Да, теперь я понял, зачем черный пират отвлекал меня своей странной сказкой. Он уже давно заметил своих спасителей, и, если бы не его один-единственный красноречивый взгляд, крейсер очень скоро был бы над нами, и абордажная команда спрыгнула бы с киля на нашу палубу, лишив меня всякой надежды на избавление.

Но я был слишком опытен в воздушных войнах, чтобы растеряться и не суметь выполнить правильный маневр. Я одновременно изменил направление движения и бросил наш корабль вниз на добрую сотню футов.

Над головой я видел уже готовую к прыжку абордажную команду, когда черный крейсер проносился над нами. Я тут же сделал резкий поворот и до предела выжал скорость.

Мое прекрасное судно рванулось, как стрела из лука, и его стальной нос нацелился на вращающиеся винты гиганта. Если задеть их, огромный корпус окажется неуправляемым на несколько часов, и бегство станет возможным.

В то же мгновение над горизонтом появилось солнце, осветив сотню мрачных черных лиц, смотревших на нас с кормы крейсера.

Когда они нас увидели, из сотни глоток разом вырвался рев ярости. Кто-то выкрикивал приказы, но уже невозможно было спасти гигантские винты, мы с грохотом врезались в них.

Одновременно с ударом я дал задний ход, однако нос моего корабля застрял в дыре, пробитой им в корме вражеского судна. Всего на миг я завис на месте, прежде чем вырваться, но и секунды хватило для того, чтобы на мою палубу хлынули черные дьяволы.

Драться не пришлось. Прежде всего потому, что сражаться было просто негде. Нас задавили количеством. Рядом со мной уже сверкали мечи, но тут раздалась команда Ксодара, стоявшего в окружении соплеменников.

– Свяжите их, – сказал он, – но не причиняйте вреда.

Несколько пиратов уже освободили его. И теперь он лично присмотрел за тем, чтобы меня обезоружили и как следует связали. Вероятно, он думал, что путы вполне надежны. Да, их прочности хватило бы, будь я марсианином, но я лишь улыбнулся, ощутив хилые веревки на своих запястьях. В подходящий момент я мог разорвать их, как хлопчатые нитки.

Девушку пираты тоже скрутили, а потом еще и привязали нас друг к другу. Одновременно наш корабль подогнали к борту обездвиженного крейсера и вскоре нас перевели на его палубу.

Не меньше тысячи черных воинов уже занимались огромным поврежденным мотором. Палуба большого корабля была заполнена людьми, и многие старались подойти к нам поближе – насколько позволяла военная дисциплина, – чтобы рассмотреть пленников.

Красота девушки вызвала много бесцеремонных замечаний и вульгарных жестов. Было очевидно, что этим самоуверенным суперменам по воспитанию и галантности далеко до краснокожего народа Барсума.

Мои коротко остриженные черные волосы и телосложение, как у ферна, стали предметом еще более энергичного обсуждения. Когда Ксодар рассказал своим благородным друзьям о моей боеспособности и странном происхождении, они забросали меня вопросами.

Тот факт, что на мне были ремни и украшения ферна, убитого одним из членов моей команды, убедил их в том, что я враг их старинных недругов, и это несколько улучшило их мнение обо мне.

Все черные воины без исключения отличались красотой и прекрасным сложением. Их офицеры выделялись из общей массы благодаря невероятному великолепию своего снаряжения. Многие ремни были сплошь изукрашены золотом, платиной, серебром и драгоценными камнями.

Перевязи и портупею командира густо усеяли бриллианты. На фоне его эбонитовой кожи они сияли особенно ярко. Вообще вся картина была захватывающей. Красивые люди; варварская роскошь снаряжения; отполированная палуба; обшивка кают, сложно и прекрасно инкрустированная драгоценными камнями и металлами; пылающее золото поручней; начищенный металл орудий…

Меня и Файдор, связанных вместе, отвели в трюм и запихнули в маленькое помещение с одним-единственным иллюминатором. Затем наши конвоиры снаружи заперли дверь на засов.

Мы слышали, как команда трудилась над сломанными винтами, а через иллюминатор могли видеть, что корабль неторопливо дрейфует на юг.

Некоторое время мы оба молчали. Каждый погрузился в свои мысли. Я гадал, какова могла быть судьба Тарса Таркаса и той девушки, Тувии.

Даже если им удалось ускользнуть от преследования, они неизбежно должны были попасть в руки либо красных людей, либо зеленых и в качестве беглецов из долины Дор могли подвергнуться немедленной и ужасной казни.

Как мне хотелось оказаться рядом с ними! Думаю, я сумел бы убедить умных красных барсумиан в том, что их суеверие глупо, бессмысленно и в долине Дор их ждет жестокая гибель.

Тардос Морс поверил бы мне. В этом я не сомневался. Насколько я знал характер джеддака, он бы храбро отстоял свои убеждения. И Дея Торис поверила бы мне. На сей счет у меня тоже не возникало ни малейших сомнений. И было еще с тысячу красных и зеленых воинов, моих друзей, которые ради меня презрели бы вечное проклятие. Они пошли бы за мной, куда бы я их ни повел.

Единственной опасностью, подстерегавшей меня в случае побега от черных пиратов, была встреча с враждебными красными или зелеными племенами Барсума. Тогда я не успел бы даже исповедаться.

Впрочем, пока на этот счет тревожиться было незачем, потому что перспектива бегства выглядела весьма отдаленной.

Мы с девушкой были связаны вместе веревкой, позволявшей разойтись не более чем на три-четыре фута. Когда нас втолкнули в маленькую каюту, мы сели на низкую скамью напротив иллюминатора. Скамья, сделанная из древесины сорапуса, представляла собой единственную мебель в этом помещении. Пол, потолок и стены были из карбидного алюминия, светлого твердого сплава, который широко использовался в конструкциях марсианских военных кораблей.

Я сидел, размышляя о будущем и глядя в иллюминатор, находившийся на уровне моих глаз. И вдруг взглянул на Файдор. Она рассматривала меня со странным выражением, какого я еще не видел на ее лице. И выглядела особенно прекрасной.

Девушка тут же опустила глаза, и мне показалось, что легкий румянец выступил на ее щеках. Ее явно смутило то, что я заметил, как она разглядывает низшее существо, – так мне подумалось в тот момент.

– Что, интересно посмотреть на плебея? – со смехом спросил я.

Она опять глянула на меня с коротким смешком.

– О да, очень. Особенно когда у него такой великолепный профиль.

Настала моя очередь смутиться, но я решил обойтись без этого. Мне казалось, что она подшучивает надо мной, и я восхитился ее храбростью. У марсианской девы нашелся повод для юмора по дороге к смерти, и я рассмеялся вместе с ней.

– А ты знаешь, куда мы направляемся? – спросила она.

– Полагаю, туда, где открывается тайна вечной загробной жизни, – ответил я.

– Боюсь, меня ждет нечто гораздо худшее, – пробормотала она, вздрогнув.

– О чем это ты?

– Могу лишь строить догадки, – сказала Файдор, – потому что ни одна из многочисленных женщин нашей расы, похищенных черными пиратами за минувшие века, не вернулась, чтобы рассказать о том, что с нею было. А поскольку чернокожие никогда не берут в плен мужчин, предполагается, что судьба увезенных девушек куда хуже смерти.

– Может, это просто возмездие? – невольно вырвалось у меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Разве сами ферны не поступают так же с теми несчастными, которые отправляются в паломничество по таинственной реке Исс? Разве Тувия не провела пятнадцать лет в рабстве? Может быть, тебе предстоит страдать так, как ты заставляла страдать других?

– Ты не понимаешь, – покачала головой Файдор. – Мы, ферны, – священная раса. Для низших существ великая честь стать нашими рабами. И разве мы не спасаем время от времени глупцов, которые плывут по незнакомой реке в неизвестные места к неведомому концу и должны стать добычей травяных людей и обезьян?

– Но разве вы не поддерживаете всеми силами нелепое суеверие в тех, кто живет во внешнем мире? – возразил я. – Это самое дурное из всех ваших деяний. Можешь мне объяснить, почему вы всячески поощряете это заблуждение?

– Вся жизнь на Барсуме, – заговорила девушка, – создана исключительно ради поддержки расы фернов. Как бы еще мы жили, если бы внешний мир не снабжал нас рабочими и пищей? Подумай, разве ферны могут унизиться до физического труда?

– Так это правда, что вы едите человеческое мясо? – в ужасе спросил я.

Файдор посмотрела на меня с жалостью, сочувствуя моему невежеству:

– Конечно, мы едим плоть низших существ. А вы разве не делаете то же самое?

– Мы употребляем в пищу животных, да, – ответил я. – Но не людей.

– Но если человек может есть плоть животных, то боги могут есть плоть человека. Священные ферны – боги Барсума.

Я преисполнился отвращения, и, видимо, это было заметно.

– Ты пока что неверующий, – мягко продолжила Файдор, – но если нам удастся сбежать от черных пиратов и снова вернуться ко двору Матаи Шанга, то, думаю, найдутся аргументы, способные убедить тебя в ошибочности твоего мнения. И… – Она слегка заколебалась. – Может быть, мы даже найдем способ сделать тебя… ну… одним из нас.

И снова ее взгляд уперся в пол, а на щеках заиграл легкий румянец. Я не в силах был понять ее намеки и не понимал очень долго. Дея Торис не раз говорила, что в некоторых вещах я сущий простак, и, пожалуй, она была права.

– Боюсь, мне нечем будет отплатить за гостеприимство твоему отцу, – сказал я. – Если б я сделался ферном, то немедленно отправил бы вооруженную стражу к устью реки Исс, чтобы выпроваживать несчастных одураченных путников обратно. И еще я посвятил бы свою жизнь уничтожению жутких травяных людей и их мерзких приятелей, белых обезьян.

Файдор уставилась на меня в искреннем ужасе.

– Нет-нет! – воскликнула она. – Ты не должен произносить вслух такие страшные кощунства… даже думать об этом нельзя! Если кто-нибудь догадается, что у тебя на уме, когда мы вернемся к храмам фернов… тебя подвергнут чудовищной казни. Даже моя… моя… – Щеки ее снова порозовели. – Даже я не смогла бы тебя спасти!

Я промолчал. Ясно было, что говорить с ней об этом бесполезно. Она была даже сильнее напичкана суевериями, чем прочие марсиане. Те просто лелеяли прекрасную мечту о потустороннем мире, полном любви, покоя и счастья. А ферны боготворили чудовищных травяных людей и обезьян или, по крайней мере, почитали их как вместилища духов своих умерших.

В этот момент моих размышлений дверь каюты открылась, чтобы впустить Ксодара.

Он вежливо улыбнулся мне, и лицо его осветилось доброжелательностью, в эту минуту на нем нельзя было прочесть ни жестокости, ни мстительности.

– Поскольку вы не можете сбежать ни при каких обстоятельствах, – сказал мне черный принц, – я не вижу необходимости держать вас взаперти. С вас снимут веревки и разрешат выйти на палубу. Зато вы увидите нечто очень интересное. Ты никогда не вернешься во внешний мир, так что ничего страшного не произойдет, если перед тобой приоткроют завесу тайны. Этого никто не видел, кроме перворожденных и их рабов… Подземный вход в священную землю, в истинный рай Барсума. Кстати, дочь фернов получит хороший урок, – добавил он, – ей покажут храм Иссу, и богиня, возможно, примет ее в свои объятия.

Файдор высоко вскинула голову.

– Что это за богохульство, пиратская собака? – воскликнула она. – Иссу сметет все ваше племя, если вы вообще осмелитесь приблизиться к ее храму!

– Тебе предстоит многое узнать, женщина-ферн, – откликнулся Ксодар с недоброй улыбкой. – И таким способом, что тебе не позавидуешь.

Когда мы вышли на палубу, я, к своему удивлению, увидел, что корабль плывет над огромным пространством снега и льда. На сколько хватало глаз, ничего другого кругом не было.

У такой загадки мог быть только один ответ. Мы летели над южной полярной шапкой планеты. Лишь на полюсах Марса лежал снег или лед. Я не заметил внизу никаких признаков жизни. Стало ясно, что мы забрались на юг настолько далеко, что даже обросшие шерстью звери здесь не бродили.

Ксодар стоял рядом со мной, когда я выглядывал вниз, перегнувшись через поручни.

– И куда мы летим? – спросил я. – Каким курсом?

– Сейчас повернем на юго-запад, – ответил он. – Ты увидишь долину Оц. Мы несколько сотен миль будем двигаться вдоль нее.

– Долина Оц! – воскликнул я. – Но, приятель, разве не там находятся владения фернов, из которых я только что сбежал?

– Да, – согласился Ксодар. – Ты прошлой ночью пересек эти ледяные поля, заставив черных воинов гнаться за тобой. Долина Оц лежит в низине у Южного полюса. Она на тысячи футов ниже уровня окружающих ее земель и напоминает гигантскую круглую чашу. В сотнях миль от ее северной границы находятся горы Оц, обрамляющие долину Дор, и в самом ее центре раскинулось затерянное море Корус. На берегу этого моря, на земле перворожденных, стоит золотой храм Иссу. Туда мы и направляемся.

Глядя вниз, я начал понимать, почему за долгие века лишь одному человеку удалось бежать из долины Дор. Удивительно, как это вообще произошло. Пересечь замерзшие, продуваемые ветром бесконечные ледяные просторы пешком, в одиночку, было просто невозможно.

– Такой путь можно одолеть только по воздуху, – сказал я вслух.

– Именно поэтому за все прошлые века лишь один пленник удрал от фернов, но никто и никогда не сбегал от перворожденных, – произнес Ксодар с гордостью.

Мы к этому времени достигли южной оконечности гигантского ледяного поля. Оно внезапно обрывалось могучей отвесной стеной в тысячи футов высотой, у подножия начиналась ровная долина, тут и там перемежавшаяся низкими холмами и участками леса; ее пересекали неширокие реки, вытекавшие из-под ледяного заграждения.

Потом мы пролетели над чем-то вроде глубокого каньона, трещины, которая шла от ледяной стены на севере и тянулась через долину, на сколько мог видеть глаз.

– Это русло Исс, – пояснил Ксодар. – Река уходит под ледяное поле и под долину Оц, а здесь открыта.

Вскоре я заметил вдали поселение и, показав на него, спросил Ксодара, что это такое.

– Это деревня потерянных душ, – со смехом ответил он. – Полоса между ледяной стеной и горами считается нейтральной территорией. Некоторые паломники отказываются от дальнейшего пути по реке Исс, увидев, по какому ужасному каньону она течет дальше, и останавливаются в долине. Да еще здесь устраиваются рабы, которые время от времени сбегают от фернов. Те не пытаются поймать беглецов, поскольку знают, что из этой долины все равно не уйти, к тому же жрецы слишком боятся патрульных кораблей перворожденных, чтобы вторгаться на их территорию. А мы не трогаем несчастных в долине, потому что у них нет ничего такого, чего бы нам захотелось, и потом, их слишком мало, чтобы устроить интересную битву… Пусть живут себе спокойно. Таких деревень несколько, и число их жителей почти не увеличивается, поскольку они много лет подряд воюют друг с другом.

Мы наконец повернули на северо-запад, покинув долину потерянных душ, и вскоре я увидел справа по борту черную гору посреди безжизненного ледяного пространства. Она была не слишком высокой, а ее вершина выглядела плоской.

Ксодар отошел по каким-то корабельным делам, и мы с Файдор остались у поручней одни. Девушка ни разу не заговорила с тех пор, как нас привели на палубу.

– Интересно, правду ли он тут рассказывал? – спросил я ее.

– Отчасти да, – ответила Файдор. – Во всяком случае, про долину беглецов. Но что касается расположения храма Иссу в центре его страны – ложь. Ведь если это так… – Она немного помолчала. – Нет, не может быть, неправда. Если пират не лжет, значит бесчисленные века подряд мой народ отправлялся на мучительную и постыдную смерть от рук наших злейших врагов, вместо того чтобы достичь прекрасной вечной жизни, какую создала для нас Иссу… Нас ведь так учат.

– Ну как вы, ферны, обманом завлекаете в долину Дор барсумиан из внешнего мира, так и перворожденные могли уготовить вам страшную участь, – предположил я. – Это было бы суровым и ужасным возмездием, Файдор, но только и всего.

– Я не могу в это поверить, – сказала она.

– Увидим, – проронил я, и мы снова замолчали, потому что уже подлетали к черной горе, – казалось, она непостижимым образом связана с ответами на наши вопросы.

Приблизившись к черному усеченному конусу, корабль сбросил скорость до минимума. Потом мы очутились над плоской вершиной, и я увидел зев гигантского круглого колодца, дно которого терялось в чернильной мгле.

Диаметр этой невероятной ямы был в добрую тысячу футов. Стены выглядели гладкими и как будто состояли из черного базальта.

Судно неподвижно зависло точно над центром зияющей пустоты, а потом начало медленно тонуть в черной пропасти. Корабль все спускался и спускался, пока темнота не поглотила его, и лишь горевшие на нем огни испускали слабое сияние; гигантский крейсер плавно погружался в самое нутро Барсума.

Прошло примерно с полчаса, а потом шахта внезапно закончилась в куполе величественного подземного мира. Под нами вздымались морские волны. Фосфоресцирующий свет заливал всю картину. Тысячи кораблей усеяли поверхность тайного моря. Маленькие острова, покрытые бесцветной растительностью, поднимались тут и там.

Медленно, с величавой грацией, корабль сел на воду. Его огромные воздушные пропеллеры остановились, заработали маленькие, но очень мощные винты для передвижения по морю. И крейсер двинулся дальше, одолевая новую стихию с такой же легкостью, как и воздушную.

Файдор и я были ошеломлены. Никогда нам не приходилось слышать о том, что нечто подобное может существовать под поверхностью Барсума.

Почти все суда, которые мы видели вокруг, были военными. Встречались иногда и шаланды, и баржи, но мы не заметили ничего похожего на огромные торговые суда, летавшие между городами внешнего мира.

– Это и есть гавань военного флота перворожденных, – произнес голос позади нас, и мы, обернувшись, увидели Ксодара, наблюдавшего за нами с веселой улыбкой на губах. – Это море, – продолжил он, – намного больше, чем Корус. Его питают воды мелких водоемов наверху. Чтобы поддерживать в нем определенный уровень, мы используем огромные насосные станции, они перегоняют излишки воды в резервуары далеко на севере, и именно оттуда красные люди черпают воду, которая орошает их фермерские земли.

Услыхав это объяснение, я сразу многое понял. Красный народ Барсума всегда считал истинным чудом то, что из дна их каменных резервуаров иной раз начинают бить огромные фонтаны воды, увеличивая запасы драгоценной жидкости, которой было так мало во внешнем мире Марса.

Барсумианские ученые безуспешно бились над тайной внезапных притоков громадного количества воды. Спустя века им пришлось признать это как факт и прекратить исследования.

Мы миновали несколько островов, на которых стояли странные округлые здания, явно без крыш, прорезанные посредине между землей и верхней кромкой маленькими зарешеченными окнами. Сооружения были похожи на тюрьмы, и это впечатление усиливалось при виде вооруженных стражей, которые либо сидели на низких скамьях перед строениями, либо патрулировали недлинные береговые линии.

Лишь немногие из этих островков превышали по площади акр, но вскоре мы увидели впереди куда более крупный остров. Он-то и оказался нашей целью, и вскоре большой корабль пришвартовался у крутого берега.

Ксодар дал нам знак следовать за ним, и вместе с полудюжиной офицеров и солдат мы покинули крейсер и подошли к овальному строению в сотне ярдов от берега.

– Скоро ты увидишь Иссу, – сказал Ксодар девушке. – Мы лишь немногих пленников представляем ей. Она время от времени выбирает из них замену своим рабыням. Никто не служил Иссу дольше года.

При этих словах на его губах появилась мрачная улыбка, говорившая о жестоком и зловещем смысле его простого сообщения.

Файдор, хотя и не желала верить в то, что Иссу могла оказаться столь враждебной, все же начинала понемногу поддаваться сомнению и страху. Она прижималась ко мне, это была уже не гордая дочь властелина жизни и смерти на всем Барсуме, а просто испуганное юное существо, очутившееся во власти безжалостных врагов.

Здание, в которое мы вошли, и в самом деле оказалось без крыши. В самом его центре стоял большой бак с водой, встроенный в пол на манер бассейна. У края этого резервуара плавал странный предмет черного цвета. Я не мог рассмотреть, был ли это один из местных водяных монстров или простой плотик.

Но вскоре все выяснилось. Когда мы подошли к бассейну, Ксодар выкрикнул несколько слов на неизвестном мне языке прямо над этим объектом. И тут же открылся люк на его поверхности, и из глубины странного суденышка высунулся черный матрос.

Ксодар заговорил с ним.

– Передай своему офицеру, – сказал он, – приказ датора Ксодара. Скажи ему, что датор Ксодар с офицерами и рядовыми привели двух пленников и нас нужно переправить в сад Иссу рядом с Золотым храмом.

– Да будет благословенна скорлупа твоего первого предка, наиблагороднейший датор, – ответил матрос. – Все будет выполнено по твоему приказу.

И он вскинул обе руки над головой, ладонями назад, отдавая салют так же, как все другие народы Барсума, и тут же исчез внутри своего кораблика.

Через мгновение на его месте появился офицер, блистая знаками различия, и пригласил Ксодара на борт. Мы все по очереди забрались внутрь.

Кабина, в которой мы очутились, занимала всю ширину корабля, и по обе ее стороны находились иллюминаторы ниже уровня воды. Как только пассажиры заняли места, прозвучали команды, люк закрылся и был задраен, и судно завибрировало от работы моторов.

– И куда можно уплыть в такой маленькой луже? – спросила Файдор.

– Только не вверх, – ответил я. – Так как я заметил, что на здании вместо крыши крепкая металлическая решетка.

– Так куда нас повезут? – снова поинтересовалась Файдор.

– Судя по конструкции судна, думаю, мы будем погружаться, – предположил я.

Файдор содрогнулась. Вода на Барсуме много веков была предметом почитания, и даже эта дочь фернов, рожденная на берегах единственного моря на планете, испытывала такой же ужас перед водными глубинами, как и все прочие марсиане.

Скоро ощущение того, что корабль погружается, стало явным. Мы быстро опускались. Теперь было слышно, как вода бьется в иллюминаторы, а тусклый свет, что пробивался сквозь них наружу, позволял увидеть вихрящиеся потоки.

Файдор схватила меня за руку.

– Спаси меня! – прошептала она. – Спаси меня, и все твои желания исполнятся! Все, что есть у священных фернов, будет твоим. А Файдор… – Она слегка запнулась, а потом добавила очень тихо: – А Файдор уже твоя.

Мне стало невероятно жаль несчастное дитя, и я положил ладонь на ее пальцы, цеплявшиеся за меня. Но видимо, мой жест был неверно понят, судя по ее короткому взгляду, брошенному по сторонам. Как только девушка убедилась, что никто не смотрит на нас, она обеими руками обхватила меня за шею и притянула к себе.