Контрольный выход
– Господи, как хорошо!
Лодка только что пришвартовалась. Пришли из автономки. Лето, солнце, воздух – дышится-то как! Все толпятся, на пирсе, на пирсе – улыбки, в основном глуповатые.
– Здорово дышится!
– Что?
– Здорово, говорю, дышится!
– А… да, хорошо!
Толпа – все вывалили, шляются. Скоро отпуск, все рады.
– Нет!
– Что значит «нет»?
– Не будет отпуска.
– Как это?
Разговор этот происходил по дороге из штаба дивизии на следующий день. Помощник отправился в штаб, чтоб подготовить все документы на отпуск, но вернулся он оттуда с совсем другими новостями.
– Что значит «нам не будет отпуска»?
– Это значит, что нас посылают в море.
– Как в море?
– Так! Только что пришло из штаба Северного флота: лодку срочно сняли с похода из-за негерметичности ракетной шахты…
– И при чем здесь мы?
– Ты можешь дослушать?
– Да!
– Лодку сняли, а заменить ее некем. Летит график цикличности. Поэтому сейчас срочно выпихивают в море лодку соседней дивизии.
– Так, и что?
– А экипаж, что держит сейчас эту лодку, нелинейный, то есть он не в линии, улавливаешь?
– Ну улавливаю, и что?
– То есть он не сдал задачи, и вот так просто, по-срочному, в море отправиться не может.
– Ну, значит, берется другой экипаж из этой же дивизии…
– И что дальше?
– Он принимает у них лодку…
– Отлично, только нет никакого экипажа из соседней дивизии. Есть наш экипаж, который через восемь суток должен уйти в автономку. У нас восемь суток. Одни сутки на прием корабля. Потом проходим размагничивание. Трое суток на контрольный выход. Двое суток на загрузку до полных норм и сутки на проверку штабом флота нашей готовности к боевой службе. Вот только проверять нас нечего, потому что они заранее уже решили, что мы готовы, так как мы – отработанный экипаж и только что пришли из автономки.
– Правда, что ли, или ты меня разыгрываешь?
– Что ли правда! Все стало ясно только что. Командир уже в дивизии. Получает инструктаж у своего лучшего друга – начальника штаба. Он, кстати, с нами на контрольный выход идет.
– А как же межпоходовый ремонт?
– А он по документам уже давно сделан.
– А фактически?..
Прием корабля на следующий день. Все командиры боевых частей только что доложили командиру о беглом осмотре материальной части. Ремонт сделан только на бумаге. За что ни берешься – все не работает. – Как же мы в море на ней пойдем? – вопрос этот задал самый тупой из офицеров – им оказался заместитель командира корабля.
– Навались, славяне, навались!
После приема корабля как-то совсем позабыли о том, что на корабль перед контрольным выходом надо кое-что погрузить. А «кое-что» – это шестнадцать баллистических ракет, торпедный боезапас до полных норм, потом масло турбинное, воду, воздух…
Кстати, из всех компрессоров работает только один.
И выяснилось это только на контрольном выходе.
– Как один?
– Так, товарищ командир!
– Что ж вы раньше молчали?
Лодка уже в полигоне боевой подготовки. Она только что всплыла в позиционное положение, продув среднюю группу ЦГБ. А носовые она намеревалась продувать, используя воздуходувку.
– А воздуходувка в строю?
– Пока да!
– Что значит «пока»?
– Товарищ командир! – командир БЧ-5, доложивший все это, проявляет ангельское терпение. – Я же вам все это докладывал еще при приеме корабля.
– Да, но тогда…
– Но тогда вы сказали, чтоб я все это устранил. Но я не могу устранить то, что за сорок пять суток не сделал экипаж, который должен был сделать на этой лодке межпоходовый ремонт. Я не могу сделать то, что должно делаться сорок пять суток, за полчаса.
Этот разговор происходил в присутствии начальника штаба дивизии. Происходил он в боевой рубке корабля, в которой и находились командир корабля, начальник штаба и командир БЧ-5.
А находились они там потому, что над водой штормило, и чтоб никого не смыло за борт, все управление с мостика было перенесено в боевую рубку, для чего сначала подвсплыли на тридцать метров, потом вытащили из-под воды перископ, мазанули им по горизонту, установили, что вокруг не меньше пятнадцати целей, и все они – рыбацкие сейнеры, потому что идет путина, треску они ловят, суки, и им плевать на закрытие района. Они забегают в район с тралом, а потом выбегают из района, выбирая трал.
А лодка мечется между ними в шторм.
А тут еще пришло время пополнить запасы ВВД, но пополнять их они теперь сутки будут, потому что у них в строю только один компрессор – вот такие дела.
– Как же мы в автономку пойдем? – спросил командир.
– Товарищ командир, это вы меня спрашиваете? – а это уже спросил командир БЧ-5.
Этот командир БЧ-5 вовсе не был сумасшедшим. Просто отчаялся человек и выложил командиру все, что было у него на душе.
– А что у нас еще не работает? – это опять командир. Похоже, он только что начал осознавать, на чем же он собрался в автономку идти.
– Я же вам докладывал…
– Но вы же мне тогда сказали: «Есть!» – командир временами все еще не верит своему счастью.
– А что я мог сказать, товарищ командир, на то, что вы приказали мне все это устранить? Все в курсе того, что мы на этой лодке идем в море на одном честном слове. Штаб – в курсе, Северный флот – в курсе, Москва – в курсе.
Командир выглядел довольно жалко.
– Хорошо, в присутствии начальника штаба еще раз доложите о состоянии материальной части – вялая попытка прийти в себя.
– Компрессоры не в строю. Надо кольца менять, а это работа не на один день и не в море. То есть в море сейчас мы с одним компрессором, и ВВД мы будем пополнять сутки.
– Что еще?
– На правом валу надо подшипник менять.
– То есть вы застопорите мне линию вала?
– Пока не поменяем подшипник. Если он у нас рассыплется, товарищ командир, то тогда… как бы мы тогда весь вал не поменяли.
– Хорошо, еще что?
– Батарея старая.
– Что еще?
– Второй запор по вдувной вентиляции…
– Что второй запор?
– Плохо закрывается.
– И что?
– Надо регулировать.
– Что еще?
– Остальное по ходу дела.
– То есть нас ждут сюрпризы?
– Нас ждут сюрпризы, товарищ командир.
Как только они остались вдвоем с начальником штаба, командир немедленно на него напустился:
– И ты все это знал?
– Ну, вообще-то я начальник штаба, и вам, товарищ командир, так обращаться ко мне не положено. Что значит «ты знал»?
Начштаба говорит все это, наблюдая в перископ за целями, он еще и успевает подавать команды в центральный пост насчет изменения курса:
– Поворот вправо на курс сто двадцать градусов!
– Есть поворот вправо на курс сто двадцать! – репетовал центральный.
– Хватит кривляться, товарищ начальник штаба! Мы же за одной партой сидели! И одно училище, между прочим, заканчивали в один и тот же год!
– Между прочим, между дрочим, – задумчиво тянет начштаба, не отрываясь от перископа.
– Друг детства!
– А вот это ты прав! – начштаба ни на секунду не выпускал из вида обстановку вокруг. – Друг! Можно сказать, даже детства! Что творят! Что творят, мерзавцы! А? Нет, ты посмотри, что они творят!
– Видел я, что они творят! Как я на боевую службу пойду?!!
– Пойдешь! Еще как пойдешь! В академию же хочешь? – начштаба все еще в перископе. – Вот и пойдешь. Родина прикажет – и не на таком дерьме пойдешь! А как вы хотели? И рыбку съесть, и не оступиться? Центральный!
– Есть!
– Что там с ВВД?
– Пополняем!
– Вот видишь, пополняют. Командир БЧ-5 начал работу с подшипником?
– Нет еще!
– Он что, ждет особого приглашения?
– Есть!
– Вот видишь, сделают сейчас тебе и подшипник. Все сделают. Но не сразу. А сразу ты мучиться будешь.
Командир зашел в каюту к командиру БЧ-5. Механик сидит у стола. На столе его рабочая тетрадь. При входе командира механик встает со своего места. Командир знаком показывает, что он может сидеть. Сам он садится рядом и говорит:
– Владимир Владимирович, а теперь расскажите, что там с подшипником.
Механик заметно нервничает, он чувствует, что командиру кажется, что механик что-то недоговаривает. Командир смотрит в пол.
– Ну? Так что там? – командир.
– Подшипник скольжения у нас установлен на валу.
– Я понимаю. Что с ним случилось?
– Сейчас, товарищ командир, расскажу. Подшипник состоит из двух вкладышей – верхнего и нижнего. Один скользит по другому. Для смазки подается масло. Масла должно быть не меньше и не больше – за этим следят.
– Так, и что?
– Поскольку мы эту лодку принимали за один день, то все охватить было невозможно.
– И что?
– Если масла не хватает, то подшипник начинает греться. На пульте выпадает сигнал о повышении температуры.
– И что потом?
– Потом на нижнем вкладыше у нас баббит – свинец, олово – и от температуры он плавится.
– И этот слой баббита вы собираетесь менять?
– Да. Для этого снижаем обороты, останавливаем линию вала, берем ее на ленточный тормоз и разбираем подшипник.
– Не меняем, а разбираем?
– Сейчас я расскажу.
– Хорошо, слушаю.
– Снимается верхний вкладыш, потом, проворачивая линию вала вручную, снимаем нижний вкладыш.
– А линию вала от провисания вы поддомкратите?
– Так точно! Раздвижными упорами.
– Хорошо, что потом?
– Потом зачищаем линию вала крупной наждачкой до зеркального блеска. Готовим поверхность.
– А вкладыши?
– Нижний я нагрею на камбузной плите. До этого шаберами сдираем баббит, зачищаем поверхность до блеска, одновременно с этим расплавляем новый баббит – у меня есть запас – и заливаем его на горячий вкладыш. Я все сделаю аккуратно.
– Что потом?
– Шлифуем и пробуем вставить подшипник на место.
– Пробуем?
– Все встанет как положено, товарищ командир.
Командир с сомнением посмотрел на командира БЧ-5:
– До базы дотянем?
– Должны.
– Должны или дотянем?
– Мы дойдем до базы, товарищ командир, а там уже подшипник доведем до ума.
– Пока он нас доведет до ума. Хорошо, делайте.
А в боевой рубке в это время – то «Право руля! Курс шестьдесят!», то «Лево руля! Курс тридцать!» – лодка мечется между сейнерами. – Давай, ласточка, давай! – шепчет начштаба, не отрываясь от перископа. – Эти суки, сейнеры, так и лезут! Так, понимаешь, и лезут! Суки!
В корме останавливается турбина правого борта.
– «Стоп, турбина!» Линию вала на ленточный тормоз!
Доклад командиру в центральный пост:
– Товарищ командир, «стоп, турбина», линия вала правого борта на ленточном тормозе!
– Есть!
В корме.
– Ну что, славяне, начали!
Осторожно снимается кожух, сливается масло. Подшипник весь в масле, горячий. Снимают верхний вкладыш. В отсеке много народу – командир БЧ-5, комдив, турбинисты. Командир БЧ-5:
– Кто готовит раздвижные упоры?
– Я!
– Чтоб заранее все было раскручено и подготовлено.
– Есть, все промерил.
– Проворачиваем, проворачиваем, не стоим!
Старшина команды хватает устройство для проворачивания линии вала вручную, приговаривая:
– Сейчас! Все будет в лучшем виде! Асланбек! – подзывает он матроса.
– Я!
– Иди сюда и смотри.
– Смотрю, тащ ка!
– Вот это устройство берем и бережно, Асланбек!
– Я!
– Бережно!
– Бережно, тащ ка!
– Вра-щщщаем! – лицо от напряжения багровеет. – Бережно!
– Бережно, тащ ка!
Все напряжены. Осторожно проворачивая линию вала, они снимают нижний вкладыш, приговаривая:
– Приварился, черт!
– Давай отверткой, помогай!
– Никак!
– Еще! Выколоткой! Помогай!
– Сейчас!
– Кувалду! Кувалдой!
– Сейчас!
Кувалдой, отверткой – всем миром – отодрали наконец нижний вкладыш.
– Есть! – радости нет конца, отодрали.
– Раздвижные упоры!
Раздвижные упоры мгновенно ставят под линию вала, чтоб не провисла.
Нижний вкладыш командир БЧ-5 почти торжественно несет на камбуз. А линию вала уже зачищают наждачкой.
– До блеска, Асланбек!
– До блеска, тащ ка!
– Мы еще с лодкой должны поработать, а она на связь не выходит. Центральный! – начштаба весь на нервах.
– Есть!
– Что там у акустиков?
– Есть! Сейчас запросим.
Через секунду:
– Акустики приглашают вас в рубку, товарищ капитан первого ранга.
Начштаба передает перископ вахтенному офицеру, а сам с командиром спускается в рубку акустиков.
– Ну, – говорит он при входе в рубку, усаживая акустика, пытающегося встать при входе начальства, – что там с нашим «вторым»?
– Тут с нами не наш «второй», а кто-то еще разговаривает.
– По ЗПС?
– Так точно!
– По нашей секретнейшей звукоподводной связи? – начштаба берет наушники, надевает их и слышит, как ему кто-то говорит:
– Здравствуй, Иван! Мы только что отработались по выходу в торпедную атаку.
– Это кто у нас такой? – начштаба снял наушники, и вопрос его адресован акустикам.
– Судя по шумам, англичане. Английская многоцелевая подводная лодка. Только что обнаружили.
– Они на нас уже в торпедную атаку вышли, а вы их только что услышали? Так, хорошо, давай я им отвечу.
Начштаба берет микрофон и отвечает:
– Привет, Джон! Давно ждем, пока ты закончишь свою торпедную атаку. Для отработки твоих орлов готов еще сутки болтаться тут под перископом.
– Спасибо! – тут же пришел ответ.
– Черт знает что! – говорит начштаба. – По нашей связи с нами говорит враг на чистом русском языке. Было бы глупо отвечать ему по-английски. И потом, я по-английски в последнее время не говорю.
В центральном посту раздаются звонки, и:
– Аварийная тревога! Поступление воды в четвертый отсек через крышку дистанционного устройства удаления контейнеров!
Начштаба и командир одним прыжком из рубки акустиков выпрыгивают в центральный пост.
– Что там?
– Четвертый! Что у вас? Где комдив три? Командир дивизиона живучести в отсеке?
– Так точно!
– Как обстановка?
– При удалении контейнеров что-то попало под крышку!
– Много воды?
– Нет! Справимся!
Через секунду:
– Четвертый!
– Есть!
– Как обстановка?
– Течь устранена! Крышка закрыта!
Центральный:
– Отбой аварийной тревоги! Боевая готовность «два», второй смене заступить!
– Ну вот видишь, какие у тебя орлы! – начштаба обращается к командиру. – Не успели тревогу объявить, а они уже все устранили.
На камбузе у плиты командир БЧ-5 и кок. Кок:
– Вы мне только плиту не замажьте.
– Сковородки давай, не замажу!
– Сейчас! – кок суетится. – Сейчас! Вот!
– Мне две сковородки надо!
– Две?
– Одна для вкладыша, другая для баббита!
– Для баббита? Сейчас!
Есть сковородки.
– Ну, Александр Николаевич, – говорит БЧ-5 коку, – начали, помолясь! Пошли нам, Господи, удачу! Начали!
– Только вы мне плиту…
– Цела будет твоя плита! Встань тут, помогать будешь.
– Помогать? Уже встал.
Начинается процесс. Они греют вкладыш, предварительно содрав с него старый баббит, потом полируют, а кок в это время стоит над сковородой с баббитом.
– Как там баббит? – спрашивает его механик.
– Греется!
– Как только нагреется, так и готовься его заливать!
– Куда?
– На место, куда ж еще!
Баббит осторожно, в несколько этапов, заливают во вкладыш, придерживают с краев, чтоб не пролился, потом дают остыть, потом полируют. Вкладыш горячий, полируют, обжигаясь.
– Горячий!
– Дай остыть!
– Некогда! У нас два часа всего!
Через два часа нижний вкладыш с новым баббитом, отполированный и все еще горячий.
– Как же его нести?
– Асбестовые рукавицы возьми.
– А может, так на сковороде и понесем? По дороге немного остынет.
– Может, и на сковороде. Тяжеленный. Сантиметров сорок в диаметре.
– Как там замена подшипника? – начштаба спрашивает у вахтенного центрального.
– Еще не докладывали. Сказали, что на два часа работы.
– Ну и не будем их дергать, – начштаба сейчас же возвращается к командиру: – Меня больше беспокоит этот англичанин. Что-то тут не так. Надо нам опять в рубку идти. Что-то не так. Этот хер нас с тобой отвлекает. Тут еще кто-то должен появиться, а мы стеснены в маневре, не очень повертишься. Акустики!
– Есть!
– Есть еще кто-нибудь?
– Пока никого!
– Куда делся англичанин?
– Ушел от нас на границу района.
– Что-то тут не так.
– Товарищ командир! – к командиру подошел командир БЧ-2, ракетчик.
– Ну?
– Разрешите, товарищ командир… – ракетчик мнется, ему хочется остаться с командиром с глазу на глаз, а тут начальник штаба.
– Говорите при начальнике штаба. Он в курсе всех наших бед.
– Тогда, товарищ командир, нельзя ли в штурманской рубке?
– Отчего же! – все втроем перемещаются в штурманскую рубку.
– Штурман, – говорит командир, – погуляй пять минут!
Штурман выходит.
– Ну? Что стряслось?
– Товарищ командир, у нас забортная вода поступает в шахту номер шесть.
– Когда это выяснилось?
– Только что.
– А можно конкретней? Как быстро поступает? Что вы сделали? Что вы предлагаете сделать?
– Мы с помощью шланга сливаем воду в трюм.
– Большая течь?
– Судя по тому, что сливается, не очень, но если не сливать…
– Я понимаю. Если не сливать, то ракету раздавит, как только мы погрузимся. С погружением объем воды только возрастет. Вы в курсе?
– Я понимаю, товарищ командир.
– Вот видишь, – в разговор вступает начальник штаба, – абсолютно все всё понимают. Приятно работать.
– Это не лодка. Это плавучая катастрофа. Это тоже было известно штабу? – вопрос обращен начальнику штаба.
Тот пожимает плечами:
– То, что выяснилось сейчас, а не в море на глубине сто метров, – это подарок судьбы, – говорит начштаба. – А вы небось сначала грешили на датчик? – последний вопрос был адресован ракетчику.
– У меня была уже такая ситуация, так что я сразу подсоединил шланг.
– Ну вот видишь, – начштаба сразу переключился на командира, – видишь, какие у тебя подготовленные люди, и шланг и у него есть, и подсоединил он его тут же.
– Значит, так, – начштаба перестал ерничать, – по приходе ракету из шахты долой, выгружаем, и по решению флота или вместо нее загружаем тебе муляж, и ты с ним и со шлангом в автономку, или…
– Или?
– Или отставят тебя от автономки, в чем я лично очень сомневаюсь. Героизм одних почти всегда преступление других. Хорошей жизни никто не обещал. Из конфеты несложно сделать дерьмо, а вот из дерьма конфету… Похоже, вы будете делать из дерьма конфету. Так, ракетчик, при каждом погружении чтоб стоял человек и все время докладывал, как там дела с поступлением воды. Это понятно?
– Так точно!
– Провороните, и от нас всех тут мокрого места не останется. Взрыв ракеты в шахте – это не забывается. В лучшем случае азотная кислота пойдет в отсек, а этот окислитель из противогаза слизь делает заодно с лицом, а за ней и горючее пойдет. Мало не будет.
– Ясно!
– Ну, вперед, если ясно! Хотя погоди, пойдем посмотрим на твой шланг.
Все идут в четвертый отсек.
Не успели они налюбоваться на то, как вода сливается из шахты в трюм, как из «каштана» донеслось:
– Четвертый!
– Есть, четвертый!
– Начальник штаба есть?
– Есть!
– Товарищ капитан первого ранга!
– Да!
– Вас акустики приглашают в рубку!
– Ну, – сказал начштаба, глядя на командира, – пошли. Чует мое сердце, что к нам еще гости пожаловали!
В рубке акустиков тесно. Все слушают.
– Ну что? – начштаба не терпится.
– Слабый шум винтов надводного корабля. Миль двадцать.
– На горизонте. Какая скорость?
– Тридцать узлов.
– Так он через полчаса у нас под боком будет. Можете классифицировать?
– Крейсер УРО.
– Американцы?
– Американцы.
– Ну вот и гости. Сейчас он что-нибудь придумает и войдет в район. А потом будет гонять нас, как вшивого по бане. Что у нас в ВВД?
– Еще бы часа три.
– Нет у нас трех часов. Что с подшипником?
– Меняем.
– «Меняем», – начштаба командиру. – Пошли в рубку.
В рубке все то же самое – маневры, маневры, маневры в надводном положении.
– Целей – море! Через каждые пять минут мне доклад, что там у нас с подшипником. А пока его делаем, то и ВВД бьем. Быть готовыми к тому, что сейчас к нам сюда ввалится крейсер, и мы вынуждены будем срочно погрузиться. Где связист? Связиста в рубку.
– Разрешите? – в рубке появляется связист – командир БЧ-4.
Начштаба ему с порога:
– Есть квитанция на последнее донесение?
– Никак нет!
– Черт знает что! Подготовьте еще одно: в районе работает английская подводная лодка и американский крейсер УРО. Просим очистить район. Интересно, как они его будут очищать от крейсера? Очень хотел бы на это взглянуть.
Через перископ начштаба видит крейсер – тот появился как по-волшебному. Крейсер застопорил ход и лег с дрейф. – Сейчас он придумает что-нибудь. Влез в район боевой подготовки, должно же у него быть прикрытие. А-а-а… вот потихонечку и прикрытие появляется. Флаги он вывесил: «Потерял управление, прошу соблюдать осторожность». Связиста сюда!
– Есть! – связист тут же поднялся в рубку.
– Есть квитанция?
– Есть!
– Чего там?
– Они сообщают, что по данным разведки крейсер и подводная лодка находятся от нас на расстоянии суток пути.
– На расстоянии, говоришь? Эти сутки пути я теперь в перископ наблюдаю. До них и сорока кабельтовых нет. Центральный!
– Есть!
– Что с подшипником?
– Делают!
– У них десять минут! Если не управятся, Папа Римский им будет подшипник делать!
– Есть! Передаем!
– Центральный!
– Есть!
– Прекратить пополнение запасов ВВД!
– Есть прекратить пополнение запасов ВВД!
– Приготовиться к погружению!
– Есть приготовиться к погружению!
– Товьсь на быстрой!
– Есть товьсь на быстрой!
Начштаба неотрывно смотрит в перископ и жует сухари. Ему нельзя отлучаться. Командир рядом. Командир:
– Сходи нормально поешь!
– Не могу. Крейсер начал движение!
– Дрейфует?
– Ну да! Центральный!
– Есть!
– Лево руля, курс семьдесят!
– Есть лево руля, курс семьдесят!
– Он на нас наваливаться будет, вот увидишь! В гальюн по малой нужде уже полчаса хочу! Центральный!
– Есть!
– Пустую банку из-под сухарей срочно в рубку!
– Есть!
– Писать будем в банку.
И началось. Крейсер увеличил ход и начал обходить лодку так, чтобы он все время оказывался у нее с правого борта. Пользуясь преимуществом в ходе, он прижимает лодку так, что она вынуждена отворачивать влево, кружась на месте.
Начштаба и командир мокрые и злые.
– Что творит, сволочь! Он у меня справа, и я должен уступить дорогу, а он наваливается, а я погрузиться не могу. Центральный!
– Есть!
– Что с подшипником?!!
Подшипник несут через все отсеки на сковороде. Несет самый сильный парень, его страхуют при переходе через переборочные двери. Перед люком вниз вкладыш берут асбестовыми рукавицами и опускают вниз к валу.
– Остыл?
– Остыл. Почти. Времени нет. Медленно. Проворачиваем вал.
Медленно проворачивается вал, на него сажается нижний вкладыш.
– Про зазор не забыли? Вкладыш остыл?
– Остыл!
– Зазор между линий вала и постелью три десятых миллиметра!
– Не забыли! Все в лучшем виде!
Есть! Поменяли. Сидит подшипник на валу.
– А теперь все взад! Дрова в исходное! Верхний вкладыш, кожух, масло! Линию вала в исходное!
– Есть!
– Что с подшипником?!!
– Готово, сменен!
– Ну слава тебе господи!
Через два часа пота и работы командир БЧ-5 выглядит как именинник.
– Товарищ командир! – лицо его сияет. – С подшипником закончили!
– Как линия вала?
– Обороты, товарищ командир, на ней самые малые, и до базы дойдем, а там разберемся.
– Хорошо! – по всему видно, что командир доволен механиком.
Тот и сам собой доволен – это все равно что коня на скаку подковать.
– Приготовиться к погружению!
И тут, прерывая всех, вызов из шестого:
– Центральный!
– Есть!
– Второй запор по вдувной не управляется!
– В каком он положении?
– Открыт!
– Рубка, центральный!
– Есть!
– Второй запор по вдувной не управляется в открытом положении!
– Вот и приехали! В рот ему компот!
– Товарищ командир! – в рубке командир БЧ-5.
– Ну?
– Второй запор по вдувной!
– Знаю!
– Не управляется в открытом положении!
– Знаю! Нас через пять минут пропорют. Столкнемся. У тебя пять минут!
– Есть! – БЧ-5-й скатился вниз.
В шестом от людей тесно. Все смотрят, как под подволоком старшина команды трюмных ключом разбирает второй запор. У него от напряжения пот течет по лицу. Все следят за каждым его движением. Рука соскальзывает, он роняет ключ, ему тут же подают новый.
В отсек влетает командир дивизиона живучести.
– Что с запором? Артюха! – кричит он с порога старшине команды. – Что там?
У Артюхи пот течет ручьями.
– Жарковато тут под подволоком чего-то! – говорит он.
– Я тебе говорю, что с запором?
– «Что-что»! Что! Если смазку не пробивать! Годами! Интересно, как они ремонт тут делали, суки! – тужится Артюха, работая ключом. – Вот не пробьешь! Смазку! И что может быть с запором? Ничего особенного. Может, вал, или шатун, или плечо, тяга, а может, и палец! Вал разболтался и образовался люфт! Вот и заклинивание! «Что с запором»? Ничего! Сейчас! Имейте терпение!
В центральном.
– Сколько до крейсера! Дистанция?
– Десять кабельтовых! Дистанция сокращается!
– Лево руля!..
В отсек врывается командир БЧ-5. Он только что с подшипником разобрался, а тут – новая напасть.
– Что с запором? Артюха! – кричит он с порога.
– Сейчас! – кричит Артюха, продолжая откручивать и разбирать. – Всем хочется знать, что с нашим запором! Не терпится всем! Просто зудит!
– Если б я имел коня, вот это был бы номер, – бормочет Артюха, работая ключами. – А если б конь имел меня, то я б, наверно, помер…
В отсек влетает старпом:
– Что с запором? Артюха! Ты чего там делаешь? Что он там делает?!!
– Твою ж мать! Загораю я здесь! Под южным солнцем, три бога душу мать! – шепчет высоко под подволоком Артюха. – Всем интересно, что я тут делаю? Слонам яйца кручу! Сейчас! Открутить-то дайте!
– Не мешайте ему! – немедленно набрасывается старпом на всех. – Чего вы тут стоите? Почему тут столько народу? Владимир Владимирович! ЗИП ему приготовили? А? Все стоят и смотрят! Где запчасти этого проклятого запора? А кто будет готовить ЗИП? Откройте все и держите наготове. Артюха, как там?
Немедленно все бросаются открывать ящики, готовить ему запчасти.
И тут открывается переборочная дверь, и в нее влетает зам командира:
– Что с запором? Артемов!
Артемов весь в масле, в мыле, в глазах ярость:
– А ХРЕН ЕГО МАМУ ЗНАЕТ!
Старпом немедленно нападает на зама:
– Николай Васильевич! Только тебя здесь не хватало!
– А что, – зам тушуется, – спросить уже нельзя?
– Уже спросил! Стой и не дыши! Без тебя тут! Воздуху не хватает!
Артюха разобрал наконец:
– Палец! Заклинило! Сейчас оторву! Вот! Нужен новый палец!
– Палец! – орет старпом. – Дайте ему палец!
Кто-то уже нарыл палец в ЗИПе, протягивает его – и сейчас же десятки рук передают палец Артюхе, тот смотрит на него с сомнением:
– Не тот! – говорит он.
– Другого нет!
– Тогда этот укоротить и обточить, как этот! Пять секунд! Время пошло!
Комдив дивизиона живучести одним прыжком оказывается у «каштана»:
– Десятый!
– Есть, десятый!
– Токарный станок подготовить к работе!
– Есть!
– Бегом!
Командир БЧ-5 бегом бежит в десятый отсек, сам становится к токарному станку и начинает обтачивать палец. Через минуту он его подогнал, бегом назад, и палец вручается Артюхе.
– Ну?
– Кручу же, не видите? – Артюха крутит как заводной!
– Ну!
– Все! Управляется!
В центральном.
– Сколько до крейсера? Дистанция?
– Пять кабельтовых!
– Все! Лево на борт! Всем держаться за что попало! Удар будет скользящий!
– Он на нас идет! Сейчас напоремся!
И тут прерывая всех доклад из шестого:
– Центральный! Центральный! Шестой! Второй запор управляется! Управляется! Закрыт второй запор по вдувной!
Начштаба истово перекрестился, и…
– Куль тебе в дышло! Куль! Вот! Срочное погружение!
– Срочное погружение!
Лодка срочно уходит вниз, под воду, с перекосом.
– Осушается цистерна быстрого погружения!
И тут…
– Аварийная тревога! Вырвало клапан по забортной воде! Поступление воды в трюм!
Начштаба смотрит только в подволок. Все команды идут фоном, на переднем плане только его лицо.
– Отбой аварийной тревоги! Устранена течь по забортной воде! Носилки и врача в третий, в трюм! Ранен матрос Усманов!
И тут над головой раздается шум винтов – крейсер утюжит над лодкой воду.
– Давай, давай – говорит начштаба, устало уставясь в подволок, – работай. Утюжь море. Помогает. Хрен тебе, а не лодку.
И тут только он обращает внимание на происходящее:
– Что там с матросом?
– Ничего. Поцарапало. Больше со страху.
– Это хорошо, когда со страху. Без страха – это не матрос. Я в каюте.
– Есть!
Начштаба спускается по трапу вниз.
