Штурм Сталинграда

Период с 3 по 13 сентября оказался поворотным для верховных командований обеих сторон. В эти дни были приняты решения, которые предопределили и исход стратегической обороны Сталинграда, и коренной перелом в ходе всей войны.

К началу сентября немецкое командование оказалось в трудном положении: окружить и уничтожить русские армии на подступах к Сталинграду и взять город не удалось. Замышляя прорыв, немцы надеялись шокирующим авиаударом, уничтожением города и населения, сломить волю обороняющихся, но проходили дни и становилось ясно, что русские полны решимости сражаться не только на подступах, но и в самом городе. Об этом говорилось в воззвании горкома партии: «покроем все улицы баррикадами. сделаем каждый дом неприступной крепостью». Теперь оставалось только одно — лобовой штурм каменных кварталов, раскинутых на десятках километров. И хотя перед немецким командованием вполне отчетливо вырисовывалась губительность уличных боев, оно не могло сделать ничего другого. В очередной раз русские вынуждали принять весьма нежелательное решение.

Немецкому руководству стало также очевидным: советская стратегическая оборона на вспомогательном направлении перевернула весь план кампании. Сталинград стал решающим пунктом для действий главных сил, и исход боев всего года будет решаться у этого города. В перспективе пугающе маячила русская зима с непредсказуемыми последствиями. Гитлер жестко торопил генералов Вейхса, Паулюса и Гота. За день до нового штурма, 12 сентября 1942 года, в ставке под Винницей, он категорически потребовал: «сосредоточить все имеющиеся силы и как можно быстрее взять Сталинград и овладеть всем берегом Волги». При этом под Сталинград Гитлер дополнительно выделил еще несколько дивизий.

В эти же дни советское главнокомандование также сделало окончательный вывод: центр военных действий сместился на юг, и дальнейший ход борьбы на всем советско-германском фронте будет решаться на его южном крыле, у Волги. Поэтому главная цель обороны — устоять и нанести поражение немецким армиям именно здесь — в Сталинграде. Пока же силами Сталинградского фронта, прежде всего 1-й гв. армии Москаленко, 66-й — Малиновского, 24-й — Козлова, предполагалось ударить с севера и ликвидировать разрыв фронтов. Сталин отозвал с Западного фронта Г. К. Жукова, чтобы направить его в Сталинград для организации этого удара.

Поздно вечером 28 августа Жуков вошел в кабинет Сталина. Жуков знал, что положение на юге тяжелое, но то, что он услышал, потрясло его. «Может случиться, что немцы возьмут Сталинград» — и это говорил не кто-нибудь, а сам Сталин. При одном взгляде на карту становилось ясно: сдача Сталинграда — это катастрофа. И этого не могло, не должно было произойти, такой исход не укладывался в уме. 29 августа Жуков вылетел в Сталинград.

3 сентября Жуков получил телеграмму Сталина: «Положение Сталинграда ухудшается. Противник в трех верстах, Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа не окажет немедленную помощь. Потребуйте… немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросить на помощь Сталинграду…». Жуков все-таки выдерживал сроки сосредоточения войск и во избежание напрасных потерь бросал в бой хоть как-то укомплектованные части.

С 3 по 12 сентября удары армий Сталинградского фронта по левому флангу Паулюса оттянули его танки и мотопехоту от штурма города. Удары проводились в трудных условиях: медленный подвоз и сосредоточение войск, нехватка средств, горючего, боеприпасов и времени для сколачивания соединений. К тому же открытая, как скатерть местность, была убийственно невыгодной для наступления при полном господстве немецкой авиации. Все осложнялось еще и отсутствием у советских командиров опыта массированного использования танков, устаревшим построением боевых порядков частей в три линии, что затрудняло им вести огонь на поражение в начале атак, тогда как сами они подвергались огневому удару противника (это вызвало в октябре распоряжение Ставки в корне изменить полевую тактику).

Продвижение советских войск на 2–3 км встречало сильный огневой отпор немцев и не решало главной задачи. В ходе этих боев Жуков и Василевский все более убеждались, что наличными силами и армейскими ударами обстановку под Сталинградом не переломить.

12 сентября вызванных в Ставку Жукова и Василевского Сталин встретил вопросом: «Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор и соединиться с Юго-Восточным?» Жуков доложил обстановку и в частности сказал: нужна, как минимум, полнокровная армия, танковые соединения и артиллерия. Сталин склонился над картой резервов, а Жуков, отойдя с Василевским к окну, вполголоса сказал:

— Все равно это не решение вопроса.

— Да, — согласился Василевский, — это полумера. Нужно искать иное решение.

Сталин услышал и мгновенно вскинулся от карты:

— А какое «иное» решение?

Оба военачальника вернулись к столу и кратко пояснили суть «иного» решения. Именно в ходе этого обсуждения в какой-то момент сверкнула, как молния, идея: мощными ударами окружить всю немецкую группировку под Сталинградом. И уже на следующий день, 13 сентября в 22 часа, план в общих чертах был доложен Сталину. С этого дня защитникам Сталинграда выпадала тяжкая доля ценой большой крови и жертв устоять до дня и часа «икс». И они, не зная об этом решении, выстояли.

По стечению обстоятельств, в одни и те же дни возникли два противостоящих замысла или два решающих плана: немецкий — взять Сталинград и отбросить русских до Астрахани и советский — удержать Сталинград и окружить немцев между Волгой и Доном.

Немцы назначили штурм города на 13 сентября, о чем ночью, в момент обсуждения плана, Еременко доложил Сталину. Тот тут же приказал Жукову вылететь на Сталинградский фронт, а Василевскому на Юго-Восточный.

Оборона города проходила в удалении от 2 до 10 км и возлагалась на 62-ю армию от Рынка до Купоросной (50 км) и 64-ю от Купоросной до Ивановки (25 км). 62-я армия, на которую легла основная тяжесть обороны, провела небезуспешные бои на внутреннем обводе, где за 10 дней немцы понесли большие потери. Но к тому времени, когда соединения 62-й отошли непосредственно на городской обвод, армия насчитывала 40 тыс, человек против 100 тыс. у немцев, 723 орудия против 1435 немецких и 60 танков против 500. Паулюс и Гот замкнули, наконец, пустое кольцо, но не на берегу Волги и не в городе, а перед ним, западнее и им снова противостояли так и не окруженные 62-я и 64-я армии.

Сталинград, как объект «обороны-штурма» представлял узкую (от 2 до 5 км) полосу длиной в 60 км от р. Сухая Мечетка до Красноармейска и по сложившейся структуре разделялся на три части: северную — до завода «Красный Октябрь», центральную — от «Красного Октября» до Купоросного и южную — от Купоросного, включая Красноармейский район. Планировка: узкие прямоугольники кварталов с длинными прямыми продольными и короткими поперечными улицами. Это облегчало обороняющимся устройство баррикад и организацию огня, но и противнику позволяло вести сквозной обстрел, затрудняя маневр обороняющихся. На западе перед городом находились небольшие высоты, а непосредственно в город врезалось много оврагов (балок), что давало преимущества противнику в наблюдении и скрытном накоплении войск. Ширина Волги в районе Сталинграда — 1–2 км, переправы пароходные, паромные и лодочные. Основная — у Красной Поляны. Правый берег Волги, обрывистый и высокий создавал большие «мертвые пространства» недосягаемые для артиллерии врага, там располагались штабы и тылы. Местность в целом не выгодная для обороны, готовность которой к 10 сентября не превышала 25 %.

Прочность и упорство обороны создавалось мужеством и моральной стойкостью войск, мощью огня, маневром сил и средств. Она отнюдь не была «лобовой, позиционной», а характерна исключительной маневренностью, причем больше с нашей стороны, ибо немецкая, связав основные силы штурмом, ограничила себе свободу маневра на флангах.

После неудавшихся попыток овладеть Сталинградом с севера поворотом 14-го танкового корпуса на юг вдоль Волги, Паулюс решил овладеть центром города атакой в лоб, с запада. 13 сентября в 8 часов утра после часовой мощной авиа- и артподготовки немцы нанесли два удара: силами двух пехотных дивизий от Городищ в направлении на Мамаев курган (высота 102,0) и двумя танковыми, одной моторизованной и пехотной дивизиями от Садовое и Зеленая Поляна на пригород Минина и Купоросное (схема 9). Замысел рассчитывался на выход к Волге, прежде всего у Мамаева кургана, занимавшего ключевое положение в плане города. Курган, как господствующая высота, разделял центр и весь Сталинград ровно пополам и открывал командный контроль над обеими половинами города, над Волгой, переправами и левым берегом. С захватом Мамаева кургана сразу же замыкались в два кольца и разорванная 62-я армия и обе половины города. С севера — от уже пробитого «коридора», с юга — от Купоросного.

В первый день штурма 13 сентября 35-я дивизия и 10-я бригада отбили атаки немцев на пригород Минина и Купоросное, на направлении же к Мамаеву кургану, немцам удалось в полосе 23-го танкового корпуса овладеть поселком МТС и поселком Аэродромный. Потери с обеих сторон были немалыми. Немцы потеряли до 1300 человек и около 40 танков, В нашей 6-й танковой бригаде, попавшей на острие удара, остались 1 из 15 боеспособных танков, и 30 человек из экипажей. В ночь на 14 августа и.о. командарма-62 Н. Крылов (назначенный В. Чуйков прибыл 14 сентября) организовал неожиданный для врага контрудар и немцы, сами изготовившиеся к атаке, вынуждены были отбивать его танками и авиацией.

День 14 сентября был критическим. Паулюс двинул в атаки семь дивизий, 500 танков, авиацию, обрушил огонь тысячи орудий. Бои развернулись у Мамаева кургана, по реке Царица, у элеватора на окраине пригорода Минина. Немцы прибегали к хитростям: обозначали ложные атаки, перекрашивали свои танки под цвет советских, рисовали на них звезды. К исходу дня немцы овладели Мамаевым курганом, вышли к вокзалу Сталинград-1, взяли под автоматный обстрел центральную переправу. Казалось еще один нажим и город будет взят. В этой ситуации, когда судьба Сталинграда висела на часовых и минутных стрелках, Еременко решил: немедленно, днем, под непрерывным огнем противника, переправить через Волгу 13-ю дивизию Родимцева. Переправу прикрывали лишь офицеры штаба армии и комендантские взводы. Других сил не было. Дивизион «Катюш» подавил своим залпом немецких автоматчиков, и советские роты и батальоны прямо с паромов и лодок бросились в атаку. Немцы откатились от берега.

Мамаев курган — ключ всей обороны и отбить его у немцев нужно было во что бы то ни стало, В. Чуйков на рассвете 16 сентября после 10-минутной артподготовки бросает на штурм два полка. Атака проходила развернутым строем. Немцы наземным огнем всех средств и бомбардировкой буквально выкашивали наших бойцов. Первым на курган с пологой стороны ворвался батальон капитана Кирина, по крутому склону к вершине — взвод лейтенанта Вдовиченко, тут же сраженного в рукопашной. Его заменил сержант Куценко, и шестеро (из 30) оставшихся бойцов удержали гребень. Мамаев курган был отбит. Атаки немцев, предпринятые в последующие дни лишь увеличивали число их потерь.

С 15 по 19 сентября в центре южной части кипели исключительно ожесточенные бои. На площадях, на улицах и переулках, в домах, в подвалах и на этажах, во рвах и оврагах. Атакам и контратакам терялся счет. В эти дни прозвучали на всю страну слова сержанта Я. Ф. Зайцева: «Сталинград не сдадим. За волгой для нас земли нет!» Они стали символом стойкости защитников Сталинграда и их лозунгом.

17 сентября особого упорства достигли бои за вокзал Сталинград-1. Его под прикрытием авиации штурмовал немецкий батальон с двадцатью танками, и он четыре раза переходил из рук в руки. Но к вечеру 10 немецких танков были сожжены, а остатки штурмующих отброшены. Командир роты лейтенант Колеганов доносил комбату ст. лейтенанту Федосееву: «Пока я, командир, живой ни одна сволочь не пройдет. Сам лично я на слух оглох, падаю с ног, но погибнем, а не отступим!»

В южной части немцам все-таки удалось занять пригороды Минина и Купоросное. С выходом противника на этот участок, 62-я армия оказалась отрезанной не только с севера, но и с юга и прижатой вплотную к Волге. Немцы начали атаки на Нижнюю Ельшанку, угрожая ударом по Заволжью, тылам фронта и базе волжской флотилии. Бои длились четыре дня.

Большую роль в укреплении устойчивости обороны сыграл, по определению А. Еременко, фронтовой «артиллерийский кулак» под централизованным руководством командования фронтом. Управлял «кулаком» генерал В. Дмитриев. Созданные артгруппы, иногда до 200 орудий и минометов на один километр фронта, оперативно, в течение 15–20 минут, обрушивали огневой удар в любую точку города по изготовившемуся к атаке противнику. Могли поставить заградительный огонь, при этом согласовывали действия с авиацией.

18 сентября обстановка осложнилась и Ставка приказала Сталинградскому фронту снова ударить на Городище, Гумрак и соединиться с 62-й армией. Она, усиленная 92-й стрелковой и 137-й танковой бригадами, одновременно встречным ударом от Мамаева кургана на Городище должна была связать немцев в городе. Удары принесли незначительный успех, но у Паулюса оказались скованными силы всей северной группы и он не смог в критический момент усилить штурм центра города, и только 21–22 сентября, подкрепленный резервами, предпринял новую попытку захватить центр и Мамаев курган.

В летописи битвы 21–22 сентября выделяются особо. 21 сентября после длительной артиллерийской и авиационной подготовки в атаку одновременно ринулись пять вражеских дивизий (76-я и 94-я пехотные, 24-я и 14-я танковые, 29-я моторизованная). Основной удар пришелся на дивизии Родимцева и Горишного (13-ю и 95-ю). Чтобы помочь им Еременко сосредоточил огонь фронтовой артгруппы против атакующих немецких частей, а для борьбы с бомбардировщиками направил все истребители 8-й воздушной армии. Все атаки немцев были отбиты, а просочившиеся к центральной переправе автоматчики (до двух рот), подавлены огнем 42-й и 92-й сбр. 22 сентября бои разгорелись с еще большей силой. 76-я немецкая дивизия при поддержке 100 танков стремилась разорвать фронт 13-й дивизии. К 12 часам советские бойцы отбили 12 атак, но к 16 часам около двухсот немецких автоматчиков с 15 танками смогли вклиниться на участке оврага, на фланге 34-го полка, и одновременно другая атакующая группа охватила его левый фланг. Родимцев своим резервом из двух батальонов и разведроты выбил обе вражеские группы. Но на других участках положение складывалось более опасно. Немцы дошли до корпусов Дома специалиста. Один их полк наступал по оврагу вдоль р. Царица, другой с танками — чуть южнее, отрезая 42-ю и 92-ю сбр от 13-й дивизии. Пять дней советские бойцы дрались в окружении и 27 сентября оставили свои участки. Южнее р. Царицы, в районе элеваторов шли беспощадные бои на уничтожение. О них в дневнике немецкого офицера говорится: «16.09.42 г. В ротах осталось по 30–40 чел. В элеваторе сражаются не люди, а дьяволы, их не берет ни пуля, ни огонь… 22.09.42 г. В элеваторе нашли лишь 40 убитых русских — морские дьяволы! — и только одного тяжело раненного уже не способного говорить…» (это был командир взвода Андрей Хозяинов. Его рассказ о бое приводит в своих мемуарах В. И. Чуйков). В этот же день 1-й и 2-й батальоны 13-й дивизии вели бой у вокзала Сталинград-1. Немцы окружили 1-й батальон и 5-ю роту 2-го. К вечеру рота вырвалась, а весь первый батальон, сражаясь до конца, погиб. К своим отступила только одна медсестра, которая вынесла из боя последнего еще живого, но смертельно раненного бойца.

В результате за 14 дней боев, продвигаясь с огромными потерями на сотню метров в день, немцы заняли часть южной половины и центра города, но не сломили сопротивления 62-й армии и не добились перелома событий в свою пользу. Это вызвало крайнюю озабоченность в ставке Гитлера. Срыв захвата Сталинграда и в связи с этим, срыв плана кампании 1942 года становился очевидным. Сталинград должен был казаться немцам кровожадным и зловещим Молохом. За сотню метров продвижения по улицам, он проглатывал несопоставимые силы и средства вермахта, усиливая в высших немецких штабах предчувствие надвигающейся беды. Гитлер пытался найти виновных. Полетели головы. Первыми были смещены командиры 14-го и 4-го танковых корпусов Витерсгейм и Шведлер. Их критику решений командования сочли пораженческой. 24 сентября был отстранен от должности Ф. Гальдер, которого заменил К. Цейтцлер. Был намечен к смещению и начальник ОКХ генерал-полковник Йодль. На его место Гитлер прочил Паулюса, полагая передать 6-ю армию генералу Зейдлицу (командир корпуса 6-й армии). Но последнего перемещения по известным причинам не произошло.

Не добившись решающего перелома в центре южной части, Паулюс перенес главный удар к северу, и с 27 сентября по 8 октября развернулись бои за рабочие поселки заводов, а также на орловском выступе (5x10 км, протяженность фронта 24 км), где находились четыре немецкие дивизии с приданными им 120 танками (см. схему 10). Замысел Паулюса был прост: захватить заводы и прежде всего тракторный, выйти здесь к Волге и сдвинуть, наконец, войска из «коридора» на захват северной части. Осуществление замысла позволило бы раздробить всю оборону Сталинграда на изолированные участки.

Одновременная атака сосредоточенных южнее Городищ и Мамаева кургана дивизий (24-я танковая, 295-я и 100-я пехотные) при поддержке 100 танков была намечена на 8 часов утра (схема 11).

Но командование 62-й армии, разгадав план противника, упредило его в 6 часов контрударом двух танковых бригад и двух стрелковых дивизий, Советские войска продвинулись на 2–2,5 км, но встреченные сильным противодействием немецкой авиации и артиллерии отошли на исходные позиции. Паулюсу пришлось заново провести авиа- и артподготовку и лишь в 12 часов начать атаку на поселок Красный Октябрь и Мамаев курган. Немцы, имея превосходство в танках и авиации, ворвались в поселок, но ворваться еще не значит взять. Семь суток, днем и ночью продолжались ожесточенные бои. В городских кварталах, а вернее на их развалинах начались ближние бои, доходящие часто до рукопашных схваток, за каждую улицу, дом, этаж. В результате немцы продвинулись на 300–400 м и понесли такие потери, что до 5 октября отказались от атак, перенеся натиск севернее. Позиции восточнее и севернее поселка, а также восточные скаты Мамаева кургана удерживали советские 95-я, 193-я, 39-я, 308-я дивизии с приданными частями.

Атака на поселок Баррикады в первый день 27 сентября стоила немцам полка пехоты и 30 танков. 28 сентября им удалось немного продвинуться, но переброшенная сюда 308-я сибирская дивизия Гуртьева сдерживала их до 5 октября, дав возможность Чуйкову провести перегруппировку.

С особой силой 28 сентября немцы обрушились на орловский выступ (схема 12). После 7 суток боев они прорвали нашу оборону севернее и южнее Орловки, продвинулись до железной дороги, рассекли выступ надвое и окружили советские части северо-западнее Орловки. В кольце оказались 115-я стрелковая бригада и полки 112-й дивизии Ермолкина (точнее их остатки по 100–150 бойцов). Потери немцев при этом составляли 2500 человек и 70 танков. Но советские войска вскоре вырвались из окружения. О напряженности этих боев свидетельствует полковник немецкого генштаба Г. Дингер: «Все наши попытки подавить сопротивление русских артиллерией и пикировщиками оставались тщетными. Мы посылали в атаки все новые подразделения, но они неизменно откатывались со страшными потерями, настолько прочно русские зарылись в землю. В конце концов, русские были окружены, но нечего было и думать о том, чтобы заставить их сдаться…».

Командование группы армий «Б», выполняя требования Гитлера о скорейшем взятии Сталинграда, пополняло 6-ю армию резервами. Паулюс усиливал натиск. Обстановка приближалась к критическому моменту. Линия обороны медленно, на метры в день, перемещалась к заводам. Командование ЮВФ в ходе сентябрьских боев сделало вывод: принимаемые до сих пор меры — контрудары в городе и удары Сталинградского фронта — уже не дают длительного результата. Противник по своим коротким коммуникациям успевает перебросить части для парирования, а затем быстро возвращает их на штурм города. Поэтому следует нанести удары на удалении, создать ложное впечатление о замыслах и отвлечь его силы на длительный срок.

Первый такой удар 25 сентября армий Труфанова (51-я) и Толбухина (57-я) выбил противника из межозерного дефиле (схема 13). Две румынские дивизии лишились 4000 чел., одна — всей артиллерии. Обеспокоенные немцы срочно подкрепили их своими частями из города. Второй удар 51-й армии был нанесен 29 сентября и оказался еще эффективнее. Румынский корпус потерял 3000 чел. убитыми, 17 танков, 15 орудий, десятки минометов и других средств. Советские войска захватили Садовое. Но главное — появление русских танков с «Катюшами» у Садового сочли в штабе Паулюса за намерение ударить на Котельникове, т. е. в тылы 6-й армии, и немедленно перебросили сюда две танковые дивизии и артдивизионы. Таким образом, эти удары помогли истекающим кровью дивизиям В. Чуйкова удерживать ключевые рубежи в Сталинграде и выигрывать драгоценные дни и недели, которые для обеих сторон становились решающими.

Немецкое командование стремилось довести штурм до конца, и в октябре обстановка на фронте 62-й армии все более ухудшалась.

Бои после потери орловского выступа переместились от поселков на территорию заводов «Красный Октябрь», «Баррикады» и Тракторного. Оставшаяся территория простреливалась всеми видами огня, маневр стал возможен только ночью или при задымлении. Армия имела 4 переправочных направления с использованием для баз волжских островов, воложек и Ахтубы, все они оказались под непрерывным огнем — и войска, и техника, и сами плавучие средства несли потери еще на причалах.

Противник в начале октября на узком фронте в 25 км имел против ослабленной 62-й армии 12 дивизий (7 пехотных, 2 танковые, две моторизованные), располагавших 300 танков. В октябре немцы сосредоточили основной натиск на Тракторный завод, как центр обороны всего северного участка. Здесь оборонялись с севера — группа полковника Горохова (124-я и 149-я бригады), с запада и юга — 37-я и 38-я дивизии генералов В. Желудева и И. Людникова, сильно поредевшие в боях. Немцы на узком участке, преодолев р. Мокрая Мечетка, стянули более 100 танков и несколько пехотных полков. За 5 дней, обескровив себя страшными потерями, они продвинулись на 300–400 м и после этого 6 суток до 13 октября, наступать не могли. Чуйков за это время выдвинул сюда 95-ю дивизию. Противник возобновил наступление только 14 октября, бросив в атаку свежую дивизию при поддержке 150 танков в полосе 95-й и 37-й советских дивизий. Плотным огнем немцам удалось взорвать минные поля, ворваться на отдельные участки тракторного завода и выйти напротив него к Волге. Это стоило им 1500 убитыми и 50 танков. Фронт 62-й армии здесь был разрезан. Немецкому командованию уже казалось, что еще один бросок и русские будут опрокинуты в Волгу, после чего можно будет приступить к выполнению главной задачи кампании 1942 года — захвату Кавказа.

Назревающий критический момент вызвал тревогу в советской Ставке. Еременко еще 5 октября получил телеграмму № 170634: «Требую, чтобы вы приняли все меры для защиты Сталинграда. Сталинград не должен быть сдан, а та часть Сталинграда, которая занята противником, должна быть освобождена. Сталин».

Ставка в октябре приняла окончательное решение на мощное контрнаступление, поэтому Сталинград требовалось удержать во что бы то ни стало. С 30 октября на базе Сталинградского фронта формировались Юго-Западный (Н. Ф. Ватутин) и Донской (К. К. Рокоссовский) фронты, а Юго-Восточный стал Сталинградским (А. И. Еременко). Поскольку для 62-й армии переброска подкреплений через Волгу стала крайне затруднена, то чтобы помочь ей устоять 19 октября, по решению ставки, Донской фронт перешел в наступление на Орловку силами 4 дивизий и 4 танковых бригад. А 64-я армия Сталинградского фронта нанесла удар с юга по флангу 6-й армии из района Купоросное — Зеленая Рама. Бои с небольшим продвижением, но с большим уроном для немцев шли до 1 ноября и вынудили Паулюса снять со штурма города значительную часть танков, артиллерии и авиации для парирования ударов. Г. К. Жуков в мемуарах отметил; «Не будь помощи со стороны Донского фронта и 64-й армии, 62-я армия не смогла бы устоять и Сталинград возможно был бы взят».

Октябрьские бои, сыгравшие большую роль в обороне Сталинграда, стоили его защитникам огромных жертв и крови. В дивизиях оставалось по 200–400 человек, но и немецкие войска также были настолько обессилены, что Паулюс после боев у тракторного завода уже не смог организовать ни одного такого же сильного удара. Несмотря на то, что Гитлер к середине октября перебросил под Сталинград значительные пополнения: десятки саперных батальонов, 60 артдивизионов, маршевые батальоны. Израненная, разорванная по фронту 62-я армия в течение последнего месяца держала оборону в трех очагах: на севере, где сражалась группа полковника Горохова, в центре, где на маленьком клочке земли в районе завода «Баррикады», стойко держались части 138-й дивизии, и далее, после небольшого разрыва, на юг шел основной фронт 62-й армии, к Мамаеву кургану и к стыку с 64-й армией. К середине ноября войска, прижатые на северном участке к Волге, сражались в особенно трудных условиях. Но было совершенно ясно враг остановлен и бессилен добиться каких-либо новых успехов. На юге, от центра до Красноармейского района, 64-я армия на фронте в 40 км прочно удерживала позиции на внешнем обводе, не допуская немцев даже к окраинам города.

С конца октября и в ноябре немцы постоянно предпринимали попытки сбросить русских с оставшихся «островков», но все они превращались в затяжные и страшные по потерям уличные бои за развалины домов, заводов, развороченные строения. Остатки полков и дивизий 62-й армии, погибая, не сдавали последних рубежей обороны. В районе завода «Баррикады» 308-я дивизия Гуртьева только за три недели отбила 100 атак, 138-я — И. Людникова, отрезанная 11 ноября и прижатая к берегу на клочке в 400 на 700 м, почти без боеприпасов и продовольствия, не отступила ни на шаг. Особенно яростные попытки овладеть заводами немцы предприняли 11–13 ноября, результатом же оказались тысячи убитых перед позициями обеих дивизий. Противнику в один из дней удалось захватить часть цехов завода «Красный Октябрь», но прибывшие из резерва Ставки 45-я дивизия В. Соколова при огневой поддержке фронтовой артгруппы, выбила его и удерживала позиции до 19 ноября. Паулюсу так и не удалось овладеть заводской частью центра города. Северная группа С. Горохова (6500 бойцов) держала оборону в окружении по линии Рынок — пос. Спартаковец. Брошенные против нее в ноябре две усиленные дивизии при поддержке каждой 50 танками так и не смогли разрезать или потеснить ее. Фронтовая артгруппа, как молотом, била атакующих. Сменив тактику и отказавшись от массированных атак с огромными потерями, противник, учтя опыт русских, начал действовать малыми группами, но успеха не добился. Атаки носили уже печать отчаянности. В дневнике немецкого командира батальона 271 полка 305 пехотной дивизии Ф. Гизе есть запись от 11 ноября 1942 года: «После двух атак остались в батальоне я, 9 унтер-офицеров и 17 солдат». В донесении Вальтера Зоммерфельда, офицера одного из полков 297-й пехотной дивизии — читаем: «…несмотря на хорошо проведенную авиационную и артподготовку, идти в атаку не с кем, нет людей, полк от артогня понес большие потери, в ротах осталось едва по 10 человек».

Последнее наступление Паулюса, предпринятое с 11 по 13 ноября, было изначально безнадежным, как последнее зимнее наступление группы армий «Центр» в 1941 году под Москвой, Через 48 часов оно свелось к ожесточенным рукопашным схваткам неподдающимся централизованному руководству, И хотя небольшим группам противника удалось преодолеть эти последние «проклятые» триста метров до Волги, но немцы тут же оказались окруженными, поскольку русские перерезали узенькие коридорчики. Еще 4 дня продолжались яростные бои, в которых пленных не брали, и надежд на выживание не было.

Несмотря на крайне тяжелое положение 62-й армии в октябре — ноябре 1942 года инициатива бесповоротно переходила в руки обороняющихся советских войск. И когда на рассвете 19 ноября над дымящимися развалинами Сталинграда с севера прокатился гул канонады 2000 советских орудий, то многие немецкие солдаты и офицеры, тревожно прислушиваясь к этим громоподобным раскатам, поняли, что ход Сталинградской битвы да и ход всей войны начал неотвратимо поворачиваться в другую, противоположную сторону.