На тактической панораме видно, как вокруг моего флагманского корабля снуют шесть истребителей. Синие хранят зловещее молчание, уже переключились в режим войны. На том уровне, где сейчас пребывает их сознание, обычные слова движутся со скоростью дрейфующего айсберга. Командиры мониторят эскадру. Остальное время они проводят на своих личных истребителях или руководят работой экипажа, но теперь настал наш звездный час, и я хочу разделить его с ними. Однако, даже стоя рядом с синими, я ощущаю, что между нами пропасть. Мы живем в разных мирах.

– Наводим торпеды, – сообщает командир синих.

На мостике все спокойно. Никаких мигающих огней, никаких сирен, никаких криков. Мертвая тишина. Синие – холодный народ, с рождения их отдают в коммунальные секты, где обучают логике и управлению функциями их цвета со сдержанной эффективностью. Говорят, они больше похожи на компьютеры, чем на живых людей.

Темнота за иллюминаторами превращается в плотную пелену микровзрывов. Наши орудия накрывает мутное белесое облако. Защитное поле уничтожает вражеские торпеды. Прорывает оборону лишь одна, но к ней тут же устремляется истребитель из дальнего звена и разносит ее симуляцией ядерного взрыва. Будь это боевой снаряд, команда просто оказалась бы в открытом космосе – утечка газа, пробоины в металлическом корпусе. Распространяющееся со скоростью света пламя вырывается толчками из иллюминаторов корабля, словно кровь из подбитого гарпуном кита, а потом – вспышка и чернота. Но это военная симуляция, настоящих зарядов нам не дают. Здесь есть только одно смертоносное оружие – ученики Академии.

Уничтожен еще один корабль, но тут залпы рельсотрона противников пробивают наше защитное поле.

– Дэрроу… – встревоженно глядит на меня Виктра, а я с отсутствующим видом поглаживаю палец, на котором когда-то носил кольцо Эо. – Дэрроу, он нас рвет на части, если ты заметил!

– Дамочка права, Жнец, – поддерживает ее Тактус, на лице его пляшут голубые отсветы тактического монитора. – Что бы ты там ни задумал, сейчас самое время!

– Командиры, послать эскадры Рипперов и Талонов на противника!

На тактическом дисплее видно, что эскадры, которые по моему приказу передислоцировались за полчаса до того, как началась заваруха, материализуются с обеих сторон астероидов и заходят на Карнуса с флангов. С такого расстояния невооруженным глазом их не разглядишь, но на дисплее уже пульсируют золотистые точки.

– Друг мой, прими мои поздравления! – шепчет Рок, хотя дело еще не сделано. В голосе звучит неподдельное уважение, беспокойство растаяло без следа. – Теперь все изменится. Все изменится, – повторяет он, касаясь моего плеча.

Наблюдаю за тем, как ловушка захлопывается, предвкушаю скорую победу и чувствую, как меня покидает напряжение. Серые на мостике подходят поближе. Даже черные не сводят глаз с мониторов. Корабль Карнуса наконец засекает присутствие моих эскадр. Пытается скрыться, избежать неизбежного, запускает двигатели на полную катушку, но пространства для маневра слишком мало. Эскадры открывают огонь за доли секунды до того, как Карнус успевает включить защитное поле или навести орудия. Тридцать симуляций ядерных взрывов превращают его корабль в груду металлолома. На этом этапе игры пленные нам не нужны, поэтому синим артиллеристам разрешается вдоволь пошалить.

Вот я и победил. Делов-то!

Тишина на мостике нарушается радостными криками серых и оранжевых техников. Синие отчаянно молотят костяшками пальцев по инструментам. Черные молчат, они в технике ни черта не смыслят. Моя личная ассистентка Теодора стоит на станции для прислуги и улыбается служанкам помоложе. Бывшая розовая куртизанка уже давно вышла в тираж, зато успела узнать много полезных секретов, так что она – незаменимый советник по светским делам.

Победные кадры транслируются на экраны по всему кораблю, от двигательного отсека до кухни. Победа принадлежит не только мне. Каждый мужчина, каждая женщина по-своему разделяет ее со мной – таков принцип существования Сообщества. Если верхи процветают, то и низам хорошо. Августус – мой повелитель, а низшие цвета прислуживают мне. Так взращивается естественная преданность всех цветов золотым, насильно такую систему не создашь.

Пробил мой звездный час, а значит, те, кто находится на борту моего корабля, вознесутся вместе со мной.

В этом мире ценятся власть и перспективы. Еще совсем недавно лорд-губернатор объявил, что оплатит мою учебу в Академии, и все каналы вещания пустились обсуждать его решение. Поставить на юнца, да еще столь низкого происхождения? Разве такие становятся победителями? Вы вспомните, что он натворил, когда проходил подготовку в училище! Нарушил правила игры! Бросил вызов кураторам, одного из них убил, остальных посадил на цепь, как несмышленых щенков! Или же это звезда-однодневка? Ну вот, теперь эти болтливые ублюдки получат ответы на все свои вопросы!

– Рулевой, курс на Академию! Пора собирать лавры! – провозглашаю я под одобрительные возгласы команды.

Лавры… слово из прошлого кажется мне горьким на вкус. Улыбаюсь, но радости от победы не ощущаю, только зловещее удовлетворение.

Еще один шаг, Эо. Еще один шаг к нашей цели.

– Претор Дэрроу Андромедус! А что, звучит неплохо! – шутит Тактус. – Беллона обосрались по полной! Как думаешь, мне дадут свой флот или присоединят его к твоему? Кто их знает… Чертовы бюрократишки, как же они утомляют! Для медных слишком высоки, для золотых – низковаты! Мои братья, конечно, закатят вечеринку, – подмигивает мне он, – а на вечеринке у братьев Рат даже ты не устоишь перед соблазном.

– Да, он твоим друзьям не чета, – пожимает мне руку Виктра и смотрит мне в глаза таким взглядом, как будто мы не на командном мостике, а в ее спальне. – Как ни прискорбно, вынуждена признать, что Антония оказалась права насчет твоих способностей.

Рок морщится. Я вспоминаю звук, с которым Антония перерезала горло Лии, пытаясь выманить меня из убежища, когда мы воевали под Олимпом. Тогда я остался в тени и услышал, как наша маленькая подружка, обливаясь кровью, упала на поросшую мхом землю. Рок, тот вообще был в нее влюблен.

– По-моему, мы договорились не произносить имя твоей сестры в нашем присутствии, – резко перебиваю я Виктру, и она обиженно отворачивается. – Будучи претором, – обращаюсь я к Року, – я имею право набирать команду по своему усмотрению. Пора вернуть кое-кого из старичков. Севро сейчас на Плутоне, упырей отправили черт знает куда, Куинн на Ганимеде. Что думаешь?

При упоминании Куинн Рок заливается румянцем.

Мне-то больше всего нужен Севро. Поддерживать контакт по видеосети у нас не очень получается, особенно у меня, потому что с тех пор, как началось обучение в Академии, в сети я не был ни разу. А Севро в своем духе – от него хрен дождешься чего-нибудь, кроме фото единорогов-мутантов или видео, где Гоблин травит анекдоты. Попав на Плутон, он стал еще более странным, если такое вообще возможно.

– Господин, – окликает меня синий рулевой, показывая на монитор.

– Что такое? – спрашиваю я, и его взгляд затуманивается, становится рассеянным – увидев данные на мониторе, рулевой подключается к внешним датчикам корабля.

– Пока неясно, господин. Датчики засекли активность неизвестного происхождения.

На большом мониторе в центре голубым цветом обозначены астероиды, мы – золотым, враги – красным. Они должны быть уничтожены все до единого, однако на мониторе пульсирует одинокая красная точка. Рок и Виктра подходят ближе. Рок делает едва уловимое движение рукой, и данные копируются на его планшет. В воздухе перед ним возникает небольшой шар-голограмма. Рок увеличивает изображение и прогоняет его через аналитические фильтры.

– Радиация? – встревоженно предполагает Виктра. – Обломки кораблей? Залежи руды на астероиде могут вызывать зеркальную рефракцию сигнала!

– Программное обеспечение исключено, его уже просто нет, – отметает ее версии Рок.

Мерцающая красная точка исчезает, но команда напряженно смотрит на монитор – ничего! Здесь нет ничего и никого, кроме моих кораблей и поверженного флагмана Карнуса. Постойте, а вдруг…

– Скорее отсюда! – дрожащим голосом произносит Рок, глядя на меня полными ужаса глазами, и показывает на возникшую из ниоткуда красную точку.

– Двигатели на полную! – ору я. – Плюс тридцать градусов от центровой!

– Оставшимися торпедами по астероиду – огонь! – командует Тактус.

Слишком поздно.

Виктра ахает, и тут я наконец вижу собственными глазами то, что не распознали наши приборы. Из дыры в астероиде взлетает истребитель-невидимка. Я думал, что мы сбили его еще три дня назад, но нет, сидел там в засаде с выключенным двигателем. Передняя часть вся почернела и раздолбана нашими торпедами. Истребитель включает двигатели на полную и разворачивается, беря курс прямо на мой корабль.

Пойдет на таран.

– Надеть эвакуационные костюмы и активировать капсулы! – громко приказываю я и со всех ног бросаюсь к боковой стене мостика со встроенной эвакуационной капсулой для командного состава.

Произношу ключевое слово, капсула активируется. Тактус, Рок и Виктра влетают внутрь, я же остаюсь снаружи, кричу на синих, чтобы те поскорее отключились от системы, иначе они могут погибнуть вместе с кораблем – так уж этот цвет устроен.

Ношусь по мостику, рявкаю на них, приказываю активировать эвакуационные порталы. Рулевой подчиняется, нажимает нужную кнопку, и в полу открывается люк. Один за другим синие рассинхронизируются и прыгают в гравитационную трубу, ведущую к эвакуационным капсулам их цвета.

– Теодора! – кричу я, увидев, как моя ассистентка пытается оторвать от операционного монитора молодого синего, который в панике вцепился в экран. – В капсулу, черт тебя побери!

Она меня не слушает. Синий не желает расставаться с монитором. Делаю шаг в их сторону, и тут датчики корабля взвывают в последний раз.

Время останавливается.

Огни мостика горят красным.

Я прыгаю к Теодоре и хватаю ее.

Истребитель врезается ровно в центр моего флагмана.

Прижимаю к груди Теодору, и тут меня откидывает метров на тридцать и шарахает о металлическую стену. Ослепляющая боль разрывает левую руку в том месте, где только начал срастаться перелом. Я ничего не вижу. Потом в темноте танцуют огоньки, сначала они похожи на звезды, затем на кружащиеся на ветру песчинки.

Красный свет просачивается сквозь плотно сомкнутые веки. Чья-то рука тихонько тянет меня за одежду.

Открываю глаза. В стене огромная вмятина, корабль сотрясается, стонет, словно древнее, испускающее дух чудовище. Электроколонна, у подножия которой я лежу, дрожит и бьется о мой живот. Истребитель проносится мимо, проходя ровно через центр нашего корабля, как будто с холодной методичностью вспарывает кому-то живот.

Кто-то зовет меня по имени, но звук постепенно стихает.

Все датчики на мостике пылают разными оттенками кроваво-красного. Воют сирены систем безопасности. Худые старые руки Теодоры цепляются за меня, она напоминает птичку, пытающуюся поднять в воздух упавшую статую. Кровь заливает мой лоб. Нос сломан. Вытерев глаза, я перекатываюсь на спину. Рядом со мной светится покореженный монитор, заляпанный кровью. Вот этим меня приложило? Перевожу взгляд на Теодору. Она сумела вытащить меня из-под монитора, но она такая маленькая…

– Вставайте, господин, вставайте, если вам дорога жизнь. – Старуха гладит меня по лицу дрожащими от страха руками. – Пожалуйста, вставайте!

Со стоном заставляю себя подняться. Эвакуационной капсулы командного состава уже и след простыл, – наверное, во время столкновения сработала система автозапуска. А может быть, они просто бросили меня. Эвакуационная капсула синих тоже катапультировалась. От того синего, которого пыталась спасти Теодора, осталось лишь пятно на балке, а она все смотрит и смотрит туда остекленевшими от слез глазами, не в силах отвести взгляд.

– На моей половине есть еще одна капсула, – бормочу я и только теперь понимаю, что Теодора плачет не от ужаса, а от боли.

Ей раздробило ногу, конечность безжизненно висит, словно кусок намокшего, потрескавшегося мела. Розовые не созданы для таких страданий.

– Мне все равно умирать, господин, спасайтесь, скорее!

Опустившись на одно колено, я взваливаю Теодору на плечо. Старушка издает душераздирающий стон, когда искалеченная нога повисает в воздухе. Чувствую плечом, как стучат ее зубы. А потом бросаюсь вперед. Бегу через полуразрушенный мостик в сторону кровоточащей раны, которая убивает мой корабль, несусь по коридорам. Повсюду царит хаос. Люди толпятся в главных залах, они покинули свои посты, бросив все, чтобы успеть добраться до эвакуационных капсул и десантных челноков в ангаре. Люди, которые сражались за меня, – электрики, уборщики, солдаты, повара, прислуга. Все они обречены. Завидев меня, многие кидаются навстречу, в панике хватаются за мой мундир, совершенно обезумев в попытке выжить, что-то кричат, умоляют. Отталкиваю их, и с каждым падающим на пол человеком умирает частичка моей души. Я не могу спасти их, не могу! Кто-то из оранжевых цепляется за здоровую ногу Теодоры, но женщина-сержант из серых бьет его в висок, и он с глухим стуком валится на пол.

– А ну с дороги! – ревет она, выхватывает бластер и палит в воздух.

Еще один серый, видимо, решает, что я – его счастливый билет, и помогает ей разогнать толпу, потом к ним присоединяются еще двое и, угрожающе размахивая бластерами, расчищают мне путь.

С их помощью мне удается добраться до моих апартаментов. Прикасаюсь к ДНК-сенсору, дверь с шипением отъезжает в сторону, и мы входим. Серые прикрывают нас, держа под прицелом тридцать сорвиголов, которые осмелились прорваться сюда. Шлюз начинает закрываться, но из толпы выбегает какая-то черная и удерживает дверь. Ей на помощь приходит оранжевый. Потом – кто-то из низших кланов синих. Ни минуты не сомневаясь, сержант из серых стреляет черной в голову. Остальные серые расправляются с синим и оранжевым, оттаскивают тела от двери. Отвожу затуманенный от слез взгляд и кладу Теодору на кушетку.

– Господин, сколько мест в вашей эвакуационной капсуле? – спрашивает меня серая, заметив, что я подхожу к входному люку.

У нее по-военному короткая стрижка, из-под воротника выглядывает край татуировки. Мои пальцы летают над пультом управления, я второпях ввожу пароль.

– Четыре. Два из них – для вас. Кто полетит – решайте сами, – коротко отвечаю я, помня о том, что всего нас шестеро.

– Всего два? – ледяным тоном осведомляется сержант.

– Но розовая – рабыня! – с ненавистью в голосе шипит один из серых.

– Ни на что не годный кусок дерьма! – поддерживает его другой.

– Она – моя рабыня! – рявкаю я. – Выполнять приказ!

– К черту! – раздается чей-то голос у меня за спиной.

В повисшей тишине я не то чтобы слышу или вижу – нутром чую, что кто-то из них взял меня на прицел. Медленно оборачиваюсь. Старый полковник, серый, оказался тертым калачом. Стоит он на приличном расстоянии, а я безоружен – при себе ничего, кроме хлыста. Остальные шепчут полковнику, что он сошел с ума.

– Я свободный человек, господин! И имею право полететь с вами! – дрожащим голосом произносит серый. – У меня семья! Я имею право! – не унимается он, поглядывая на своих соплеменников, чьи лица окрашены кроваво-красными отсветами сигнальных огней. – А она – просто шлюха! Выскочка!

– Марцел, опусти оружие, – тихо произносит темнокожий капрал, глядя на того тяжелым взглядом. – Вспомни присягу! Мы бросим жребий!

– Это несправедливо! У нее даже детей быть не может!

– А что бы сейчас сказали твои дети, Марцел? – спрашиваю я и попадаю в точку.

Глаза бунтаря наполнились слезами, бластер задрожал в огромных лапищах. Грянул выстрел. Тело напряглось, а потом безжизненно сползло на пол, сраженное пулей из сержантского пистолета. Она пробила Марцелу висок и застряла в металлической балке.

– Поедут старшие по званию, – отчеканила сержант, убирая бластер в кобуру.

Будь я тем юношей, которого когда-то любила Эо, застыл бы в ужасе. Но того мальчика давно нет. Каждый день я оплакиваю его уход. Все больше забываю человека, которым когда-то был, забываю свои мечты, забываю тех, кого любил. Со временем горе утраты притупилось. Надо просто жить дальше, несмотря на сгустившиеся вокруг меня тени.

Люк капсулы открывается, отщелкивается магнитный замок, дверь с шипением отъезжает в сторону. Беру Теодору на руки и пристегиваю ее к одному из кресел. Ремни ей велики, ведь они сделаны для золотых. И тут из чрева корабля доносится утробный, жуткий рев, примерно метрах в пятиста от нас, – сдетонировали запасы торпед.

Искусственная гравитация отключается. Стены начинают рушиться. Ощущения непередаваемые, все вращается перед глазами с бешеной скоростью. Бью ладонью о пол капсулы, а может быть, о потолок? В корабле резко падает давление. Кого-то рвет, понимаю я скорее по запаху, чем по звуку. Ору серым, чтобы садились побыстрее. Места не хватает одному. Он молча стоит, опустив глаза, и старается не смотреть, как сержант и полковник залезают в капсулу и пристегиваются. Активирую экстренный запуск и отдаю честь серому, оставшемуся за бортом. Он вскидывает руку к виску, сохраняя гордость и преданность, несмотря на то что настал его смертный час. Смотрит куда-то вдаль – наверное, вспоминает о своей любимой или о том, чего не успел сделать, а может быть, размышляет над тем, почему не родился золотым.

Дверь закрывается, и серый исчезает из виду.

Меня вжимает в кресло, капсула стремительно удаляется от погибающего корабля, прорываясь сквозь обломки обшивки. Снова наступает невесомость, потом срабатывают инерционные глушители. Гляжу сквозь иллюминатор на свой флагман, объятый синими и красными языками пламени. В качестве топлива на всех кораблях используется переработанный гелий-3, поэтому двигатели тут же вспыхивают, а дальше наступает цепная реакция – канонада взрывов разносит корабль на части. Внезапно я понимаю, что капсула продирается не через обломки обшивки, а через тела. Тела моих солдат. Моей команды. Сотни представителей низших цветов взрывной волной выкинуло в открытый космос.

Серые внимательно смотрят друг на друга.

– У Марцела осталось три дочери, – говорит темнокожий капрал, пытаясь сдержать дрожь от выброса адреналина. – Через два года ушел бы в отставку. А ты взяла да и прострелила ему башку!

– Составлю отчет, так этому трусу даже посмертной пенсии не выплатят! – ухмыляется сержант.

– Бессердечная сука! – моргая, отзывается капрал.

Перестаю слышать их разговор из-за оглушительного шума крови в ушах. Во всем виноват только я. Сначала нарушил правила в училище, потом нанес удар по всем представлениям золотых и решил, что они такого не потерпят, не станут менять ради меня привычную стратегию.

И вот результат: они изменили правила игры. Погибло такое количество народу, что отмыться от этого я не смогу уже никогда.

В мгновение ока умерло больше людей, чем за целый год в училище. С их смертью в моей душе появилась зияющая черная дыра.

В коммутаторе раздаются крики Рока и Виктры. Наверное, отследили мой планшет и поняли, что мне удалось уйти. Слышу, но не слушаю. Внутри все кипит от всепоглощающей ярости, руки дрожат, сердце отчаянно колотится в груди.

Каким-то образом корабль Карнуса, пострадавший, тем не менее уцелевший, продолжает бороздить просторы космоса, разрушив мой флагман. Отстегиваю ремни безопасности, встаю с кресла. В дальнем углу эвакуационной капсулы находится пневмотруба с готовым к запуску биоскафандром – техническим костюмом, превращающим человека в живую торпеду. Сконструирован для того, чтобы золотые могли катапультироваться на астероид или планету в том случае, если был риск возгорания капсулы при вхождении в атмосферу. Теперь же биоскафандр станет орудием мести. Я собираюсь катапультироваться и протаранить командный мостик этого ублюдка Беллона.

Теодора еще не пришла в себя, и слава бога.

Приказываю капралу помочь мне облачиться в биоскафандр. Через две минуты мое тело оказывается в тесном металлическом каркасе. Еще две минуты мучаюсь с компьютером, пытаясь рассчитать траекторию для тарана корабля Карнуса, чтобы пробить окна мостика. Такого еще никто не делал до меня. Даже не пытался. Это безумие в чистом виде, но Карнус должен заплатить за все сполна.

Начинаю отсчет.

Три… Вражеский корабль надменно проплывает в сотне километров от нас. Он похож на черную змею с синим хвостом, командный мостик находится там, где у змеи были бы глаза. Между нами, подобно рубинам на солнце, сияют сотни эвакуационных капсул. Два… Молюсь, чтобы найти дорогу в Долину, если не выживу. Один. Контрольная панель гаснет, на шлеме начинают мигать красные вспышки. Кураторы вырубили мой комп и панель управления!

– Нет!!! – рычу я, глядя, как корабль Карнуса исчезает в черноте.