Глава 20
— Обалдеть!
Надежда имела в институте твердую «пятерку»
по лексике и фразеологии современного русского языка, но не нашла других слов, чтобы прокомментировать Катин рассказ.
Надя еле дождалась конца рабочего дня. В «Горчакове и партнерах» творилось что-то невообразимое. Руководства или не было совсем, или оно было не в себе. Почему не явился Черкасский, все узнали из новостей. Правоохранительные органы в кратчайшие сроки раскрыли субботнее убийство в театре, мало того, предотвратили воскресную бойню. Но Горчаков также отсутствовал. Неужели они были заодно?
Ксюша и Лада явились в офис, даже забыв нанести макияж. Еще можно смириться с тем, что один красивый и богатый если и женится теперь, то свидетелями на свадьбе будут замполит и начальник колонии. Но чтобы общество потеряло сразу двоих завидных женихов! С кем же тогда устраивать демографический взрыв? Не с инструктором же по фитнесу…
Валерия Суровцева вполне могла сменить фамилию на Ступорова. Она находилась на рабочем месте, но отказывалась отвечать на телефонные звонки, а, читая документы, повторяла трагическим тоном лишь одно:
— Это никуда не годится. Надо переделать…
Когда она точно так же завернула выписку из Жилищного кодекса Российской Федерации, коллектив понял, что производственный процесс на грани срыва. Нервного.
Что ж, это можно понять. Все испытали шок от того, что Черкасского опять арестовали. В первый раз можно было подумать: ошибка или происки ревнивого олигарха, к жене которого владелец ресторана «ГоряЧее» воспылал горячей же страстью. Но дважды в одну воронку, вернее, в одну камеру… И все указывало на то, что на этот раз Олегу долго не увидеть ни устриц, ни стриптизерш. Три убийства за ним числятся уже точно, а насчет того, как квалифицировать смерть Волконского, следствие пока не определилось. Кстати, ведет его, конечно, не Фома Сильянов. В отношении него самого начата служебная проверка.
Катя узнала все это из интернетовских новостных сайтов. А после работы Надежда взяла ее в оборот и под руку и привела в пиццерию. Туда же подтянулась и Мила, которая не знала, плакать ей над потерей самого дорого одетого из своих ухажеров или смеяться, что она еще легко отделалась. Первая его жертва уже холодного пива не выпьет и толстый кусок пиццы с курицей и шпинатом не съест.
— Все-таки интересно, совладелец-убийца — это позорное пятно на репутации юридической фирмы или дополнительная реклама? — заду малась Надежда. Ей не хотелось потерять работу из-за криминала, пусть и ВИП. — Это прокурору судимость карьеру портит. А адвокат с темным прошлым становится ближе и понятнее клиенту, чем какой-нибудь примерный семьянин, что вместе с женой и детками солит помидоры на зиму.
— Это точно, — кивнула Мила. — Зло так обаятельно. Проверено на мне! Олег явился в наш ар хив, вальяжный, улыбающийся, поигрывая ключами от Lamborghini Diablo. Я специально уточняла модель…
— Diablo? Это дьявол, что ли? Самая подходящая машина для Черкасского, — провела лингво-стилистический анализ Надя.
— Так вот, явился он в наш архив, такой невозможно богатый, стильный, сильный…
— Да мы его не видели, что ли? Дальше-то что было?
— Так вот, явился и говорит: к вам, мол, мой дедушка — князь Черкасский — заглядывал недавно. И забыл свою тросточку. Пожилой человек, что с него возьмешь. А тросточка не простая, а с золотым набалдашником в виде змеи. А глаза у змеи — настоящие изумруды. Короче, не тросточка, а клад. Не находили, спрашивает. Я про себя думаю: если бы нашли, тут бы уже не работали, отдыхали бы где-нибудь в бунгало на берегу… Ну и слово за слово, прокатил он меня на своем «дьяволе». Через день янтарь подарил. Я решила: ладно, начинает с малого — дальше будет больше. Вот как такому откажешь? У Толика, который за мной ухаживает, ни тросточки с изумрудами, ни дедушки-князя, ни «дьявола». Вместо этого «восьмерка», мама с дачей в деревне Трухляево и фирма по мойке окон.
— Отлично! Парень борется с грязью. Дело нужное, — оценила Надежда. — Самой опять же газетами по стеклу елозить не придется.
— Вот-вот, — поддакнула Катя. — А от миллионеров лучше держаться подальше, и от «дьяволов» тоже…
— Кто бы говорил, — хмыкнула Мила. — Ты сама, Чижик, теперь миллионерша. Сколько, по-твоему, стоит квартирка в районе Патриарших? Конечно, Черкасский немного поколебал мою веру в богатых людей. Но качку я переношу спокойно, если это качка на какой-нибудь яхте.
— Да все мы мечтаем о яхте, а плаваем на надувном матрасе, — философски заметила Надя. — Так что, Мил, хватай своего Толика за швабру, пока другие девушки с пыльными окнами не схватили. Хорошо, что хоть Чижова научилась трезво смотреть на жизнь, а не витать в облаках в небе над Аустерлицем. Эта история вообще пошла тебе на пользу, Катя. Еще одна работа и еще одна зарплата — это раз. Впечатления от Милана — это два. Повышение самооценки — это три.
— Вообще-то очень скоро после Милана моя самооценка оказалась где-то в Тихом океане, в той самой впадине, которая самая низкая точка земной поверхности.
— Марианская впадина, одиннадцать километров, — подтвердила Надежда учительским тоном. — Возможно, твоя самооценка там и побывала, но потом-то она поднялась на балкон. Кать, это ведь ты вывела злодея на чистую воду. Ведь страшно было, да? Но ты не рыдала и не умоляла о пощаде. Да ты допрашивала его. Ты — молодец!
— Надь, ты что, с географом встречаешься? Или с психотерапевтом? — улыбнулась Катя.
— Я встречаюсь со своим мужем, к счастью, редко. И он после пива или уже лыка не вяжет, или посвящает меня в технологию заливки бетона. Но почему-то никогда не спросит, как дела у меня. Что ж делать, мне достался не самый лучший надувной матрас…
— Знаешь, можно обойтись и без яхты, и без матраса, — объявила Катя. — Предпочитаю свободное плавание.
И не нужны ей никакие мужчины. Ни богатые, ни бедные. Она сама и окна помоет, и на билет в Ла Скала заработает. Когда-нибудь. Зато ни от кого не зависеть, ни под кого не подстраиваться. Светик боится, как бы не увели. А мама и Надя беспокоятся, привели бы домой. Кате такие проблемы ни к чему. Настоящих мужчин она поищет в энциклопедии. Туда абы кого не записывают.
Хотя, конечно, нельзя сказать, что ее совсем не интересовал сосед. И то, что происходило у его двери. А происходило там странное. Разные люди в разное время приходили, звонили, стучали. Но не получали ответа. С утра Катя в окно видела Аллу Станиславовну. Когда возвращалась домой, звонок мучил Сергей Михайлович.
Около десяти вечера Светик, промаявшись без толку на лестничной площадке минут пятнадцать, позвонила в Катину дверь.
— Где он? — спросила она таким тоном, будто Катя прятала ее жениха под своей кроватью.
— Кто?
— Алекс, кто же еще!
— Я за ним не слежу, — пожала плечами Катя.
— Да чем тебе еще заниматься? — не поверила Светик. — Ты же по десять раз на дню к нему бегаешь.
На ней было маленькое платье в черно-белую клетку, белая объемная сумка и зеленые босоножки. Катя не сразу поняла, к чему тут зеленое. Но потом заметила изумруды в ушах и на пальцах гостьи. А хозяйка была все в той же растянутой майке и выглядела как прислуга, докладывающая, что никого дома нет.
— Кстати, квартирка у тебя так себе, — огляделась Светик. — Метраж хороший, но ремонт здесь завершили еще при Сталине.
— Значит, сделано на совесть, — не смутилась Катя. — Тогда за кривые стены могли к стенке поставить.
— Ладно, скажи по старой дружбе, ты сегодня Алекса видела? — В тоне Светика появилась как бы теплота.
— Да нет.
Катя видела его вчера. И он, кажется, ее спас.
Во всяком случае, помог подняться и стеной встал между ней и безумным убийцей. А она да же спасибо не сказала. Хотя благодарить она должна министра, который организовал слежку. Черкасского бы все равно остановили. Но Гор чакову Катя, если честно, обрадовалась больше, чем незнакомцам из спецслужб. Эти парни такие серьезные, а у ее соседа весьма обаятельная улыбка.
Да, самое время думать об этом именно сейчас, когда у Кати в коридоре топчется его невеста.
— Просто Алекса никто сегодня не видел. Ни на работе, ни у бабушки, вообще нигде. И мобильник он выключил. Даже родители дозвониться не могут. И машины его нет ни у дома, ни в подземном гараже. Со вчерашнего вечера как сквозь землю провалился. — Светик казалась искренне обеспокоенной.
— Да, действительно странно. — Катя тоже напряглась.
Опять какая-то игра? Или продолжение предыдущей? Параллельный игрок существует не только в воображении Кати, и он добрался-таки до пусть не прямого, но потомка Столыпина? Нет, не может быть. Игра не просто остановлена. Компьютер выключен и установочный диск разбит. Нет, не так. Уже была серия пенальти, и чемпионам вручили Кубок мира. Продолжения нужно ждать четыре года. Но за убийство больше дают…
— Может быть, он выключил телефон, чтобы не давать комментарии, — предположила Катя. — Журналисты должны проявить активность. Кто знал Черкасского лучше Горчакова?
— Как оказалось, его никто не знал, — нахмурилась Светик. — Безумие какое-то. Мы с Аллой Станиславовной в шоке. Однако мы считаем, что все беды от холостой жизни. Она веселит тебя в двадцать пять, но, когда тебе за тридцать, а ты все еще не определился, начинаются проблемы. Загулы вместо тихих семейных праздников. Странные идеи и подозрительные девицы. Нет, не зря человечество придумало институт брака.
Конечно, не зря. А для того, чтобы на девушках вроде Светика появились изумруды от Bvlgari и домик где-нибудь во французской глубинке. Что ж, не исключено, что Горчаков выключил телефон, чтобы не выслушивать про институт брака. Мать и невеста, объединившись в едином порыве, словно рабочий и колхозница, стали бы доказывать, что ему не просто пора жениться. Это надо было сделать вчера, иначе не избежать тюрьмы, сумасшедшего дома или загула с подозрительными девицами, влюбленными вовсе не в тебя, а в твою кредитную карту.
Если хотите знать Катино мнение, то, скорее всего, Горчаков сейчас именно там. В загуле. Но Светика лучше не расстраивать. Тетушкин сервиз рискует пострадать. Незваная гостья и так на взводе. Все оказалось бесполезным. Особенно геройство ее жениха, который, стиснув зубы и сжав кулаки, сделал вид, что Катя Чижова ему не противна, а даже наоборот. Все ради друга, который оказался не друг и не враг, а убийца, которого не довела до добра холостая жизнь. Единственная надежда: его отрицательный пример подвигнет Алексея наконец-то остепениться ради тихих семейных праздников.
И Светик — самый удачный выбор. Папа у нее не министр. Семья с достатком, но без излишеств. То есть девушка знает, как вести себя в обществе и пользоваться банкоматом. И загранпаспортом она обзавелась еще до знакомства с Горчаковым. Правда, шенгенская виза появилась с его подачи. Так что жене есть за что быть благодарной мужу. Одним словом, отличная пара, они нашли друг друга. Но сегодня Алексей решил потеряться.
— Все будет в порядке, — не сомневалась Катя. — Твой жених объявится, живой, здоровый и с кольцом.
— Я в этом не сомневаюсь. — Светик снова задрала нос. — Может, он вообще от тебя сбежал, ты же все время ломилась в его квартиру…
Как только Светик села в такси и укатила в сторону Тверской, в небе сверкнула молния. Катя и не заметила, как над центром Москвы сгустились тучи. Ей ли не знать, что летние грозы налетают внезапно. Но лучше не вспоминать про грозу, внезапные порывы ветра с дождем и страсти с обманом. Не было этого. Потому что то, что было, — ложь…
Катя стояла у окна и старалась не вспоминать. Она просто смотрела на улицу. И увидела Алексея Горчакова. Живого и здорового. Зря Светик волновалась. Он вышел из подъезда, щелкнул сигнализацией, но фарами мигнул вовсе не серебристый джип, а красный «феррари». В него он и сел, чтобы умчаться по мокрой мостовой. Хорошо, что не Diablo…
Кате показалось, что машина взяла с места слишком резко и поехала слишком быстро. Но иначе на «феррари», наверное, не ездят.
Очевидно, Светику не о чем беспокоиться. Похоже, жених осуществил ее мечту — купил ей спортивный автомобиль, а теперь отправился на нем покупать ей кольцо. Совет да любовь…
Молния сверкнула опять. И Катя заметила прямо перед своими окнами маленькую фигурку. Старушка в давно вышедшем из моды дождевике стояла под ливнем и, запрокинув голову, смотрела на Катю…
Это именно то, что ему сейчас нужно. «Энцо-феррари» — человек и автомобиль. Модель, названная в честь отца-основателя Энцо Феррари, просто не может не быть особенной. Двигатель — двенадцать цилиндров. Шестиступенчатая коробка передач. До сотни — за три с половиной секунды. Максимальная скорость — триста пятьдесят километров в час. Обтекаемый корпус и узкий салон, двери открываются вверх, почти крылья. Ограниченный выпуск. Запредельная цена.
Ночная дорога и брызги дождя. От себя не убежишь. Но можно попытаться уехать. Ведь это почти болид «Формулы 1».
Как так вышло, что он остался один? Друг в могиле, друг в тюрьме. Уже проходили, но на этот раз досрочного освобождения не будет. Да и что это за дружба, когда за пазухой не камень даже, а винтовка?
Никто никого не знает? Даже того, с кем знаком с детства. С кем пробовал свой первый стакан портвейна, а позавчера пил пиво «на твой вкус». Но в его вкусе душить женщин и расстреливать мужчин. Бред какой-то. В голове не укладывается. Чужая душа потемки. И Алексей заблудился.
От вчерашнего дня осталось ощущение нереальности и мерзости. Ну не способен Олег на такое. Они же так похожи. И столько времени проводили вместе. Почему же Горчаков не заметил оскал зла? Еще и помогал. С самого начала его мутило от плана Олега. Но он выполнил его. Не мог не выполнить, потому что Олег сделал бы для него то же самое, если бы Алексей угодил на нары.
По недоразумению. Алексей бы угодил туда по недоразумению, на худой конец, за гонки на «энцо-феррари» в не слишком трезвом виде. Но чтобы убивать… Умышленно и беспощадно. Даже Кольку не пожалел. Кольку, с которым менялись джинсами в десятом классе.
В голове не укладывается. И нигде не укладывается. Нет чемодана, куда это можно запихнуть и отправить подальше. Разве только погрузить в «феррари» и вперед сквозь дождь и ночь…
Почему-то старушка показалась Кате подозрительной. Нетипичная бабулька. Не сидит дома, не пьет чай с вареньем и не смотрит сериал, а бродит в потемках и в ненастье. Впрочем, возможно, она жила здесь когда-то, когда квартиры еще не стоили миллион, потом дети убедили продать хоромы и купить что-нибудь попроще на окраине. Вот и остается иногда приходить, вспоминать молодость и вид из окна.
Вскоре старушке надоело мокнуть, и она зашла в подъезд. Наверное, все-таки чья-то гостья. Заметила, что свет в нужной ей квартире не горит. Стояла и раздумывала, идти или поздно уже. Совсем чужих консьержка не пустит. Так что это или гостья, или бывшая хозяйка.
Консьержка не только пустила бабушку, но и оживилась при виде нее:
— Надо же какие люди! Какими судьбами? Думала, уже не увидимся…
— Да вот решила заглянуть, проведать, проконтролировать. Что здесь творится-то? — Вошедшая сняла дождевик.
— Вроде все спокойно, без безобразиев.
— Ты что, Тимофеевна, новости не смотришь? Самые что ни на есть безобразия. Слыхала, что Черкасского арестовали?
— Так он не наш, в соседнем подъезде живет.
— Зато с нашим Горчаковым постоянно шился. Дружки — не разлей вода.
— И вы думаете, Горчаков — тоже безобразник? — шепотом уточнила консьержка.
— Да все они безобразники. Без образа святого в душе. Живут одним днем. О вечном не думают.
— А зачем же он тогда с вами эту канитель завел?
— Вот я и пришла выяснить.
— Не получится. Ушел он. Вернее, умчался на новой машине. Вот как раз перед вашим приходом.
— А я не с ним буду выяснять, а с ней. Она-то хоть как? Мужиков не водит, соседей не заливает?
— С виду девушка приличная.
— Ну, пойду погляжу, что за птица…
Услышав звонок в дверь, Катя не забыла посмотреть в глазок. Та самая старушка, только уже без дождевика. К ней пришла? Интересно зачем?
— Кто там? — бдительно спросила Катя.
— Это я, — последовал лаконичный ответ.
— Кто «я»?
— Агриппина Ивановна.
— Кто?! — Катя подумала, что ослышалась.
— Тетка твоя. Тетя Груша. Екатерина, открой…
Катя послушалась. От испуга. Щелкнула замком и уставилась на гостью, как на привидение. Ничего себе бывшая хозяйка. Впрочем, так и есть. Только уж очень сильно бывшая. Тетя, завещавшая Кате эту квартиру.
Так что вместо «здравствуйте» племянница выпалила:
— Так вы же умерли…
