Когда я появился в гостинице, Василис прямо-таки расцвел от счастья. Я даже смутился – не привык, чтобы меня встречали с таким воодушевлением.

– Я уж боялся, вы насовсем…

– Но я же оставил здесь вещи…

– Ну, мало ли… в любом случае рад вас видеть…

– …

– Вы мне так нужны!

Когда еще до отъезда я сказал, что могу ему помочь, говорилось это просто так, из любезности. Нужно, стало быть, поаккуратней любезничать. Всегда найдутся люди, которые примут ваши слова за чистую монету. В этой убогой гостинице – вся его жизнь. Меня умиляло, что кто-то может так страстно любить местечко, откуда другие поспешили бы унести ноги. Он сразу вручил мне план-схемы всех номеров, но мне и в голову не пришло сунуть в них нос.

– Удалось вам взглянуть на… план-схемы?

– М-м-м… да…

– Ну и что скажете?

– Как что?

– Ну, у тебя есть идеи, как все это провернуть?

– Мы что же, на “ты” перешли?

– Так будет сподручней, если вместе работать.

– Ладно. Послушайте-ка… то есть послушай. Мне нужно еще раз все это обмозговать и подготовить примерную смету ремонта…

– А… как думаешь, дорого это обойдется?

– Смотря что ты хочешь сделать. Мы это обсудим.

– …

– …

– А ты не хочешь вложиться в гостиницу? – выпалил он после некоторой заминки.

– Что? Я?

– Ну да, ведь она тебе нравится. Иначе ты бы не жил здесь. Вот я и думаю, может, тебе войти в долю…

– …

Плохо же он знает меня, раз думает, что я остаюсь в каком-то месте, потому что оно мне нравится. Меня занесло сюда по чистой случайности, но, раз устроившись, я не собирался переезжать. Такой уж я сидень. Поначалу предложение меня огорошило. Но у себя в номере я подумал: “Почему бы и нет?” В конце концов, у меня есть кое-какие деньги, досуг, и этот человек внушает мне доверие. Я всегда работал на других. И что это дало? Какой памятный след оставил я на том или ином здании? Прошлое представлялось чередой теней. Если я соглашусь, хоть одно строение будет полностью моим детищем. Я не способен писать, но это не значит, что я не способен творить. Моему воображению нужна была почва под ногами. Я отношусь к довольно редкой породе приземленных мечтателей.

В первые ночи здесь, когда из-за паршивого матраса у меня ныла спина, из-за бездарной звукоизоляции я не мог уснуть, а из-за припадочного отопления то мерз, то парился, я не раз задавался вопросом: “Что я здесь делаю?” Так, может, вот он – ответ? Вдруг ничто не происходит случайно? И я прибился сюда, чтобы получить это предложение. Что, если “Пирамиды” станут началом новой карьеры? Сделаюсь архитектором захудалых гостиниц. Хорошенькая визитная карточка. В глубине души я всегда питал слабость к безнадежным проектам, всегда любил развалины, несуразные постройки, затхлые музеи. В таких случаях требовалось понять и освежить первоначальный замысел. Мне нравилось чинить, латать, лечить. В этом тесном, как шкаф, отеле, нужно было, прежде всего, оптимизировать пространство. Чтобы номера-клетушки задышали. Короче, неразбериху “Пирамид” нужно было распутать. Чем-то эта гостиница походила на меня самого.

В общем, мне стало интересно, но греку я ничего не сказал. Не хотел брать на себя обязательства раньше времени. И хоть я не собирался торговаться, такое промедление оказалось превосходным коммерческим ходом. В первый день Василис предложил: “Твоя доля в гостинице будет пятнадцать процентов”. Мое молчание подняло ставку до тридцати. А наутро он подошел ко мне взбудораженный:

– Ну ладно, черт с тобой…

– …

– Сорок процентов – ты не можешь отказаться! Это мое последнее слово!

– …

Молчание – самый веский из аргументов. В конце концов мы сошлись на пятидесяти, но я брал на себя почти все издержки по ремонту. По сути, у него действительно не было выбора. Гостиница шла ко дну, и ни один банк больше не давал ему ссуд. Вкладываясь в реконструкцию, я спасал его дело. У меня рождались все новые идеи. Наконец-то я смогу разработать проект с начала и до конца, не замыкаясь на одних только финансовых выкладках. Расположена гостиница лучше некуда. Можно превратить ее из ночлежки для автостопщиков в укромный уголок для романтических вылазок. Прежде всего, нужно сделать двойные перегородки. И потом, коль скоро я совладелец, выделю место себе под квартиру. Чем плохо – обосноваться посреди гостиничных номеров.

Пока длился наш молчаливый торг, я решил вторично наведаться к магнетизерше. Сколько воды утекло со времени первой консультации. Казалось, за эти несколько дней прошли годы. Я пристроился в углу приемной – записываться не стал. Никого не было, кроме одной пациентки, явно не в духе: она бросила на меня неприязненный взгляд. Чтобы она успокоилась, я сказал негромко:

– Я не на прием.

– Ну и что?

– Нет, просто… мне показалось, вы нервничаете, что придется долго ждать… из-за меня…

– Ничуть, я отлично знаю, что я следующая.

– Ну хорошо…

– Она выйдет через четыре минуты семнадцать секунд.

– Откуда вы знаете?

– Я всеведущая.

– Всеведущая? В смысле… вы…

– В том смысле, что я знаю все. Все вижу.

– Это невероятно… или… не знаю… ужасно…

– Да, порой приходится нелегко. Собственно, я потому и пришла.

– Вот как?

– Да. Гипноз помогает обуздать всеведение. Мне удается контролировать свои вспышки.

– Это хорошо… – сказал я, поглядывая на часы.

– Осталось две минуты и пять секунд, – провозгласила она.

– Да-да…

У меня мелькнула мысль, что надо мной просто-напросто потешаются. Но нет, похоже, она говорила совершенно серьезно. И с несокрушимым апломбом. Тогда, для проверки, я спросил:

– Если вы все-все знаете… то должны знать, что я здесь делаю…

– Разумеется.

– Что, и правда знаете?

– И правда знаю.

– Ну?

– Что ну?

– Так что я здесь делаю?

– Вам отлично это известно.

– Да, но я хочу услышать от вас!

– А, так вы хотите меня испытать…

– Да нет…то есть… да…

– Что ж, это проще простого: вы здесь затем, чтобы отыскать одну женщину. Так?

– …

– Верно я говорю?

– Верно.

– Вы приходили сюда десять дней назад из-за болей в спине. Прошли массу медицинских обследований и, отчаявшись, решили попробовать нечто другое. Прийти сюда вас надоумила свояченица. Ну, бывшая свояченица. Вы ведь, кажется, собираетесь разводиться?

– …

– Вы собираетесь разводиться, ведь так?

– Эээ… да…

– Итак, вы пришли, и вам посоветовали обратиться скорее к психологу. Дело ведь не в спине, а в самой вашей жизни. Кстати говоря, по-моему, вам полегчало, не так ли?

– …

– Вы разобрались с проблемами на работе, в личной жизни, в ваших отношениях с детьми, и боль хоть не прошла совсем, но поутихла. От души надеюсь, что у вас все уладится. Думаю, вы почти у цели. Это не значит, что на этом все кончится, нет, еще много чего произойдет, вас ждут сюрпризы… но что до спины, то она скоро болеть перестанет.

– Э-э…

– С детьми хорошо отдохнули? Это явно пошло вам на пользу.

– …

– И кстати, именно там вам приснилась женщина, из-за которой вы здесь. Вы с ней чудесно посидели. Но тогда вам было не до романов. Поэтому воспоминание осело у вас в подсознании и ждало своего часа. А потом вынырнуло. И слава богу.

– …

– Что же до нее, до той женщины, то тут ничего не могу сказать. Мое всеведение распространяется только на тех, кого я вижу. Но я уверена, что она то, что надо. Наконец-то вы двигаетесь в правильном направлении.

– …

– Да и пора уж… – улыбнулась она.

И тут магнетизерша открыла дверь. Увидев меня, она удивилась.

– Вам не стало лучше? – спросила она.

– …

– Думаю, ему трудно ответить, – откликнулась вместо меня всеведущая. – Он пришел попросить телефон одной твоей пациентки. Смотри, докатишься до брачной конторы.

– …

Молчание. Я был потрясен. Конечно, я не такая уж загадочная, сложная и непостижимая личность, но чтобы вот так насквозь меня видеть… это было выше моего понимания. Я чувствовал себя голым перед этой женщиной. Ее дар наводил ужас. Магнетизерша постояла еще немного, глядя на меня, и наконец ее губы дрогнули в улыбке.