Глава 19
Август близился к завершению, шла его последняя неделя. Конец лета ознаменовался холодными ночами, утро встречало ледяной свежестью, днем было чудесно, и впереди еще поджидала длинная, восхитительная осень – золотисто-солнечная, теплая.
Лиза трудилась, как маленькая неутомимая пчелка-стахановка. А что ей оставалось? Несносный Валдаев, покатав девушку на вороном рысаке, вновь исчез. На фирму «Поможем!» якобы обрушилась лавина клиентов, Александр едва находил время почистить зубы, не то что устраивать сердечные дела. Именно так он объяснил Лизе свое загадочное поведение. «Г’аботать, г’аботать, г’аботать!» – с ленинским лукавым прищуром сказал он. И Лизе пришлось брать пример с Валдаева, иначе она умерла бы от тоски.
Совместно с Лаймой они доделывали конкурсный проект для банка «Антей». Руслан Рудницкий временно как заказчик самоустранился. У него возникли проблемы с банковским счетом, и он пока не мог перечислить деньги «Артиссимо». Лиза, в свою очередь, не могла развернуть широкомасштабные строительные работы в офисе – ей не на что было купить материалы, нанять строителей.
Зато роль выгодного жениха Рудницкий исполнял талантливо и изобретательно. Сам он не показывался и не звонил, но каждое утро Лиза получала с посыльным цветы, музыкальную открытку по e-mail, корзинку с пирожными из ресторана, смешной сувенир из магазина, билеты в театр или на концерт поп-звезды. Его щедрость не знала границ. Однажды Лиза едва не попала в ДТП на подступах к родной фирме, так как ее взгляд уперся в огромный рекламный щит с изображением до боли знакомого лица. Это была увеличенная до гигантских размеров фотография Елизаветы. Внизу красовалась лаконичная надпись: «Я люблю Лизу». Плакат провисел один день, но еще целую неделю нагрузка на рабочий и домашний Лизины телефоны резко увеличилась – звонили подруги и приятели, интересовались личностью воздыхателя. Оказалось, половина города проезжала в тот день мимо и видела монументальное признание в любви.
У Лизы разрывалось сердце от жалости и ненависти. «Амбивалентные чувства», – говорила она себе. Благодаря Маше новое слово прочно обосновалось в Лизином лексиконе.
Ей было жаль неудачливого поклонника, жаль его тщетных усилий. Но время от времени возникало неодолимое желание прикончить Рудницкого, чтобы избавиться от его назойливой любви. Лиза никогда не держала штат «запасных игроков», никогда не коллекционировала ухажеров, по принципу «в хозяйстве все пригодится». Сейчас ей нужен был один лишь Валдаев, и поэтому она старалась быть предельно честной с Русланом. Лиза только раздраженно хмыкала, принимая очередной подарок, присланный в «Артиссимо» с курьером. А Лайма тихо догрызала рабочий стол в бессильной ярости – ей никто ничего не присылал.
Плохо то, что и про Алину Владимировну бизнесмен не забывал и планомерно одаривал мамашу нежданными презентами. Изысканные орхидеи, бутылка дорогого шампанского в подарочной коробке… После каждого знака внимания со стороны Рудницкого мамуля шла на дочь танковой армадой, врубала тяжелую артиллерию, выпускала с десяток радиоуправляемых ракет. Она безумно хотела стать тещей Руслана.
В общем, несмотря на море поклонников, россыпи подарков и цветущий возраст, настроение у Лизы, когда она появилась в офисе Виолетты Крикуновой, было не очень. Она грустила по Валдаеву, нервничала из-за маминых нападок, испытывала чувство вины перед Рудницким и злилась на него…
И у Виолетты Марковны явно был не лучший день. Она гневно орала в трубки двух телефонов, употребляя весьма сочные словесные обороты. Напротив нее, скромно балансируя на краешке стула, сидел сотрудник, и он имел бледный вид. Девушка-менеджер прижимала к объемной груди ворох бумаг. Ее лицо покрылось красными пятнами.
– Вон! Проваливайте! – гаркнула Виолетта, едва в кабинете нарисовалась Лиза. Та замерла от ужаса на месте. Да, пару раз она видела мадам Крикунову сердитой. Но не до такой же степени!
Подчиненные, издав шуршание испуганных мышей, быстренько смылись. Кажется, они мысленно поблагодарили Елизавету за то, что ее появление позволило им улизнуть из кабинета разъяренной начальницы.
– Ах, Лиза! Никто не хочет работать! Уроды!
Бизнес-леди швырнула телефонные трубки на стол.
Один из мобильников – в золотистом панцире – проехал по гладкой поверхности и свалился прямо на колени Лизы. Лиза осторожно положила его на место.
Виолетта не обратила внимания на ее манипуляции. Она смотрела в окно, что-то обдумывала и раздраженно тарабанила пальцами. Все мимические морщины, на устранение которых были потрачены сотни часов в косметологии, четко обозначились на лице Виолетты Марковны, все, с чем боролись с помощью масок, массажа, «инъекций красоты» и гликолевых пилингов, – вернулось на место. Сейчас у холеной дамы было недовольное, хмурое лицо обыкновенной сорокадвухлетней тетки.
– Я принесла дополнительный счет. Я вам говорила, – сказала Лиза.
– Я помню. Давай. Садись.
– Я уже сижу.
– Да? А… Слушай, Лиза, ну почему все такие скоты? Партнеры, персонал…
– Это временно. У вас трудный день. Но все пройдет, – с мудростью аксакала изрекла Лиза.
– Не верится. Это никогда не кончится.
– Да все будет отлично, Виолетта Марковна. Куда вы денетесь от своей везучести?
– Ты считаешь?
– Конечно.
– Лиза, Лиза! Мне тебя не хватает.
– Спасибо. А вы живете в квартире? В той, что мы ремонтировали? – ревниво поинтересовалась декораторша.
– Да где ж! Времени нет. Ночую в офисе. Аврал. Цейтнот. Все взбесились.
Лиза насупилась. Ей хотелось, чтобы Виолетта день и ночь проводила в отреставрированном бунгало, расслаблялась на выписанных для нее из Италии оттоманках, любовалась гобеленами и картинами, подобранными с таким непревзойденным вкусом, упивалась мягкостью ковров…
– Но у меня для тебя блестящая новость! – порадовала предпринимательница. – Знаешь какая?
– Нет! – Лизино сердце замерло.
– Займись-ка ты, Елизавета, квартирой на Карла Маркса. Видела там агентство недвижимости «Корвет»?
– Видела, – упавшим голосом ответила Лиза. – Проезжала мимо.
– Ну вот. А рядом – элитная шестиэтажка.
– Угу, – совсем невесело буркнула прекрасная оформительница. Очевидно, идея вновь соединиться с Виолеттой в блаженном экстазе творчества потрясла ее до глубины души. – Знаю я эту шестиэтажку.
– Там у меня супруг обитает. Я его переселю, и мы с тобой с новыми силами…
– Нет! – не удержалась Лиза. – Нет!
Опять впрягаться в длительные отношения с Виолеттой! Вовсю насладиться ее непостоянством и капризностью! О нет, ни за что на свете! Работать с мамам Крикуновой – сущее наказание!
– Не понимаю, – холодно повела бровью Виолетта Марковна. – Ты чем-то недовольна?
Она не сомневалась, что Лиза возопит от восторга, услышав предложение клиентки.
– Да, недовольна! – честно призналась Лиза. – Я вас не понимаю!
– Я вроде говорю по-русски.
– А я вас не понимаю! Вам деньги девать некуда?!
– Что?! – изумилась Виолетта. Мало кто осмеливался разговаривать с ней столь непочтительно и резко.
– Зачем вам все это?! В квартире на Карла Маркса наверняка все новенькое?! Да, нет?
– Вообще-то…
– Я угадала? Хорошо. Отлично. Давайте опять отдирать от стен новую плитку и снимать почти новый паркет. Ну, как же так, Виолетта Марковна! Ведь это пустая трата денег, времени, чужих сил!
– Это мои деньги! И я трачу их, как мне вздумается! И твои усилия, кстати, тоже щедро вознаграждаются.
– Лучше бы взяли на содержание детский дом!
– Что?! – задохнулась бизнес-леди. – Зачем мне детский дом?! Да на хрена он мне?!
– Есть такие понятия – благотворительность, спонсорство, поддержка, забота о тех, кто обделен судьбой.
Виолетта смотрела на юную нахалку потрясенно, почти с ужасом.
– Что ты несешь, Елизавета! Какая к черту благотворительность?
– Самая обыкновенная.
– Мне от нее будет ни холодно не жарко.
– В квартире, где мы так долго мучились, строители демонтировали в ванной почти новую душевую кабину за 85 тысяч рублей и поставили другую – за 115. Выворотили гранитных плит на три тысячи долларов. Сняли дубовых плинтусов не помню уж на какую сумму.
– Это нормально. Это обычное течение жизни. Моей, по крайней мере. Я избавляюсь от старых вещей, заменяю их новыми. Тебе незачем так бурно реагировать.
– А дети из детского дома ни разу в жизни не пробовали апельсинов.
– Глупость какая, Лиза! Апельсины стоят копейки.
– Однако же!
– Откуда ты знаешь? Ты что, бывала в детском доме?
– Я вчера видела передачу по телевизору. Случайно напоролась, когда прыгала по каналам. Детский дом номер 17. Содержание одного ребенка – тридцать рублей в день. Это завтрак, и обед, и ужин, и одежда, и книги, и игрушки, и работа воспитателя. За все – тридцать рублей! Видели бы вы этих детей! Это не дети, это какие-то затравленные зверьки!
В глазах Виолетты сквозило задумчивое непонимание пополам с пренебрежением.
– Но а мне-то какое дело? – спросила она после долгой паузы.
– Совсем не трогает?
– Я не сентиментальна.
– Ясно. Знаете, Виолетта Марковна… Вы достойны восхищения. Вы энергичны, кипучи, вы талантливый коммерсант, вы умеете управлять людьми, умеете ловко устраивать дела. Было бы естественно, если человек, столь щедро одаренный природой, испытывал потребность делиться плодами своей успешности с другими людьми. У вас этой потребности нет. Вы думаете только о себе. Вы меня сильно разочаровали. И еще одну квартиру я вам ремонтировать не буду. По крайней мере, до тех пор, пока не пойму, что там все действительно осыпается и настоятельно требует капремонта. До свидания!..
Взволнованная Лиза выскочила в приемную и попала прямо в объятия к не менее взволнованному секретарю.
– Вы что там так орали? – испуганно спросил он. – Вы ее довели? Она сегодня и так бешеная!
Несимметричный румянец на щеках парня (правая была бледна, а на левой угадывался малиновый след Виолеттиной пятерни) говорил о том, что и секретарю сегодня досталось.
– Ближайшие полчаса не советую к ней заходить! – сказала несчастному Елизавета.
Промчавшись пулей через офис фирмы, Лиза вырвалась на солнечную улицу и вздохнула. Вот, поссорилась с Виолеттой. Пыталась зачем-то подписать ее в спонсоры детдома. Чего вдруг?
Появление Зуфара Алимыча всегда сопровождалось шумовыми эффектами и напряженной работой мысли Здоровякина. И сегодня подполковник не изменил себе.
– Привет, турбийоны! Еще шевелитесь?
– Здравствуйте, дорогой Зуфаралимыч! – радостно откликнулся Валдаев, поднимаясь с места и протягивая подполковнику руку для пожатия.
– Добрый день! – крикнул Здоровякин в полете: он летел к шкафу с книгами, чтобы схватить толковый словарь и начать поиск незнакомого слова.
Валдаев грудью остановил плавный полет друга, вернул Илью на место и посмотрел на него так, как обладатель больного зуба смотрит на бормашину.
Здоровякин теперь уже окончательно обосновался в квартире Валдаева. Он не предпринимал попыток вернуться домой. Вероятно, друзья были обречены жить вместе, как парочка славных геев. Илья храпел по ночам, Илья методично усаживался на все полезные и необходимые в хозяйстве предметы (включая Пульсатиллу, что пару раз едва не вызвало преждевременные роды), Илья искренне считал, что друг пополняет запасы полуфабрикатов в холодильнике исключительно ради заботы о нем, дорогом госте, и планомерно уничтожал все съестное.
Вот поэтому-то Валдаев и смотрел на Здоровякина без обычной нежности. Илюша его достал.
– Какими судьбами, Зуфаралимыч?
Алимов игриво пошевелил усами, его серо-зеленый загадочный взгляд обещал сюрприз. И верно – из-за его спины появилась дама.
Мадам явно имела нерусское происхождение и достигла прекрасного возраста, когда уже в принципе уместно бальзамирование. Но, боже, как она выглядела!
Дама была облачена в элегантный брючный костюм. Очень ловко для своего возраста леди балансировала на шпильках. Прозрачные светло-фиолетовые очки закрывали глаза. На экипировку дамы, учитывая драгоценности, было затрачено не меньше средств, чем Здоровякин и Валдаев отдали за любимый джип, а вполне возможно, что и больше. Один перстень с роскошным изумрудом стоил, наверное, целое состояние.
Умелый в обращении с женщинами, Саша сайгаком подскочил к посетительнице и галантно усадил в кресло.
– Ваша клиентка, – тоном доброго Деда Мороза представил подполковник.
Алимов, очевидно, вспомнил жалобы парней на отсутствие клиентуры и решил помочь экс-подчиненным. Александр встал на ногу Илье, изящно намекая другу прикусить язык. Здоровякин собрался было рассказывать Зуфару Алимовичу, как удачно идут у них дела последние две недели.
– Искренне благодарны, Зуфаралимыч! Клиентам мы всегда рады! – взволнованно признался Саша. – Что случилось? Какие проблемы?
– Знакомьтесь – Анн-Мари Деманже. Она француженка. Приехала к нам прямо из Парижа. У нее исчез внук.
– Лихо! – изумился Здоровякин. – Во всех других местах на планете, значит, уже поискали? Остался наш город? Но мы не знаем французского! Как мы будем с ней разговаривать? И потом…
– Найдем! – страстно заверил Валдаев. – Внука найдем!
Он незаметно отвел руку Ильи за спину и там вывернул другу кисть. «Молчи!» – неслышно прошипел он.
– Я не сомневаюсь, что вы справитесь. Вы талантливые ребята. Тем более Анн-Мари обещает солидный гонорар.
– Мадам Деманже! Мы в вашем распоряжении! Как мушкетеры! – воскликнул Валдаев. – Так, как же сказать это по-французски… Щас…
– Сделаем все возможное, – промычал Здоровякин, предварительно получив от товарища локтем под ребра. – Хотя не знаю, как мы…
– Зуфар Алимович, вы введете нас в курс дела? – громко, заглушая лепет друга осведомился Валдаев.
– Сами, сами, – поднял руки подполковник. – Я отчаливаю. Кстати, вы обдумали мое предложение? Не созрели, чтобы вернуться? Я жду. Удовлетворите мадам Деманже, и айда назад, в управление.
С этими словами бывший начальник покинул офис «Поможем!».
Едва за ним закрылась дверь, Здоровякин ринулся за толковым словарем.
– Турбийон, турбийон, – твердил он, лихорадочно листая страницы. – Чем же теперь он нас обозвал?
Валдаев тем временем принес запотевший бокал минералки для мадам Деманже. Та ответила улыбкой и легким кивком. Валдаев пристроился напротив нее, в другом кресле, сбоку от рабочего стола.
– Сильвупле, мадам. Парле ву франсэ? Парле ву руссэ? – призвал он на помощь знание французского. – Э… Май нэйм из Александр… Блин, это уже не по-французски. Здоровякин, да что ты там возишься?!
Вид у коллеги был потрясенный. Он поднял от книги непонимающие глаза.
– Саша, – в ужасе прошептал он, – здесь нет этого слова!
– Ну и что?
– Так… Это… Что за гадость такая? А ты не знаешь, что такое «турбийон»?
Как ни странно, но эрудит Валдаев не знал, что ответить. Он слышал слово впервые.
– Посмотри в Интернете, – посоветовал он. И вновь обернулся к клиентке: – Итак, мадам Деманже… Э-э… Парле ву… Как это?.. Шерше ля фам?.. Нет… Ну…
– Ты заплатил за Интернет в прошлом месяце? – перебил Здоровякин, нарушив плавное течение великолепной французской речи. – Не заплатил?
– Ты ведь сказал, что заплатишь. И карты купишь. И для соток. И за квартиру тоже собирался.
– Я?! Не помню!
– Ты! Ты! Никакой от тебя пользы, Илья, вред один! Мадам, кескесэ ву… вуле ву… Э…
– Ну, спасибо. Короче, Интернет нам вырубили. Вот, е-мое!
– Да не мешай ты! – огрызнулся Саша. Увидев, что мадам Деманже достала сигарету, он, услужливый и предупредительный, бросился грудью на стол в поисках зажигалки и пепельницы.
Анн-Мари затянулась крепкой «Галуаз». Она наблюдала за друзьями с неподдельным энтомологическим интересом – словно мальчуганы были бойкими кузнечиками или парочкой пушистых гусениц.
– Нет, но мы должны узнать, что такое «турбийон»! – не унимался Здоровякин.
Валдаев кое-что для себя уяснил. Первое: Здоровякин не отвяжется, пока не выяснит, чем же обматерил его начальник. Второе: его собственные познания в области французского несколько ограниченны. Их явно недостаточно, чтобы успешно начать и закончить дело об исчезновении внука Анн-Мари Деманже.
– Постой, – вздохнул Александр и достал из кармана мобильник. – Я позвоню Ольге.
– Она знает?
– Она же аспирантка филологического.
– Кто, Оля?! Та твоя брюнетка с ногтями как у Фрэдди Крюгера?
– Нет, другая, рыженькая. Не помнишь?
– А…
Рыженькой аспирантки не оказалось на месте. Анн-Мари молча курила и продолжала пристально рассматривать странных сыщиков. Энтомолог в ней уступил место специалисту по клинической психиатрии.
Валдаев на секунду задумался.
– Ага! Попробуем Антонину! Она в прошлом году ездила на «Поле чудес» и выиграла телевизор. Должна знать, раз такая умная.
– Антонина… Блондинка метр восемьдесят с сись… Ой! – Здоровякин смущенно оглянулся на клиентку. – С шикарной грудью?
– Ну и память у тебя! Ты все перепутал!
– Да как же запомнить всех девиц твоего гарема?
– Блондинка – Татьяна. Антонина шатенка. И не с грудью, а с глазищами. Нет, грудь-то тоже есть. Но глаза больше.
Антонины не было дома. Немудрено – рабочий день в разгаре!
– Черт! Попробую Вику…
Анн-Мари прикончила сигарету и бросила ее в пепельницу. При этом ее рука совершенно случайно задела маленький бронзовый бюст Ф. Дзержинского, весом не менее чем в полтонны. Его держали в офисе не из ностальгических воспоминаний о большевистской истории Отечества, а просто потому, что Феликсом было чрезвычайно удобно производить мелкий ремонт – забивать, например, гвозди.
Бюстик слетел со стола прямо на ногу Валдаева.
– …! …! – заорал сыщик чужим голосом. – А-а-а-а!!! …!
– Что?! Где?! Сашка?! Ты что?! – завопил Здоровякин.
– Ах, простите! Как я виновата! О, мой бедный мальчик! – воскликнула Анн-Мари на отличном русском языке, практически без акцента.
– Мадам, вы прекрасно говорите по-русски! – изумился Илья.
Валдаеву некогда было удивляться. Он страдал. Гримасы на Сашином лице менялись одна за другой, и каждая свидетельствовала о жутких мучениях, испытываемых несчастным.
– Я вас покалечила! Бедный малыш! Давайте посмотрим!
– Раздевайся до трусов, – посоветовал Илья. – Мы тебе окажем первую помощь.
Но Валдаев, справившись с болью, отказался раздеваться не только до трусов, но даже и снять туфлю.
– Все нормально, нормально, – слабым голосом заверил он, оглядываясь на Анн-Мари и Здоровякина. Те утешительно поглаживали его по спине, плечам и голове. – Да ерунда! Простите, мадам, я нецензурно выражался! Не сдержал эмоции!
– Плевать! – заверила Анн-Мари. – Я и сама, бывает…
– Где вы так хорошо выучили язык?
– В моей семье. Бабушка почти всю жизнь провела в России. И сохранила восторженные воспоминания о вашей стране и любовь к ней. Кстати, турбийон – это механизм в часах, который нивелирует погрешности, создаваемые гравитационным эффектом.
Анн-Мари протянула запястье и постучала пальцем по циферблату часиков, украшенных бриллиантами и золотисто-желтыми топазами.
– Что, внутри? – спросил Здоровякин.
– В этих нет. Когда часы с турбийоном, то оставляют окошко. Чтобы наблюдать за работой этого механизма.
– Ясно.
– Спасибо, просветили.
– Теперь мы знаем, что такое турбийон.
– Сердечно за вас рада, – усмехнулась Анн-Мари.
– Но почему Зуфар назвал нас турбийонами? – напряженно задумался Илья. – Как ты думаешь, Сань?
Александр открыл рот, но ничего не успел ответить.
– Если вы не против, я бы рассказала вам о внуке, – быстро вставила мадам Деманже.
Нет, совершенно никакими средствами, даже Ф. Дзержинским, нельзя было заставить этих разгильдяев работать!