Глава 9
Штурм крепости
Где-то в стороне привычно зазвенело, в ответ над головой гулко отразилось эхо. Олег поправил одеяло и хотел повернуться на другой бок, но неосознанный порыв потянул наверх. Он нащупал рукой коврик, перекатился с койки на палубу и направился к серому проему открытого люка. За кормой удалялись знакомые очертания Тучкова моста! Здравствуй, Питер! Родной и такой незнакомый! Биржа и Зимний в кляксах маскировочной окраски, а Петропавловский собор почти растворился на фоне серых туч.
– Ребята! Нева! Мы в Ленинграде!
Кутаясь в одеяла, разведчики высыпали на палубу, прекрасный город продолжал очаровывать теперь уже суровой красотой военного времени.
– Простудитесь, всем вниз, сейчас принесут завтрак! – с толикой насмешки крикнул командир катера. Для него это привычная реакция возвращающихся с задания отрядов.
Пока завтракали и приводили себя в порядок, катер проскользнул мимо комплекса древних укреплений из Шлиссельбурга, Орешка и Петрокрепости. Затем стремительный бросок через Ладогу и швартовка к причалу в Лодейном поле. Фанерный автобус уже поджидал, а «воронок» припозднился, поэтому акт передачи пленного составляли, как говорится, на коленке. В качестве приложения Лейтенант протянул увесистый чемодан с описью содержимого. Офицер НКВД попытался отмахнуться, но встретил суровую отповедь. Обреченно вздохнув, не глядя подписал каждый листок с перечнем документов, фотографий и прочих хитростей.
На этот раз летели в транспортном самолете с посадкой в Куйбышеве. Разведчиков поселили в городской гостинице, а через день снова привезли на аэродром. Как выяснилось, причиной промежуточной остановки послужила нелетная погода в столице. На аэродроме стояло в готовности два самолета, и Олег привычно пошел вместе с отрядом.
– Студент! Ты куда? Начальник разведки летит со мной! – крикнул вслед Моряк.
– С какой это стати? – попытался воспротивиться Олег. Ему хотелось улететь с друзьями и окунуться в привычную атмосферу учебной роты. Чего греха таить, попить водки в товарищеской обстановке тоже приятно.
– Должность обязывает, – усмехнулся Лейтенант.
Деваться некуда, с начальством не спорят, Олег пропустил вперед радиста и сел у двери. Над Москвой властвовал циклон, поэтому самолет летел под нижней кромкой облаков. Болтало нещадно, пришлось держаться двумя руками, чтобы не слететь с алюминиевого сиденья. На Центральном аэродроме радист, не прощаясь, залез в синий фургончик с надписью «Связь» и укатил в неведомые края. Начальство попало в объятия полковника, Олегу тоже пожали руку, и все вместе покатили в город.
Оставленные перед отлетом на задание вещи оказались в гостиничном номере. Все аккуратно разложено по полочкам или развешено на плечиках. Пусть это казенный уют, но все же приятно. Рядом с цивильным костюмом висел забытый предшественником китель с капитанскими петлицами. Олег решил его перевесить к дальней стенке и обнаружил аналогичные шпалы на своих комплектах. Придется вытаскивать, а затем затирать дырки.
– Доставай стаканы, по воинской традиции новое звание требуется обмыть! – Моряк поставил на стол две бутылки коньяка.
Следом в номер вошел официант, снял с тележки усыпанный маслинами мясной сексер, затем принялся раскладывать прочие закуски и разносолы. Сервировку завершил Лейтенант, добавив в центр стола батарею «Боржоми».
– Какое звание? – холодея от предчувствия, промямлил Олег.
– Не прибедняйся, надевай китель, а мы полюбуемся, – добродушно ответил Моряк.
– С какой это стати мне повесили капитанские петлицы? Военного училища не заканчивал и парадному шагу не обучен.
– То особая история, наливай! – Лейтенант бросил в фужер рубиновую шпалу.
Выпили стоя, затем Олега по очереди обняли и пожелали до конца войны сменить шпалы на ромбик. Обрызгав осетрину лимонным соком, Моряк закусил ароматным кусочком, добавил парочку маслин и пояснил суть метаморфозы:
– Товарищ Мехлис написал представление на орден Ленина, а наградная комиссия исправила на Красное Знамя. Орден офицерский, и тебе не по чину.
– Что такого я сделал для столь высокой награды? – Олег собрался высказать свое мнение о реальных героях того задания, но вовремя остановился. Сейчас это будет воспринято как неприкрытая лесть.
– У каждого начальника существуют определенные рамки полномочий. Товарищ Мехлис имеет право личным приказом присваивать воинское звание до уровня старшего командного состава. Вот и добавил тебе максимум в виде капитанской шпалы.
– Ты год недоучился в институте НКВД, что дало основание оформить досрочный выпуск и присвоение лейтенанта. Полгода войны засчитывается за полтора, так что юридически все чисто, – добавил Лейтенант.
– Начальник разведки – это серьезно? – тихо спросил Олег.
– Вполне, завтра сам все поймешь, – ответил Моряк.
На этом служебные разговоры закончились. Начальство крепко выпило и вкусно закусило, при этом приглядывая за новоиспеченным капитаном. От фужера со шпалой Олега быстро повело, ему наложили гору всякой вкуснятины, а наливали только «Боржоми».
Встреча с начальством назначена на вторую половину дня, но Олег оделся с утра, чтобы свыкнуться с новым видом. Самым странным атрибутом были петлицы с эмблемой военной прокуратуры. Темно-синий цвет относится к кавалерии, но желтый кант доводил атрибутику до полной абракадабры. Если офицер придан к воинской части, например военврач авиаполка, то петлицы голубые с медицинской змеей, а здесь ни два, ни полтора.
– Красавец! – похвалил Моряк. – Лицо и сапоги сверкают, для представления начальству самое то!
Управление находилось на северной окраине города, с виду обычное здание, и табличка у входа «Управление воинских перевозок» ничего не объясняла. Вход без пропускного режима, но у лестницы скучал лейтенант. Моряк показал ему алюминиевый жетон и провел Олега на третий этаж. У двери без таблички и номера указал на стул:
– Садись и жди вызова.
Начало не выглядело многообещающим, сидеть в безлюдном коридоре было как-то не по себе. Не прошло и получаса, как перед ним остановился дородный военный в шинели и спросил:
– Капитан Олег Осипович Антохин? – Затем открыл ключом дверь и пригласил: – Заходите, молодой человек.
И снова непонятка со знаками различия. На рукавах звезды политработника и генеральские шевроны, в петлицах по сиротливому ромбику непонятного звания. Хозяин кабинета накинул на вешалку шинель и предложил посетителю сесть. Затем бегло просмотрел разложенные на столе бумаги и представился:
– Зовут меня Евгений Николаевич, парадных встреч между нами не предвидится, так обращайтесь только по имени-отчеству.
– Хорошо, – ответил Олег.
– Молодец, с первого раза уловил. Узнав о неожиданном прыжке в капитаны, я написал приказ о твоем переводе с оперативной работы на административную. – Генерал продемонстрировал бумагу, которую тут же порвал на мелкие клочки. – Скажи спасибо своим командирам, они упросили дать испытательный срок и оказались правы.
В первый момент Олег хотел сказать, что не рвется за чинами и готов продолжить службу рядовым, но вовремя спохватился. В понимании сидящего напротив человека ему оказаны великая честь и доверие. Подобное заявление обернется мгновенным пинком под зад, с переводом в пехоту простым бойцом. Он встал и по-уставному ответил:
– Служу трудовому народу!
Лицо генерала на мгновение разгладилось, что позволило сделать вывод о правильном решении. Жестом приказав сесть, хозяин кабинета прочитал краткую лекцию о стоящих перед разведывательно-диверсионными отрядами задачах. Без пафоса, лозунгов и призывов он обрисовал реальную картину и важность выполняемых операций. Затем коротенько разъяснил структуру подразделений, с которыми Олегу придется общаться.
– Вам все ясно? Если остались вопросы, прошу задавать, второго шанса не будет.
Добродушие генерала не было показным, вместе с тем от этого человека веяло силой воли и готовностью принять самое жесткое решение. Царящий здесь дух буквально гнал из кабинета, но Олег решился спросить:
– Почему мы отдали пленного офицера Абвера представителям НКВД?
– Каждый работает в рамках своих полномочий. Подписывая указ о создании ГРУ, Александр I особо указал, что управление осуществляет свою деятельность исключительно за границами империи и стоит вне политики.
– Абвер тоже вне политики, это прерогатива СД, – возразил Олег.
– Абвер занимается разведкой на территории СССР, а контрразведка не относится к нашей епархии.
– С началом войны на НКВД возложили обязанность искать шпионов?
– Ох уж эта секретность! – делано вздохнул генерал. – С появлением бомбистов в МВД создали жандармерию, а при ней Службу внешней разведки и Охранное отделение. Структура до сих пор осталась неизменной и не раз доказала свою эффективность.
Для осмысления информации Олегу понадобилось некоторое время, затем он встал:
– Я могу быть свободным?
– Нет! – резко ответил генерал. – Поговорили о хорошем – пора сказать плохое.
Олег начал судорожно вспоминать свои поступки, которые могут быть причислены к плохим, и не сразу увидел протянутый конверт. Похоронка! Трясущимися от нехорошего предчувствия руками достал желтенький листок и прочитал вслух:
– Ваш отец, полковник Антохин Осип Серафимович погиб смертью храбрых…
Олег реально заплакал, он не знал и никогда не видел этого человека, но сердце сжалось от горя. Неизвестная ленинградская семья практически перестала существовать. А сколько смертей впереди! Из цифры в двадцать миллионов боевых потерь менее четверти, остальные относятся к мирным жителям или замученным в немецких лагерях. Олег развернул вложенное командованием письмо, но ровные строчки слились в широкие полосы.
– Держи. – Генерал поставил на стол маленький чемоданчик, который дед всегда называл «банным». – Здесь личное дело из полковой канцелярии и ордена. Могилу навестишь после войны.
Награды на обгорелых лентах приколоты к бархатной диванной подушечке. Далее простенькая картонная папка с завязочками, а под ней бритвенный набор с дарственной надписью, именные часы с разбитым стеклом и семейная фотография. Олег без разрешения выпил воды и немного успокоился. Личное дело хранится в отделе кадров ВВС, в канцелярии полка собирают лишь вторые экземпляры. По правилам папку обязаны сжечь, но нарушение нельзя считать серьезным. Вот ордена – совсем другое дело, их надлежит вернуть в наградной отдел. Олег положил подушечку на стол:
– Их надо сдать.
– Оставь на столе, я отправлю с посыльным. – И генерал вложил в ладонь ключи.
«Опель»? Откуда? Зачем? Олег решительно встал и положил ключи перед генералом:
– Возьмите себе.
Тот откинулся в кресле, внимательно посмотрел в глаза и тихо ответил:
– Спасибо, с меня причитается. Сейчас придет твой куратор, отныне вы одно целое. Награды пополам, наказание вдвойне. – И позвонил по телефону.
Звание старшего лейтенанта никак не соответствовало преклонному возрасту куратора. К выпирающему животику больше подойдут петлицы снабженца, а простецкое выражение лица подтвердило бы догадку о неудачнике в военной карьере. Снова коридор и другая дверь без таблички и номера. Олег сделал шаг назад и посмотрел на лестницу.
– Не надо считать двери, – усмехнулся старший лейтенант, – левая сторона, на косяке нацарапаны буквы «ИС». Меня зовут Илья Спиридонович.
Аскетичный кабинет, дубовый стол с настольной лампой под зеленым абажуром. Напротив кожаный диван с высокой спинкой, а скомканный на валике плед и домашние тапочки под вешалкой говорили о ночных дежурствах хозяина. У окна еще один стол с пишущей машинкой, в углу высокий сейф и этажерка с ворохом журналов.
– Для удобства предлагаю обращаться на ты без всяких чинов и отчеств. Держи карточки для нашей столовой, остаток вернешь перед убытием на задание.
– Отныне питание только здесь? – уточнил Олег.
– Человек не может наесться впрок. В ресторане при гостинице для тебя все и всегда бесплатно, позволительно приводить не более одного гостя или гостью.
– Гостей не предвидится.
Куратор многозначительно усмехнулся и продолжил:
– Я займусь писаниной, а тебе придется побегать. Первым делом шагай в отдел кадров, там долго не задержат. Затем спускаешься в подвал и находишь снабженцев, тебе нужна Ольга из службы вещевого довольствия.
– Можно вопрос?
– Валяй.
– Почему контрразведкой занимается НКВД?
– Подумать самому лень? Милиционер есть в каждом населенном пункте, вот почему.
– Тогда чем занимается армейская контрразведка?
– Уже не смешно. Ты действительно не способен самостоятельно мыслить? Каждая воинская часть обязана оберегать свое расположение от проникновения лазутчиков! Месяц назад под Великими Луками на поиски вражеской группы задействовали два полка из резерва фронта.
– Извини, я действительно не подумавши спросил, – повинился Олег.
– Понимаю, – по-дружески улыбнулся куратор, – тебе не дает покоя офицер Абвера.
– Мы старались, а информация достанется им.
– Для нас он не представляет интереса. Мы занимаемся акциями в глубоком тылу или доставляем агентурную почту.
В отделе кадров Олега с порога отругали:
– Где вы бродите? Мы целый день ждем, а он рассиживается в кабинетах с начальством! К фотографу!
– Тань, остудись, он совсем зелененький. Вам, юноша, в открытую дверь, – вступилась пожилая женщина.
В соседней комнатульке без окон на треноге стояла деревянная камера с гармошкой и черным покрывалом. Из-за ширмы выглянула девушка с косичками, поколдовала с лампами освещения и приказала:
– Не шевелитесь и не моргайте. – Затем сняла с объектива крышку, через несколько секунд вернула на место и добавила: – Пока не уходите, я должна проверить как вы получились.
– Иди сюда, Антохин, – сварливо позвала первая женщина, – она долго провозится.
Олегу вручили пачку бланков с наказом строго соблюдать инструкцию. Писать только чернилами и без единой помарки. Далее начался инструктаж по заполнению особо заковыристых граф. Бланки сложили в папку и вручили вместе удостоверением личности. Опаньки, фотография его, сделанная несколько минут назад, имя с отчеством тоже его, а фамилия с последней красноармейской книжки. Кстати, два взаимоисключающих документа нельзя носить в одном кармане, и он протянул серенькую книжку.
– Это не нам, – отвергла женщина. – Отдавайте своему куратору.
Ольга с вещевого склада оказалась полной противоположностью сварливой кадровички. Завидев Олега, женщина приветливо воскликнула:
– Заходи новенький, давай сюда удостоверение личности! У Спири всегда лучшие офицеры, поэтому я вас снабжу по высшему разряду.
Получение вещевого довольствия началось с примерочной, где командовала старушка с взъерошенными волосами. Олега вертели и вымеряли каждую часть тела. Затем пришлось перемерить ворох различной одежды, которую в различных местах прикалывали иголками и размечали похожими на мыло мелками. В завершение пришел сапожник и снял мерку, как он выразился, для ковровых сапог.
Возвращаясь обратно, Олег приглядывался к прогуливающимся по коридорам лейтенантам. Нет, на охране самая обычная форма, шитая без дополнительных ухищрений портного. Почему ему устроили модельный выпендреж, причем по всем статьям, включая цивильную одежду?
– Познакомься с Екатериной, будет учить немецкому языку, – огорошил куратор. – Отец из австрийских коммунистов и работает в нашей системе.
– Какой меня ждет акцент? – кланяясь, спросил Олег.
– Тирольский, – ответила девушка с приветливой улыбкой.
Час от часу не легче. То ковровые сапоги, то персональный учитель немецкого с возможным погружением в пышный бюст. Для относительно нормального освоения языка требуется не менее года. Полная бессмыслица, тысячи немецких антифашистов готовы перейти линию фронта и бороться с гитлеровцами. Или его собираются приставить к одному из борцов в качестве водителя и телохранителя?
– Садись и слушай, – голос куратора прервал догадки. – Сюда приезжаешь каждое утро при полном параде. В форме разгуливать по городу строжайше запрещено, поэтому держи номер телефона и номер твоей машины. Звони заранее, у нас дефицит шоферов.
– Могу обойтись без персонального водителя, сам неплохо управляю автомобилем, – ответил Олег.
– В курсе, знаком с историей твоих часов. В таком случае возьмешь машину в гараже, на ночь оставишь во дворе гостиницы, администратор укажет место. И еще, заправка бензином только в нашем гараже.
– Мои права вместе с паспортом, – напомнил Олег.
– Ах, да, чуть не забыл! Катенька, сбегай к кадровикам, у них должны быть бланки с подписью и печатью.
– Ночной пропуск, – ответила девушка и выпорхнула в коридор.
Куратор достал из ящика стола общую тетрадь и протянул Олегу:
– Держи, на первой странице перечень вопросов, на которые необходимо ответить предельно точно и честно. Время не ограничено, но до окончания ко мне не приходи.
Олега резанула неприятная мысль – проверка, ему не доверяют. Он небрежно сел на диван и, стараясь не выдать волнения, спросил:
– У меня неразборчивый почерк, сам разберешься или я должен буду сидеть напротив?
– Твои комментарии потребуются в любом случае, а почерк легко исправит пишущая машинка. Время терпит, перепечатаешь.
С почерком действительно беда, рука привыкла к шариковой ручке, а современные перья на палке да чернила на воде требовали особых навыков. Первый опыт на почте оставил самые грустные воспоминания. Он умудрился нацарапать почти нечитаемые буквы и насажать уйму клякс. На первый взгляд пишущая машинка может стать спасением. Увы, тяжелая механика со свинцовыми буквами никак не тянет на аналог компьютерной клавиатуры.
Получив в гараже легковушку с бессрочным путевым листом, Олег решил покататься по неизвестной Москве. Именно неизвестной, ибо сейчас от Спасской башни до самой далекой окраины не более семи километров. Если центр города еще выглядел столицей, то окраины представляли собой улочки с простенькими деревянными домами. Он туда даже не сворачивал по причине обилия грязи и глубоких ям.
Проезжая по одной из улиц с дореволюционными трехэтажными доходными домами, Олег заметил вывеску «Канцтовары». Ему предстоит засесть за отчет о походе по тылам, а писать нечем. Плюнув на запрет показываться в форме, он решил заглянуть. О, чудо! В обычном магазине, по довоенным меркам вдали от центра, под стеклом прилавка лежал ряд авторучек с золотым пером!
Олег смотрел на авторучки, а продавщицы вышли на улицу и разглядывали его «ЗиС-101», который считался самым престижным автомобилем СССР.
– Девушки! – позвал Олег. – Какая из золотых перьев пишет лучше всех?
– Подарок начальнику? – поинтересовалась самая бойкая.
– Вот именно, за плохую могут турнуть с работы.
– Тогда берите комплект «Москва», перо пишет тонко, и чернила не протекают, – посоветовала заведующая.
Под предлогом проверки покупки Олег получил мастер-класс по устройству и правилам эксплуатации давно забытой канцелярской принадлежности. В комплект входил автоматический карандаш с золотым колпачком и толстющим грифелем. Обилие золота смущало, но перо легко бежало по бумаге, оставляя за собой тонкую и ровную линию.
В поисках дороги в гостиницу Олег заплутал и неожиданно выехал к магазину «Автомобили». Ради интереса заглянул и не поверил своим глазам – война, а здесь свободный выбор легковушек. Хоть сейчас бери сверкающий лаком бордовый «ЗиС-101» с кожаными сиденьями. Правда, ценник запредельный, сорок тысяч рублей, но в двадцать первом веке далеко не каждый выбирает в автосалоне навороченную машину.
В номере Олег первым делом поставил на стол фотографию в простенькой картонной рамке. Чужие люди, ставшие волею судеб его родственниками. На фоне рисованного морского пейзажа майор в летной форме и женщина с гладко расчесанными волосами. По краям смеющаяся девчушка и насупившийся пацан. Перед семейством стоит на стуле маленький мальчик в матросской форме, это якобы он.
Итак, первым делом необходимо заполнить анкету и сдать в отдел кадров. Титульный лист велено не трогать, Олег развернул страницы и понял – он влип по самое некуда. Девичья фамилия бабушки и ее социальное происхождение! Он без понятия о подобных нюансах реальной, родной, а тут что прикажете писать? Вся первая страница требует детальную информацию обо всех близких родственниках. Проще застрелиться, чем написать.
Впрочем, Олег достал из чемоданчика личное дело «отца». Ой, умен генерал, умен! Знал ведь, что нынешняя молодежь ничего не сможет сделать без помощи родителей, и подарил чемоданчик со всеми необходимыми датами и местами рождения. Из творчества осталось лишь написать автобиографию. Родился, учился, вступил и призван уместились на четверти листа.
– Пишешь? – Моряк положил на стол пачку денег. – Держи свою долю за мотоцикл.
Олег пододвинул заполненные листочки с подсыхающими чернилами.
– Что такое статья, – запинаясь, он прочитал номер с «бисами» и «примами», – особого совещания?
– Ты о сестре? Ее пожалели ради маленьких детей, попытка застрелить парторга могла стоить жизни, а так всего лишь бессрочная ссылка.
– Она в эвакуации!
– Научись четко выражать мысли, иначе запутаешь людей. Ссыльнопоселенцев вывезли из Карелии, но не уравняли в правах с эвакуированными.
Олег еще раз прочитал соответствующую строку в анкете «отца», затем у себя и понял суть. Особое совещание никак не связано назначениями или продвижениями по должности. Это так называемые «тройки», а «сестра» умудрилась броситься с оружием на партийного начальника.
– Она слишком эмоциональна, – чтобы снять неловкость, сказал он.
– Сходи к начфину, – Моряк взял семейный портрет, – участковый вернул твои переводы. Пьет она, запоем, детей увезли в красноярский детдом.
– Я могу как-то помочь племянникам?
– Только после войны. – Командир вернул фотографию на место и посоветовал: – Внизу киоск «Союзпечати», докупи отдельно такую же ручку и подари комплект Спире. Он любитель канцелярских изысков.
– Почему его зовут Спиря?
– Не знаю, – пожал плечами Моряк, – вероятнее всего, прежняя кличка или производная от «Спиридонович».
Олег прислушался к полезному совету и сбегал за авторучкой, попутно прикупив еще дешевенькую. Он решил сменить у себя золотой колпачок и промежуточное кольцо на простенькие из хромированной жести. Так, на всякий случай, не хотел привлекать к себе внимание в этих кабинетах со странными генералами и непонятными Спирями. Обрядив рублевую авторучку в золотую мишуру, убрал ее в чемоданчик и сел за описание своего похода по вражеским тылам.
– Какие признаки навели на мысль, что крестьянина обирают беглые заключенные?
Куратор разложил отчет на эпизоды и вторую неделю мурыжил дотошными вопросами. Олег опасался недоверия, а реально получил разбор собственных поступков с выявлением слабых решений. Вдвоем находили более выгодные варианты действий и переходили к следующему эпизоду. Попутно куратор рассказывал о правилах поисково-розыскных действий, принятых в германской полевой жандармерии. Эпизод с козлом в лодке разбирали вместе с преподавателем из погранучилища.
– Идея интересная, но неправильная, ты вступил в контакт с населением, не зная местного диалекта, – сделал вывод знаток.
– Не согласен! – возмутился Олег. – Мы прикинулись барыгами с городского рынка и договорились привезти керосин в обмен на картошку.
Разбор заячьих подвигов с запутыванием следов и новыми выходами в эфир продолжался целый месяц. За это время он узнал много хитростей. Профессионалы должны не только скрываться от преследователей, они обязаны уводить врага в районы, из которых ему трудно выбраться. Как ни смешно, но Олегу это удалось, пусть случайно, с помощью половодья, но удалось.
Кроме теоретической подготовки у куратора продолжалась практика стрельбы с двух рук. Ежедневно он спускался в тир и полчаса танцевал вокруг мишеней. Порой задание усложняли и выключали свет. Стрелять на звук совсем не сложно, результат сразу подскажет прикрывающая динамики чугунная плита. Трудность заключалась в распознании, стрелок обязан мгновенно отличить угрозу от обычного бытового шума.
Самым нелюбимым днем стала суббота. В этот день молодые офицеры собирались в Ленинской комнате на политподготовку. Старший политрук растолковывал комсомольцам прописные истины и требовал вести конспект, дословно записывая. При этом он ходил между столами и заглядывал в тетради. Вот тут-то выяснилась еще одна странность – лектор не терпел авторучки с золотым пером. «Виновника» выставляли напоказ, и начинался занудливый монолог на тему буржуазных пережитков.
Индивидуальные занятия немецким начались по предсказуемому сценарию, в первый же вечер девушка осталась с ним. Порой Олегу казалось, что Катя сделала это исключительно из прагматизма бесплатных завтраков и ужинов. Москвичи терпеливо стояли в длинных очередях за хлебом. Он уже привык к словам о «выброшенном в гастрономе маргарине» или «в бакалее дают макароны». Лозунг «Все для фронта, все для победы!» имел прямой смысл. Люди действительно отдавали все, прекрасно осознавая мужество бойцов, грудью идущих на пули врага.
Как-то неожиданно куратор завершил теоретическую подготовку и посоветовал плотнее заняться изучением немецкого языка. Олег решил отметить конец занятий и сводить свою подругу и учительницу в «Метрополь». Собираясь, остановил свой выбор на пошитом по индивидуальным меркам костюме. Раскладывая по карманам деньги и документы, неожиданно обнаружил потайные клапана, которые при детальном осмотре оказались подмышечными кобурами. Бросив пиджак на диван, снял с вешалки сшитый тем же мастером китель и тщательно осмотрел. Нет, здесь нет никаких подвохов. Размышления о секретах полученной одежды прервал стук в дверь.
– Решили напоследок гульнуть? – многозначительно подмигнул Моряк, затем повернулся к Кате и попросил: – Проследи за ним, завтра предстоит важная встреча при полном параде, но без шпаги.
– Во сколько его поставить в тапочки? – шутливо спросила девушка.
– Отъезд от гостиницы сразу после обеда, причем на его машине.
Утром служебные отношения закончились служебным расставанием. Куда девушка отнесла чемодан, так и осталось тайной, в троллейбус она садилась со своим рабочим портфелем. Олег начал одеваться, качественное сукно и шелк приятно прилегали к телу, а «ковровые» сапоги скрадывали звук шагов. К назначенному времени он спустился в вестибюль.
– В Кремль! Четырнадцатый административный корпус, – устраиваясь на заднем сиденье, приказал Моряк.
– Айн момент! – ответил Олег и через пять минут подъехал к Боровицким воротам.
Офицер охраны проверил документы и взял под козырек. Еще две минуты, и машина остановилась у высокого дома из красного кирпича.
– Здесь? – спросил Олег.
– Теперь понятно, за что тебе подарили часы, – покачал головой Моряк. – Мало кто сможет приехать в Кремль, как в собственный двор.
Для советского человека это священное место, где живут и работают любимые до обожания вожди. Для Олега Кремль всего лишь общедоступный музейный комплекс, где продают мороженое и фотографируются на фоне пушки с колоколом.
– Здесь, – скованно ответил Лейтенант.
На входе обычная дежурка с офицером, очередная проверка документов завершилась пояснением:
– Гардероб справа, дальше вас проведет дежурный.
Повесив шинели, все трое подошли к огромному зеркалу, где на полочке лежал широкий выбор щеток, бархоток и расчесок. Олег критически себя осмотрел и отошел в сторону. Моряк красовался галунами капитана первого ранга, а петлицы Лейтенанта сверкали рубинами дивизионного комиссара.
– Прошу следовать за мной, – позвал очередной офицер.
Лестницы и коридоры без единого часового, а понятие «пост» относилось к пожарным гидрантам и имело свой порядковый номер. История давно научила, что перевороты начинают те, кто держит в руках оружие на законных основаниях. По ковру скорым шагом проходили клерки в военной форме, в курилке начальник читал нотацию нерадивому подчиненному.
– Проходите, – офицер открыл дверь, – вас вызовут.
Узкая комната без окон, натопленная печь и два топчана. Все трое напряженно сели.
Ждали почти час, Моряк дважды вставал и нервно шагал от стены до двери и обратно. Лейтенант сидел почти неподвижно и выкуривал одну папиросу за другой. Олег бездумно уставился на вентиляционную отдушину, в которой исчезали голубоватые струйки дыма.
– Вас ждут, – лаконично позвал офицер.
Вызов в Кремль не является синонимом встречи с вождем. Так оно и оказалось, в просторном кабинете всего шестеро, трое в форме, остальные в полувоенной одежде. Один из присутствующих подмигнул Олегу. Мехлис, будь он неладен! Рядом еще одна знакомая личность, вернее, известный по многочисленным плакатам Ворошилов. Двое сидят напротив, похожи на Жданова и Кагановича.
– Гитлер задумал политическую акцию, которую мы не способны предотвратить, но можем с вашей помощью испортить, – начал Ворошилов.
– Не спеши, – вмешался Каганович. – На Украине построена Восточная ставка Гитлера. Разбомбить ее невозможно, бункер уходит под землю на двадцать метров. Далее лежит природная гранитная плита толщиной в пятьдесят метров. Через нее пробито пять проходов и ниже находится собственно Ставка. Повторяю, разбомбить ее невозможно.
Сидящий в сторонке генерал с россыпью звезд в петлицах осторожно кашлянул в кулак и встал:
– Новая Ставка в тройном кольце заграждений и патрулируется дивизией СС. Ваша задача: проникнуть во второе кольцо и навести авиацию. Удар будет наноситься силами двух дивизий авиации дальнего действия.
– Мы должны заставить эту сволочь драным котом бежать с нашей земли! – эмоционально воскликнул Ворошилов.
– Не подведите, ребятки, надежда только на вас, – мягко попросил Жданов.
– Карты, схемы и прочая необходимая документация будет передана вашему командованию. На подготовку отводится месяц, – завершил генерал.
К вытянувшимся в струнку офицерам подошел Мехлис:
– О визите фюрера Геббельс растрезвонит на весь мир. Если мы сможем нанести своевременный бомбовый удар, его лай превратится в позорное тявканье.
– Задание будет выполнено! – твердо заявил Моряк.
Другого ответа никто не ожидал, тем не менее слова командира отряда пришлись начальству по душе. Мехлис поочередно пожал всем руку, а Олега по-дружески хлопнул по плечу и шепнул:
– Не подведи, сынок.
– Не дождутся, – так же шепотом ответил Олег.
Обратно ехали в полном молчании. Они получили билет в один конец, что никак не располагало к разговору. Дивизия РККА полного состава насчитывает три тысячи бойцов, у Вермахта десять тысяч. Дивизия СС опасна не выучкой или отвагой, а огромной численностью, которая варьируется в пределах от двадцати до сорока тысяч. Отряд проберется в указанное место, но выход будет надежно перекрыт, такую ораву солдат можно поставить сплошной стеной.
В гостиницу вошли со двора и, не сговариваясь, направились в ресторан. Наметанный глаз метрдотеля с ходу определил «кремлевский пошив» формы и услужливо предложил товарищам отметить событие в особом кабинете. Официант вошел бесшумной тенью и положил перед гостями меню в кожаном переплете.
– У вас есть текила? – поинтересовался Олег.
– Давно не завозили, но довоенные запасы должны остаться, – без тени удивления ответил официант.
– Молодец, Студент, правильная подсказка! – воскликнул Моряк.
– Не понял, ты о чем? – встрепенулся Лейтенант.
– Вспомни отряды Эйтингона и Шелдона!
– Ты прав, – впервые за день улыбнулся Лейтенант. – Студент действительно подкинул отличную идею.
Один лишь Олег ничегошеньки не понял, имена Эйтингон и Шелдон ни о чем ему не говорили. Официант торжественно поставил на стол бутылку с этикеткой в ожерелье медалей и занялся расстановкой закусок.
– Extra añejo 100 % puro de agave, – прочитал Моряк и прокомментировал: – Лучше не бывает.
Они хорошо выпили и вкусно закусили. Командиры заметно повеселели и полунамеками подбирали нужного начальника, который гарантированно одобрит предложенный Студентом вариант. Сам автор идеи пил, ел и отмалчивался, ибо ничего не понимал, включая суть якобы своего предложения.
Олег долго не мог открыть свой номер, хоть он и выпил изрядно, но не настолько, чтобы не справиться с замком. Покрутив несколько раз ключом, он сумел-таки открыть дверь, а затем нашел отгадку проблемы, которая сладко спала в постели. Утром официант прикатил тележку с завтраком, и Олег счел возможным выяснить суть якобы своей идеи:
– Что ты знаешь о Эйтингоне и Шелдоне?
– Что и все, – пожала плечами девушка, – Троцкий не прекращал разрушать Интернационал, и Коминтерн принял решение его припугнуть.
– Как конкретно это выглядело?
– Ничего особенного, ворвались во двор на двух грузовиках, обстреляли окна и уехали. Одна пуля рикошетом от потолка оцарапала ногу внука.
Олег невольно усмехнулся, ворваться на территорию Ставки Гитлера не получится даже на танках. Тем не менее что-то в этом есть. Стремительный прорыв возможен, поджечь фальшфейеры – дело нескольких секунд, и деру обратно. Оставались многочисленные «но», в первую очередь согласованность по времени с подлетом бомбардировщиков. После обеда девушка снова ушла с чемоданом, а Олег начал собираться и оказался прав. Посыльный в звании майора с голубыми петлицами летного состава вручил пакет:
– Мне приказано вас сопроводить до места проведения учений. – И после небольшой заминки добавил: – Едем на вашем транспорте.
– У меня служебная машина, – пояснил Олег.
– В таком случае доберемся часа за два, – повеселел майор.
– Так далеко? Куда мы направляемся?
– Недалеко, на подъезде к Сергиеву Посаду находится учебный полигон.
Всего семьдесят километров без заторов на пустынных улицах города и два часа! Оптимизм улетучился уже на окраине Москвы, а Ярославское шоссе могло поспорить с полосой препятствий на танкодроме. «ЗиС» нырял в глубокие ямы и шел боком по скользкой глине. Один раз крепко увязли и выбрались с помощью проходивших мимо добровольных помощников. Дорога явно предназначалась для гужевого транспорта, а не автомобилей. Лошадки, ритмично кивая головами в такт шагам, невозмутимо везли телеги, а Олег выбрал обочину.
Семьдесят километров сплошного безумства преодолели за три часа с конечной остановкой у наблюдательной вышки. Олег погладил капот заляпанного грязью по самую крышу «ЗиСа»:
– Молодец, такую дорогу не осилит самый хваленый «Аутлендер».
Из блиндажа вышел подполковник химзащиты:
– Один? Ну да, двое едут рабочим поездом, затем час бричкой. Заходите, молодой человек, начнем с вас.
Классика землянки – над столом керосиновая лампа, за столом генерал.
– Прибыл в ваше распоряжение! – доложил Олег.
– Прибыл, прибыл. Садись и не юродствуй, из тебя офицер – что из меня балерина. Можешь курить, – недовольно ответил генерал.
– Он у нас третий, – заглянув в папку, сказал подполковник.
– Ты в бомбардировочной авиации дальнего действия хоть что-нибудь смыслишь?
Хороший вопрос! Это «что-нибудь» ограничивалось редкими случаями, когда он слушал своего деда, а запомнил лишь одно. За время войны целая плеяда советских пилотов совершила более трехсот боевых вылетов, а некоторым из них записали в летную книжку свыше четырех сотен. Для сравнения: на американском «Бостоне», схожем по характеристикам с «Ил-4», только считаные летчики перешагнули за тридцать боевых вылетов.
– Летал в бомболюке в качестве пассажира и несколько раз прыгал с парашютом, – честно ответил Олег.
– В таком случае поясню предельно просто. Бомбить будем с десяти тысяч, за пятьдесят километров до подхода лидер повесит люстру. Это сигнал, на активацию приводных огней, после чего тебе дается три минуты.
– САБ повесят для меня или как точку захода в атаку? – спросил Олег.
– О тебе знаю я один, иначе вся дивизия отбомбится мимо, – по-прежнему недовольно ответил генерал.
– Это еще почему?
– Мы ЗАБ-500 подвесим, по два контейнера на самолет. Весь район выгорит дотла, лично на полигоне видел.
От момента поджига фальшфейеров до момента сброса зажигательных шаров остается около трех минут. Он успеет, должен успеть.
– Сделай первый сброс точно в центр, это поможет мне выбраться за охраняемый периметр.
– Умеешь быстро бегать? – горько усмехнулся генерал.
– Умею быстро ездить, – весело ответил Олег.
– Если вернешься, дай знать, на любом аэродроме знают генерала Веселова. И еще, на противоположной от тебя стороне находится немецкий аэродром. Его начнут жечь на полчаса раньше. Уходи.
Изготовленные для операции фальшфейеры оказались размером с городошную биту. Создатели предусмотрели все, и заостренный кончик, и бита наверху, и магниевые проставки для ярких вспышек. Но как всю эту тяжесть притащить, а затем расставить в полукилометровую линию? В отведенные три минуты не уложиться даже усилиями всего отряда. Вечером генерал уехал, а вернулся ночью уже на самолете. Он долго кружил, рассматривая с десятикилометровой высоты злобно шипящие фальшфейеры, затем пожелал удачи и улетел.
Олегу никогда не приходилось спать под землей. Благоустроенный блиндаж с нормальными армейскими койками обещал уют и спокойствие. Но стоило лечь, как начались всякие неприятные видения с реальными запахами могильной сырости. Он долго ворочался, дважды выходил наверх и наконец уснул. В результате проснулся во второй половине дня и встретил взгляд коллег под номерами один и два. Первому предстояло навести самолеты на немецкий аэродром, а второй обозначит точку сброса сигнальной люстры.
– Мы твою машину помыли, – обозначил намерения первый.
– Она служебная, дали вместо шофера. Сейчас перекушу, и рванем в Москву, одному да без музыки ехать тоскливо.
Летняя жара за ночь высушила дорогу, поэтому возвращались весело, с анекдотами и забавными историями. О службе ни слова, все трое в должности начальников разведки и живут в той же гостинице, на этом точка. Зато Моряк с Лейтенантом устроили форменный допрос. Олег подробно пересказал разговор с генералом и поделился сомнениями по поводу расстановки фальшфейеров.
– Идем всем отрядом! – решительно заявил Моряк. – За подсказку скажешь генералу спасибо и передашь наш общий подарок.
– Составленный план меняется кардинально, а шансы выполнить задания можно считать стопроцентными, – добавил Лейтенант.
На другой день сказанное генералом пришлось повторить сразу трем кураторам. Затем все вместе спустились в подвал, где на большом столе находился макет Ставки с рельефом местности.
– Для прорыва больше всего подходят Восточные ворота. Этот участок дороги совпадает с направлением на офицерскую столовую. – Кончик длинной указки майора коснулся ажурной решетки с черными фигурками.
– В зеленой будочке вход в бункер? – поинтересовался Олег.
– Да, здесь спуск к лифтам, столовая не случайно выбрана центром бомбометания. Казармы и служебные помещения находятся в радиусе не более ста метров.
– Что за красные столбики? Вчера на макете их не было, – заинтересованно спросил Моряк.
– Контейнеры с зажигательными зарядами раскрываются на высоте в пять километров. Исходя из этого, рассчитали минимальную дистанцию рассеивания.
– Мы только сегодня получили данные от ВВС, – как бы извиняясь, добавил другой куратор.
– В реальности разброс может быть любым, – констатировал Лейтенант.
– Поэтому сейчас разработаем план отхода, оплошность или задержка по времени может стоить вам жизни.
Кураторы разложили листочки с графиком выхода самолетов на цель и сразу обозначили слабое место. Первые три самолета ориентируются на сигнальные огни и сбрасывают свой смертельный груз на центр Ставки. Следующие накрывают прорехи или наносят удар в сторону железнодорожной ветки, где будет находиться бронепоезд Гитлера.
– Каждый экипаж получит вот такую схему, – куратор показал разбитый на квадратики лист, – по которой замыкающий полк обрабатывает юго-западную сторону охраняемого участка.
– Общее время нахождения над целью составит сорок семь минут, на отход вам остается не более получаса, – добавил майор.
– Там река, – напомнил Моряк, – как вы видите переправу на другую сторону?
– Ориентиром служит вот эта прачечная, перед ней оборудован съезд на брод. Запомните, противоположный берег также патрулируется, но без засад или секретов.
– Расстреляют как паникеров, – уверенно заявил Лейтенант.
– Здесь ничего подсказать не могу, сами определяйтесь по обстоятельствам.
Строго говоря, начальство не составило никакого плана выполнения задания. Есть лишь некая пунктирная линия, а дальше отряду предстоит импровизировать. До отправки на задание осталось меньше месяца, поэтому оставшееся время необходимо использовать с максимальной пользой. Олег потребовал дать ему возможность попрактиковаться на трофейных грузовиках и подучить немецкий язык. Склад трофейной автотехники оказался в Перово, а Катю на время освободили от работы в управлении.
На этот раз прыгнули все сразу и попали в объятия второго отряда. Мелочь, но приятная. Вторым заходом самолет сбросил багаж и скрылся в ночном небе. Утро началось со знакомства с партизанами, которые долго извинялись перед Моряком, затем подогнали телеги, и отряд покатил лесными тропами. Во временном лагере их ждала настоящая пожарная машина, что порадовало. Но сорок километров до охраняемого района слишком далеко.
– Подойти ближе не представляется возможным, – оправдывался главный из партизан.
– Как я проеду это расстояние за тридцать минут? – рассердился Олег. – Или мне пропеллер присобачить впереди?
– Тише, Студент, тише! Не горячись, а отправляйся с нашими друзьями на разведку, – приказал Моряк.
Проселок к охраняемому району утыкан блокпостами с пулеметами или перекрыт танками. План трещал по швам, они не пропустят пожарную машину ни под каким предлогом. Слишком далеко до района предстоящего пожара, и солдаты не прочувствуют нависшей над Ставкой угрозы. Олег повел своих проводников дальше, вскоре закончился лес, и они вышли на пшеничное поле. Партизаны тревожно оглядывались по сторонам, но послушно шагали следом. Вот и выбранное на макете место.
– Чей это сад? – спросил он.
– Был колхозный, а сейчас никому не нужен.
– Сколько отсюда да деревни?
– Километров десять, но люди сюда не ходят. Рядом дорога, по которой часто возят солдат.
– Мост через реку выдержит машину? – продолжал допытываться Олег.
– До войны тракторы по нему ездили.
Дальний край сада упирался в продолговатый пруд и дарил неожиданный бонус – был засажен невысокими вишнями.
– Ну ты силен! – воскликнул бородатый проводник. – Забрался немцам под брюхо и нашел спокойное местечко.
Олег отмолчался, здесь заслуга неведомого информатора, о котором нельзя даже намекать.
– Нашел? – односложно спросил Моряк.
– Шикарное место, поворот в сад скрыт со всех сторон, а берег зарос вишней. По карте три километра до охраняемой зоны и девять до ворот.
– Осталось дождаться сигнала. – Лейтенант посмотрел в сторону Тохвера. На этот раз радистом был эстонец.
Условный сигнал получили на второй день.
– Вылет сегодня, – лаконично доложил радист.
Отряд принялся расшнуровывать именные вещевые мешки. Черные мундиры с серебряной мишурой регалий и облегающие ногу сапоги неузнаваемо изменили разведчиков. Партизаны даже отошли в сторонку и начали перешептываться. Из своего взяли только оружие, немцы так и не сумели создать для своих разведчиков действенное оружие.
– Время! – глянув на часы, сказал Моряк.
Партизаны с радистом сели на телеги и отправились своими тайными тропами. Пожарная машина осторожно выбралась на проселок и повернула в противоположную сторону. Ехали вкругаля, после бомбежки немцы устроят тотальный сыск и пришлют лучших профессионалов Рейха. Посему маршрут пожарной машины должен быть путаным, что затруднит поиск места временной стоянки.
Порой Олег мчался на максимальной скорости, иногда полз медленнее черепахи. Они заезжали в ближайшие селения и тоже мудрили. В одних заглядывали во дворы, другие проскакивали под вой сирены. Что важно, на улицах каждой деревушки стояли патрули полицаев. Некоторые даже подходили к пожарной машине, но испуганно шарахались вспять.
Их пугала ненависть на лицах разведчиков с явно выраженным желанием убить. Это не метафора, а реальное состояние морального духа отряда. Провал молниеносной кампании взбесил фюрера, и он приказал уничтожить население СССР. Выждав паузу, Сталин ответил: «Враг объявил войну на уничтожение нашего народа. Ну что же, они хотят уничтожения, и мы его им дадим».
На оккупированной территории поднялся вал убийств. Обозник стрелял в посмевших перейти перед ним дорогу. Солдаты Вермахта сначала расправлялись с семьей, затем грабили понравившееся имущество. СС устраивали массовые казни с так называемыми «санитарными» целями. Ответом послужило вооруженное восстание. Те, кто раньше хотел отсидеться в стороне, взялись за винтовки. Партизанские отряды появились даже в покорной Прибалтике.
Между садом и дорогой не существовало никакой ограды. Зачем, если вокруг все колхозное? Олег свернул в ближайший ряд и аккуратно поехал меж яблонь с еще не созревшими плодами. За разделительным проездом начинались сливы, а ближе к пруду вишни. Деревья надежно скрывали машину, и Олег решил не выезжать на берег для имитации набора воды. Разведчики набросились на переспелую ягоду, отправляя сладкие вишни в рот.
– Нельзя! Нельзя! – замахал руками Лейтенант. – Вы подхватите дизентерию и сорвете задание!
– Это тебе нельзя, а нам можно, – веско заявил Моряк и присоединился к остальным.
Лейтенант нацедил через фильтр полный котелок воды, затем бросил туда таблетку хлорки и поставил на спиртовку. Пока он возился, разведчики уже наелись до оскомины и разлеглись под деревьями. Олег пожалел с детства приученного к определенным правилам немца, и он отдал ему свой котелок. А дальше случился сюрпризец. Тщательно выбирая вишни, Лейтенант углубился в сад и выволок за ухо полицая. В минуту разведчики выловили еще двоих.
– Высечь и отпустить! – на тарабарском приказал Лейтенант.
Порка получилась отменной, сначала выискали участок крыжовника, затем замочили ветки и принялись за работу. Вой с жалобными воплями разносился над округой и привлек внимание проезжающей машины. Грузовичок с офицерам и солдатами СС свернул в сад и остановился рядом с пожарной машиной. Молодец Лейтенант, сразу сориентировался, услужливо открыв дверцу, вытянулся в струнку и доложил:
– Господин штурмбанфюрер, вверенное мне подразделение готовится к ночному дежурству.
– Кто такие? – небрежный кивок на распластанных полицаев.
– Пойманы на воровстве ягод, за что подлежат наказанию, – не моргнув глазом ответил Лейтенант.
– Вы слишком мягкотелы, оберштурмфюрер, диких свиней надо уничтожать. – С презрительной гримасой на лице штурмбанфюрер дважды выстрелил в ближайшего полицая.
И снова Лейтенант нашел единственно верное продолжение. Эсэсовец пристрелил и уехал, а полицаи из деревни обязательно придут. Непонятно чем, но ряженые разведчики вызвали у них подозрение.
– Разрешите устроить показательную казнь? – и, щелкнув каблуками, протянул котелок с вишней. – Вымыта хлорированной водой.
Штурмбанфюрер одобрительно мурлыкнул. Эсэсовцы высыпали из кузова и побежали обирать ягоду, разведчики принялись усердно мыть пожарную машину, а Олег сел за руль грузовика. Ближайший патруль стоял на окраине деревни и попытался проигнорировать требование забраться в кузов. Припомнив весь запас окопного мата, Олег взял оставленный в кабине «Шмайсер» и дал короткую очередь под ноги. Помогло, полицаи взлетели в машину испуганными воробьями.
В саду царила настоящая идиллия. Поплевывая вишневыми косточками, офицеры обсуждали достоинства Марлен Дитрих и порицали секс-символ Рейха за отсутствие патриотизма. Эсэсовцы покончили с вишней и хрумкали недозрелый белый налив. Ряженый отряд намывал пожарную машину до блеска. Опасности нет, вот они, пулеметы, только открой дверцу. Немцы уже уловили невнятный говор «пожарников», а истинный ариец никогда не снизойдет до баварца или эльзасца. Олег жестами приказал патрульным выбираться из кузова. Затем забрал винтовки, выщелкал патроны, присоединил штыки, указал на стонущих полицаев и приказал:
– Spalten!
Ярко выраженный тирольский акцент вызвал у эсэсовцев издевательские насмешки, а предстоящая забава заставила окружить место действия. Оживился и штурмбанфюрер. Даже похлопал в ладоши и одобрительно крикнул:
– Браво, роттенфюрер, отличная идея!
Патрульные застыли на месте, но Олег щелкнул затвором и ткнул ближайшего стволом в затылок:
– Vorwarts!
Эсэсовский шофер отобрал свое оружие и пинками погнал полицаев. Потея и чуть не плача, они принялись суетливо тыкать штыками своих подельников. Ужасное зрелище с фонтанами крови, стонами, мольбой о пощаде вызвало у эсэсовцев глумливый хохот. Некоторые подошли к неумехам сзади и начали толкать под локоть, мешая наносить уколы. Штурмбанфюрер отдал завершающий приказ и направился к машине:
– Пора возвращаться, иначе опоздаем на ужин. Покажите этим… первую ступень Роланда, и поехали.
С жертв содрали одежду, после чего началось садистское истязание. Зверея от вида крови, эсэсовцы били ребром пряжки, стараясь попасть в глаз или пах. С оттяжкой хлестали по шейным позвонкам, коленям и плечам, намеренно делая из людей инвалидов. Штурмбанфюрер нетерпеливо посигналил, и гогочущая толпа полезла в кузов. Охая и стеная, полицаи поспешили убраться следом, даже не пытаясь взять оружие и разодранную одежду. Затем приехала крестьянская телега. Стараясь быть тише воды, ниже травы, селяне погрузили трупы и укатили.
Разведчики расслабились, самоуверенные немцы не представляют угрозы, с полицаями совсем другое дело. Предатели дорожат своей шкурой, поэтому всегда настороже. После изуверской расправы в сад они больше не сунутся, так что можно спокойно заняться подготовкой к прорыву в крепость без стен. Каждый еще раз проверил оружие, вставил в гранаты запалы и взял свою долю фальшфейеров.
Июльское небо начало темнеть, и отряд занял свои места в машине. Удар авиации намечен на первую половину ночи, чтобы самолеты успели вернуться в темноте. После налета на Ставку командование Рейха поднимет в воздух всю истребительную авиацию. Чтобы избежать потерь, принято решение пересечь линию фронта до наступления рассвета.
– Выезжай к мосту, оттуда лучше обзор, – глянув на часы, сказал Моряк.
С нового места дорога на Винницу просматривалась в обе стороны. Кроме того, в бинокль хорошо видны въездные ворота во вторую охранную зону. Синие лампы под широкими жестяными тарелками освещали решетку ограждения с часовым у шлагбаума. Ближе к дороге стояли сторожевые вышки с прожекторами, а минные поля между ними сняли из-за обилия бродячих собак.
САБ резанула по глазам, словно вспышка электросварки, в ответ без задержки ударили зенитки. Невидимый самолет вышел на ветер и повесил вереницу ярких огней. Почти сразу земля глухо охнула, а окрестности озарились ярким пламенем пожара.
– Отличное начало, истребители не успели взлететь! – воскликнул Олег.
– Откуда знаешь? – подозрительно спросил Лейтенант.
– Сначала зенитчики прекращают стрелять, затем дают команду на взлет.
– Ты к нему не придирайся, Студент вырос в авиационной семье, – заметил Моряк.
Очередная порция зажигательной смеси вызвала на земле сильный взрыв с фейерверком разлетающихся снарядов. Затем с неба начал падать огненный дождь – это результат детонации в воздухе, что случается при интенсивном зенитном огне.
– Хватит, поехали, сирену включай на дороге, – скомандовал Моряк.
Под душераздирающий вой пожарная машина беспрепятственно подъехала к воротам, а дальше не пропустили. Подобный вариант был предусмотрен, в случае задержки разведчики попросту открывают огонь на поражение. Но сейчас время еще терпит, и Лейтенант потребовал соединить его с начальником караула. Получив связь, с ходу начал втирать мозги:
– Комендант центрального сектора обеспокоен взрывами на складе боезапаса и вызвал дополнительную пожарную машину!
– От склада до центрального сектора более десяти километров! Вы уверены, что приказано ехать именно в центр?
– Мне не указали конкретное место. Герр штурмбанфюрер распорядился усилить пожарную безопасность особого района, – отвертелся Лейтенант.
– Ждите, сейчас пришлю машину сопровождения.
Разведчики зашевелились, послышались тихие щелчки взводимых затворов. Машиной сопровождения оказалась обычная легковушка со стальными листами вместо элегантного кузова и пулеметом над головой водителя.
– Следи за спидометром и останавливайся точно через полтора километра, – шепнул Моряк.
Не успели они проехать ворота, как сзади пристроился второй броневичок. Олег присмотрелся к столбам и ткнул пальцем вверх. Дорога, более похожая на парковую аллею, сверху прикрыта маскировочной сетью.
– Ерунда, – отмахнулся Моряк, – залезем на цистерну и зацепим багром.
На отметке полтора километра Олег ловко развернул машину поперек и подбежал к заднему броневику.
– Ступицу сорвало? – с сочувствием спросил шофер.
Трое у пулемета и двое на переднем сиденье, надо нажать на курок всего пять раз. Впереди послышался знакомый звук швейной машинки, это разведчики ударили из пулемета.
– Вбивать строго на заданном расстоянии! Студент, отгони передний броневик в сторону и займись маскировочной сеткой, – приказал Моряк.
Хорошо сказать – займись. Крепкие веревки отказывались рваться, пришлось садиться за руль и машиной валить столбы. Тут еще из кустов вылез патруль, но Лейтенант сразу потребовал показать походную укладку и застрелил, пока те возились с ремешками. Но вот установлен последний фальшфейер, и командир сообщил:
– Молодцы, управились за четыре минуты.
– Четыре минуты? – глядя на два ряда поваленных столбов, переспросил Олег.
– А то! Молодец, Студент! Снес быстрее торнадо, – похвалил Моряк.
Остался последний штришок, разведчики опустошили карманы эсэсовцев. Взамен подложили портсигары, фаянсовые мундштуки, зажигалки с прочими бытовыми предметами советского производства. Обгорелые трупы пройдут процедуру опознания, на котором установят их неарийское происхождение.
Разведчики замерли в ожидании. Давайте, летуны, поспешите, мы уже готовы! Аэродром уже пылает адским пламенем! Над горизонтом вспыхнула яркая зеленая звезда и начала быстро разрастаться.
– Приготовились! – скомандовал Моряк. – Студент, заводи «Адлер»!
Олег развернулся на выезд, даже успел проверить боезапас к пулемету.
– Зажигай! – крикнул командир.
Олег посмотрел на небо, и ему почудились мигнувшие среди звезд бортовые огни. Секундная стрелка стремительно описывала по циферблату круги, а команды все нет. Сзади взметнулось белое пламя, а спину опалил жар.
– В машину! – скомандовал Моряк. – Охрану бить из наших пулеметов.
Стрелять не пришлось, завидев патрульную бронемашину, охрана заблаговременно открыла шлагбаум.
– Раненые есть? – поинтересовался Лейтенант.
– Пронесло, прямо под ноги упал. – Часовой продемонстрировал осколок.
Зенитный обстрел сопровождается смертельным дождем падающих осколков от разорвавшихся в небе снарядов. Именно по этой причине во время воздушной тревоги население городов обязано покинуть улицы.
– Зенитный огонь совсем ослаб, – тревожно сказал второй часовой.
В подтверждение его слов в районе бронепоезда взметнулся еще один пламенный смерч в сопровождении жуткого воя горящих людей. Олег не стал дожидаться очередной серии и придавил педаль газа. Показывая классику дрифтинга, машина вылетела на основную дорогу и помчалась в сторону аэродрома. Словно по заказу со стороны летного поля появился горящий самолет и упал за рекой.
– Не гони, а то проскочим брод, – предупредил Моряк.
Прачечная оказалась выкрашена известью, что делало ее приметной издали. Олег притормозил, а Лейтенант подошел к реке и крикнул:
– Где здесь брод?
– Зачем он тебе? – откликнулись с противоположной стороны.
– Надо пилота забрать, самолет упал на вашей стороне.
– Видишь вешки прямо перед собой? По ним и езжай.
Хорошо сказать – видишь, а Олегу ничего не видно. Если только встать, но в таком положении невозможно управлять. Только он вышел из машины, как послышался звук, словно кто-то высыпал мешок картошки. Затем под ногами вздрогнула земля, за спиной полыхнуло жаркое пламя. Чего уж тут маскироваться, он открыл щитки на фарах и осторожно въехал в воду. Плес широченный, а вода не доходит до порожка.
Справа загудел мотор, и на воду плюхнулся истребитель. Поднимая пропеллером брызги, за ним шлепнулся брюхом второй. Пилоты вывалились из кабин и широкими саженками поплыли к бронемашине.
– Принимайте пленных, – хохотнул Моряк.
Летчики залезли на заднее сиденье и начали делиться впечатлениями. Как токового боя не получилось, бомбардировщики шли слишком высоко для атаки сверху.
– Снизу их не видно, а сзади не подойти, очень плотно идут, – пожаловался один из них.
Второй посмотрел на слепящее пламя гигантского пожара и тревожно спросил:
– Куда мы едем?
– Еще один самолет сел на дорогу за рекой, – ответил Лейтенант.
Пилот действительно сумел посадить горящий «Фокке-Вульф» на дорогу. Даже выбрался из кабины и отполз в канаву, на этом его силы закончились. Разведчики забрали тело, и бронемашина покатила дальше. К рассвету выбрались на приметное место, скорректировали направление и встретили восход солнца среди партизан. Пилоты Nachtjagdgeschwader эскадры СС Рейх не могли поверить своим глазам. Сначала приняли партизанскую стоянку за розыгрыш, а после допроса достойно приняли смерть.
