1
Сентябрьское солнце может быть жарким, почти летним, но сентябрьские ночи сыры и неуютны. И наступают они поспешно, и тянутся долго.
Едва сошел закат, как множество незнакомых звезд засияло в зеленом небе. Варя знала, что осенью бывает много звезд, но своими глазами видела это впервые.
– Даже смотреть страшно, – сказала она. – Голова кружится. Зато красиво!
Ей было холодно в куртке, которую в городе она носила до ноября. Из чащи тянуло стылой прелью, древесной и грибной. Лес стоял однообразно черный, как забор, а ведь еще полчаса назад березы на обочине были такими ослепительно-желтыми, что, казалось, они фосфоресцируют в сумерках. Не верилось, что темнота сможет погасить эти светильники – они сияли и шелестели.
Но теперь остался лишь шелест. Какая-то невидимая большая птица перелетела с ветки на ветку, громко шоркнув крыльями. Совсем как в страшной сказке! Какой? Про Белоснежку, кажется?
Варя поежилась и нарочно громко крикнула:
– Долго еще?! Когда поедем? Я замерзла!
Артем возился под капотом заглохшей «восьмерки» при свете туристического фонарика. Услышав Варин голос, он выпрямился, выключил фонарик, вытер руки какой-то дачной тряпкой, которую нашел в салоне.
– Плохо дело, котенок, – сказал он. – Карбюратор полетел. Машина-то рухлядь.
– Ты говорил, бензин кончился.
– И это тоже. Но бензин дело наживное: поголосовали бы на дороге, помог бы кто-то. А тут полный капец. Ты не переживай! Ничего, прорвемся.
В темноте Артем казался огромным, непохожим на себя. По фальши его голоса Варя поняла, что дело плохо. Старая «восьмерка», боком съехавшая в кювет, выглядела мертвой, подбитой.
– Что же теперь делать? – спросила Варя.
Скорее у себя спросила, чем у Артема, но он добросовестно ответил:
– Пока не так поздно и машины попадаются, на попутке доедем до деревни. А там поглядим.
– Ты с ума сошел! Какая деревня? Нас ищут!
– И здесь, у черта на куличках, тоже? – удивился Артем. – Ты, котик, думаешь, менты такие умные?
Вот тупица! Варя разозлилась не на шутку, но взяла себя в руки и постаралась объяснить доходчиво:
– Всюду разосланы наши фотографии. Помнишь, что творилось в аэропорту? Мы ведь с тобой не пачку макарон в супермаркете увели – мы взяли редкие и страшно дорогие произведения искусства. А Галашин человек богатый и влиятельный.
– Ну и что?
– А то, что у Галашина все схвачено. Менты бегают, как савраски, ищут его добро. И нас ищут. Значит, надо действовать хитро и делать то, чего никто от нас не ждет. Ты сам говорил, эту дурацкую колымагу никто не бросится искать – даже если дед-дачник заявил об угоне, раскачаются менты не скоро. А куда мы поехали, никто на свете не знает. У нас есть запас времени.
Она шлепнула ладошкой по холодному боку «восьмерки»:
– Эх, подвела нас машина! А так хорошо все шло!
Она снова зябко поежилась. Артем ее обнял, она не сопротивлялась. Его руки пахли бензином. Он был горячий, как печь. Он был сильный. Он был послушный. Кое-что для нее он еще сможет сделать.
– Нам нужна другая машина, – твердо сказала Варя.
– Где мы ее тут возьмем?
Артем тоскливо уставился на пустую дорогу, слабо белевшую во тьме. Это был глухой проселок. Вечером попалось навстречу им лишь несколько немытых грузовичков да деревенский мотоцикл с люлькой, груженной сеном. Недалеко от райцентра они даже обогнали настоящую рыжую лошадь. Лошадь тащила телегу, какие бывают только в кино; в телеге сидел дед, тоже очень киношный, в дождевике с капюшоном. Лошадь щелкала тяжелыми копытами по асфальту и мерно качала головой.
– На ней как будто наушники, и она музон слушает, – сказал Артем и рассмеялся.
«Вот дурак», – подумала тогда Варя.
Ей вдруг захотелось, чтобы все побыстрей кончилось, сию же минуту. Но до синего моря было далеко. Сейчас, когда «восьмерка» заглохла, слишком далеко!
– Ладно, подождем, пока проедет какой-нибудь деревенский хмырь, пусть на мотоцикле. Тормознем его, – бодро предложил Артем. – Не важно как, но тормознем. Я даже поперек дороги лечь могу. Он подойдет, а я его монтировкой оглоушу. И мы…
– Ты с ума сошел! – возмутилась Варя. – Никаких оглоушенных! Мы же не бандиты. Мы так чисто всю работу сделали не для того, чтобы теперь бить по башке первого встречного. Я вообще не выношу вида крови.
Артем крепче прижал ее к себе – тонкую, маленькую, единственную. Теперь не важно, что он сделал кое-что не так, как она хотела. Ей не надо все знать. Дальше будет хорошо. Теперь они навсегда вместе.
– Нужно добраться до места, где есть какие-нибудь машины, – рассуждала Варя. – А там уж как получится.
– Значит, придется в деревню идти.
– Это далеко?
– Сейчас посмотрим. У меня же карта есть, совсем забыл!
Артем порылся в своей сумке, достал большую карту области и фонарик. Они расстелили карту на капоте бездыханной «восьмерки». Бывалый Артем мигом ткнул пальцем в какую-то одному ему ведомую точку. Точка располагалась среди бледной зелени и муаровых черточек, обозначающих болота.
– Мы сейчас где-то здесь, – сказал Артем уверенно.
Тонкий шнурок проселка от этой точки вился вправо и влево, но ближайший кружочек, подписанный «Бакланове», был довольно далеко от пальца Артема. Это если идти вперед. Туда, вероятно, и топала рыжая лошадь. Наверное, она уже дома?
Если возвращаться назад, то село Сумароково они проехали, когда было еще светло. Далеко! Для пешехода полночи пути.
– Я могу один вернуться в Сумароково. Попробую раздобыть машину, а ты меня здесь подождешь, – предложил Артем.
– Где здесь? В этом жутком лесу? Или в раздолбанной машине, которую – забыл? – мы угнали?
В Варином голосе дребезжали слезы, чего раньше за нею не водилось.
– Можем пойти вместе, но тебе трудно будет. Что же делать? – сказал Артем и снова почувствовал себя непроходимо глупым.
Варин голос остался капризным и слезливым, но трезво соображать она не разучилась:
– Никуда идти не надо. И в деревню тоже нечего соваться. Думаешь, деревенские держат свои машины на улице? Как в городе – у подъезда? Они загоняют их в гаражи! Если ты в гараж полезешь, тебя собаки порвут. Нет, все-таки надо остаться на дороге и попробовать кого-то остановить. Только без монтировки! А как, надо придумать.
Артем согласно кивал и продолжал изучать бесполезную карту. Варя была уверена: он нарочно уставился в эту бумажку, чтоб не выглядеть идиотом. Но вдруг он сказал:
– Есть еще один вариант.
– Какой? – удивилась Варя.
Артем снова ткнул пальцем в карту:
– Смотри сюда, на восток. За лесом проходит трасса Нетск – Крохотов. Крохотов – райцентр, какой-никакой городок. Дорога там куда приличнее этой.
Глянув на полосатую от предполагаемых болот карту, Варя вздохнула:
– До Крохотова как до Луны – даже дальше, чем до Сумарокова.
– Мы и не пойдем в Крохотов, – сказал Артем. – Через лес доберемся вот сюда, до развилки шоссе на Мурзино. А там – смотри! – заправка, кафе, какой-то магазин «Мимоза» и даже парикмахерская.
Действительно, в этом месте карты теснились пестрые значки разнообразных очагов цивилизации.
– Там останавливаются машины! Водители заходят поесть, ну, не знаю, в сортир… Там и мы с тобой что-то для себя найдем, – радостно догадалась Варя. Но она быстро сникла: – Не можем же мы идти через лес…
Сейчас, в полной темноте, лес казался еще страшнее, чем тогда, когда в нем еще можно было рассмотреть отдельные деревья. Ветра не было, но листья и хвоя изредка вздыхали всей массой, шурша и посвистывая. Иногда кто-то вдали чем-то постукивал. Высокая сухая трава у обочины вкрадчиво касалась ног, и Варя вздрагивала: «Змея!»
А вот Артема ничто здесь не пугало.
– Лес как лес, – сказал он. – Ночью, конечно, идти не стоит, а вот как рассветет, двинем. Тут всего-то напрямик часа два ходу. Ну, три, учитывая твои кукольные ножки.
– А мы не заблудимся?
– Обижаешь! Я столько лесов прошел.
Варя помнила его рассказы о приключениях в Саянах и на Алтае. Тут уж ей с советами нечего лезть!
– А сейчас что будем делать?
– Ночевать, котенок. Спать можно в машине. Правда, она торчит у дороги как бельмо в глазу. Еще дурак какой-нибудь проедет мимо и раззвонит, что видел машину в кювете. Надо ее дальше с горки столкнуть – будет похоже, что мы туристы, съехали с трассы и устроили привал. Тогда машину заметят только утром, а мы уже будем далеко. Ну-ка, взяли!
Он прикинул, как легче спихнуть «восьмерку» подальше, и навалился на капот. Варя пристроилась рядом. Она чувствовала, что от ее усилий толку никакого, но Артему было приятно, что она приняла его план и помогает. Сейчас он не робел перед ней. Он стал самоуверенным, ладным, хватким. «Восьмерка», хрустя сухой травой, подалась и тяжело устремилась прочь от дороги.
Наконец Артем скомандовал:
– Все, хватит! Готово. Сейчас костерок разведем. Побудь тут, а я хворосту соберу.
– Не уходи! – вскрикнула Варя жалким заячьим голоском.
Никогда еще Артем не слышал от нее таких слов. У него даже в груди екнуло от предвкушения счастья. Он крепко, до боли поцеловал ее в губы, холодные и послушные, и прошептал:
– Я тут, с тобой! Ничего не бойся – я мигом вернусь. Как ты продрогла! Сейчас тебя согреем.
Варю в самом деле колотило – и от холода, и от беспричинного ужаса, который то и дело на нее накатывал. Она сама не могла понять, чего боится. Темной, страшной ночи? Неизвестности? Артема, который здесь, в холодном лесу, царь и бог, а она никто?
И точно, Артем был опытным и бывалым. Костер он развел не рядом с машиной, а чуть дальше, на полянке.
– Там посуше, потому что пригорок, – объяснил он.
Ловко наломал он хвороста, насобирал в машине каких-то бумажек, поджег зажигалкой. Даже устроил маленький фейерверк – бросил в огонь саше с лавандовой солью, которое завалялось в кармане.
Огонь весело заплясал на сухих сучьях, от него несло живым жаром. Варя протянула руки к костру. Лицо вспыхнуло румянцем, хотя спине все равно было зябко. Сидела Варя на горе пахучего лапника, который Артем нарезал своим острым, ловко пригнанным к руке ножом. Сверху он по-царски бросил свою куртку на меху, которую достал из сумки.
– Красота! Картошечки бы еще. И чайку, – вздохнул Артем.
Ничего подобного не предвиделось. Неизвестно даже, есть ли поблизости вода. Может, кругом только болота? Хорошо, что в сумке у Артема нашлась маленькая бутылка минералки. А еще они отыскали в машине полбуханки засохшего хлеба. Своим ножом Артем раскрошил хлеб на сухарики, которые показались вкуснее пирожного.
– Ничего, утром в кафе позавтракаем, – бодро сказал Артем.
Варя не согласилась:
– В кафе нельзя – зачем светиться? А вот продуктов подкупим. Эх, надо было в городе запасаться!
– Точно! В другой раз так не лоханемся, – засмеялся Артем, который будто опьянел от тепла и надежды.
Он стал смешливым и самоуверенным, громко хрустел сухарями, отпускал шутки и старался засунуть свою пропахшую бензином жесткую руку поглубже под Варину куртку. Варя терпеть не могла щекотки, но молчала. Она смертельно устала. Костер трещал и столбом дымил в безветренное звездное небо.
– Вот будем смеяться потом! И вспоминать, как здесь застряли, – говорил Артем и бросал в костер сухие ветки.
Варе не было ни смешно, ни весело. Она прислушивалась к лесным шорохам и не отрывала глаз от беспокойного огня, который, сожрав весь собранный хворост, слабел, бледнел и оседал.
– Ну все, согрелись, – решил вдруг Артем. – Завтра с утра к заправке топать, так что бай-бай пора.
Он встал, пригреб умирающий костер стылой землей. Потом он легко подхватил Варю, отнес к машине и открыл дверцу.
– Вперед, – скомандовал он.
Варя устроилась на неудобном заднем сиденье. Сквозь пыльные стекла она увидела, что звезды не такие уж красивые. Артем по сторонам не смотрел. Он не смог расстегнуть Варину куртку и стал тащить через голову вместе с кофточкой.
– Не надо, холодно, – поежилась Варя. – Сам сказал, завтра топать…
Ей безумно хотелось в душ, в чистую одинокую постель.
Артем ничего не ответил. Он даже не спросил, как всегда: «Котенок, ты меня любишь?» Не было у него больше вопросов! Он стягивал с нее джинсы, тер колючей щетиной и целовал без всякой нежности то, что ему открывалось, гнул, сжимал и отпускал ее тонкое тело, и ничего она не могла сделать, ничем не могла управлять. Темнота была полной – и кругом, и сверху, и снизу. Варе казалось, что оба они ослепли, оглохли и даже разучились говорить. «Так звери где-то неподалеку сейчас совокупляются в норах», – подумала она. От отвращения и нежданного грубого восторга она закричала – громко, чужим пронзительным голосом. Артем ответил ей хриплым выдохом. «Ну да, мы звери, – окончательно решила Варя. – Это я или не я? Если я, то я пропала».
Но они в самом деле согрелись. В машине стало душно. Сильно пахло пылью, чужими вещами, мужским потом и страстью. И еще яблоками.
– Смотри, что я нашел! – крикнул Артем, к которому вернулся дар речи. – То-то думаю, что мне бок давит?
Оказалось, в углу завалялся пластиковый пакет с несколькими ранетками. Они взяли по яблочку.
– Немного вяжут, но ничего, – одобрил Артем, громко и смачно кусая.
– Кислятина, – поморщилась Варя. – Боже, как я хочу помыться! Снять все с себя и надеть чистое. И спать, спать.
– Переоденься – ты кучу шмоток с собой взяла. Давай действуй, а я с удовольствием посмотрю. Могу и помочь. А мыться будешь когда-нибудь потом. И зачем тебе? Ты так вкусно вся сейчас пахнешь!
«А ты не очень», – подумала Варя, но вслух не сказала.
Артем заснул моментально, а Варя сидела, обхватив руками коленки, глядела сквозь стекло на звезды, которые сместились и померкли. Усталость с нее слетела. Ужасные, трезвые, жестокие мысли, которые всегда оживают по ночам, окружили ее, как мошкара, и не давали покоя. Желаемое стало невозможным и отвратительным. Все надо было делать по-другому! Исправить теперь трудно. А продолжать нельзя.
