Глава 23
Не знаю, как у вас, но в наших краях затонами называют речные заливы. У самого устья Либеры, впадающей в Ланкайский залив Кастонского моря, располагался либерилльский речной порт, находилась грузовая железнодорожная станция и брал начало тракт, ведущий на самый север Ангвальда. Жизнь в Затоне кипела круглые сутки.
— Народу, как днем, — резюмировал Дуглас, едва мы туда въехали.
— Причем в праздник, — сказал Ковар, и я был согласен с ними обоими.
Местный люд, по столичным меркам, выглядел бедновато, и среди них хватало совсем уж оборванцев. Строения — по большей части лачуги, глядя на которые, так и хотелось задать себе вопрос, как в таких вообще можно жить. Попадались и другие дома, добротные, каменные, порой даже двухэтажные, которые смотрелись среди окружающих их развалюх слишком чужеродно.
— Куда именно? — притормозил Густав, въехав на, если так можно выразиться, центральную площадь. Правда, совсем не к месту здесь посередине виднелись развалины аглезианской церкви. То, что она была именно аглезианской, несомненно: такие здания невозможно спутать ни с чем другим.
— Правь вон к той харчевне, — указал я направление.
Харчевен поблизости было три, но я не колеблясь выбрал ту, в которой мне однажды уже довелось побывать. Кстати, во время единственного моего визита в Затон. — И паркуйся прямо под столбом.
В Затоне ухо надо держать востро, иначе разберут авто на части, оглянуться не успеешь. Света (кстати, от электрических фонарей, чем может похвастать не каждый столичный район) хватало, и здесь машина будет хорошо видна.
— Еще бы сесть за столик так, чтобы улица просматривалась, — пробормотал я.
Едва мы выбрались из авто, как нас окружили местные жрицы любви.
— Ой, какие к нам мальчики пожаловали! А какая у них машина! А еще они, наверное, щедрые господа!
Среди них попадались девочки вполне ничего. Их бы приодеть да сделать модную прическу, и они будут выглядеть нисколько не хуже тех светских львиц, на которых мне довелось насмотреться во дворце президента. Да и внутренняя их сущность, на мой взгляд, соответствовать будет тоже.
— Красавчик, пойдем со мной: обещаю, ты не пожалеешь, я вся такая сладенькая! — потянула Ковара к себе одна из них, совсем еще молоденькая, с симпатичным кукольным личиком и плохо замазанным синяком под глазом. Случайно ли, намеренно, она ухватилась за саквояж с деньгами, и Ковар испуганно отпрянул. Из тени вынырнул какой-то господин, и ночные бабочки под его строгим взглядом шарахнулись во все стороны. Что было понятно: клиент должен созреть, покушать, хорошенько выпить, а уже затем он сам начнет искать себе удовольствия, то есть женщин.
— Зря мы, наверное, сюда приперлись! — Ковар прижимал саквояж к груди двумя руками. — Надо было хотя бы тормознуть где-нибудь перед этим, деньги спрятать.
Возможно, и зря. Но нам необходимо решить, что делать дальше. Отсюда открывается путь практически во всех направлениях — по реке, железной дорогой, на авто… Недалеко есть паромная переправа, и если мы решим отправиться на юг, нам не придется пересекать реку по мосту, где нас может поджидать засада. Так что, если мы все же решим на некоторое время исчезнуть, лучшего места для начала путешествия и не придумаешь.
Ну и всякие прочие мелочи. Вендель сюда не сунется, впрочем, как и полиция. Стражи порядка, разумеется, есть и здесь, но они настолько коррумпированы, что закрывают глаза на многие вещи, а патрулировать Затон по ночам полицейским и в голову не придет.
Второй саквояж нес под мышкой Дуглас, чуть ли не демонстративно держа свободную руку в кармане, где, я знал точно, у него лежит револьвер.
Свободный стол в заведении с ненавязчивым названием «Последний бастион» мы нашли сразу. Причем располагался он удачно — недалеко от окна, через которое отлично был виден наш «Гронже Ройал».
— А здесь ничего публика, достойная! — обвел Дуглас зал взглядом. Он даже успел подмигнуть сильно декольтированной жгучей брюнетке, что очень не понравилось сидящему рядом с ней господину.
По местным меркам, это заведение соответствует лучшим ресторациям Либерилля. Разве что бриллиантам его посетители предпочитают золото, и потому на некоторых оно висит гроздьями — в глазах рябит. Ну и цены тут, соответственно, высоки. Взамен можно весело провести время, не боясь нарваться на неприятности. По крайней мере, никогда не слышал, чтобы здесь произошла драка или кого-нибудь ограбили.
Бывает, в поисках новых ощущений сюда заглядывает и столичная знать. Развлечения найдутся на любой вкус: опиум, девочки, мальчики, да все, что только в голову взбредет, были бы деньги.
Вот и сейчас я готов был поклясться, что кого-то из людей, которые веселились за столом, расположенном в самой глубине зала, мне доводилось видеть не где-нибудь, а во дворце самого президента Ренарда. Кстати, и Сесилия упоминала, что однажды здесь побывала и даже исполнила несколько своих песен.
— Было очень весело, — сказала тогда она и улыбнулась своим воспоминаниям. Что ей настолько понравилось, я так и не узнал, да и не допытывался.
Не глянулась мне лишь компания, занимавшая стол почти у самого выхода. Четверо крепких мужчин в дорожных костюмах. По виду невозможно было определить, кто эти люди и чем занимаются, я даже почувствовал какое-то смутное беспокойство. Но, судя по заставленному множеством блюд и разнокалиберных бутылок столу, монеты у них водились.
— Так, Крис, — встрял Дуглас, заметив, что я хочу что-то сказать. — Давай сначала поедим, а уже потом обсудим дела. Ну правда ведь! — едва не взмолился он. — С самого утра во рту ничего не было!
В ответ я пожал плечами: почему бы и нет? Тем более, всего лишь хотел сказать, что сейчас от голода стол грызть начну.
— Схожу-ка я на кухню, — сразу повеселел Дуг. — Сам обо всем договорюсь. Кому что заказывать?
Дуглас — он такой, с любым найдет общий язык. Уверен, что с кухни его не попрут, наоборот, минут через пятнадцать все повара станут его друзьями.
— Мяса побольше, мяса! И не важно, какого — вареного, жареного, пареного, вяленого, лишь бы много! — потребовал Густав.
— И мне, — энергично закивал Ковар. — С хлебом и солью сейчас я даже сырое сожрать способен!
— Тоже мяса. Причем столько, чтобы эти двое от зависти аппетит потеряли.
День был на редкость нервным, и мне казалось, что я в одиночку способен покончить с жареным поросенком.
— Пить, как я понимаю, нам нельзя?
— Отчего нет? В меру, под мясо сам бог велел. И вот еще что: к какому бы мы решению ни пришли, в любом случае будет нелишним захватить с собой что-нибудь съестное.
— Понял, сделаем. Густав, присмотри, — и Дуг, перед тем как подняться на ноги, пододвинул саквояж поближе к другу.
Когда я взглянул на Дугласа через каких-то полминуты, тот чуть ли не в обнимку с каким-то гарсоном уже входил в двери кухни, причем оба они смеялись.
— Крис, куда это ты там все поглядываешь? Знакомых увидел? — поинтересовался Ковар, который глаз не отрывал от кухонной двери.
— Да так, наверное, мне все же показалось. Густав, что у нас с бензином?
— Надолго не хватит, так что имей в виду.
— Буду, — кивнул я.
Некоторое время мы разговаривали буквально ни о чем, пока наконец не увидели, как с донельзя довольной рожей возвращается Дуг.
— Сейчас все будет, — заверил он, потирая ладони. — Вы, главное, все съешьте: деньги уже уплачены. Угощаю!
— Дамы и господа! — громко и торжественно объявил мужской голос. — Сейчас перед вами выступит несравненная Анабель Конир! Встречайте!
Судя по шквалу аплодисментов, неведомая мне Анабель пользовалась здесь огромной популярностью. Но нам было уже не до выступлений: сразу пара гарсонов начала выставлять на стол множество блюд.
— Все как вы и просили, — обвел Дуглас рукой стол. — Тушеная свинина, колбасы, дичь, ветчина, буженина и… — подняв крышку судка, он на миг задумался, — неведомая фигня, но определенно тоже мясная. Это тебе, — и перед носом Ковара оказалась бутылка кальвадоса, — только знай меру. Нам с Густавом — пиво, ты, Крис, его не любишь и много теряешь, поверь, не знаю даже, за что тебя так бог наказал. В общем, тебе вино. Кстати, меня уверили, что к столу Ренарда хуже подают. Спасибо, Луис, — обратился Дуг к застывшему у стола гарсону, — мы тут сами управимся. Не маленькие, за нами ухаживать не надо.
Меж тем восторженные крики в зале не смолкали, к ним добавился еще и свист.
— Ух ты! — Глядя мне за спину, Ковар застыл, держа в одной руке на четверть наполненный бокал с кальвадосом, а в другой — вилку с наколотым на нее огромным куском мяса.
«Что же там такого он увидел, — изумился я, — если даже забыл о голоде?»
Анабель Конир действительно оказалась на редкость хороша. И лицом, и особенно фигурой, разглядеть которую было несложно: все одеяние девушки состояло из чего-то вроде открытого купальника, крохотной шляпки и длинного боа из белоснежных перьев. И все же хороша она была не настолько, чтобы я сразу позабыл о своей мечте наконец-то покушать. Особенно учитывая, что Кристина сложена нисколько не хуже, а лицо у нее, на мой взгляд, куда красивее.
И потому, тут же забыв о местной звезде, я вновь повернулся к столу и набросился на еду. Заиграла музыка, шум в зале стих, а Ковар продолжал завороженно пялиться на девицу. К нему присоединились Густав с Дугласом, правда, те успевали еще и работать вилками.
— Что она там хоть делает? — поинтересовался я у Ковара, заодно поправляя ему бокал, из которого вот-вот должен был вылиться кальвадос.
— Танцует! — не отрывая от нее восторженных глаз, прошептал Ковар, заставляя меня обернуться.
Пластика у Анабель действительно была потрясающей, но музыкантам я, будь хозяином заведения, давно бы уже указал на дверь. Полнейшие бездари. Хотя кто к ней сейчас прислушивался, к музыке? Настолько чувственным был танец.
Ковар так и не оторвал от девушки затуманенного взгляда, пока наконец танец не закончился, музыка не стихла, зал снова не взорвался аплодисментами. И только тогда Ковар, печально вздохнув, влил в себя содержимое бокала.
— Да ладно тебе, брат, — хлопнул его по плечу Дуг. — Купишь серьги или какие-нибудь бусы с брюликами, появится возможность, мы сюда заскочим, и все будет у тебя на мази, куда она денется?
— Идет сюда, — ответил Ковар, и я сначала было подумал, что речь о танцовщице. Даже заготовил шутку, что Анабель, мол, услышала о бусах и решила подойти сама, чтобы не откладывать дело в долгий ящик. Но тут выяснилось, что дело совсем не в ней.
— Крис, — кивком указал мне за спину Дуг, и вид у него был встревоженный.
Я обернулся, чтобы увидеть одного из тех людей, которые расположились в зале возле входной двери и чей род занятий мне не удалось определить. Мне только и оставалось, что подняться на ноги.
— Робби, — назвал меня он. Моего роста, широкоплечий, со светлыми глазами и волосами и со шрамом на переносице. — Ну наконец-то! Долго же ты не попадался мне на глаза! Я уже было подумал, что ты вообще из Ангвальда уехал, и тут — такая встреча!
— Я не Робби, ты ошибся.
— Ну как тебе не стыдно-то, а? Натворил столько дел, а теперь делаешь вид, как будто меня не знаешь. Нет бы тебе самому ко мне прийти, глядишь, мы бы до чего-нибудь договорились. Слышишь, Райан, он говорит, что он не Робби, — обратился он к еще одному своему приятелю.
Как и множество других посетителей, они подошли поближе к сцене, чтобы получше рассмотреть танец Анабель (как ее там?) Конир. А уже на обратном пути, проходя мимо нас, внезапно увидели Робби, то есть меня.
— Робби, быть может, ты и меня не узнаешь? — Это был уже Райан. — Ха, Браун, и меня тоже. Господи, что творится-то?! — Он картинно всплеснул руками, не забыв печально вздохнуть. — Мы ведь с тобой знаем друг друга много-много лет, можно сказать, с самого детства, и вдруг — на тебе!.. Робби, ты заболел? У тебя что-то случилось с памятью? Печаль-беда.
Оба они говорили громко, привлекая к нам внимание всего зала. Никогда прежде этих людей я не видел, хотя памятью своей могу гордиться с полным основанием. Кто они? Что им вообще надо? И тут меня словно осенило: мне не показалось лицо Марка, он действительно был здесь. Теперь все встало на свои места. Стала понятна и непонятная агрессия этих людей, и то, кто они сами. Сто к одному — они из тех, кто помогает отцу Марка, господину Войеру, улаживать скользкие дела, которые поручает ему его босс — президент Ренард. Ну а здесь они для того, чтобы Марк и остальные из его компании могли чувствовать себя в Затоне в полной безопасности. Тут появляюсь я, Марк вспоминает прошлые обиды, и, решая отомстить, указывает на меня пальцем. Пробелов в своей логике я не видел.
— Ну так что, Робби, признаешь нас наконец? Или тебе очень стыдно?
Вероятно, разыгранное ими представление по сценарию должно было закончиться дракой, потому что Браун ударил меня в живот. Все было сделано технически верно — резко, в солнечное сплетение, под углом в сорок пять градусов, который и дает наибольший эффект. И момент он выбрал самый что ни на есть правильный — когда я открыл рот, чтобы ему ответить. Ведь когда человек что-то говорит, реакция у него замедляется, и среагировать ему на вдруг возникшую опасность куда сложнее.
Винсенте, мой учитель, неоднократно повторял, что хладнокровным необходимо оставаться в абсолютно любой ситуации, и сам он был воплощением хладнокровия. И все же мне как-то довелось увидеть его другим. Речь в тот момент шла о смысле всей его жизни — конду.
— Конду умирает, — гневно вещал он. — Оно начало умирать сразу же после того, как всем этим недоумкам пришло в голову привнести в него удары кулаками. Знаешь, что они утверждают?! Что открытые ладони хороши только для защиты от чужих ударов, но никак не для нападения! Что нет в них той мощи, которая есть в крепко сжатых кулаках! А это что, не мощь? А это? Это? Это?
Тяжеленные, набитые песком мешки величиной едва ли не в человеческий рост складывались под ударами чуть ли не пополам и, казалось, стонали от боли.
— Просто надо знать, как бить, и уметь это делать. — После очередного удара мешок оторвался от своего крепления и рухнул на пол. — Знать и уметь, — уже успокаиваясь, повторил он. И совсем уж неожиданно добавил: — Крис, пойдем выпьем чаю? Что-то я сам себе иногда кажусь таким занудой!..
От удара Брауна я ушел. Во-первых, ждал его, ну а во-вторых, на самом-то деле я ничего говорить не собирался, лишь, провоцируя его, сделал вид, и он купился. Его кулак скользнул по моему животу, и вот тогда я ударил ему основанием ладони левой руки туда, где находится печень. Печень не тот орган, боль в котором можно перетерпеть.
Ну а дальше я полностью утратил над собой контроль. Наверное, сказалось напряжение последних суток, когда произошло так много событий. Сначала была Кристина, и перед визитом к ней я волновался не меньше, а то и больше, чем когда мы ждали приезда бандитов в Соронь или когда сами отправились в дом Венделя. Но и там пришлось здорово понервничать, и потому, хотел я того или нет, мне нужна была разрядка.
В общем, я потерял голову. Вслед за Брауном на пол рухнул Райан, получив открытой ладонью под основание черепа в лучших традициях искусства конду. Затем там оказался третий из этой четверки, и треск от его сломанного моим лбом носа, наверное, был слышен даже на кухне, несмотря на шипение пара, звон посуды и перебранку поваров. Четвертый, видя, что произошло на его глазах, не стал убегать, а, напротив, бросился на меня. Для него был приготовлен удар ногой в живот и с силой опущенный между лопаток локоть в тот момент, когда он согнулся от боли.
— Так я Робби, говоришь?
Не знаю, откуда вместе с яростью берутся те силы, о существовании которых в себе мы даже не подозреваем, но Брауна, а тот весил немало, я поднял легко, ухватив его за ворот и брючный ремень. И так мне хотелось воткнуть его головой в землю!
Вот тогда-то меня и настиг Дуглас. Друг обхватил меня сзади, прижав мои руки к груди.
— Хватит Крис, хватит! — проорал он мне в самое ухо.
И я послушно отпустил тело все еще скрюченного от боли Брауна. Освободиться от захвата Дугласа можно было бы легко, но это означало сделать другу больно, и потому я притих.
— Браво! Браво! — восторженно захлопала в ладоши какая-то дамочка, как будто ей показали ловкий фокус, а не то, после чего все эти люди долго еще будут приходить в себя, а то и вовсе кто-нибудь из них окажется инвалидом.
— Что здесь происходит? — раздалось вдруг где-то сзади.
Я никогда не видел ни одного из братьев Габизов, но нисколько не засомневался — человек, стоявший в дверном проеме, был одним из них, а это означало новые неприятности.
