Глава восемнадцатая

За тридцать лет своей жизни один или два раза он был на волосок от смерти. Но именно в этот момент жизнь показалась ему дорогой, как никогда. Такой трепещущей, полной света, красок и звуков. Морган, стоящий на веранде с рюмкой коньяка, наслаждался многоцветием красок, раскинувшихся перед его глазами от бледно-розовых гибискусов до темно-багровых орхидей, переливавшихся всеми мыслимыми оттенками зеленого. Манго, папайи и бананы тяжело свисали с веток деревьев. Возвышающаяся гевея бразильская сформировала из сцепленных веток целый кафедральный собор – своеобразный насест для пронзительно кричащих птиц – туканов, попугаев и зонтичных птиц, чьи разноцветные хохолки развевались от каждого дуновения ветерка.

Странно, что в последние дни он старательно боролся за то, чтобы стать сильнее, хотя в душе все еще намеревался умереть. Он заставлял себя есть пищу, которую ему давали, хотя большей частью тайком выкидывал те лекарства, которые ему присылал патрон для того, чтобы он быстрее выздоровел. Он не хотел быть полностью здоровым. Он хотел оставаться в своеобразном оцепенении.

Проснувшись в это утро, он почувствовал, что время настало. У него был маленький выбор. С тех пор, как его здоровье, казалось, пошло на поправку и он несколько окреп, патрон жаждал «выяснить отношения». Морган просто не мог откладывать это дальше. Затягивая с этим, он подвергал опасности ту атмосферу незначительного доверия, которая на его взгляд начала устанавливаться между ним и Кингом.

В этот день он вместе с Рэнди рано выехал на прииск, а потом на плантацию, рассеянно слушая объяснения о тех изменениях, которые произведены в коллекции и о лечении массажем. Затем Кинг взял его в хижины Чико и Теобальдо с тем, чтобы Морган мог убедиться, что они все еще живы и безвредны. Со стороны Кинга это была хоть и случайная, но грубая ошибка, поскольку это дало возможность Моргану передать Теобальдо кивком головы, что сегодняшняя ночь должна стать решающей.

Он вернулся в «каса бланка» и начал претворять план в действие. Он достал револьвер, что оказалось довольно легко. Дом патрона был обеспечен таким количеством оружия, что в течение недели можно было обороняться от всей Британской армии. Когда Морган впервые прибыл на «каса бланка», Рэнди объяснил ему, что среди людей, окружающих каждого диктатора всегда найдется мученик, готовый умереть за дело, вот почему он окружил себя людьми, в любое время держащими оружие под рукой.

Морган нашел то, чем собирался убить Кинга и себя, это был револьвер – кольт 44 калибра, лежавший в потайной нижней нише библиотечного стола. Теперь он находился под задней планкой пояса его брюк, скрываемый полой пальто. Это заставляло его чувствовать себя несколько дискомфортно – все время помнить о том, что в любую минуту его жизнь может оборваться.

Допив свой коньяк, он повернулся, чтобы идти искать патрона. Но тот, оказалось, стоял сзади, опираясь на дверной косяк и засунув руки в карманы. Морган хранил молчание. Кинг произнес:

– Костюм превосходно сидит на тебе, не так ли? Он кивнул и отставил в сторону свой стакан.

– Его особенность в том, что он сделан в Италии. Ты знаешь итальянцев. У них есть нюх на моделирование одежды. Я думаю, что он у них – от очень тонкого ощущения человеческого тела. Поскольку они считают его настолько… совершенным, они уверены, что каждая его часть должна быть выгодно подчеркнута. Думаю, что все свои костюмы мы будем шить там. Тебе это нравится?

– Конечно.

– Хорошо, – он улыбнулся, распрямляясь и произнес:

– Обед будет готов через полчаса. Думаю, что для начала мы можем расслабиться, пропустив в библиотеке по несколько рюмок. Пошли, Морган. И без колебаний, не то я могу заподозрить, что у тебя какие-то подспудные планы в голове на сегодняшний вечер.

Кинг смеялся. Морган – нет. Он вышел с веранды и пошел вниз по коридору, тянувшемуся к дому, наслаждаясь сумеречными тенями на улице, думая о том, что никогда не чувствовал себя настолько спокойным. На ум ему пришла мысль, что, возможно, смерть покажется ему такой легкой; возможно, он напрасно ее боялся.

Достигнув конца коридора, он повернул направо, здесь левая стена холла была целиком стеклянной и открывала вид на круглый зеленый газон около самой реки. Там стоял пароход и на его палубе суетились люди, чистя и полируя ее до блеска, стремясь закончить свою работу до того, как спустится ночь. Он завернул за другой угол и вступил еще в один коридор, который выходил на веранду, окруженную низкой стеной из кирпича. Около гладильного стола сидел мужчина с низко опущенной на глаза шляпой, он отламывал кусочки от банана и давал их мартышке.

Морган остановился. Жильберто де Куэйрос взглянул вверх и его рот расплылся в улыбке, которая ужасно исказила его щеку. Внимание Моргана привлекла мартышка. Он едва удержался от искушения постучать по оконному стеклу, чтобы привлечь внимание животного и убедиться, не его ли это мартышка.

Но, конечно, она была не его. Этого не могло быть. Его обезьянка теперь находилась с Генри и Сарой и… Кроме того, окрестности Амазонки были полны животных, а мартышки особенно часто покупались на подачки.

– Что-то не так? – раздался за ним голос Кинга.

– Что он делает здесь? – спросил Морган.

– Жильберто? Работает на меня, конечно.

– Как давно он вернулся?

– Задолго до того, как вернулся ты. – Он положил руку Моргану на плечо и сжал его. – Не беспокойся, – произнес Кинг. – Он больше не доставит тебе хлопот. Если он сделает это, я убью его. Он знает это. Расслабься, Морган. Ты жесткий, как кирпич.

Он отвел глаза от Жильберто и перестал глядеть на мартышку, продолжив путь в библиотеку. Он остановился прямо около двери и подождал, пока Кинг, обогнав его, войдет первым и через всю комнату пройдет к бутылкам с ликером. Глаза человека, сидящего в комнате, были затенены, а его приспущенная на лицо шляпа придавала ему вид спящего часового. Но Морган знал, что он вовсе не спит. Что он может быть очень быстрым и инициативным в своих действиях.

– Садись, – сказал Кинг.

Он так и сделал, выбрав один из двух стульев королевы Анны, расположенных в центре роскошной комнаты. Высокие потолки и широкие стены заставили его почувствовать себя маленьким, и в его памяти воскрес Генри, стоящий перед ним в Джорджтауне и показывающий ему своими распахнутыми короткими руками, как велики английские дома с двадцатифутовыми потолками и огромными столовыми.

«Генри, – подумал он, – Генри».

Если бы он только мог увидеть его снова, он мог бы откровенно рассказать ему, как много значила для него их дружба в последний год. И Сара. О Боже, если бы он только смог удержать ее! Но нет. Лучше не думать об этом. Он уже принял решение, и Сара ушла, вернулась к Норману. Он не хотел задерживаться на этом. Он не мог начинать сейчас…

– Морган?

Он глубоко вздохнул и поднял взгляд, благодаря Кинга за выпивку.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Кинг.

– Достаточно хорошо.

– Ты выглядишь несколько бледным.

– К сожалению.

– Ничего страшного. Как только ты окрепнешь и сможешь больше бывать на воздухе, хороший цвет лица вернется к тебе.

Он сел на стул напротив Моргана и скрестил ноги. Его волосы волной ниспадали с его плеч на белый костюм.

– Ты несколько нервозен, это понятно. Но не стоит. Ты поступил правильно, решив вернуться ко мне. В свое время ты поймешь это.

Морган пил свое виски, чувствуя, как его вновь начинает изнутри грызть злоба. Он не противился этому чувству. Оно заставляло его ощущать себя человеком; он не был в этом состоянии со своей последней ночи с Сарой.

Наклонившись вперед, он оперся на свои колени, губы Кинга тронула мальчишеская улыбка.

– Я уверен, что прошедшее никогда не повторится. Мы пережили это. Я перестал сердиться.

Морган взял рюмку с ликером и закрыл глаза. Он чувствовал некую эйфорию, словно солдат, выигравший войну, проявивший чудеса героизма и теперь глядящий на заключительное сражение.

– Ты ведь простил меня за твою опрометчивость, не так ли, Морган?

Пальцы Моргана сжали рюмку, когда он взглянул Кингу в глаза и произнес:

– Ты позволил им унизить меня.

– Да.

– Ты заставил меня пресмыкаться на коленях, как животное. Ты понимаешь, насколько тяжело было для меня пережить это? Каждую ночь, когда я пытался заснуть и не мог, я представлял, что я убиваю тебя. Все время я переживаю это унижение. Как мало достоинства осталось у меня, если я пришел сюда. Ты лишил меня даже этого, Рэнди.

Некоторое время они сидели в тишине, чувствуя собственное сердцебиение.

Кинг встал со стула и прошелся по комнате, сжимая одной рукой рюмку с ликером, а другую засунув в карман.

– Вспомни, как мы сидели в этой комнате раньше, когда ты пришел сюда в первый раз и я рассказывал тебе обо всех местах, в которых я бывал, которые я видел.

– Да.

– Ты был как ребенок, Морган. Мне доставляло огромное наслаждение видеть энтузиазм и любопытство на твоем лице. В тебе я видел самого себя, вспоминал те времена, когда я был голодным и наивным, любознательным и стремящимся перевернуть мир. Итак, в те первые ночи я учил тебя. Мы сидели прямо здесь, на этих стульях, до самого восхода солнца, говоря о Руссо, Вальтере и Дидро. Меня изумляли твои способности схватывать на лету, и мне было жаль, что ты не имел возможности получить настоящее образование.

Мы уцелели, ты и я. Победители. Мы посвятили наши жизни достижению того, что мы хотим получить от этого мира. Да. Я учился брать то, что я хочу. А я хочу тебя, Морган, твой ум, твое доверие, твое превосходное тело. Я надеялся, что и ты заинтересуешься мной, почувствуешь, что тебе со мной хорошо. Да, я был в отчаянии. Я думал, что поправ твою гордость, твое достоинство, я заставлю тебя, наконец, согласиться со мной, но сразу же после случившегося я понял, что был не прав. Тебе будет легче, если я признаюсь, что бы не прав? Если я мог бы все это вернуть назад, я сделал бы это. – Он остановился. – Посмотри на меня. Морган.

Морган поставил свою рюмку на стол сбоку от себя и поднял глаза. Казалось, что та близость, которая возникла между ними, вдребезги разбила тишину. Морган видел усмешку понимания в глазах Кинга. Патрон знал, зачем он вернулся.

– Роберто, – позвал мягко Кинг. Караульный повернул голову и ожидании. – Ты отпущен.

Роберто выскользнул из комнаты. Он закрыл за собой дверь, оставив их одних.

Морган встал со стула. Ему не хватало воздуха ни в легких, ни в горле. Оружие давило ему в спину, как кинжал, и он размышлял, будет ли он достаточно проворен, чтобы быстро достать его, когда наступит время. Кинг отставил в сторону рюмку и, пройдя через всю комнату, остановился на расстоянии вытянутой руки от него. Наконец, он поднял руку, коснувшись волос Моргана пальцами, и погладил тяжелые, черные пряди.

«Теперь, – думал Морган, – теперь. Сделай это сейчас. Он может послать пулю в голову Кинга и через некоторое время сюда ворвутся караульные, тогда он повернет оружие на себя и…»

Матерь Божья, почему он не мог двигаться?

– Я единственный человек на земной поверхности, который когда-либо верил в тебя, Морган.

Его рука тряслась.

– Я любил тебя. Он не мог дышать.

– Я люблю тебя.

«Ублюдок», – сказал он сам себе. Он медленно ухватился немеющими пальцами за ствол револьвера.

– Дорогой Морган, я знаю тебя достаточно хорошо, твои идеалы, твои убеждения, твои возможности. Я знаю, ты никогда не смог бы полностью уступить мне, ущемить свое самолюбие. Это слишком много значит для тебя, твоего достоинства.

Морган осторожно достал оружие и направил его прямо в лицо Кинга.

Кинг улыбнулся:

– Ты не сможешь убить меня. Если ты сделаешь это… За спиной патрона раскрылась дверь и вошла Сара. За ней стоял Генри.

– …Твои друзья умрут ужасной смертью, Морган. А ты не хочешь этого.

Он оторопело смотрел на Сару и Генри, в то время, как Кинг отдирал его пальцы от револьвера.

– Полагаю, вам хочется побыть одним несколько минут, – произнес Кинг. – Я могу добавить, Морган, что эта комната освобождена от всего, что может быть использовано в качестве оружия. У тебя нет никакой надежды на побег. Ты никогда не сделаешь этого.

Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Быть может, бешеное сердцебиение пригвоздило Моргана к месту, недвижимого, неспособного отвести глаз от Сары. А может быть, это была болезнь. Или поражение. Как бы то ни было, он чувствовал себя сбитым с ног, опрокинутым на пол. Он чувствовал, что его голова может расколоться в любой момент.

Они продолжали стоять неподвижно, не отводя взгляда друг от друга, побелевшие от напряжения. В комнате были большие часы, маятник которых качался из стороны в сторону. Тиканье этих часов эхом отдавалось в мозгу. Наконец, он оперся одной рукой о спинку стула. Голова у него кружилась и было достаточно трудно стоять без опоры.

Затем Сара кинулась к нему, на ее прелестном лице отражались все переживаемые эмоции: радость, страх, надежда. «Боже, – подумал он. – Я никогда не увижу это снова». В ту же секунду волна счастья захлестнула его. Он открыл свои объятия, и она упала в них. Он прижимал ее к себе, его руки перебирали роскошные солнечного цвета волосы. Он вдыхал ее чистый запах и чувствовал волны эмоций, пронзающих ее, когда он прижимал к себе ее трепещущее тело.

– Почему? – шептала она. – Почему ты покинул меня? Как ты мог сделать это?

Закрыв глаза, он целовал ее лицо, волосы шею.

– Сара, – повторял он словно в беспамятстве.

Она закинула голову и пристально посмотрела на него.

– Я думала, ты нуждаешься во мне. Я думала, ты хочешь провести остаток своей жизни со мной. Но ты одурачил меня. Ты никогда меня не любил, не так ли. Ты просто использовал меня для того, чтобы вернуться сюда.

Он недоуменно уставился на ее лицо.

– Я не люблю тебя? Ты думаешь? Сара, да я скорее бы умер, чем согласился жить без тебя. Я бы скорее умер, чем согласился бы, чтобы ты вышла замуж за Нормана и воспитывала его детей.

Он снова прижал ее к себе и спрятал лицо в ее волосах.

– Я только хочу, чтобы ты была счастлива. Это все, что я когда-либо хотел.

Он долго сжимал ее в своих объятиях, словно в шоке, но, наконец реальность происходящего стала проникать в его сознание. Глядя поверх ее головы на Генри, он произнес:

– Что, произошло? Почему ты не увел ее из этого ада?

– Я действительно верил, что вы вернетесь, Морган, и когда вы не вернулись…

– Я приказал тебе доставить ее в Коари.

– Это не вина Генри, – прервала их диалог Сара. – Он пытался, но я отказалась. Я не хотела уходить, пока не получила то, зачем пришла.

– Но ты получила семена.

– Это были не только семена. Этот человек убил моего отца, залил его кровью. Я должна была выбить признание из него и тогда… Но Генри заставил меня реально взглянуть на ситуацию и я осознала, что бессмысленно жертвовать своим будущим во имя мести. Мне это больше не казалось важным. Я решила взять семена и отправиться в Коари, но вдруг исчез ты. Я не могла возвращаться без тебя. Ох, Морган, мысль о том, что Кинг убил тебя, была непереносима для меня. Это моя вина. Если бы я не была одержима идиотской потребностью увидеть Кинга и заставить его признаться в том, что он убил моего отца, вы с Генри никогда бы не вернулись сюда.

Она всхлипнула и вдруг слезы заструились по ее лицу. Она содрогалась от плача, тесно прижимаясь к нему, уткнувшись лицом в его пальто и рубашку.

Он держал ее, пока всхлипывания не затихли, перебирая ее волосы, наматывая на свои пальцы их отдельные пряди. Наконец, она выпрямила голову и подняла на него взгляд, ее глаза были сухими и испуганными, и он снова был захвачен целым потоком ощущений. И почти так же быстро, как она упала в его объятия, она оттолкнула его и начала метаться по комнате.

– Ты думаешь, я смогла бы просто оставить тебя здесь? Что я не буду страдать, зная, что ты отдал себя в лапы этого монстра? Ты, должно быть, очень плохо о себе думаешь, если поверил, что твой лучший друг и я можем отвернуться от тебя, чтобы спасти себя. Мы любим тебя, ради Бога…

– Да? – он попытался придать своему тону шутливый и насмешливый оттенок, но не смог сделать это. Он чувствовал себя чертовски усталым и больным, и ответственным за нее и Генри. Рэнди теперь казался ему мудрым. Он всегда был таким. Ему следовало знать, что этот ублюдок будет слишком осторожным, чтобы поверить, что Морган когда-либо согласится сдаться ему, пойти навстречу его требованиям.

– Что теперь? – спросил Генри.

Морган подошел к столу, взял сигару и зажег ее.

– Где Кан и другие?

– Хороший вопрос. Когда Сара обнаружила, что ты ушел, она взяла винтовку и отправилась в джунгли. Я не мог остановить ее. Конечно, я отправился за ней. Я приказал всем оставаться, думая, что если нас поймают, по крайней мере Кан и индейцы будут свободны, чтобы уйти.

Генри сел за стол, положив руки на колени, глядя на расхаживающую по комнате Сару.

– Это была целая неделя кромешного ада, Морган. Восемь дней назад нас нашли несколько солдат. Надо отдать им должное: они не очень издевались над нами, возможно, они должны были бы нас публично расстрелять. Морган усмехнулся.

– Как ни удивительно, с нами не слишком плохо обращались, пока не заперли в нескольких комнатах. Мы не сидели без пищи и воды. И он сказал нам, что, несмотря на то, что ты был болен, тебе несомненно лучше.

– Напомни мне, чтобы я поблагодарил его.

– Вряд ли мы выберемся отсюда живыми, не так ли, Морган?

– Нет. До тех пор, пока я не смогу взять в руки оружие. Тогда, может быть, появится возможность. Конечно, это слабая надежда, но…

В этот момент снова вошел Кинг в сопровождении солдат. Он все еще держал оружие, но его лицо уже не было таким бесстрастным, как раньше. Морган знал этот взгляд, который не обещал ничего хорошего каждому из них.

– Сара, – позвал Морган и, когда Сара поспешила к нему, он взял ее за руку и поставил за собой. Он встал и перед Генри, закрывая собой их обоих от взгляда патрона.

– Как благородно, – произнес Кинг. – Но абсолютно бесполезно. Если я хочу их, я возьму их, Морган. Ты прекрасно знаешь это. Но, возможно, ты можешь убедить меня позволить им уйти… каким-то образом.

Его губы растянулись в улыбке, и, поднимая ружье, он направил его прямо на Моргана.

– Теперь быстро отойди от своих друзей и тогда мы сможет обсудить эту проблему.

Морган отбросил сигару и начал передвигаться в сторону. Сара попыталась ухватиться за него, но он вырвался. Затем Генри выскользнул из-за письменного стола и встал, закрывая его собой, толкнув его назад своими черными руками.

– Не делай этого, – крикнул он Моргану.

– Он убьет нас всех, разве ты не видишь?

– Заткнись! – крикнул Кинг.

– Не делай этого, Морган. Ради Бога! Я единственный, кто втянул тебя в эту неприятность и…

Морган оттолкнул его, Генри сделал последнее усилие удержать его, шепча при этом Кингу:

– Два выстрела? Это все, что тебе нужно?

_ Заткнись! – заорал Кинг. Шагнув вперед, он схватил Моргана за пальто и оттащил его от Генри.

– На колени, Кэйн! – приказал он. Затем руки, опустившиеся на его плечи, стали толкать его вниз. Он боролся и каким-то образом победил. Неожиданно руки Кинга сжали его горло, перекрывая доступ воздуха и заставляя его выгнуться назад до тех пор, пока сознание его стало меркнуть. Он поскользнулся и тяжело упал на пол около ног Кинга.

Раздался пронзительный крик Сары и он почувствовал струи ее слез на себе. И непонятно, откуда он нашел в себе силы бороться, драться руками и ногами, подстегиваемый плачем Сары и криками Генри.

Затем, краем глаза он увидел движение Генри, и время замедлило свой бег, он перестал сопротивляться, оцепенев от ужаса перед тем, что могло случиться, понимая измученным сердцем, что было слишком поздно.

Он отшвырнул солдата и еще нескольких, прокладывая себе дорогу к Кингу, который медленно поворачивался, направляя оружие на Генри.

Генри, который был его другом. Генри, который обещал заботиться о нем, несмотря ни на что. Генри…

– Не-е-ет! – закричал он.

Ружье выстрелило и он был уверен, что видел, как пуля вылетела со смертельной точностью. Он был уверен, что слышал отвратительный звук от ее попадания, подбросившего тело его друга и швырнувшего его на пол.

Казалось, мир рассыпался на куски.

Он стоял на четвереньках, ничего не слыша, ничего не видя, кроме безжизненно лежавшей на полированном полу маленькой руки.

Генри!

Он обвил его руками и приподнял, положив к себе на колено его плечи и голову, проводя рукой по телу Генри, чтобы стереть следы крови.

Словно издалека до него донесся плач Сары, и ему почудилось, что он чувствует ее руки на своем лице, своих плечах, делающие все, чтобы успокоить его, в то время как ее собственное сердце замирало. Генри открыл глаза.

– Не двигайся, – сказал ему Морган, хотя слова словно застревали у него в горле.

– Хорошая мысль, – слабо улыбнулся Генри. – Что это, Морган, слезы в твоих глазах?

– Заткнись, Генри!

– Морган, со мной кончено. Действительно, кончено. Морган закрыл глаза и прижался щекой к щеке Генри.

– Пожалуйста, не умирай, – прошептал он ему в ухо. – Пожалуйста, не оставляй меня здесь совершенно одного.

– Одного? Чепуха, Морган. Ты никогда не был один и никогда не будешь. Я всегда буду с тобой, и у тебя есть Сара. Она любит тебя, Морган. Она собиралась сказать тебе это, но когда ты… ушел, она… была очень расстроена.

Его глаза плотно закрылись. Морган нервно тряхнул его:

– Генри!

– Я здесь, Морган. Не паникуй, дружище. Дай мне… дай мне твою руку. Так. Ты хороший друг. Ты всегда поддерживал меня. Даже когда весь мир считал меня чудаком, ты был моим другом. Ты обращался со мной по-человечески, как с мужчиной, я… люблю тебя, Морган. Я когда-нибудь говорил тебе об этом?

Морган тряхнул головой, теснее прижав его к себе и произнес:

– Я люблю тебя, Генри. Он улыбнулся.

– Я знаю. Я всегда знал. Но это здорово… услышать это в последний раз.

– Пожалуйста… – начал было Морган, но в это время Генри поднял руку и коснулся щеки своего друга.

– Морган? Держи меня, Морган.

Он сжал его крепче, настолько крепко, что смог почувствовать под своей рукой последний удар маленького сердца Генри.

А потом Генри умер.

Морган держал его безжизненное тело в своих руках так осторожно, словно уснувшего ребенка. Он поднял голову и увидел Сару, стоявшую на коленях позади него с мокрым от слез лицом и с трясущимися плечами. Он опустил тело Генри на пол и медленно поднялся на ноги. Сара попыталась встать, но упала на колени и ухватилась за него, пытаясь остановить.

В комнате было настолько тихо, что он слышал только, как кровь стучит у него в висках. Все расплывалось перед его глазами… кроме Кинга. Тот стоял в центре комнаты, сжимал оружие в обеих руках, его глаза были остановлены на нем – он выглядел угрожающе. Морган подсознательно почувствовал, что убийство опьянило патрона.

– Стоп! – прокричал Кинг, отступая. Казалось, все застыли. Кинг поднимал оружие прямо пред собой, дюйм за дюймом, и наконец, направил его прямо в грудь Моргана.

– Я убью тебя, Морган, клянусь Всемогущим Богом! Морган бросился на Кинга, опрокидывая его назад и перехватывая ружье, задирая его вверх и нажимая пальцем на курок. Пуля прогрохотала, отозвавшись эхом по стенам и окнам и застряла в потолке, осыпав их штукатуркой.

Выстрелы, звон разбитого стекла, топот людей наполнили комнату.

Они валялись на полу и Кинг тяжело дышал. Они все еще боролись, перекатываясь друг на друга в попытке захватить оружие. Это казалось бесконечным, но наконец, Морган оказался в состоянии вырвать револьвер из рук противника. Он вскочил на ноги, держа оружие перед собой и направляя его на Родольфо находившегося прямо перед ним.

Он нажал на спусковой курок и Родольфо упал.

Сара закричала, он обернулся, прицелился в человека, который тащил ее за волосы, и снова выстрелил.

Дверь за ним с треском распахнулась и он отскочил в сторону, собираясь стрелять, но в последний момент он узнал Теобальдо и за ним Кана.

– Возьмите Сару! – прокричал он, а затем опять повернулся к Кингу, поднимая револьвер, чувствуя новый приступ ярости непреодолимое желание нажать на курок.

– Ублюдок! Ублюдок! – повторял он снова и снова, но не мог заставить себя выстрелить: что-то останавливало его.

– Кэйн, – прокричал Теобальдо, – Давай быстро! Мои люди взяли лодку. Это единственный путь отсюда!

– Вы никогда не сделаете это, – произнес спокойно Кинг, его голос прозвучал неожиданно после криков и звуков ружейных выстрелов.

– Ты мертвец, если попытаешься спуститься по реке. В любом случае ты покойник, Морган. Такой же, как твой маленький черный друг здесь.

Морган ударил его ногой в голову и засунул ствол ему в рот.

– Морган!

Это была Сара, пытавшаяся вырваться из рук Кана.

– Морган!

– Хорошо, – сказал он наконец. Он схватил Кинга за лацканы пальто, поставил на ноги, повернул перед собой и направил револьвер ему в затылок.

– Иди! – приказал он и, так как его противник отказался, он взвел курок и прокричал:

– Иди, сукин сын, или я вышибу тебе мозги! Кинг пошел.

Покинуть дом через дверь оказалось несложным. Они прошли мимо длинного ряда разбитых вдребезги окон. Хрустя гравием, вступили на лужайку. Вечерняя жара припекала их, как огонь в печи. Через лужайку была видна стена огня, появляющегося и исчезающего за деревьями, что делало происходящее реальным.

Вдруг откуда-то градом посыпались пули и раздались громкие крики невольников, штурмовавших дом и постройки. Они вытаскивали за волосы или за ноги тех, кто работал на Кинга и кто прежде бил их хлыстами. Толпа разъяренных мужчин, женщин и детей нахлынула с дубинками и мачете на Кинговых слуг, и крики ярости слились с криками ужаса.

Морган и другие пробирались сквозь заросли гибискуса и, когда Кинг споткнулся и упал на колени, Морган пихнул его лицом вниз в заросли ежевики. Он хотел заставить его ползти весь путь к реке.

Пароход светился огромным пятном на чернильной поверхности реки. Морган толкнул Кинга по направлению к сходням и услышал чей-то пронзительный крик. Оказалось, что перила были захвачены вооруженными индейцами, на лицах которых играли блики огня и радости.

– Да здравствует революция! – восклицали вокруг.

– Да здравствуют американцы!

– Да здравствует Морган Кэйн!