День и ночь мы мчались на север, и наш целевой компас вел нас следом за удирающим кораблем, на который я настроил прибор еще в тот день, когда покидал крепость фернов.

На вторую ночь воздух заметно похолодал, и, судя по расстоянию от экватора, которое мы пролетели, было ясно, что северный арктический регион совсем близко.

Я знал о многочисленных экспедициях, желавших исследовать эти неведомые земли. Увы, ни один из кораблей, проникнувших далеко за мощный ледяной барьер на южной границе арктической зоны, не возвращался обратно.

Что с ними стало, никто не знал, известно было только то, что они навсегда пропадали в мрачных и таинственных приполярных областях.

До ледяной границы оставалось несколько часов лета; предполагалось, что некая ужасная катастрофа ждет того, кто доберется до «запретной земли», как называли этот край во внешнем мире.

Именно поэтому я снизил скорость, когда мы приблизились к ледяному барьеру. В мои намерения входило осторожно двигаться при свете дня над снежными полями, дабы не угодить в ловушку, если таковая поджидала странников в пустынных землях у Северного полюса. Мне казалось, что только там Матаи Шанг мог чувствовать себя в безопасности и не бояться Джона Картера, принца Гелиума.

Мы летели со скоростью улитки, всего в нескольких футах над землей, – то есть буквально нащупывали путь в темноте, поскольку обе луны зашли; из-за облачности, характерной для полюсов Марса, стояла беспросветная ночь.

Внезапно прямо перед нами выросла высокая белая стена, я резко вывернул руль и перевел мотор на задний ход, но опоздал – избежать столкновения не удалось. С тошнотворным грохотом корабль ударился о колоссальное препятствие.

Челнок завалился набок, мотор заглох, накопители энергии взорвались, и мы полетели вниз головой на землю, что была в двадцати футах внизу.

К счастью, ни один из нас не пострадал и все выбрались из-под обломков, а когда меньшая луна снова появилась над горизонтом, стало ясно, что мы находимся у подножия мощного ледяного барьера. Из него вырастали гранитные холмы, гряда которых тянулась на юг.

Что за поворот судьбы! Наше путешествие завершилось с неправильной стороны этой крутой и неприступной стены изо льда и камня!

Я посмотрел на Тувана Дина. Он лишь удрученно покачал головой.

Остаток ночи мы провели, закутавшись в спальные шелка и шкуры и дрожа от холода, поскольку ничто не могло защитить нас от снега, лежавшего у основания ледяного барьера.

Когда же наступил день, мой подавленный дух слегка воспрянул, несмотря на видимую безнадежность нашего положения. Должен признать, особых причин для радости не было.

– Что будем делать? – спросил Туван Дин. – Как нам перебраться через неодолимую преграду?

– Прежде всего, мы должны убедиться в том, что это действительно невозможно, – ответил я. – Я не считаю этот горный массив неприступным, пока не обойду его вокруг и не вернусь к этому же месту. И чем скорее мы начнем, тем лучше, потому что я просто не вижу другого пути. А нам может понадобиться больше месяца, чтобы пройти все эти тоскливые ледяные мили.

Пять дней, страдая от холода и голода, мы шли по неровной замерзшей почве вдоль ледяного барьера. Злобные косматые твари нападали на нас днем и ночью. Мы ни секунды не чувствовали себя в безопасности и постоянно ждали атаки какого-нибудь огромного северного демона.

А самым страшным и упорным нашим врагом был апт.

Это огромное чудище, обросшее белым мехом, с шестью конечностями: на четырех, коротких и мощных, зверь стремительно передвигается по снегу и льду, а еще две вытянуты вперед по сторонам длинной толстой шеи. Они заканчиваются белыми безволосыми кистями, наподобие кистей человеческих рук, и именно ими апт хватает и удерживает жертву.

Головой и пастью апт из всех земных животных более всего напоминает гиппопотама, при этом из нижней челюсти у него растут два здоровенных, слегка загнутых клыка.

Чрезвычайное любопытство у меня вызвали громадные глаза этого полярного хищника. Они располагались в двух глубоких продолговатых глазницах, тянувшихся по обе стороны головы от макушки черепа до основания клыков, так что это грозное оружие, по сути, торчало прямо из нижней части глаз, состоявших из тысяч маленьких фасеток.

Подобное устройство глаза казалось весьма странным у зверя, который охотился на сверкающих снежных и ледяных полях. Я внимательно рассмотрел нескольких убитых нами тварей и понял, что каждый глазок снабжен собственным веком и апт может закрывать столько глазков, сколько захочет. Полагаю, природа так распорядилась потому, что основную часть своей жизни хищник проводит в темных подземных пространствах.

Вскоре мы наткнулись на громаднейшего из всех виденных нами аптов. Эта тварь достигала в холке восьми футов и была такой гладкой, чистой и блестящей, что я готов был поклясться: зверя недавно причесывали, как скаковую лошадку.

Он стоял и смотрел, как люди приближаются к нему. А мы решили, что незачем тратить время на попытки убежать от него. Эти чертовы твари постоянно клокотали от ярости и бросались на все, что движется, едва на жертву падал взгляд их зорких глаз.

Они убивают, даже если сыты до отвала, – просто для развлечения, им нравится отнимать жизнь. Однако этот апт не стал нападать, а развернулся и потрусил прочь, когда мы подошли ближе. Я был бы невероятно удивлен этим фактом, если бы в густом мехе хищника не блеснул золотой ошейник.

Туван Дин тоже его заметил и понял, что в нем вся наша надежда. Только человек мог надеть этот ошейник. Но поскольку ни одно из известных нам племен на Марсе не приручало злобных аптов, у зверя наверняка были хозяева, о существовании которых мы раньше не подозревали… Может быть, они принадлежали к мифической желтой расе? Она давно утратила былое могущество и, предположительно, была стерта с лица планеты, тем не менее некоторые теоретики считали, что потомки желтых барсумиан могли поселиться где-то на замерзшем севере.

Мы с Туваном Дином одновременно кинулись вдогонку огромному зверю. Вула сразу понял наше намерение и пошел по следу апта, который быстро исчез из поля зрения.

Почти два часа след вел вдоль ледяного барьера, а потом внезапно повернул вглубь массива. Подступы к нему казались совершенно непроходимыми.

Огромные гранитные валуны перекрывали дорогу со всех сторон; глубокие трещины во льду грозили поглотить нас при первом же неловком шаге, а дувший с севера легкий ветер донес до наших ноздрей невыразимую вонь, едва не удушившую нас.

За следующие два часа мы с трудом сумели одолеть несколько сот ярдов у подножия барьера.

А потом, обогнув угол гранитного выступа, мы вдруг вышли на ровное пространство в два-три акра, перед основанием нагромождений льда и камней, что много дней не давали нам пройти дальше, и увидели темную пасть какой-то пещеры.

Из этого мерзкого провала и истекала жуткая вонь, и, когда Туван Дин увидел это место, он резко остановился, изумленно вскрикнув:

– Во имя великих предков! Надо же, я дожил до того, что собственными глазами увидел Гнилые пещеры! Если это действительно они, то мы нашли дорогу за ледяную стену! В первых хрониках Барсума – таких древних, что мы много веков считали их просто мифами, – говорится о бегстве желтых людей от зеленых орд, населивших Барсум, когда высыхание великих океанов согнало народы с их прежних мест. Согласно манускриптам потомки этой некогда могучей расы блуждали, пока наконец не нашли дорогу сквозь ледяной северный барьер, – она вела в некую плодородную долину на полюсе. У подземного входа в райское убежище состоялась великая битва, желтые люди победили и в этих пещерах захоронили горы трупов – павших на поле брани своих и чужих солдат, чтобы смрад предупреждал врагов и останавливал погоню. И с тех самых пор мертвых этой легендарной земли приносят в Гнилые пещеры, чтобы даже в смерти и разложении они служили своей стране и предостерегали недругов. И тут же бросают все ненужное – то, что может гнить, а значит, усиливать зловоние, которое сейчас терзает наше обоняние. Среди разлагающихся мертвецов в подземелье на каждом шагу подстерегает смерть, потому что там – логова свирепых аптов. Их объедки усугубляют тошнотворный запах. Это ужасная дорога к нашей цели, но другой просто нет.

– Значит, ты уверен, что там мы найдем страну желтых людей? – взволнованно спросил я.

– Моя уверенность основана лишь на старых легендах, – ответил Туван Дин, – но, если уж на то пошло, посмотри, насколько точно все подробности этой истории об исходе желтой расы, древней как мир, совпадают с реальностью! Да, я уверен, что тут мы найдем путь к долине, где затаились желтые люди.

– Что ж, давай молиться о том, чтобы все это оказалось правдой, – кивнул я. – Возможно, здесь мы откроем тайну исчезновения Тардоса Морса, джеддака Гелиума, и Морса Каяка, его сына. Ведь остальные места на Барсуме уже исследованы множеством экспедиций и огромным количеством тайных агентов, которые ищут пропавших уже почти два года. Лишь эта область осталась тайной за семью печатями. Последнее сообщение от джеддака гласило, что они намерены искать Карториса, моего храброго сына, за ледяной стеной.

Разговаривая, мы шагали к входу в пещеру, а когда ступили внутрь, я перестал удивляться тому, что древние зеленые враги желтого народа останавливались перед этим ужасным провалом.

Человеческие кости покрывали пол толстым слоем, и на них лежала ядовитая масса разлагающейся плоти, сквозь которую апты протоптали жуткую тропу к смежной пещере.

Потолок был низким – как и повсюду в подземелье, через которое нам вскоре пришлось пройти, – и чудовищное зловоние сгустилось здесь до такой степени, что казалось ощутимым физически, как некая липкая субстанция. Иной раз просто хотелось выхватить короткий меч и прорубить себе дорогу сквозь завесу вони к чистому воздуху снаружи.

– Может ли человек дышать таким ядовитым смрадом и остаться в живых? – задыхаясь, спросил Туван Дин.

– Недолго, полагаю, – ответил я. – Так что давай поспешим. Я пойду первым, ты прикрывай тыл, а Вула пусть идет посредине. Вперед!

И с этими словами я ринулся вперед, через зловонную гниющую массу.

В подземелье находилось десятка два громадных зверей. Некоторые из них спали, а другие рвали на части недавно убитую добычу или спаривались.

Здесь, в тусклом свете их подземного дома, апты могли хорошо ориентироваться исключительно благодаря своим огромным глазам, ведь по мере углубления пещеры становились все темнее и темнее, и в конце концов нас окружила почти кромешная тьма.

Попытка проскочить сквозь злобное стадо хищников казалась почти безумием, и потому я предложил Тувану Дину вернуться вместе с Вулой в цивилизованный мир. Они вдвоем могли привести сюда серьезное подкрепление и одолеть не только аптов, но и любые другие препятствия на пути к нашей цели.

– А я тем временем, – продолжил я, – постараюсь добраться до земли желтых людей в одиночку, но если мне это не удастся, то в итоге пропадет только одна жизнь. Если же мы все пойдем дальше и погибнем, то уже никто не приведет спасательную экспедицию к Дее Торис и твоей дочери.

– Я не вернусь обратно и не оставлю тебя здесь одного, Джон Картер, – ответил Туван Дин. – Идешь ли ты к победе или к смерти, джеддак Птарта будет стоять рядом с тобой. Я все сказал.

По его тону я понял, что спорить и убеждать его бесполезно, и потому в качестве компромисса решил отправить обратно Вулу. Я наспех черкнул записку, которую положил в маленький металлический контейнер и повесил ему на шею.

Затем я приказал преданному псу найти в Гелиуме Карториса, и хотя между пещерами и столицей лежали полмира и бесчисленные опасности, мне было известно, что Вула сделает все возможное, чтобы исполнить мою волю.

Природа наградила его изумительной скоростью и выносливостью, а еще страшной яростью, которая помогла бы ему справиться с любым врагом на пути; острый ум и удивительные инстинкты Вулы также были залогом успешного завершения миссии.

Конечно, могучий зверь с огромной неохотой повернулся, чтобы уйти ради выполнения моего приказа. Тут уж я не удержался и обнял его за мощную шею. Он потерся об меня щекой и секундой позже уже мчался через Гнилые пещеры к выходу.

В своей записке Карторису я составил точные указания на тот счет, где расположены пещеры, объяснил, зачем нужно найти вход в долину по другую их сторону, и предупредил, чтобы он ни при каких обстоятельствах не пытался преодолеть ледяной барьер на воздушных кораблях. Я написал ему, что пока не заглядывал дальше восьмой пещеры, однако выражал уверенность, что где-то за ледяной стеной находится его мать, попавшая в лапы Матаи Шанга, и, возможно, там же найдутся его пропавшие без вести дед и прадед, если они живы.

Далее я советовал Карторису обратиться к Кулану Титу и сыну Тувана Дина с просьбой дать воинов и корабли, чтобы войско могло быть воистину грозным и добиться успеха с первым же ударом.

«И, – завершил я письмо, – было бы прекрасно, если бы ты успел связаться еще и с Тарсом Таркасом. Коль я доживу до того времени, когда ты сюда доберешься, для меня не будет большего удовольствия, чем еще раз сразиться с врагами плечом к плечу с моим старым другом».

Когда Вула нас оставил, мы с Туваном Дином, затаившись в седьмой пещере, так и эдак обсудили разные варианты предстоящего нам похода через восьмую пещеру. С нашего места было видно, как драка между аптами постепенно затихает и многие из них, нажравшись, успокоились и улеглись спать.

Вскоре стало понятно, что немного погодя все эти свирепые монстры мирно заснут, а следовательно, у нас появится возможность пересечь их логово, хотя и с немалым риском.

Твари одна за другой растягивались на кучах гниющей плоти, что покрывала пол берлоги, и наконец остался лишь один бодрствующий апт. Огромная зверюга беспокойно бродила из угла в угол, обнюхивая спящих и мерзкую массу под ногами.

Время от времени тварь останавливалась и пристально всматривалась то в один выход из пещеры, то в другой. Все поведение зверя говорило о том, что он сторожит покой своей стаи.

В конце концов пришлось поверить, что он не заснет, пока спят другие, и потому мы принялись соображать, как бы нам одурачить его. Я предложил Тувану Дину некий план, который казался ничуть не хуже прочих.

В итоге мой товарищ прижался к стене рядом с входом в восьмую пещеру, а я намеренно высунулся из-за угла, когда сторож глянул в нашу сторону. Потом я прыгнул к другой стороне проема и тоже встал у стены.

Без единого звука огромный зверь поспешил к седьмой пещере, чтобы проверить, что за наглое существо могло проникнуть так глубоко в его обитель.

Когда он сунул голову в узкую щель, что соединяла две пещеры, его уже ожидал длинный меч, и прежде, чем тварь успела испустить крик, ее срубленная голова покатилась к нашим ногам.

Мы быстро заглянули в восьмую пещеру – ни один из аптов не шелохнулся. Перебравшись через тушу убитого зверя, что преграждала нам дорогу, мы с Туваном Дином с опаской вошли на запретную и опасную территорию.

Мы тихо и осторожно ползли, словно улитки, среди гигантских тел. Было слышно лишь сопение спящих тварей, перемежаемое звуками нашего дыхания да хлюпаньем ног по зловонной жиже.

На полпути через пещеру один из могучих зверей беспокойно дернулся в то самое мгновение, когда я занес ногу над его головой, чтобы перешагнуть через нее.

Я замер не дыша, балансируя на одной ноге, поскольку не осмеливался шевельнуть ни единой мышцей. В правой руке я держал острый короткий меч, острие которого застыло в дюйме от густого меха прямо напротив сердца дикого существа.

Наконец апт расслабился, вздохнул, как будто страшный сон миновал, и снова задышал ровно, спокойно. Я аккуратно опустил ногу по другую сторону его головы и сразу же перенес на нее вес своего тела.

Туван Дин шел за мной след в след, и вот уже мы очутились у второго выхода из пещеры, целые и невредимые, никем не замеченные.

Гнилые пещеры состоят из двадцати семи соединяющихся между собой подземных пустот и выглядят так, словно в незапамятные времена их создала вода, будто некая могучая река пробивалась здесь на юг, сломив сопротивление окружающей приполярную область стены из скал и льда.

Мы с Туваном Дином прошли через оставшиеся девятнадцать пещер уже без приключений.

Впоследствии мы узнали, что только раз в месяц можно найти всех аптов Гнилых пещер в одном месте.

В другое время они бродят поодиночке или парами по всему подземелью, так что двум мужчинам было бы просто невозможно миновать все двадцать семь звеньев опасного пути, не встретив апта почти в каждой из пещер. Но раз в месяц твари спят целый день, и благосклонная к нам фортуна привела нас к полярному барьеру именно в такой момент.

И вот последняя пещера осталась позади, и мы очутились на пустынной равнине, покрытой снегом и льдом, однако увидели там и отличную дорогу, ведшую на север. Она была усыпана камнями, как и с южной стороны барьера, и прекрасно просматривалась далеко вперед.

Через пару часов мы обогнули гигантские валуны, за которыми начинался крутой спуск в долину.

И тут же впереди показались шестеро парней довольно дикого вида, с черными бородами и кожей цвета зрелого лимона.

– Желтый народ Барсума! – выдохнул Туван Дин, будто не веря собственным глазам.

Но раса, которую мы ожидали найти в этой далекой и недоступной земле, действительно существовала.

Мы попятились за валуны, чтобы понаблюдать за небольшим отрядом, остановившимся у основания скалы; желтокожие стояли спиной к нам.

Один из бородатых выглядывал через верхний край гранитной груды, словно наблюдая за кем-то, подходившим с другой стороны.

Вскоре объект его пристального внимания оказался в поле моего зрения, и я увидел, что это еще один желтокожий человек. На чужеземцах были великолепные меха – на шестерых бородачах красовались черно-желтые полосатые шкуры орлука, тот, кого они поджидали, кутался в белоснежный мех апта.

Желтокожие были вооружены каждый двумя мечами, за спинами у них висели короткие копья, а на левых руках – круглые щиты размером не более обеденной тарелки, причем не выпуклые, а вогнутые.

Щиты выглядели весьма жалко и вряд ли могли защитить в схватке даже от обычного клинка, но позже я понял, в чем их смысл, увидев, с какой изумительной ловкостью желтые люди орудуют ими.

Особая разновидность холодного оружия в руках у желтокожих сразу привлекла мое внимание. Это было острое лезвие с крюком на конце.

Другой меч желтых воинов, прямой и обоюдоострый, достигал почти такой же длины, что и оружие с крюком. Оба были короче длинного и длиннее короткого марсианского клинка. В дополнение к уже перечисленному оружию чужеземцы носили на перевязях ножны с кинжалами.

Когда человек в белых мехах приблизился, все шестеро крепче сжали свои мечи – тот, что с крюком, в левой руке, прямой клинок – в правой, и при этом на левом запястье каждого крепко держался на металлическом браслете маленький щит.

Стоило одинокому воину оказаться напротив засады, как те, что его поджидали, ринулись на него с дьявольскими воплями, которые напомнили мне дикий воинственный клич апачей с нашего юго-запада.

Одиночка тут же выхватил оба свои меча, и, когда шестеро напали на него, я стал свидетелем изумительной битвы. О таком зрелище мне и мечтать не приходилось.

Сражавшиеся старались зацепить противника острыми крюками, но маленький вогнутый щит метался как молния, отбивая удары, и крюк попадал в углубление.

Один раз одинокий воин зацепил-таки противника крюком за бок и, подтащив к себе, пронзил вторым мечом.

Но силы были неравными, и, хотя одиночка сражался и лучше, и отчаяннее напавших на него, я видел, что победа оставшихся пятерых – всего лишь вопрос времени, они рано или поздно пробьют брешь в его обороне.

Мои симпатии всегда были на стороне слабейшей стороны, и, хотя я ничего не знал о причинах столкновения, мне больно было смотреть, как храбреца одолевают превосходящие силы противника.

Вообще-то, я и не искал для себя причин или объяснений, потому что люблю хорошую драку и мне не нужно особого повода, чтобы ввязаться в нее.

Прежде чем Туван Дин успел понять мой замысел, я очутился рядом с желтокожим в белых мехах и стал размахивать мечом как сумасшедший, сражаясь с пятеркой врагов.