Под сенью леса, что окружает пунцовую равнину возле затерянного моря Корус в долине Дор, под стремительными лунами Марса, низко летящими, как метеоры, над умирающей планетой, я крался следом за черной фигурой. Этот человек упорно прятался в самой глубокой тени, что свидетельствовало о его зловещих намерениях.

В течение шести долгих марсианских месяцев я часто бывал у ненавистного храма Солнца. Внутри его подземной части, медленно вращавшейся глубоко под поверхностью Марса, была заключена моя принцесса… но живая или мертвая, я не знал. Пронзил ли узкий нож мстительной Файдор ее нежное сердце? Лишь время могло открыть правду.

Должно было пройти шестьсот восемьдесят семь марсианских дней, прежде чем дверь камеры вновь встанет перед тоннелем – там, где я в последний раз видел свою вечно прекрасную Дею Торис.

Половина срока не сегодня завтра истекала, а в моей памяти все так же живо, затмевая предшествующие и последующие события, стояла сцена прощания. Затем клубы дыма ослепили меня, и узкая щель, позволявшая заглянуть внутрь камеры, закрылась, разлучив меня с принцессой Гелиума на долгий марсианский год.

И так же отчетливо, словно это было вчера, я помню красивое лицо Файдор, дочери Матаи Шанга, искаженное завистью и ненавистью, – в тот момент, когда она, замахнувшись кинжалом, прыгнула к женщине, которую я любил.

Еще я видел, как краснокожая девушка, Тувия из Птарта, бросилась вперед, чтобы предотвратить чудовищное деяние.

А потом тоннель заполнился дымом пожара, но в моих ушах по-прежнему звучал единственный вскрик – в тот момент, когда лезвие опустилось. И наступила тишина, а когда дым наконец рассеялся, вращающиеся стены храма все скрыли от меня, и я не мог ни видеть, ни слышать происходившего в камере, где остались взаперти три прекрасные женщины.

Много воды утекло с того страшного дня, немало забот навалилось на меня, но ни на одну секунду не померкло в моей памяти случившееся. После того как наш победоносный флот и сухопутные силы разгромили чернокожих, у меня появились многочисленные обязанности по управлению землями перворожденных. Однако все свое свободное время я проводил рядом с мрачной шахтой храма, чьи подземелья поглотили мать моего сына Карториса. Среди чернокожего народа, веками поклонявшегося Иссу, ложной богине Марса, воцарился хаос. Я показал перворожденным, что Иссу – не более чем злобная старуха. И они сами в ярости разорвали ее в клочья.

С вершин самомнения перворожденные разом были сброшены в глубину бесконечного унижения. Их божество исчезло, а вместе с ним – и вся фальшивая основа их религии. Флот, которым они так похвалялись, был разбит превосходящими силами красного народа Гелиума.

Яростные зеленые воины с коричневых равнин древнего морского дна погнали своих диких фоатов по священным садам храма Иссу, а свирепый Тарс Таркас, джеддак Тарка, начал править перворожденными, в то время как союзники решали дальнейшую судьбу побежденной расы.

Почти единодушно прозвучала просьба о том, чтобы именно я занял трон черного народа, и даже сами перворожденные этого желали, но я ответил отказом. Я просто не в силах был остаться с народом, который проявил неуважение к моей принцессе и к моему сыну.

По моему предложению джеддаком перворожденных стал Ксодар. Он был датором, то есть принцем, пока Иссу не лишила его титула, так что уместность его назначения на высокий пост под сомнение не ставилась.

И таким образом, в долине Дор наконец был установлен порядок, зеленые воины снова рассеялись по дну высохших морей, а все, кто прибыл сюда из Гелиума, возвратились в свою страну. Здесь мне опять предложили трон, поскольку от пропавшего джеддака Гелиума, Тардоса Морса, деда Деи Торис, по-прежнему не было никаких вестей, равно как и от его сына Морса Каяка, джеда Гелиума, отца Деи Торис.

Прошло уже больше года с тех пор, как они отправились на поиски Карториса в Северное полушарие, и в конце концов их огорченный народ принял как истину смутные слухи об их смерти, что долетали из ледяных полярных областей.

И я снова отказался от власти, ибо не мог поверить в то, что могучий Тардос Морс и его не менее доблестный сын погибли.

– Пусть лучше до их возвращения правит представитель их рода, – сказал я собранию вельмож Гелиума, обращаясь к ним с Пьедестала Правды рядом с Троном Справедливости в храме Воздаяния, с того же места, где год назад мне довелось выслушать свой смертный приговор, вынесенный Сатом Аррасом.

С этими словами я шагнул вперед и положил руку на плечо Карториса, стоявшего в ряду сановников на круглом возвышении в центре зала-амфитеатра.

Тут же и знать, и простые солдаты шумно выразили свое согласие. Десять тысяч мечей вырвались из ножен, и воины древнего Гелиума приветствовали своего нового джеддака.

Карторис должен был занимать трон до конца жизни, если его прадед или дед не вернется в столицу. Решив столь важный для Гелиума вопрос, я на следующий день отправился в долину Дор. Мне хотелось быть поблизости от храма Солнца вплоть до того судьбоносного дня, когда откроется тюремная камера, в которой была заперта моя вечная любовь.

Хора Вастуса и Кантоса Кана вместе с другими моими доблестными офицерами я оставил в Гелиуме с Карторисом, чтобы он мог воспользоваться их мудростью, храбростью и преданностью, выполняя нелегкие обязанности, что были теперь возложены на него. Лишь калот Вула, мой марсианский сторожевой пес, составил мне компанию.

Вот и в эту ночь верный калот не отставал от своего хозяина и крался позади на десяти коротких мускулистых лапах. Ростом он был с шотландского пони. Его жуткая голова и клыки напугали бы кого угодно, но по отношению ко мне этот зверь всегда выражал искреннюю любовь и преданность.

Ну а человек, за которым мы следили, был не кем иным, как чернокожим датором перворожденных Туридом. Он стал моим закоренелым врагом в тот день, когда я уложил его наземь голыми руками во дворе храма Иссу и связал его же собственными ремнями на глазах у знатных мужчин и женщин, которые прежде всячески превозносили его доблесть и силу.

Как и многие другие перворожденные, он с виду благосклонно принял новый порядок вещей и даже поклялся в вассальной верности Ксодару, новому правителю, но я знал, что Турид люто ненавидел не только меня, в глубине души он терпеть не мог Ксодара и завидовал ему. Поэтому на всякий случай я присматривал за ним и в конце концов убедился, что Турид занят плетением какой-то интриги.

Несколько раз я видел, как он выходил за городскую стену после наступления темноты, направляясь к варварской и ужасной долине Дор, где честному человеку совершенно нечего делать.

Этим вечером он быстро шагал вдоль края леса, пока за его спиной не растаяли огни и звуки города, а потом повернул и пошел по алой траве к берегу затерянного моря Корус.

Лучи ближней луны, летевшей над долиной, отразились в многочисленных драгоценностях на перевязи датора и блеснули на его гладкой эбонитовой коже. Турид дважды оглядывался на лес с видом человека, явно замыслившего недоброе, хотя он должен был чувствовать себя в полной безопасности.

Я не осмелился следовать за ним в лунном свете, поскольку совсем не хотел нарушать его планы; пусть он без помех доберется до своей цели, и тогда я узнаю, какое дело этот негодяй затеял под покровом ночи.

Потому я оставался в тени, пока Турид не исчез за краем крутого морского берега примерно в четверти мили от меня. Потом вместе с преданным Вулой я быстро пересек открытое пространство.

В таинственной долине смерти царила гробовая тишина, а сама долина уютно устроилась в теплом гнезде – во впадине у Южного полюса умирающей планеты. Вдали под звездным небом вздымались мощной стеной Золотые утесы; драгоценные металлы и камни, из которых они состояли, сверкали в ярких лучах двух изумительных марсианских лун.

Позади меня был лес, подрезанный и подстриженный, как ухоженный парк, поскольку его постоянно объедали травяные люди.

Передо мной лежало затерянное море, а вдалеке мягко поблескивала лента таинственной реки Исс, которая вытекала из-под Золотых утесов и впадала в Корус. Бесчисленные века сюда стремились обманутые несчастные марсиане из внешнего мира, отправлявшиеся в добровольное паломничество в этот фальшивый рай.

Травяные люди, которые высасывали из путников кровь с помощью присосок на ладонях, и чудовищные белые обезьяны, днем бродившие по долине Дор, на ночь прятались в свои берлоги.

На скальном выступе Золотых утесов над рекой Исс больше не дежурил священный ферн, который давал знать местным чудовищам о приближении паломников по холодной широкой древней Исс.

Военный флот Гелиума и перворожденные разгромили крепость и храмы фернов, когда те отказались сдаться и принять новые законы, смахнувшие их ложную религию с лица многострадального Марса.

В отдельных изолированных областях ферны все еще сохраняли свою древнюю силу, но Матаи Шанг, Отец фернов, геккадор, властелин жизни и смерти, брат Иссу, принц Вечной жизни, бежал из своего храма. Мы приложили немало усилий, чтобы изловить его, однако с помощью нескольких преданных ему перворожденных он скрылся неизвестно где.

Подкравшись к краю невысокого обрыва над затерянным морем Корус, я увидел, что Турид спускает на мерцающую воду небольшой ялик – одно из тех суденышек странной формы и немыслимого возраста, на которых священные ферны в компании младших жрецов обычно плавали вдоль берегов Исс, чтобы ускорить завершение долгого пути своих жертв.

Внизу лежало десятка два таких яликов, и на каждом был длинный шест, с одной стороны заостренный, а с другой имевший лопасть, как обычное весло. Турид отправился в путь по воде, держась у берега, и, когда он скрылся из виду, повернув за ближайший мысок, я тоже спихнул на воду лодку и, позвав за собой Вулу, оттолкнулся от прибрежных камней.

Погоня за Туридом вела меня к устью реки Исс. Дальняя луна уже опускалась к горизонту, и под утесами, нависавшими над морем, лежала густая тень. Турия, ближайшая луна, уже закатилась. Она снова выйдет на небосклон почти через четыре часа, и по крайней мере в этот промежуток времени будет темно.

А черный воин шел все дальше и дальше. Теперь он уже находился напротив устья реки Исс. Без малейших колебаний он повернул к мрачной реке и, борясь с сильным течением, поплыл вверх по ней.

За ним следовали мы с Вулой, уже на более короткой дистанции, потому что Турид сосредоточился на том, чтобы удержать ялик, и ему некогда было оглядываться. Он приблизился к берегу, чтобы лодку не так сильно сносило.

Вскоре он уже исчез в темном ущелье среди Золотых утесов, откуда и изливалась река. Турид упорно вел свое суденышко в стигийскую тьму.

Было невозможно следовать за ним туда, где я не смог бы разглядеть даже собственную руку. Пожалуй, надо прекратить погоню и подождать возвращения Турида. Вдруг впереди, за поворотом русла, появился слабый свет.

Я снова увидел того, за кем охотился. Свечение фосфоресцирующих камней, из которых были сложены грубые своды пещеры, становилось все ярче, и теперь я мог без труда преследовать Турида.

Это было мое первое путешествие по реке Исс, и то, что я там увидел, навеки запечатлелось в моей памяти.

Именно здесь начинались ужасы, с которыми сталкивались добровольные паломники, верившие, что плывут в прекрасную долину мира, счастья, любви. Это происходило до тех пор, пока великий зеленый воин Тарс Таркас, чернокожий датор Ксодар и я не пролили свет правды во внешний мир и не прекратили это безумие, охватившее миллионы людей.

Здесь и до сих пор виднелось множество низких островков, заваленных скелетами и наполовину съеденными телами тех, кто, внезапно осознав истину и испугавшись, остановился почти в самом конце пути.

В жуткой вони этих кошмарных кладбищ множество полоумных визжали и дрались среди объедков своего чудовищного пира; на тех островках, где остались лишь голые кости, они колотили ими друг друга, и слабейшие становились пищей для сильных, а кто-то ловил проплывавшие мимо вздувшиеся трупы…

Турид не обращал на них ни малейшего внимания и будто не слышал криков, угроз, мольбы этих существ – ему явно слишком хорошо была знакома дикая панорама подземелья. Он поднимался по реке еще с милю, потом причалил к левому берегу и вытащил свою лодку на невысокий выступ, едва видневшийся над водой.

Я не осмелился вслед за ним пересечь русло, потому что он, скорее всего, заметил бы меня. Вместо того я остановился у противоположной стороны тоннеля, под нависавшим над рекой камнем, что бросал вниз глубокую тень. С этого места я мог наблюдать за Туридом, не боясь быть обнаруженным.

Чернокожий датор стоял на краю выступа рядом со своей лодкой, глядя в сторону истока Исс, как будто ожидал кого-то.

А я, затаившись под камнем, сразу заметил, что течение толкает меня к середине реки; мне было очень трудно удерживать на месте свой ялик. Я забрался поглубже в тень, ища, за что бы зацепиться на берегу, но, проплыв несколько ярдов, ничего не нашел. Еще немного, и я потерял бы Турида из виду, поэтому был вынужден оставаться на месте и изо всех сил колотить веслом по воде, чтобы меня не вынесло из укрытия.

Я совершенно не понимал, что могло стать причиной столь сильного бокового потока. Главное русло реки отлично просматривалось отсюда, я видел рябь на границе двух течений, и мне стало весьма интересно, что же вызвало столь странное явление.

Пока я размышлял над этим феноменом, мое внимание внезапно привлек Турид, который вскинул над головой ладони в обычном марсианском салюте и выкрикнул: «Каор!» – барсумианское слово приветствия, которое произносится низким тоном.

Я посмотрел в ту сторону, куда повернулся он, и тут в моем ограниченном поле зрения появилась длинная лодка, в ней сидели шесть человек. Пятеро из них работали веслами, а шестой восседал на почетном месте.

Белая кожа, пышные желтые парики, прикрывавшие лысые головы, и огромные драгоценные камни в головных обручах говорили о том, что это священные ферны.

Они подплыли к мыску, на котором их ждал Турид, тот помог выйти почетному пассажиру, и я понял, что это не кто иной, как Матаи Шанг, Отец фернов.

Очевидная сердечность, с какой эти двое обменялись приветствиями, изумила меня, потому что черная и белая расы Барсума были извечными врагами… Я никогда прежде не видел, чтобы они встречались не на поле боя.

Видимо, перемены в судьбах народов, что произошли недавно, привели к союзу этих двух персон – по крайней мере, к союзу против общего врага, – и теперь я понимал, зачем Турид так часто посещал ночами долину Дор. Скорее всего, он готовился нанести удар по мне или моим друзьям.

Мне очень хотелось очутиться поближе к этим мужчинам, найти такую точку, с которой до меня долетел бы их разговор, но не было и речи о том, чтобы пересечь реку, и потому я просто тихо наблюдал за ними. О, если бы они знали, как близко к ним я нахожусь и как легко они могли бы настичь и убить своего главного врага!

Турид несколько раз показывал в мою сторону, однако не думаю, что его жесты имели ко мне отношение. Вскоре он и Матаи Шанг сели в лодку последнего и двинулись вниз по реке.

По мере их приближения я отводил свое суденышко все дальше и дальше под нависавшую скалу, но наконец мне стало ясно, что и они плывут в том же направлении. Пятеро гребцов гнали большой ялик вперед с хорошей скоростью.

Я каждое мгновение ожидал, что нос моей лодки ударится о камень. Света с реки уже не было видно, но впереди я опять заметил слабое отдаленное сияние, и вода передо мной оставалась открытой.

Тут меня осенило: я плыл по подземной реке, впадавшей в Исс как раз в том месте, где я прятался.

Ялик фернов был уже совсем недалеко от меня. Плеск его весел заглушал звуки моего собственного движения, но еще чуть-чуть – и меня увидят, ведь свет впереди становился все ярче.

Следовало поторопиться. Что бы я ни решил предпринять, это нужно было делать немедленно. Повернув свою лодку вправо, я прибился к каменистому берегу и затаился. Матаи Шанг и Турид приближались, ялик шел посредине притока, гораздо более узкого, чем Исс.

Наконец до меня донеслись голоса Турида и Отца фернов. Они спорили о чем-то.

– Говорю тебе, ферн, – твердил черный датор, – я хочу лишь отомстить Джону Картеру, принцу Гелиума. Я не пытаюсь завести тебя в ловушку. Что я выиграю, выдав тебя тому, кто погубил и мой народ, и мой дом?

– Давай остановимся здесь ненадолго, чтобы я выслушал твой план, – ответил геккадор. – А когда нам станут ясны наш долг и наши обязательства, отправимся дальше.

Он отдал приказание гребцам, и те подвели лодку к берегу не более чем в десятке шагов от того места, где прятался я.

Если бы мои недруги встали чуть ниже по течению, то обязательно заметили бы меня – впереди сиял слабый свет, – но они причалили выше, и я оказался в такой же безопасности, как если бы нас разделяли десятки миль.

Те несколько слов, которые я уже услыхал, возбудили мое любопытство, и мне отчаянно хотелось узнать, какую именно месть в отношении меня замышлял Турид. Долго ждать мне не пришлось.

– Никаких обязательств, Отец фернов, – продолжил перворожденный. – Турид, датор Иссу, цену не назначает. Когда все закончится, я буду счастлив, если ты позаботишься о вознаграждении, достойном моего древнего имени и знатности, и устроишь меня при дворе, по-прежнему верном древней религии, потому что я не могу вернуться в долину Дор или в другое место, где властвует принц Гелиума, но даже и этого я не требую… такое может произойти лишь по твоей воле.

– Будет так, как ты хочешь, датор, – ответил Матаи Шанг, – и не только власть и богатство станут твоими, если ты вернешь мне мою дочь Файдор и отдашь в мои руки Дею Торис, принцессу Гелиума. Ах, – проговорил он со злобной усмешкой, – этот человек с Земли поплатится за то, что замахнулся на святая святых, и никакие мерзости не будут достаточно жестоки для его принцессы. А если то будет в моей власти, он еще и сам станет свидетелем унижения и уничтожения этой краснокожей.

– Ты ее получишь еще до того, как минует следующий день, Матаи Шанг, – сказал Турид.

– Я знаю о храме Солнца, датор, – возразил Матаи Шанг, – но мне никогда не приходилось слышать о том, чтобы его пленники выбирались на свободу, прежде чем пройдет назначенный год их заключения. Ты намерен совершить невозможное?

– На самом деле в каждую из камер этого храма можно войти в любое время, – усмехнулся Турид. – Это знала одна лишь Иссу, но Иссу никогда не раскрывала свои тайны, разве что в силу необходимости. Однако совершенно случайно, уже после ее смерти, я наткнулся на древний план храма и там обнаружил четкие и подробные указания на то, как проникать в камеры. И еще я узнал, что немало приспешников Иссу использовали эти тайные ходы по ее приказу. Она посылала их пытать и убивать заключенных. Однако палачи, узнавшие секрет, неожиданно умирали после того, как докладывали богине об исполнении поручения.

– Так-так, продолжай, – произнес Матаи Шанг. – Я должен доверять тебе, но в то же время и ты должен доверять мне, ведь нас шестеро против тебя одного.

– Я не боюсь, – ответил Турид, – и тебе нечего бояться. Наша ненависть к общему врагу – это вполне достаточная причина для верности друг другу, а когда мы оскверним принцессу Гелиума, у нас появится еще больше причин укрепить наш союз… если только я не ошибаюсь насчет характера ее лорда.

Матаи Шанг что-то сказал гребцам. Лодка двинулась вверх по притоку.

Мне было очень трудно сдержаться и не броситься на них, чтобы зарезать двух мерзких заговорщиков, но я быстро понял, что нападение – не выход. В этом случае я лишился бы единственного проводника, который мог показать мне дорогу к тюрьме Деи Торис задолго до конца длинного марсианского года.

Если Турид собирался доставить Матаи Шанга к тому волшебному месту, то он точно так же мог привести туда и Джона Картера, принца Гелиума.

И я, стараясь как можно тише работать веслами, устремился вслед за большой лодкой.