Ура!
Главком в сопровождении сияющей свиты неторопливо вошёл в столовую на праздничный обед.
Дежурный по столовой, в звании мичмана, двинулся ему навстречу. К этому он готовился всю ночь, постоянно бормоча вполголоса: «Товарищ Адмирал Флота Советского Союза, на первое приготовлен борщ по-флотски… Товарищ Адмирал Флота Советского Союза…». И вот он, час испытаний.
— Товарищ адмирал, — мичман не узнал свой голос, — на первое приготовлен…
Главком дослушал рапорт до конца; свита сочувственно заулыбалась, потому что мичман назвал главкома просто «адмиралом» и всё. Это был страшный промах.
Главкому захотелось, чтоб мичман исправился на ходу и назвал бы, наконец, его полное воинское звание.
— Здравствуйте, товарищ мичман! — сказал главком.
— Здравия желаю, товарищ адмирал! — сказал мичман.
И снова промах.
Главком нахмурился и, демонстрируя безграничное терпение, поздоровался ещё раз.
— Здравия! Желаю! Товарищ! Адмирал! — мичмана замкнуло.
— Однако, — подумал главком и, продолжая держать руку у головного убора, поздоровался в третий раз.
В воздухе повисло молчание. Мичман понял, что что-то не так, но он не знал что; на лице его шла упорная работа, шёл поиск верного решения, и, пока он шёл, здесь были все самые глубинные процессы рождения человеческой мысли. Мичман исчерпался, он ничего не нашёл.
— Ур-ра!!! — вдруг громко, но тонко завыл он, чуть приоткрыв искажённый страданием рот. — Ур-раа! Ур-ра!!!
Через полчаса он уже сидел в комнате отдыха вахты, привалившись к стенке и закрыв глаза, взмокший, безразличный, осунувшийся. Дрожь в коленях ещё долго не унималась. Праздники покатились своим чередом.