1
Утро было тихим, серым – таким, когда надолго зависаешь между сном и явью. Пропел телефонный будильник, и снова вернулась тишина, неотличимая от глухоты. Глаза открываться не желали. Хотелось бежать, скрыться, выбраться из западни, хотя стало ясно, что это всего лишь сон. Какие-то облезлые коридоры, лестницы без перил, наглухо заколоченные двери – ничего этого на самом деле нет, нет, нет! Какое счастье.
Надо хотя бы пошевелиться; спина и ноги затекли в неудобной постели. Но сначала лучше избавиться от кошмара. Он и сам собой уже умирает, как ему и положено: осколки нелепых и беспокойных сновидений блекнут, путаются и пропадают из памяти невозвратно, как вода в сливном отверстии ванны. Сквозь щели век сочится слабый свет. Пахнет пылью, подгнившими яблоками, чем-то чужим. Это не исчезает, значит, не снится.
Артем открыл глаза и увидел над собой серую обшивку автомобильного салона. На обшивке висело несколько комаров – не похоже, что живых. В головах комом сбились чужие пыльные тряпки. Чужая машина? Как он сюда попал?
Вчерашнее вспомнилось молниеносно.
Артем посмотрел на часы – полседьмого. Но шесть будильник прозвонил всего минуту назад!
Артем сел и потряс головой. Да, он в той самой дурацкой «восьмерке». Но почему один? Где Варя?
Он открыл дверь, тяжело вдохнул холодный воздух. Лес, слегка размытый неизбежным осенним туманом, тут же встал перед ним: желтое, розовое, мутно-зеленое. Тишина неприятно шуршала в ушах.
– Варя, котенок, – позвал негромко Артем.
Куда она подевалась? Вышла по нужде? Она не такая стеснительная, чтобы прятаться в лесу – присела бы прямо за машиной. Что-то стряслось?
От этой мысли Артема замутило. То, что произошло с ними в последние дни, казалось далеким, ужасным, ненастоящим. Но они были вместе, и это искупало все. Вот она, новая жизнь: вчера он получил Варю всю и насовсем. У них все получится. Только почему так тихо?
– Варя!
С трудом, разминая на ходу затекшие мышцы, Артем вылез из машины. Туманный, ненужно красивый лес был и слева, и справа, и за пустынной дорогой. Вишневая «восьмерка» косо стояла под пригорком. На поляне чернело вчерашнее кострище. Небо с востока наливалось бледным светом.
– Варя!!!
Лес отозвался тысячей глухих обманных голосов, и не было среди них ни одного человеческого.
Артем заглянул в машину. Ночью Варя укрывалась не только курткой Артема, но и собственной, голубой. Голубой куртки не было! Не видно и сумки на колесиках – той самой, с которой Варя однажды пришла попить чаю в квартирку на Театральном бульваре. Давно это было!
Где же Варя?
Артем всегда соображал небыстро, а тут вдруг сразу понял: случилось что-то ужасное. Он по-прежнему стоял у машины и тупо глядел на чужое барахло, которым полна была «восьмерка». Он не шевелился, но в его груди вдруг будто распахнулась неведомая дверца, и из нее хлынул холод. Утренний заморозок, выбеливший траву, был ничто в сравнении с этим холодом. Все теперь бессмысленно! И зачем его кровь толкается в жилах и дыхание слабым парком вьется у рта? Зачем, когда все кончено? Варя ночью вышла из машины пописать, ее похитили какие-то уроды. Утащили. Изнасиловали. А он, как идиот, спал. Вот и все.
Артем сел на землю рядом с машиной, закрыл глаза. Лучше бы он навсегда остался в том кошмаре, где всю ночь бегал по несуществующим трущобам от несуществующих врагов! Теперь бежать некуда. Он сидел неподвижно и чувствовал, как из твердой ледяной земли в него вползает равнодушная тяжесть. Ноги стали чужими. Пусть! Пусть он совсем тут околеет. Ничего ему больше не нужно, потому что ничего нет.
Артем хотел, чтобы все вокруг тоже умерло и насовсем остановилось, но солнце, как всегда бывает сентябрьским утром, долго медлило где-то у горизонта, а потом вдруг покатилось над лесом. Оно залило округу светом нежнейшей яблочной желтизны. Ожили какие-то непонятные звуки, которых ночью не было: в лесу зашуршало, вздохнуло, несколько раз глупо, по-птичьи или по-звериному, свистнуло. Где-то очень далеко застрекотал расхлябанный движок и тут же заглох. Артем вздрогнул. Он понял, что пора уходить. Не важно куда, но надо.
Он встал, вытащил из машины свою сумку. Сумка показалась странной, и Артем не сразу понял почему. Он открыл ее, заглянул внутрь, снова закрыл и только тогда сообразил, чего в ней недостает. Картин!
Картины были аккуратно свернуты в трубку и закутаны в старое банное полотенце, а поверх него в брезент. Ценности они с Варей еще вчера разделили. «Нельзя класть все яйца в одну корзину», – сказала умная Варя. Мешочек из-под кроссовок, в котором Артем вынес побрякушки Жанны, Варя сунула в свою сумку среди белья. Деньги она тоже взяла себе, а вот картины были у Артема. Теперь картины исчезли.
Почему-то Артем этому не удивился. Он машинально прикинул, сколько у него денег, и понял, что не хватит даже добраться до Нетска. Но все равно в город соваться нельзя. Больше Артем ничего не знал и ни о чем не хотел думать. Он просто бросил сумку и стал подниматься из низины к пролеску.
Не сразу он глянул себе под ноги и увидел две неровных полосы. По траве, сизой от изморози, они тянулись от машины к дороге. Артем сразу догадался, что эти следы означают: здесь тащили сумку на колесиках.
Еще минуту назад Артем был уверен, что Варя замучена неизвестным чудовищем. Теперь он понял: она жива, просто не вынесла тягот путешествия и решила вернуться домой. Она такая неженка! Чего доброго, и картины банкиру потащила, чтобы совсем все стало хорошо и по-прежнему. По-прежнему? Для нее это еще возможно. А что делать Артему?
Он шел по следу, с бессмысленной дотошностью всматриваясь в пряди мертвых трав под ногами. Что он надеялся увидеть в их бесконечном узоре? У проселка ни души – туман таял и все дальше раздвигал во все стороны пустоту малоезжей дороги. Варя уехала на попутке. Где она теперь, неизвестно.
Артем вышел на середину дороги, прислушался. Посторонний звук вроде жужжания мотоциклетного мотора в лесу разносится бесконечно далеко, потому что он иной природы. Не было ни машин, ни мотоциклов на много километров вокруг! Зато слышалось мерное дыхание деревьев и легкий шорох умирающего тумана – он теперь почти слинял, и краски стали ярче, будто протерли пыльное стекло.
«Никуда она не уехала!» – вдруг осенило Артема. К проселку его привела полоса следов в траве, припудренной изморозью. Точно такая же полоса начиналась у дороги чуть левее и тянулась вспять, к лесу. Артем обрадовался: «Все ясно! Она постояла, подождала, но никто так и не проехал. Замерзла бедная девочка, вот и решила идти через лес – к автозаправке, как мы вчера решили».
И он пошел по ее следам. Следы эти становились все глуше и незаметнее. Они таяли на глазах. Солнце быстро нагревало воздух, туман совсем пропал. Изморозь, похожая на следы всемирной ночной побелки, исчезала, превращалась в крупную холодную росу. Не было заметно теперь никаких борозд от колесиков, но Артем, человек бывалый, видел, куда шла Варя и тащила свою сумку.
Проследить Варин путь было несложно – скоро лес пошел глухой, нехоженый, без заметных троп. Люди здесь вряд ли часто бывали. То и дело попадались огромные, посиневшие обабки, сплошь изъеденные червями; их окружали новорожденные собратья помельче, еще крепкие, бархатно-матовые. Варя шла, огибая кусты, ломая сухую траву, сбивая росу. Два раза наступала на высокорослые хрупкие поганки, а вот стайку розовых сыроежек пощадила, объехала сумкой – уж слишком красивые грибки, как цветы. Ей нравится все красивое!
Артем вдруг вспомнил, что не ел со вчерашнего обеда. На сырой гриб он не позарился, а вот несколько ягод положил-таки в рот. Малинники пожухли, нетронутые ягоды стали черными, твердыми – с июля еще держались на ветках. На вкус они оказались чуть сладкими, но Артем их выплюнул: в рот попала паутина.
– Гадость какая, – проворчал он. – Уж лучше боярки пожевать.
Видимо, колючие малинные заросли и сбили Варю с пути – она их аккуратно обошла и вместо того, чтобы дальше двигаться прямо на север, забрела на северо-запад. «Вот дурочка, – думал Артем, шагая размеренно-легко, – куда она без меня?»
Варя петляла, взбиралась наискосок по пригоркам, продиралась сквозь бестолково-густой подлесок, теснившийся на полянах. По расчетам Артема, она давно должна была выбиться из сил. Но лишь через полчаса начался после влажной низины сухой бор, где далеко все видно; там и заголубела знакомая куртка.
Артем хотел радостно аукнуть, потом решил, что лучше появиться сюрпризом. Пусть Варя сначала испугается, а после рассмеется.
Крадучись, Артем обогнул кусты боярышника, еще несквозного, густого, сплошь в желтой листве и кровавых ягодах. Это была последняя преграда меж ним и Варей. Ее теперь было хорошо видно: она сидела на косо поваленной сосне (скорее всего, отдыхала) и невесело смотрела вперед, на краснокорые сосны. Брови насуплены под зеленым платком, сумка на колесиках стоит рядом.
Артем, ступая по хвое неслышно, приблизился сзади. Шуметь здесь нельзя: боровая тишина будто очерчена невидимым сводом, всякий звук ясен и отдается, замирая, в далекой глубине и вышине.
В лесах раньше прятаться Артему не приходилось, но он знал, да и в кино видал, что под ногой может предательски хрустнуть сухая ветка. Так и вышло – как в кино.
Варя резко обернулась и вскрикнула. В ее глазах был ужас. Лицо за ночь заметно побледнело и осунулось.
– Привет, – сказал Артем. Он хотел поздороваться, как ни в чем не бывало, но голос дрожал.
Варя ничего не смогла ответить.
– Просыпаюсь – тебя нет. Думаю, где ты? – говорил Артем и видел, как Варин испуг проходит, как недовольно сжимаются ее губы. – Решил сперва, тебя серые волки утащили, такую сладкую. Ты волков не встречала? Вполне тут могут быть.
– Как ты меня нашел? – наконец подала голос Варя.
Этот голос не дрожал. Он был холодным, как ночь в середине декабря.
– Очень просто! Я в своей жизни столько лесов прошел, – сказал Артем. – Следы разбираю. Ты ведь и не пряталась, а кругом роса; траву ты мяла, ветки ломала. Я сразу понял: ты запаниковала и сбежала. Я не мог тебя не найти.
Он присел перед ней на корточки, чтобы лучше видеть ее лицо. Облитое желтым утренним светом, усталое, с заострившимся носиком, оно все равно было прекрасно. Есть ли хоть что-то на свете, что могло бы погасить эту красоту?
– Ты прямо следопыт, индеец Джо, – усмехнулась Варя.
– Да, я такой. Пользуйся! И хватит дурью маяться. Побудь здесь, а я схожу к машине за своей сумкой. Потом двинем к заправке. Главное, чтоб ты с места не сходила – и так забрела не в ту степь.
– Считаешь, я заблудилась? Я шла строго на север, как ты говорил.
– Идти строго на север уметь надо. Ты не умеешь, а времени нам терять нельзя. Слушайся лучше меня.
Он встал, выпрямился, посмотрел в сторону боярышника, куда собрался идти.
– Артем, – сказала Варя, – погоди. Сядь куда-нибудь! Когда ты вот так надо мной стоишь, то кажешься неестественно длинным, как вон та сосна. И у меня мысли путаются.
– Дай мыслям отбой! Мы все вчера решили. Тут в лесу, котенок, я главный.
– Понимаю, – согласилась Варя. – И все равно сядь, надо обсудить важные вещи.
Артем послушно присел рядом с ней. Хотелось обнять, прижать ее к себе покрепче. Но какие нежности, когда смотрят на тебя такими непроницаемо строгими глазами!
Артем только спросил:
– Котенок, что случилось? Все, понял! Ты придумала новый план?
– Можно сказать и так. Ты ночью в машине сразу захрапел, а я не могла уснуть, все думала, думала. Как скверно сложилось! Мы в полном тупике. Нас загнали в угол. Выхода нет.
Артем ни одному ее слову не поверил – Варя никогда не сдается. Тут что-то не так! Снова в его груди разлился трусливый беспричинный холод: Варя догадалась вообще обо всем . Но как?
– Все нормально будет на заправке, – заговорил он быстро. – Вот увидишь, даже на попутной уехать сумеем. Это только в боевиках все всё знают, всех опознают, сотни ментов рыщут, вертолеты летят. Так не бывает!
– Возможно. Но в аэропорту я поняла, как нас ищут. Это серьезно! Часов в пять что-то тарахтело на дороге – наверное, мотоцикл. Нашу машину видели! Теперь выход у нас только один.
Вот, есть-таки выход! Зачем тогда она пугала?
– Послушай, Тема, и постарайся не перебивать, – начала Варя так спокойно, что Артема снова пробило ознобом. – Вдвоем нам не уйти. Ищут именно двоих, есть наши фотографии. Поэтому на заправке нам надо разделиться. Я попробую подсесть к кому-нибудь и доехать до Новосибирска, а ты возвращайся в сторону Нетска. В город не суйся. Лучше устроиться в том поселке, где мы птицефабрику проезжали – помнишь? Я заметила на выезде паршивенькие домишки, двухэтажные, деревянные; их там целая улица. Какие-то во дворах алкаши на скамейках сидят – такие запросто угол сдадут, а то и комнату.
– Ну и глаз у тебя, – удивился Артем. – Я что-то никаких домишек не помню.
– Ты был за рулем, вот и не смотрел.
– И что я должен делать среди алкашей?
– Ждать. Как устроишься, напишешь мне в Новосибирск на почтамт до востребования, адрес сообщишь. Хорошо, если бы там и телефон у тебя был.
– У меня мобильник, – напомнил Артем.
– Выброси его! Твои приятели уже наверняка номер ментам сообщили. Новую сим-карту тоже не бери – салоны связи могут пасти. Напиши обычное письмо, сбрось в ящик, и я тебя найду.
– А ты что будешь делать?
Новый Варин план казался Артему странным, но в чем именно состоит его странность, сразу понять было трудно. А вот Варя ни в чем не сомневалась. Ее лицо стало спокойным, ясным и даже порозовело.
– В Новосибирске я осмотрюсь, подумаю, как быть дальше, – сказала она. – Может, уже там смогу продать картины. Деньги положу в любой немецкий банк. Потом видно будет! Выехать из страны лучше через Таиланд или еще какую-нибудь страну, где визы не нужны. Есть не слишком дотошные турфирмы, горящие путевки и все такое… Уедем, потом будет проще.
Артем слушал и тупо смотрел себе под ноги. Мертвая бурая хвоя сплошь устилала землю, как недорогой выцветший ковер, на который ветром и временем нанесло всякого сора – сухих растопыренных шишек, недужных травинок, пестрых птичьих погадок.
Хорошо Варя говорила и складно, только Артем знал: ничего этого никогда не будет.
Варя расстегнула куртку, достала пачку денег, завернутую в пластиковый пакет. Эти деньги Артем взял у Жанны из сейфа.
– Думаю, двадцатки тебе за глаза хватит, – сказала Варя. – Это ненадолго, скоро встретимся. Картины и украшения я возьму себе – надо будет готовить наш выезд. Может, найду человека, который сделает нам новые документы. Тогда вообще все будет легко!
Артем ничего не ответил и даже не посмотрел на деньги. Он сидел сгорбившись – беспричинная тяжелая тоска пригнула его к земле.
– Ты что, заснул? – обиженно спросила Варя. – Деньги возьми!
Он с трудом к ней повернулся – почему-то всем туловищем, будто у него болела шея. Он показался ей жалким. Зря она не испугалась его лица!
– Ты, котенок, меня совсем за недоумка держишь? – сказал он тихо-тихо. – Что ты сочиняешь – Новосибирск, алкаши, немецкие банки, Таиланд? Скажи лучше, зачем ты здесь? От меня сбежать захотела?
– Не говори ерунды!
– Это не ерунда. Не пойдешь ты ни на какой почтамт за моим письмом. Да и я ни на какую птицефабрику не поеду. Хватит гнать, мы вместе. Прорвемся! Ты что, не поняла: никто тебя не будет так любить, как я. Ты еще меня узнаешь. Ты еще кричать будешь от счастья, оттого что я с тобой.
Варя усмехнулась:
– Однако у тебя на природе выросло самомнение!
Он встал, выпрямился и снова сделался высокий, как сосны.
– Что выросло, то выросло, – сказал он невесело. – Пошли!
– А твоя сумка? Та, что в машине? – с надеждой спросила Варя. – Сходи возьми ее.
– Черт с ней! Косуха там неплохая, а так одно барахло – тряпки, бритва. Главное – снасти свои – я в Нетске оставил. Этого жалко, а остальное все новое купим. Ты сама говорила!
Варя тоже встала и поняла, что зря устроила привал: усталость не прошла. Ноги не гнулись, как у куклы Барби, а ведь еще идти и идти! От голода и тоски кружилась голова. Все из-за Артема…
– Слушай, – сказала она ему, – давай договоримся сейчас. Спорить и шуметь на заправке нам нельзя, иначе пропадем. Ты мне не веришь – это глупо, но это твое дело. Только я не хочу совать голову в петлю. Нам нельзя больше быть вместе! Нас поймают.
– Не поймали же до сих пор! Странно, раньше ты никогда не трусила.
– А сейчас да, трушу. Все против нас. Порознь у нас появится шанс. И потом мы когда-нибудь…
– Никогда! Ты просто меня бросить решила! – крикнул он слишком громко для леса и схватил ее за руку.
Руку эту он сжал так сильно, что сквозь ткань и подкладку куртки прощупалась тоненькая, непрочная кость. Он понял, что все Варино тело – сложенное из таких вот нежных косточек и горячей влажной плоти, знакомое, желанное, беззащитное – теперь в его власти. Да и вся она, с ее гордыней, с ее хитроумием и проклятой красотой, которую не стирает даже усталость.
Он поцеловал ее в губы глубоко, очень больно, как любила Жанна и как сама Варя раньше не разрешала. Она вырвалась, оттолкнула его острым локтем:
– С ума сошел? Этого только не хватало! И на заправке полезешь лизаться? Ты чокнутый. Сам видишь, вместе нам никак нельзя. Включи наконец мозги – те, что у тебя остались. Да, мы, может, и не увидимся после Новосибирска. Это не трагедия! Вот если попадемся, тогда конец. Так что пошли – куда, к тому пригорку? Там север?
Она схватилась за сумку на колесиках и с трудом потащила ее по рыхлой хвое. Сумка подпрыгивала на шишках и валилась набок на поворотах, но Варя шла и шла вперед. Лицо у нее было злое, холодное.
Артем ее догнал, схватился за ручку сумки:
– Так, значит, это правда? Я угадал? Ты меня бросить решила? Оставила спящего в машине, а сама на заправку? Удирать? Без меня?
Варя повернулась. Потемневшие ее глаза полыхали под бровями, сведенными в гневе.
– Отстань! Терпеть не могу таких сцен. Кто ты такой, чтоб меня за руку хватать? Орать, вопросы задавать? Если ты не понимаешь, что все пошло наперекосяк, что нам разбежаться надо, пока не поздно, – ты полный дурак. А рядом с дураком мне делать нечего. Уйди. Пусти!
– Как это пусти? Как уйди? После всего, что я ради тебя сделал?
– Сделал, да плохо – теперь не переделаешь. Вот и торчим в этом дурацком лесу, а что дальше, неизвестно. Сделал! Не умеешь – не берись.
– Котенок! Ты не можешь так говорить! Ты меня любишь?
Варя даже задохнулась от возмущения:
– Боже, опять! Сколько можно! Ты полный дебил. Нашел место болтать о любви. Кончились разговоры, теперь все по-взрослому. Нам надо идти!
– Ты меня любишь? Ты ведь и раньше мне никогда не отвечала. Говори сейчас! Говори, тогда пойдем.
Он не отпускал Варину руку. Было больно, но Варя только закусила губу.
– Господи! – прошептала она. – Как дурной сон. Ладно, Артем, отпусти, я скажу.
Он послушался и даже сделал шаг назад.
Варя сказала серьезно:
– Конечно, я тебя люблю. Ты мне нравишься, ты крутой, прикольный. Но если спросишь, готова ли я за тобой идти в тюрьму, я скажу «нет». Нам с тобой было хорошо, но моя настоящая любовь где-то впереди. Не могу даже объяснить почему, но я это чувствую. И это нормально, Тема. Мы в тупике. Люди встречаются и расстаются, и ты тоже еще встретишь…
– Что-о? – просипел он и сделался страшным, краснолицым, незнакомым. – Что ты сказала? Так ты побежала новую любовь искать? А я как дурак… Я ради тебя человека убил.
