Глава 27
— Привет!
Кристина поцеловала меня в щеку, обдав легким облачком духов. Мне они всегда нравились: тонкий такой аромат, где нет даже намека на мускус, лишь свежесть полевых цветов после дождя и едва различимая горчинка полыни.
— Здравствуй, любимая!
— Куда мы отправимся на этот раз? — Кристина поерзала на сиденье авто, словно устраиваясь поудобней перед дальней-дальней дорогой.
И я ее не разочаровал.
— На край света.
— Поехали! — с готовностью кивнула она. После чего не удержалась, чтобы не поддеть: — Надеюсь, мы туда доедем, — и тут же звонко чмокнула меня в щеку еще раз. — Только не обижайся!
И не подумаю. В первый мой к ней визит после нашего переселения в Лонжо действительно получилось не совсем удобно.
За баранкой в то время я чувствовал себя не совсем уверенно, а тут — столько дел сразу: и за дорогой следи, и скорости переключай, иногда сигналь, и на Кристину, чтобы лишний раз ею полюбоваться, посмотри, и погладь ее по коленке, а то и приобними. Но сгубило меня не это.
Кристина положила сумочку на заднее сиденье, и когда ей там что-то понадобилось, потянулась туда. В вырезе платья открылся такой красивый вид! Ну и как мне было удержаться, чтобы не заглянуть? Откуда взялась эта телега старьевщика, до сих пор не пойму. Как будто бы и не было ее впереди буквально мгновением раньше. В общем, лошадь спасло только чудо. Или моя развитая во время многолетних с Винсенте занятий реакция.
Старьевщик получил свое удовлетворение хрустящими купюрами. Думаю, он даже прикинул, что если его лошадь будут пугать ежедневно, то через месяц он и сам сможет позволить себе такой же автомобиль, а то и лучше. Оставалось только надеяться, что животному, навечно потерявшему доверие к испускающим клубы вонючего дыма повозкам, выдали в тот беспокойный день двойную меру овса.
Пришлось брать у Густава уроки вождения. Хотя он предупредил сразу, что в таких ситуациях потерять контроль над дорогой способен даже самый опытный шофер и потому лучше их избегать.
— Так все же, куда ты меня везешь?
— Для начала давай поедим. Например, у Фердинанда в «Виноградной лозе».
Слава богу, на этот раз Кристина не стала вредничать, говоря, что подобные заведения слишком дороги и вполне можно получить удовольствие в заведениях попроще, где кухня нисколько не хуже, а цены куда ниже. И вообще, когда она станет моей женой, если, конечно, к тому времени не передумает связывать жизнь с таким транжирой, как я, все вопросы, касающиеся семейного бюджета, обсуждаться будут нами наравне. И куда этот мир катится?! Хорошо хоть парни нашего разговора не слышали, иначе бы, наверное, засмеяли.
Дело было не в моем транжирстве: шансы встретить в дорогой ресторации кого-нибудь из людей Венделя или Габиза, а то и их самих, куда ниже — там обитает сплошь респектабельная публика, и темным личностям нет места.
— А что будет потом? Мы поедем к вам в Лонжо?
Однажды мы там уже побывали, благо у меня своя комната.
Казалось бы, куда спокойней, но слишком много времени уходит на общение с остальными, которое приходится отрывать от Кристины.
— Нет, девочка моя.
— А куда? В гостиницу?
Вот туда-то я ее точно не повезу, пусть даже в самую дорогую. И еще меня радовало, что Кристина понимала: домой я ее не отпущу. Не отпущу, и все. Хотя бы потому, что неизвестно, как сложится следующий день и будет ли возможность увидеться, ведь мои враги никуда не делись.
Имелось у меня другое предложение. Внешне «Марантино» выглядит почти таким же, как и «Гронже Ройал», но есть у него несомненное преимущество. Заднее сиденье раскладывается так, что получается широченное ложе — мечта любого путешественника. Именно оно и было одной из главных причин, по которой мы выбрали эту марку, ведь вполне могло случиться так, что Либерилль срочно придется покинуть. Наверное, ночевка в лесу дала о себе знать.
Так вот, по дороге к Кристине я приобрел красивое и дорогое постельное белье.
— Мы найдем с тобой укромное местечко на берегу моря. Такое, чтобы нас никто не смог потревожить, — начал объяснять я. — На тот случай, если все же будет холодно, есть у меня и парочка отличных пледов, теплых, мягких, пушистых. Но стоит только крепко прижаться ко мне, уверяю, ты не замерзнешь даже без них. Да и ночи уже теплые. А когда наступит рассвет, мы разожжем костер и сварим кофе, я с собой даже поленья захватил на всякий случай. И мы, укутавшись в пледы, будем пить этот кофе, крепкий-крепкий, сладкий-сладкий и такой ароматный, что запах его заполнит далеко все вокруг. А заодно любоваться поднимающимся над морем солнцем, слушать шум прибоя и крики чаек.
— …слушать крики чаек, — эхом повторила за мной Кристина.
— Возможно, потом, когда станем совсем старенькими, мы будем вспоминать этот рассвет, и он покажется нам лучшим из тех, что у нас были. Может, и не покажется, но как мы узнаем, если сегодня его не встретим? Согласна?
Кристина кивнула, а потом спросила:
— А если все же на нас кто-нибудь нападет?
— Не волнуйся, мы сумеем себя защитить. — Продемонстрировав револьвер, я крутанул его на указательном пальце, чтобы тут же спрятать под одеждой.
— Крис, а меня стрелять научишь?
Признаться, у меня словно гора с плеч свалилась. Я все не знал, как именно подступиться к этому вопросу, и тут Кристина сама мне предложила. Все-таки мне бы очень хотелось, чтобы она научилась себя защищать. Понятно, редко какой девушке нравится иметь дело с оружием, но в той ситуации, в которой находились мы оба, о чем, она, кстати, даже не подозревает, такой навык ей будет далеко не лишним. Ну а мне станет немного спокойней на душе. Ведь не исключено, что в минуту опасности меня может не оказаться рядом.
— Обязательно. Сегодня же и постреляем. Только не в чаек. Говорят, это души погибших моряков. Вот, держи, — покопавшись в перчаточном ящике, я извлек оттуда револьвер.
Изготовленный специально под женскую руку, к тому же инкрустированный золотом и костью морского зверя.
«Красивая вещица, — рассматривал я его при покупке. — Может быть, изящество и сыграет решающую роль, чтобы Кристина от него не отказалась».
Правда, для уменьшения массы камор в барабане было всего пять. Но зато калибр не мелкий, чем грешит большинство дамских револьверов и пистолетов. Безусловно, пистолет из-за своих размеров и веса в сравнении с револьвером для дам более предпочтителен, но обращаться с последним куда проще, нажал на спуск — и все.
— Тяжелый, — повертела револьвер в руках Кристина. — Но красивенький!
«Ну где же он тяжелый? После своего я и веса-то не чувствую. И еще бы не красивый, если стоит примерно как дирижабль».
— А как им пользоваться?
— Нет ничего проще. Самое главное правило — никогда не наводи оружие на человека, если не собираешься выстрелить, никогда, запомнила? А так — прицелилась, нажала на спуск, и он как бабахнет! На смерть врагам, на радость сердцу.
И снова я отвлекся от дороги, иначе бы не вышел казус: вынырнувший непонятно откуда усатый господин в сюртуке и монокле, явно конторский клерк, едва не угодил под колеса нашего авто. Благо я вовремя успел затормозить, остановившись от него в какой-то паре дюймов.
Он тоже хорош! По сторонам смотреть надо. Скорость у нас была весьма невелика и вполне соответствовала неспешно трусящей лошади. Вот только отношение к лошадям у многих совсем другое. Мол, животное, что с него взять, а вот автомобилем управляет человек. Ну-ну! Как будто запряженные в повозки лошади по городу сами бегают.
Этот господин оказался именно из той породы людей, чья логика была мне непонятна. Он тут же разорался на всю улицу, что эти отрыжки дьявола о четырех колесах не дают пройти приличному человеку. К тому же еще и сочувствующих сразу успел найти, и вскоре возле нашего авто собралось несколько зевак.
Я уже было собрался выйти наружу, чтобы в очередной раз решить проблему с помощью денежных знаков, когда этот господин назвал Кристину весьма неприличным словом. Еще и присовокупив, что порядочные дамы в авто разъезжать не станут. Взревев от ярости, я распахнул дверцу, намереваясь вбить ему его слова назад заодно вместе с зубами, когда услышал веселый голос Кристины:
— Милый, я все правильно сделала, и он сейчас должен выстрелить?
Картина, которую я, обернувшись, увидел, заставила меня подавиться воздухом: Кристина приставила ствол револьвера ко лбу оскорбившего ее человека. Причем курок уже был взведен, а палец, лежавший на спуске, медленно так сгибался. Даже и не знаю, кто из нас двоих испугался больше — я или этот господин.
— Так что вы там сказали, я плохо расслышала!
Усач, бледный как смерть, безмолвствовал, страшась даже вздохнуть. Молчал и я. Ведь одно неосторожное слово или движение, палец у Кристины дрогнет, и тогда случится непоправимое.
— По-моему, вы хотели мне сказать, что я на редкость красивая девушка, — продолжила она.
— Вы на редкость красивая девушка, — непослушными губами повторил тот.
— Спасибо, — мило улыбнулась ему Кристина. И, убрав револьвер от его лба, повернулась ко мне. — Милый, поехали, я кушать хочу.
— Дай мне его.
Курок по-прежнему был взведен, и следовало его спустить.
— Не отдам! Сам же мне его и подарил! — ругались мы уже на ходу.
— Ты могла его убить!
— Не могла, там было пусто. — Кристина разжала левую ладонь, и на ней действительно лежал патрон.
— Когда ты успела его вынуть?
— Когда ты от злости надулся так, что вот-вот мог лопнуть.
И она, придерживая курок большим пальцем, ловко его спустила. Затем откинула барабан, вставила в него недостающий патрон, миг полюбовалась револьвером, после чего положила его в сумочку, которую в последнее время почему-то всегда держала на коленях.
— Крис, вспомни, кто мои братья.
И тут до меня наконец дошло, что она просто надо мной измывается. И Брайан, и Томас — офицеры гвардии, так что навыки обращения с оружием у моей любимой есть и без моих уроков.
Я посмотрел на Кристину, увидел выражение ее глаз, подрагивающие в улыбке губы и понял, что продолжение не заставит себя ждать. И потому совсем не удивился, услышав:
— Крис, а давай ограбим банк? Представляешь, мы ворвемся туда с револьверами, в чулках на голове и как крикнем: «А ну-ка быстро все мордой в пол! Деньги сюда! Без глупостей, и все останутся живы!»
Кристина дурачилась, я же пыхтел от злости.
— Кстати, такие на маски подойдут? — Она на мгновение приподняла подол, обнажив почти до колен стройные ножки в ажурных шелковых чулках кофейного цвета. — Или обязательно должны быть черные? Ну и что ты молчишь?
— Дай-ка еще раз взглянуть. Понять не успел.
— Да пожалуйста!
На это раз мне продемонстрировали только щиколотки.
— Хотя нет, сегодня не получится: мне к револьверу нужно платье подобрать и аксессуары. Представляешь, что подумают люди, когда мы ворвемся в банк, а у меня лента на шляпке не в тон револьверу? Или туфли не того цвета?
— Ты же на голову чулок собралась надеть. Или прямо поверх шляпки? В таком случае твою ленту никто и не увидит. И вообще, прекрати, пожалуйста.
— Крис, ты с Элен Тербо знаком? — без всякой паузы сменила Кристина тему разговора.
Я мысленно покопался в списке своих знакомых.
— Даже не слышал о такой. А к чему ты спросила?
Я ответил бы именно так в любом случае: слишком уж подозрительно она на меня смотрела.
— Просто интересуюсь. «Ах, какой он у тебя лапочка! И весь такой романтичный!» — передразнила она неведомую мне Элен.
— Познакомишь? — не удержался я, чтобы хоть немного отомстить ей за недавнее представление.
— Еще чего! — Кристина демонстративно отвернулась и припала к окошку, будто увидела там что-то крайне занимательное. Надолго ее не хватило. — Увижу тебя с ней — пристрелю вас обоих, у меня теперь и револьвер есть.
— Не надо меня пристреливать, я тебя люблю, — потянулся я к ней и услышал:
— За дорогой следи.
Слава богу, что к тому времени мы приехали.
— Ты все еще обижаешься на меня? — Обойдя авто, я подал руку, помогая Кристине из него выбраться.
— Я на тебя и не обижалась.
И мне оставалось только вздохнуть, заодно вспомнив слова несомненно мудрого человека: «Кто способен понять хотя бы одну женщину, тот в состоянии управлять целым миром».
В «Виноградной лозе» негромко играли на арфе. Вообще, на мой взгляд, не правы те, кто утверждает, что играть в ресторациях — дно для музыкантов. В некоторых из подобных заведений музыканты высочайшей пробы. Ту же «Виноградную лозу» только из-за музыки стоит посетить.
К нам тут же подскочил метрдотель:
— Что угодно господам?
«Мы сюда мыться пришли». Я едва сдержался. Что может быть угодно господам в ресторациях? Конечно же покушать. И поговорить. Капельку выпить. Кристине — продемонстрировать свой новый наряд. Ну а мне — саму девушку: вот, мол, какая у меня дама, завидуйте все!
И я уже было открыл рот, чтобы ответить, что нам необходим стол, причем лучший, когда увидел в глубине зала Марка Войера. Даже беглого взгляда хватило понять, что он сильно пьян и его присутствие здесь не предвещает ничего хорошего. Сын Войера и в трезвом виде всегда ведет себя несдержанно, а уж в пьяном!.. Обязательно будет скандал. К счастью, сам он смотрел в другую сторону и потому меня не заметил.
— Что-то мне перехотелось есть, пойдем отсюда, — подхватив Кристину под локоть, я мягко, но настойчиво повел ее к выходу.
— Что-то не так?
Разве от женщины что-нибудь скроешь?
— Там находится человек, которого мне очень не хочется видеть, — пояснил я.
Зачем лгать в тех случаях, когда можно сказать правду, пусть и не всю?
Черт бы с ним, с этим Марком, будь я один. Но ведь он мог перенести свою неприязнь и на Кристину и при случае сделать ей гадость.
Уже на улице, когда мы подходили к нашему авто, меня окликнули:
— Добрый вечер, Крис!
Эдвард Ренард, младший из трех сыновей президента. Вот только его мне и не хватало! Именно сейчас, когда в любой момент в дверях может показаться Марк, а вместе с ним и неприятности. И ведь не скажешь ему: «Добрый вечер! Извини, я тороплюсь», — хотя бы потому, что сам он ясно дает понять, как рад нашей неожиданной встрече.
— Здравствуй, Эдди, — пожал я протянутую мне руку.
Судя по всему, мы с ним по-прежнему на «ты», тогда к чему все эти расшаркивания?
— Не представишь?
Теперь придется.
— Кристина, это Эдвард. Эдвард, это Кристина.
Возможно, Эдди и строил какие-нибудь планы относительно моей любимой (спрашивается, а кто бы не начал их строить?), но после того, как галантно поцеловал даме руку, он не мог не увидеть у нее на пальце обручальное кольцо со здоровенным таким бриллиантом. Хорошо хоть нос об него еще не поцарапал.
Я, в свою очередь, не стал объяснять Кристине, чьим именно сыном он является, хотя по взгляду Эдди понял, он был бы совсем не прочь.
Ведь то, что он Ренард, несомненно, повышает его шансы понравиться любой девушке без исключения. А там и до беды недалеко. Захочет, пусть сам скажет, кто он такой. Мне вообще не понравилась эта встреча. И не только потому, что в любой момент мог появиться Марк Войер. Как мне показалось, Кристина поглядывает на Эдварда с интересом, а тот, будь у него павлиний хвост, обязательно бы его распустил.
— Так вы уже уходите? Был бы рад, если бы вы к нам присоединились.
— Увы, мы уходим, Эдди. Кристина вдруг вспомнила, что у нее срочные дела.
Будь я с какой-нибудь другой девушкой, что маловероятно — в последнее время их практически не замечаю, обязательно бы воспользовался предложением. Забавно было бы понаблюдать за Марком. Каким бы тот ни был, вряд ли бы что-то затеял в присутствии Эдварда Ренарда.
— А жаль! Быть может… — Вероятно, Эдвард хотел предложить связаться как-нибудь при помощи визора, но вовремя вспомнил, что разговор о нем у нас уже был. И тогда, как мне показалось, он с надеждой посмотрел на Кристину.
«Ну вот это-то совершенно ни к чему!» — И я, торопливо попрощавшись, практически поволок Кристину к нашему авто.
— Ну и что все это значит? — спросила она, когда мы оказались в салоне автомобиля.
— Я же говорил: там находился человек, с которым мне совсем не хочется встречаться.
— Я не о том. Почему ты себя так вел?
— Мне не понравилось, как ты на него пялишься, — напрямую заявил я.
— А как я должна была на него, по твоему выражению, пялиться? Мне что, каждый день целуют руки сыновья президента?
— А откуда ты его знаешь?
— Крис, я что, слепая? В хронике его не видела или в газетах?
— А если видела, зачем тогда на него так пялилась?
— Ты что, теперь ко всем будешь меня ревновать?
— Нет, не ко всем. Не буду к мальчишкам младше шестнадцати, мужчинам старше сорока и, естественно, к женщинам.
— Мужчины старше сорока лет — мой любимый возраст! — мечтательно вздохнула Кристина. — Они такие все состоявшиеся, солидные… И уж точно не дураки, какими бывают те, кому всего-то двадцать один, — со смехом добавила она. — Сама даже не понимаю, за что я тебя так люблю. Поехали куда-нибудь, иначе я с тобой тут от голода умру. И еще я хочу смотреть на восход солнца над морем, пить кофе и слушать крики чаек. Надеюсь, к ним-то ты меня не станешь ревновать?
— Кстати, Крис, мне показалось, что Эдвард хотел сообщить тебе что-то крайне важное. Как ты там его называешь, Эдди?
