– Какие люди! – воскликнула Наталья, не скрывая сарказма. – Какие прекрасные люди! Чуть-чуть подлые, чуть-чуть двуличные предатели, но в целом замечательные люди!

Феня склонила голову набок и мило улыбнулась:

– Да, это мы!

Наташка тут же надулась и сделала вид, что страшно занята работой – одной рукой схватила мышь, а другой – телефон. И растерялась – смотреть ли ей в монитор или на телефон? А зачем бы ей смотреть на телефон, если он молчит и нет свободной руки, чтобы набрать номер?

Наблюдая за ней, Феня сложила губки бантиком и сделала большие глаза. Выглядела она очень серьезной, но Наталья прекрасно понимала, что ее подруга с трудом сдерживает смех. Наталью это не могло не злить еще больше прежнего.

С размаху плюхнувшись на стул перед большим начальственным столом хозяйки брачного агентства «Юдифь», Феня откинулась на спинку стула и вытянула худые ноги, немного озябшие в вельветовых, тонких для зимы брюках.

Наташка, понимая, что ее версию о собственной тотальной занятости невозможно подтвердить делом, подняла взгляд на собеседницу:

– Ну и с чем пожаловали?

– Денег хочу, – призналась Феня. – За гостиницу нечем платить.

– А что ж тебе, мистер Бонд не платит?

– А он тоже на мели. Трое детей, кредиты на все про все, понимаешь?

Глаза Фени смеялись. Наташка знать не хотела причину ее веселья.

– Ты сказала, что будешь подрабатывать в фирме этого крысеныша потому, что тебе денег мало…

– Я сказала, что буду подрабатывать у моего друга потому, что мне интересно детективное агентство, – уточнила Феня, – а от его гонораров не откажусь, ибо лично мне…

– А лично мне – плевать! – перебила ее Наташка. – Ты подлая и двуличная, ты…

Феня выпрямилась и не дала ей закончить.

– Наташка, – голос ее прозвучал неожиданно мягко, – ты же не злишься на меня на самом деле. Иначе ты не использовала бы слова своей свекрови. Это же ее выражение «подлая и двуличная», это про тебя старая стервозина так говорила. Если бы ты сердилась на меня, ты бы сказала… ну… – Феня на пару секунд закатила глаза, сделав вид, будто ищет подходящее слово. – Не знаю, что-то другое, но для выражения своих искренних чувств ты ни за что не выбрала бы словечки своей свекрови, которую презираешь.

Исподлобья глядя на Феню, Наташка поправила:

– «Глубоко презираю» и «словечки бывшей свекрови».

Феня молитвенно воздела руки:

– И слава судьбе!

– Вот именно, – согласилась с ней Наталья.

– Теперь, – продолжила Феня не без ехидства, – давай-ка разберемся: из-за чего ты сердишься на самом деле?

– Ну… – начала Наталья и замолчала.

Феня полезла во внутренний карман дутой куртки, достала оттуда сложенный глянцевый листок.

– В кафе нашла журнал и вот не удержалась, попортила, – бормотала она себе под нос. – А все из-за тебя, дорогой мой друг! Беспокоюсь о тебе, пекусь, думаю! О тебе, – приговаривала она, разглаживая листок, на котором обнаружилась большая свадебная фотография пары и колонка текста, – о тебе, Наташечка, и о твоей дочурке Вареньке, и о твоей мамашке…

Наталья вздохнула.

– Да, – признала она, не дожидаясь конца интермедии. – Губернаторская свадьба, блин.

Феня молчала. Вздохнув вторично, Наталья сложила пухлые ручки ладонями вместе:

– Как ты и предупреждала. Тудыть тебя за ногу, Феня, я злюсь, потому что ты опять права.