Множество типично английских особенностей, о которых пойдет речь в этой книге, на самом деле пришли к нам из других стран, но пиво можно с уверенностью назвать исключением из этого правила. История пива в Англии прослеживается так далеко, что приходится признать: оно появилось едва ли не раньше самих англичан и его пили на этих островах за несколько столетий до прибытия Хенгиста, Хорсы, Кердика и прочих англосаксов.

Кельты варили пиво из солода, воды и дрожжей, а от них этот обычай переняли римляне, предварительно отправив в Рим короля бриттов Карактакуса. Нам даже известно имя одного римского пивовара: его звали Атректус, и жил он в крепости Виндоланда на валу Адриана. Вероятно, шансы пережить зиму в этих местах были непосредственно связаны с количеством употребленного внутрь пива.

Поскольку пивоварение на островах относится к тем традициям, которые действительно можно проследить до древнейших времен, мы вынуждены сделать вывод, что его появление и развитие напрямую связано с местным климатом. Британский климат, за исключением разве что пары последних лет, был в целом неблагоприятным для выращивания винограда, что автоматически исключало возможность изготовления вина. Что еще оставалось нашим предкам, кроме как варить пиво? И они варили его в огромных количествах в каждом доме, каждом пабе, у каждой реки.

Строго говоря, тогда это было не пиво, а эль: напиток, по определению, не может считаться пивом, пока в него не добавят шишки хмеля, и предположительно это нововведение было придумано не в Англии. Нетрудно вообразить, какой поднялся крик, когда первые бочки пива с добавлением хмеля доставили в XV веке из Нидерландов. Идея была встречена в штыки, однако запрещать ее не стали – единственным законодательным ограничением стало то, что пивоварам с тех пор не позволялось изготовлять одновременно пиво и эль. Либо одно, либо другое.

Англичане не только издавна варили пиво и эль, но и поглощали его в немыслимых количествах: к концу Средних веков на душу населения, включая мужчин, женщин и детей, приходилось 60–66 галлонов в год. Впрочем, это не кажется удивительным, если вспомнить, что пиво употребляли с каждым приемом пищи и что оно было, по сути, единственным доступным и безопасным напитком.

Должно быть, поэтому на заре промышленной революции Уильям Коббет и другие публицисты обратили свои остро заточенные перья против чая – напитка, предательски ослаблявшего моральную стойкость нации, – призывая англичан вернуться к пиву.

Одним из любопытных аспектов английской жизни, сохранившимся до XX века, была привычка заводских и фабричных рабочих выпивать после окончания смены невероятное количество пива: за вечер один человек мог прикончить до 15 пинт.

И только в XX веке многочисленные разновидности традиционного английского теплого (на самом деле температуры подвала) пива – биттер, майлд, браун, индийский пейл и другие лондонские специалитеты, которые разливали из кранов на стойке бара, – начали отступать под натиском универсальных охлажденных лагеров, произведенных транснациональными корпорациями.

Англичане никогда не создавали шумихи вокруг своего пива. Они не проводили пивных фестивалей, как в Америке, у них не было ничего похожего на немецкий Октоберфест. Они просто стояли у стойки бара, потягивая из кружки свое пиво, и не замечали, как их пивные компании постепенно объединяются и консолидируются, становясь почти неотличимыми друг от друга, и как то же самое происходит с пабами, одним за другим.

Важное для англичан новшество было введено в 1963 году с легализацией домашнего пивоварения. Теперь каждый мог варить собственное пиво, и пивоварение стало той областью, где англичане сумели провести своего рода контрнаступление в защиту собственной культуры, опираясь на крошечные домашние пивоварни и пабы с собственным производством, при поддержке кампании «Настоящий эль», популяризовавшей это партизанское движение.