сколько рыбы – в озерцах, озерах, речушках, речках и в море.

А зимой – лисы-песцы-росомахи-куропатки, и всполохи северного сияния – задрал голову и стоишь-стоишь – неимоверная, невозможная, побеждающая все красота.

Много чего на севере есть, ой как много. Баб только нету.

И вот в отсутствие баб одинокий прапорщик договорился с одним ненцем, что тот за литр спирта ему свою жену на сутки уступит.

Ненец привел жену, а прапорщик ее помыл, нацедив воду с батареи – все равно другой воды нет – в детскую ванночку, потому что мала та девчушка необычайно.

Помыл и незамедлительно выебал самым неординарным образом.

На другой день ненец забрал жену и в тундру отбыл.

Но потом он явился к начальству: «Ваша офицера моя жена помыл, и теперь она заболел. Как оленя пасти?»

Оказалось, что ненки не очень часто моются.

Прапорщика вызвали и сказали ему: «Ну, блядь? Гигиена, на хуй! Как теперь оленя пасти?» А вокруг была тундра – красоты неимоверной.