Академия
Собрался я в академию поступать: у командира рапорт подписал, и осталось подписать его у комдива. Я даже специально на вахту вместе с нашим помощником встал: пом — по дивизии, а я — по части. Нарядом с Костей Барановым поменялся и встал, потому что мне сказали, что у комдива сегодня настроение отличное. Редкое это явление, так что надо ловить момент. К нашему комдиву, если у него настроение плохое, лучше не соваться.
Зашёл я к нему в кабинет вечером, после заступления, представляюсь, рапорт протягиваю и говорю, что, мол, разрешите мне в академию поступать.
— Ну что ж, — говорит комдив, — надо тебе расти, надо. Нормальный офицер. С инициативой. Служишь хорошо. Но с твоим рапортом всё-таки пусть ко мне твой командир придёт. Командиру положено представлять офицера.
Набрался я наглости и говорю:
— Товарищ комдив! Так командир же уже подписал рапорт, значит он согласен меня отпустить.
— Всё! — говорит комдив. — Я тебе что сказал? Завтра. Завтра командир представит мне твой рапорт. Передашь ему мое приказание.
Комдив уехал домой, а я остался служить. Ближе к 21 часу наш помощник мне говорит:
— Слушай, Геша, давай мы плац от снега очистим. Комдив завтра приедет, а у нас — чисто, и у него к нам никаких вопросов не будет. А снег мы вдоль плаца по периметру разместим, и завтра он сам растает.
Так мы и сделали: вызвали народ, взял народ в руки грейдеры — ручные совки — и начал плац пидарасить.
Полночи провозились, очистили, и к утру вокруг плаца горы снега выросли: короче, работа видна.
Утром я уже совсем хотел к командиру обратиться, чтоб он к комдиву сходил и мой рапорт подписал, но ровно в 8 часов утра нам позвонили и сообщили, что у нас ночью мичман шкертанулся — пришёл домой и на почве любви повесился. Представляете? Коз-з-зёл!
Комдив приехал чернее ночи. Приехал, вылез из машины, увидел, что мы с плацем сделали, и сказал:
— Это что?
— Очистили… вот, — проблеял наш помощник, почувствовав, как у нас говорят, свой конец.
— А зачем вы очистили? — сказал комдив. — Я что, давал приказание очистить? Очистили они! Ждут они! Стоят они! Лучше б вы мозги себе очистили! Или жопу себе очистили! Лучше б вы за людьми следили как положено. Очистили они! Очистители! Страдают они. Я на вас дивизию оставил! Дивизию! На одну ночь. А вы мне за ночь всё развалили. Что ж мне, не спать, что ли? Когда это мудло повесилось? Что? Вы даже не знаете, когда оно повесилось? Оно, оно… да… оно… да… мичман… да… ну?
Снял он помощника с вахты и за меня принялся:
— Академия? Какая на хер академия? У нас здесь у самих академия. Академическое образование. Бардак повсеместный. Сральник здесь развели! Матросы-годки молодежь по роже бьют. Матрос у вас вонючий ходит, понимаешь? Вонючий! Вы своих матросов чему учите, а?
Тут я изловчился и сказал, что у меня в подчинении матросов нет.
— Ну и что? Ну и что, что нет? А в казарме что, их тоже нет? В академию он намылился! Вот тебе академия, вот! — и комдив показал мне условный знак «до локтя». — Служить надо как положено!…
Шёл я от комдива и думал:
— Хорошо бы, если б сейчас что-нибудь взорвалось бы или чтоб утонуло бы хоть что-нибудь. Тогда бы комдив быстренько переключился бы и про меня забыл. А то ведь год будет мне это помнить. Плакала тогда моя академия ещё на год, а то и навсегда…