Глава 35
Хозяйка отеля
Вероника встречала в аэропорту. Мы яростно вцепились друг в друга так, словно лишь я и она уцелели на планете после глобальной катастрофы.
– Дай-ка на тебя посмотреть, – сказала я, отлепившись от милой подруги, и произвела полную ревизию её нового облика. – Ты блондинка! Подумать только! Никогда не могла представить тебя со светлыми волосами. Но… Неплохо… Мне даже нравится.
– Спасибо.
– Так, что тут у нас ещё? Щёки на месте. Рёбра по-прежнему не прощупываются, – я обняла Веронику за упитанные бока.
– Ничего не поделаешь. Это всё Иржи. Он меня откармливает, как рождественского гуся.
– И мы теперь почти ровесницы, да? Ты лихо скостила себе девять лет.
– Будем считать, что их никогда и не было, – усмехнулась Вероника.
– У тебя всё новое: лицо, волосы, возраст. Жизнь. Не жалеешь о прошлом?
– Разве что о тебе. Мне тебя не хватает.
– Мне тоже. А можно вернуться к привычному имени? Так странно называть тебя Вероникой.
– Нет! Конспирация и ещё раз конспирация.
– Богдан Гында сидит в камере предварительного заключения. Оттуда он тебя уже не достанет.
– Ты думаешь? – скептически хмыкнула Вероника. – Ты на самом деле так думаешь?
Что ж… В принципе она права. Если вспомнить, по какой причине Богдан Гында, грандиозный и непотопляемый, вдруг оказался запертым в камере… Два человека причастны к его аресту: Нонна, собравшая компромат, и журналист Фёдор Полыхаев.
Фёдор погиб – его сбила машина.
Нонна…
Что ж, её тоже давно уже нет.
Значит, придётся забыть это имя.
– И потом, как я объясню Иржи, почему ты называешь меня другим именем? Для него я Вероника.
– Кстати, а где он? Где наш Кубический Коржик? Я страстно желаю познакомиться с ним лично.
– А он страстно желает познакомить тебя с праздничным чешским обедом.
– О, нет!
– И не забывай, моя дорогая, Иржи – повар по призванию. Отказаться от приготовленной им пищи – нанести ему жестокую душевную рану. Так что, пожалуйста, без этих твоих анорексических заморочек. Села, съела, сделала довольную рожу, поблагодарила. Я понятно выразилась?
– Ы-хы-хы, – заскулила я.
Похоже, надо приготовиться к пытке картофельными кнедликами и свиным коленом.
Никита был совершенно прав: всю неделю мы с подругой провели в бесконечных разговорах. Иначе и быть не могло. Столько всего нужно было обсудить… Достопримечательности Праги мелькали на заднем плане, создавая чарующее обрамление нашим беседам. Мы бродили по широким площадям и узким улочкам, выложенным брусчаткой, любовались старинными фасадами домов всех эпох и архитектурных стилей, слушали бой часов. Подруга уже достаточно хорошо знала город, чтобы увести меня подальше от туристических троп, в места, свободные от полчищ экскурсантов. Мы гуляли и беспрестанно говорили…
– Но почему вдруг Прага?
– Это полностью заслуга Иржи. Летела в Лондон, к сыну. В самолёте познакомилась с импозантным седовласым иностранцем.
– О, да, Иржи выглядит чрезвычайно представительно. С той минуты, как я с ним познакомилась, у меня не поворачивается язык называть его Коржиком. Он не Коржик, он Иржи Великолепный.
– Болтушка… Итак, продолжаю. Мой попутчик отлично говорил по-русски. Летел на какой-то симпозиум. Я подумала – профессор или крупный бизнесмен. Иржи сказал, что он повар.
– А симпозиум посвящался теме «Методы выбора оптимальной стратегии при карамелизации лука».
– Юля, ты в своём репертуаре – подкалываешь, язвишь! Как же мне не хватало тебя все эти месяцы!
– Мне тоже!
Мы с Вероникой остановились посреди улицы и заключили друг друга в объятья. Я положила голову на плечо подруги – её крашеные волосы щекотали мне ухо – и увидела, что сквозь окно маленького магазинчика нас внимательно рассматривает пышнотелая дама.
Да, обнимаемся.
А что в этом предосудительного?
– Нет, я никогда не привыкну к этому цвету волос. Тебе надо перекраситься обратно в брюнетку.
– В аэропорту хвалила, – обиделась Вероника.
– Я искренне. Не переживай. Просто трудно адаптироваться к твоему новому облику. Личико ты ведь тоже переформатировала.
– Да уж, пластический хирург порезвился от души.
– Судя по всему, ты попала в руки к матёрому профессионалу.
– Значит, выгляжу на тридцать пять?
– Нет, на двадцать восемь.
– Ха, мне столько и не надо, – улыбнулась Вероника.
– Давай дальше про симпозиум, посвящённый карамелизации лука. Мы говорили про ваше знакомство в самолёте.
– Симпозиум или семинар… Что-то связанное с защитой окружающей среды и разумной утилизацией бытовых отходов.
– Ух ты, это даже романтичнее, чем карамелизированный лук!
– Достала ты, Юля, со своим луком!
– Клянусь, больше ни слова! Ты рассказывай, рассказывай!
– Постепенно выяснилось, что Иржи – не просто повар, а шеф-повар собственного ресторана. А к ресторану прилагается гостиница, отстроенная в центре Праги еще его дедом.
Гостиница «У Золотого Льва» впечатлила меня не меньше, чем сам хозяин. Ожидала увидеть семейный мини-отель, уютный, но неприметный, в домике, зажатом соседними зданиями. Вместо этого изумлённо замерла перед монументальным особняком, явно претендующим на историческую ценность и великолепно отремонтированным. Внутри царила сдержанная роскошь – не каждому туристу было по карману остановиться в гостинице Иржи.
– Приятно узнать, что мужчина, представившийся поваром, обладает гораздо более впечатляющим ресурсом, нежели двухдневный запас улиток?
– Благосостояние Иржи меня не волновало, – отмахнулась Вероника. – Ты же знаешь, я способна сама заработать и на кусок хлеба с маслом, и на «боинг». Главное, чтобы всякие уроды типа Богдана не мешали… Ну вот, мы потусовались немного в Лондоне, прослушали серию захватывающих выступлений об утилизации бытовых отходов… А потом Иржи пригласил меня в Прагу.
– Смотрю, ваш роман развивался очень быстро!
– Молниеносно. Всего через месяц после нашего знакомства Иржи преподнёс мне кольцо…
Вероника протянула руку для освидетельствования бриллианта. Было не так-то просто вычислить кольцо Иржи в сонмище разнообразных украшений, утяжелявших её пухлую грабельку.
– Как видишь, я чудесно устроилась в Европе. Управляю гостиницей и рестораном, собираюсь выкупить ещё два дома. Вкалываю, как зверь. Это то, что надо, самый смак. В полночь мы ещё не проводили последнего гостя, а в пять утра Иржи уже командует на кухне, а я терроризирую горничных. Обожаю, когда работы много. Будет ещё больше: планируем расширяться плюс повышать класс и гостиницы, и ресторана.
– Как я за тебя рада!..
Мы с Вероникой прошли дальше по улице и наткнулись на столики, установленные прямо посреди тротуара, рядом с кофейней. Из заведения доносился божественный аромат, а в стеклянной витрине виднелись корзины с крендельками и подносы с крошечными пирожными.
Конечно, мы сразу решили пустить корни в этом чудесном местечке и заняли столик.
– Нет, я действительно рада снова видеть тебя яркой и разноцветной. Помнишь, последние два года ты куталась в чёрные хламиды, носила тёмные очки? Потому что это соответствовало твоему настроению и мировосприятию. А теперь передо мной солнечная блондинка в белом сарафане с малиново-изумрудными птицами, в фиолетовых браслетах и бирюзовом колье. С бижутерией, по-моему, перебор, но ладно. И у тебя сияют глаза. Насколько я понимаю, надо сказать спасибо Иржи.
– Да, ему, – смущённо ответила Вероника.
Я не привыкла видеть подругу в образе смущённой девы. Обычно она убедительно выступала в амплуа настырной тётки. А сейчас заливается трогательным румянцем.
– Подумать только… Случайная встреча в самолёте, – пробормотала Вероника. – У нас какой-то необыкновенный, восхитительный роман. Вроде бы совсем не дети. Мне сорок че… то есть тридцать пять. Иржи – пятьдесят два… А сердце замирает от нежности, когда я запускаю ладонь в его густую шевелюру или кладу голову на его плечо… Мне нравится наблюдать, как он готовит еду, как колдует над сотейником или разделочной доской. Управляется с ножом похлеще киллера!
– Опасно иметь такого мужа.
– Думаешь, зарежет?
– Нет, раскормит до центнера.
– О, да, – загрустила подруга. – Это верно. Я уже практически на финишной прямой. Мало того, что я постоянно вовлечена в процесс дегустации новинок, так Иржи ещё и готовит персонально для меня – тарелочку того, тарелочку этого…
– Нелёгко быть любимой женой шеф-повара!
– Ты бы точно не сумела.
– Даже подумать страшно. С моим-то отношением к еде!
Я мысленно содрогнулась, представив нескончаемую череду блюд, поглощаемых Вероникой.
Она превратится в Гаргантюа!
– А знаешь, что я написала в планах на этот год? «Водить Нонну в спортклуб».
– Да? Ты правда так написала? Хотела подкорректировать габариты подруги? Как мило! – расчувствовалась Вероника.
– Ещё бы. Готовила акт самоотречения – ведь ещё никому и никогда не удавалось затащить меня в спортзал. Но ради тебя я была готова ходить туда три раза в неделю…
– А помнишь, как мы катались на роликах? – вставила Вероника.
– С фитнесом, конечно, ничего не получилось… Наступил февраль, и началась вся эта свистопляска. А теперь ты и вовсе улизнула в Европу. Значит, мои новогодние планы горят синим пламенем, и в конце года я не смогу поставить галочку в этой графе. Будет не так-то просто контролировать твои занятия фитнесом, находясь в четырёх тысячах километров от тебя.
– Юля, обещаю, я займусь спортом! – растроганно поклялась Вероника.
– Уж давай, не подведи.
– Ради твоего новогоднего отчёта разобьюсь в лепёшку.
– Лучше разбейся в лепёшку ради своей собственной фигуры.
Несколько минут мы молчали. Паузой в диалоге Вероника воспользовалась для того, чтобы заказать новую порцию кофе и пирожных. Видимо, она решила заранее компенсировать себе будущие мучения в спортзале.
– Юля, я же освободилась от Богдана! – вскоре воскликнула Вероника. – Я свободна, ты понимаешь?!
– Да-а… Но ведь для этого тебе пришлось перечеркнуть своё прошлое! Ты осталась без имени, без биографии. А она у тебя славная! Ты столько успела всего совершить.
– И что? – пожала плечами Вероника. – Впереди ещё одна жизнь. И бездна новых возможностей…
Мы снова замолчали – теперь надолго. Я вспоминала зимнюю ночь, когда мне позвонила Нонна и, задыхаясь, сообщила, что её машина перевернулась на трассе в полукилометре от кафе «Бодрый Джек».
– Ты жива?! – с перепугу заорала я в трубку.
– Ну, если только мобильную связь не провели прямо в ад. Да, Юля, я жива. Срочно приезжай к кафе. Встретимся там.
– Я вызову «скорую», ГАИ и МЧС! – заголосила я. – Ты в порядке?!
– Не совсем. Но никуда не надо звонить. Пожалуйста, приезжай немедленно. И никому ничего не рассказывай. Вот прямо сейчас молча садись в машину и молча приезжай. Никуда не звони. Ни с кем не разговаривай. Юля, ты поняла?
Указания звучали в высшей мере странно. Немного поразмыслив, я с ужасом осознала, что любимая подруга не просто так улетела с трассы – например, не справившись с управлением, из-за метели, гололёда и нулевой видимости… С её опытом вождения сделать это можно было, только приложив определённые усилия. Но раз это случилось, то наверняка произошла какая-то трагедия. Возможно, она кого-то сбила. Или врезалась в другой автомобиль…
И что теперь?
Бежит с места аварии?
До кафе я добралась в начале первого ночи. Выполняя приказ Нонны, хранила молчание, с трудом превозмогая природную коммуникабельность: никому не позвонила, даже Никите, ни с кем не поделилась новостью. В подъезде напоролась на Еву, но и ей не объяснила, почему бегу сломя голову – в кромешную тьму, метель…
Влетела в дверь кафе, осмотрелась. Нонны нигде не было видно. Меня основательно колотило. Стараясь выглядеть естественно, заказала чашку кофе. Ведь это вполне нормально – появиться в загородном кафе посреди ночи и без сопровождения только для того, чтобы выпить кофе? И тут мне снова позвонила подруга и прошипела в трубку, что уже превратилась в снеговика, дожидаясь меня на задах «Бодрого Джека», с той стороны, где забор упирается в лес.
Оказывается, мне вовсе не нужно было заходить внутрь!
Я выскочила на улицу. Чёрная тень метнулась через освещённый двор к моей машине. Это была Нонна, немного окровавленная, но вполне жизнеспособная.
– Ты ранена! – закричала я, включая зажигание.
– Не ори. Это не моя кровь.
– Что произошло?!
– Поехали. У тебя есть влажные салфетки? Давай. Так, езжай на мою новую квартиру. Не туда, где я живу, а ту, что мы с тобой купили.
– Хорошо… Слушай, ты же собиралась в семь вечера отправиться на базу отдыха. И сейчас должна была уже видеть сны, надышавшись чистого воздуха. А вместо этого…
– Закрутилась с делами. И выехала только в десять…
В десять вечера, уже затемно, подруга всё-таки поехала за город – планировала провести уик-энд в лесной глуши и уединении. На обочине подобрала рыдающую женщину. Та рассказала, что приехала в город из райцентра – за покупками. Предприятие наконец-то рассчиталось с долгами, выплатило деньги – зарплату за декабрь, новогоднюю премию и так далее. Получилась приличная сумма. И Татьяна тут же ринулась в город – купить дочке платье для выпускного бала, а сыну – долгожданную пожарную машину, обещанную на Новый год. Настоящую, тяжёлую, с сиреной… Праздники они провели без копейки в кармане, пришлось придумывать историю о внезапных проблемах с доставкой груза, возникших у Деда Мороза…
Татьяна купила платье, туфли, алую машину с серебряной выдвижной лестницей и ещё массу подарков и необходимых вещей. Опоздала на последний рейсовый автобус, но на вокзале нашла попутчика – он согласился прихватить её с собой. И вот этот добрый человек вытряхнул пассажирку из машины, едва выехав за город! Оставил себе и сумочку с документами, и увесистый баул с покупками! Обливаясь слезами, Татьяна брела по обочине. И тут её подобрала Нонна.
Следующие двадцать минут салон «ниссана» оглашался стонами и всхлипами. Бедняжка пересказала Нонне всю свою жизнь, заостряя внимания на моментах, когда судьба была особенно несправедлива к ней. Татьяна горько жаловалась на невезучесть, с ней постоянно происходили гадости: отправилась с дочкой на каток – сломала ногу, оступилась на лестнице – получила сотрясение мозга… Теряла чужие деньги, очень крупную сумму, потом возвращала по частям целых три года… Становилась жертвой всяческих мошенников и вымогателей: поддавшись их чарам, доставала неприкосновенную заначку и отдавала из рук в руки. Пережила два пожара и четыре потопа, три раза становилась свидетельницей ДТП – прямо у неё на глазах сбивали пешеходов…
О том, что она подобрала на дороге бомбу замедленного действия (как же повезло негодяю, выкинувшему Татьяну из машины!), Нонна убедилась, едва дослушав рассказ непутёвой пассажирки. На дорогу перед капотом автомобиля прямо из мутной снежной пелены выскочил лесной обитатель, конфигурацией напоминающий оленя.
– Но не олень, – заметила Нонна. – Хотя, возможно, и он…
Подруга за годы безупречного водительского стажа намотала сотни тысяч километров, но крупное животное, потерявшееся в ледяной пурге, нападало на неё впервые. Нонна резко затормозила, вывернула руль, избежала столкновения… Но машину занесло, и в следующее мгновение автомобиль улетел в кювет, опрокинувшись на правый бок, потом перевернулся ещё раз… Весь процесс занял от силы минуту, но подруге показалось – целую вечность.
– При первом же ударе о землю Татьяна сломала шею, все лицо было усыпано осколками и залито кровью. А на мне – ни царапины, – покачала головой Нонна. – Ну как же так, а?
О том, как прихотливо и неравномерно распределяются увечья между участниками одной автомобильной аварии, знают все водители. Кто-то остаётся совершенно невредимым, а кого-то не собрать и по частям. Татьянин ангел-хранитель пропустил огненный мяч, летевший в его подопечную, не отвёл, не заслонил. Два ребёнка лишились матери…
Нонна не медлила ни секунды. Убедившись, что случайная попутчица, увы, погибла, подруга поняла: судьба преподнесла одной из них очередную порцию яда, зато другой подарила шанс освободиться из рабства.
Нонна не должна была ехать по этой дороге в одиннадцатом часу вечера – она планировала отправиться в путь в семь. Татьяна не должна была стоять на обочине – она собиралась успеть на рейсовый автобус! Однако две женщины приблизительно одного возраста и одинаковой комплекции всё-таки оказались в машине за полчаса до автокатастрофы. И только Татьяна пострадала при аварии, причём её лицо было капитально изрезано…
– Я поняла, что другого шанса не будет. И я им воспользовалась!
Нонна отстегнула ремень пассажирского сиденья, надела на ещё тёплое, но уже безжизненное запястье Татьяны свой золотой браслет с буквами «NONNA», оставила сумку и ядовито-зелёный палантин, по кайме которого весело бежали… ОЛЕНИ!
– Думаешь, это был знак?
Из сумки Нонна достала один из двух мобильников. И скрылась в лесу, чтобы, преодолев полкилометра по сугробам, доковылять до придорожного кафе…
Потом я отвезла Нонну на новую квартиру, купленную в декабре, мы обсудили план действий, и больше уже не виделись. Подруга сделала себе фальшивые документы и ринулась вон из страны. А мне досталась самая трудная оркестровая партия: надо было убедить Богдана Гынду, что одна из его пленниц не испарилась в неизвестном направлении, а действительно разбилась в машине. Насмерть. И теперь лежит в гробу.
В зале крематория Богдан задержался всего на пять минут – график деятельного бизнесмена и жестокого мафиози был расписан от и до. Богдан цепко осмотрел страдалицу. Увидел то, что на его месте увидел бы любой мужчина: знакомая причёска, знакомая одежда, браслет на руке… Лицо прикрыто вуалью, но тоже вроде бы оно самое… Я наврала Богдану, что браслет не расстёгивается… Я убедила парикмахера, что моя подруга хотела отрезать волосы и перекрасить их, но не успела – пришлось мастеру потрудиться, добиваясь нужной формы и оттенка, зато в результате получилась та же причёска, которая была у Нонны за день до автокатастрофы…
А Богдан, кроме того, строго опросил гаишников и экспертов, почитал документы, осмотрел покорёженный автомобиль… М-да-а… Одна из марионеток ускользнула из-под его влияния – и прямо на тот свет…
– Юля!
Голос Вероники вырвал меня из февральской стужи, и я мгновенно перенеслась на солнечную пражскую улицу.
– Юля, прости, что взвалила на тебя столько всего, – сказала Вероника. – Я сбежала, а ты осталась прикрывать тылы.
– Да, эти полгода превратились в сущий кошмар, – призналась я. – Трое похорон за несколько месяцев – твои, Иннокентия Михайловича и Фёдора – мало не покажется! Я чувствовала себя боксёрской грушей, по которой кто-то методично наносит один сокрушительный удар за другим… Дед Кеша умер, так и не получив квартиру, а я столько сил и нервов истратила, выцарапывая у чиновников жильё! Федя разбился на мотоцикле. И теперь мы никогда не узнаем, поплатился ли он за статью «Рабы Богдана» или его убрали за то, что он начал ковыряться в «автомобильном деле»…
– Жаль Фёдора. Талантливый был парень.
– А ещё – смелый и бесшабашный.
– Его статья произвела на меня сильное впечатление.
– Она вызвала мощный общественный резонанс. Словно переворошили пчелиный улей. И на фоне ажиотажа, связанного с разоблачением и арестом Богдана Гынды, гибель самого журналиста осталась практически незамеченной. Так, пообсуждали в блогах пару дней, потом переключились на другое событие.
– Грустно.
– С тоской думаю о Феде. Он мог бы жить ещё долго.
– Да, Юля, нелегко тебе пришлось в последние месяцы. Трое похорон – кошмар!
– А тут ещё проклятый Егор Петров с его неутолённым инстинктом следователя – бесконечные вопросы, выяснения… Мне было страшно, что он докопается до истины. Однако, как ни странно, собрав детали воедино, он сделал обескураживающий вывод.
– Что ты убила подругу.
– Да, именно так.
Я оценивающе осмотрела Веронику. Ничто не выдавало в ней труп: волосы золотились на солнце, глаза блестели. Малиново-изумрудные птицы на белом сарафане вселяли оптимизм. Она только что расправилась с последним пирожным.
– Думаешь, он отдаст нам деньги за «ниссан»? – спросила я подругу, уничтоженную мной (если придерживаться версии Егора Петрова).
– Это будет зависеть от того, считает ли он тебя способной на шантаж.
– Мою способность к убийству он оценил на пять с плюсом.
– Да ну! Если этот юноша общался с тобой хотя бы неделю, то он понял – ты и мухи не обидишь.
– Значит, денег нам не видать. Егор поймёт – я ни за что не расскажу Лизе о его любовных похождениях и шантажировать его этим не буду. Тем более я и сама твёрдо ему об этом заявила.
– А кто за язык-то тянул?
– Как обычно – никто.
– Жаль, конечно, дарить деньги страховой компании. С какой стати? Мы нашли бы им достойное применение. Сумма приличная. Истратили бы на детей Татьяны. Ты долго их искала?
– Пришлось попыхтеть. Прошерстила два города и три посёлка, расположенных по ходу федеральной трассы, с которой ты улетела. Фамилии-то я не знала. Ты мне сообщила только три имени – Татьяна, Валя, Костя. Плюс возраст детей. Плюс – дата исчезновения матери. На это и ориентировалась.
– Юля, ты же понимаешь, перед этими несчастными детьми, потерявшими мать, я теперь навсегда в долгу.
– Ты не виновата, что машина перевернулась. Это могло случиться с кем угодно. Но детей, конечно, безумно жаль.
– А их мать ещё ищут?
– Да, было возбуждено уголовное дело по факту исчезновения Татьяны, и оно пока не закрыто. В соцзащите мне сказали, что будут оформлять детям пенсию по утрате кормильца. Но это, как ты понимаешь, сущие копейки.
– Я тоже их не брошу. Сделаю всё для того, чтобы они ни в чём не нуждались. Независимо от того, отдаст «Атлант» деньги или нет, ты откроешь счёт в банке, а я буду перечислять туда средства на содержание Вали и Кости. И перевези их в город. Пусть живут в моей квартире.
– Значит, студенток выселить?
– Ничего страшного. Гиперактивные мамаши быстро найдут для девушек другие апартаменты. А Валентине обязательно надо учиться дальше. Ты же сказала – у неё способности, талант. Пусть поступает в нашу архитектурно-художественную академию. Но из деревни она, естественно, не сможет ездить на занятия. Получается, ей нужно жить в городе. А для пацана подыщешь хорошую школу.
– Договорились. Я перевезу детей.
– Прости, приходится вновь взваливать на тебя все эти заботы.
– Я не против.
– Ты же понимаешь, в ближайшие несколько лет мне вряд ли стоит появляться в родном городе. Поэтому вся надежда только на тебя, Юля.
– Не волнуйся, я всё сделаю… А знаешь, в некоторые моменты я так на тебя злилась.
– Да?
– Угу. Я думала, вот бы ты оставила всё как есть, не дёргалась, не убегала. И мы бы продолжали нашу привычную жизнь – завтраки в «Шоколаде», задушевные беседы, катание на роликах, управление кофейнями. Я бы занималась, как и раньше, пиаром, ты бы ругалась с Богданом. А теперь всё по-другому. Но факт остаётся фактом – тебя больше нет в моей жизни, ты навсегда исчезла из неё. Электронное общение не в счёт. Да, я могу установить скайп и веб-камеру. Но это будет не то. И мне ужасно грустно. Я тебя потеряла. Конечно, эгоистично так рассуждать, но…
– Юля, мозги у тебя набекрень! – рявкнула Вероника. – Ты меня не потеряла, мы вместе. А вот если б я продолжала работать на этого губастого хмыря, ещё неизвестно, чем бы это всё закончилось. Юля, ты просто дура!
Я расплылась в счастливой улыбке. Подруга снова была рядом, как в прежние добрые времена.
