Обязан быть со мной
Утром позвонила Яна. Ее звонок разбудил Седова в тот момент, когда он находился в особо дурном настроении. Дурное настроение преследовало его уже давно, но то, что сейчас Пашка испытывал, было пиком отрицательных эмоций.
Ему хотелось заорать в трубку что-нибудь такое, о чем он вспоминал бы впоследствии с покаянной дрожью, но Паша сдержался. Согласился прийти на встречу в парк отдыха, спокойно попрощался с невестой.
А дальше выходило только хуже.
В кафе, в котором Паша встречался с Яной, было тихо и уютно. Редкие посетители угощались пирожными, пили кофе, мирно беседовали. Прехорошенькая официантка, порхавшая между столиками, была почти искренне радушна. И в эту восхитительную атмосферу странная парочка – потрепанного вида рыжий мужик и хрупкая черноволосая женщина с намечающимся беременным животом – никак не вписывалась. А когда Яна заговорила, то все присутствующие смолкли, прислушиваясь.
– Я не могу быть все время одна, – сказала она с чуть заметной истерической интонацией. – Закажи мне пирожное с орехами… Я не могу все время быть одна, особенно теперь, когда видно это! – Она опустили глаза вниз. – Я не могу одна ходить на консультации, не могу разговаривать с подругами. У них уже дети взрослые, а я только рожать собралась.
– Яна, я предупреждал тебя…
– Опять ты за свое! – взвилась она.
– Прости! Я не могу быть отцом! У меня нет желания жить, желания увидеть внуков, я не знаю… – Он терял убедительность и не решался сказать о главном. Но это было необходимо. – Давай, я просто буду… просто обеспечу вас на какое-то время… У меня есть пять тысяч долларов, они твои!
Она смотрела на него с изумлением и недоверием. Но не с тем изумлением и недоверием, с которым смотрит женщина, чьи потаенные мечты были угаданы и исполнены.
– Ты хочешь откупиться? – наконец произнесла она. – Ты не понимаешь… Меня уже записали в неудачницы, жалеют, посмеиваются за спиной! А я… – Тут она сразу безо всякой подготовки разрыдалась. – Я хочу им сказать, что это не просто ребенок «для себя», а ребенок от моего мужчины! Ты должен быть рядом со мной, обязан! Никакие деньги этого не заменят!
Павел сидел стиснув зубы и глушил внутри себя вспышку раздражения. Боялся открыть рот. Захотелось курить.
– Почему ты молчишь? – Яна перестала плакать так же внезапно, как и начала. – Почему ты живешь с той старой кошелкой? Почему ты не радуешься, что у тебя будет сын?
Пожалуй, это был самый страшный момент за время, прошедшее с того пожара, после которого Седову расхотелось жить. Он был уничтожен окончательно. Все оказалось реальным, настоящим, и он точно знал, что ему не защитить своего сына от этого мира, не спасти, как не спас он женщину, которую любил.
Яна продолжала говорить, но он ее не слышал.
– Мы должны жить вместе. Я не должна чувствовать себя одинокой, если я буду несчастна, то и наш сын будет несчастным! Ты должен бросить пить.
И тут Пашка сорвался с места. По дороге он машинально сунул в руку официантки купюру, в несколько раз большую, чем сумма их заказа, отмахнулся от ее вопроса и выбежал на улицу. В себя он пришел у дома Элли.
Войдя в ее мастерскую, молча достал из тумбы виски и сделал из горла несколько глотков. Элли смотрела на него в легком недоумении, подняв брови, но стараясь не морщить при этом лоб.
Он сказал:
– Элли, я больше не могу оставаться с тобой. Я должен уйти к Яне.
Женщина сразу постарела, подошла к нему и обняла за шею. Он прижал ее к себе, а сердце, которое только что безумно билось в его груди, начало успокаиваться.
Все было решено. Оставалось только завершить одно дело из старой жизни – надо было найти убийцу Артура Перцева. Все прочее умерло.
