Глава 26

Дрожащая, но удовлетворенная выполненным долгом Флори удалилась. Когда дверь за ней закрылась, мистер Марч объявил:

— Теперь надо бы нам повидаться с миссис Рептон, правда, вряд ли за ней стоит посылать Флори. Может быть, Крисп, вы сходите?

После ухода инспектора Рэндел спросил:

— Итак, что вы обо всем этом думаете?

Мисс Силвер деликатно кашлянула, чтобы подчеркнуть свои слова:

— Слишком рано, с моей точки зрения, делать какие-либо выводы. Мы только знаем, что супруги поссорились, а люди говорят в такие моменты разное, не всегда намереваясь претворить это в жизнь.

Мистер Марч промолчал. Дама продолжала:

— Мне кажется, миссис Рептон будет против моего присутствия, тогда мне…

— Придется удалиться? — закончил он фразу. — Боюсь, что придется, но мне бы хотелось, чтобы вы остались.

В этот момент в комнату вошла Сцилла Рептон, сопровождаемая инспектором Криспом. На ней все еще была юбка из шотландки и изумрудный джемпер, только блестящие волосы спрятались под тонкой сеточкой. Женщина сначала хотела переодеться в траур, разыгрывая безутешную вдову, но что-то внутри восстало против маскарада. «Зачем притворяться, когда все в доме знают, что у нас с Роджером все кончено? — думала Сцилла. — Он уже рассказал обо всем своей сестре, а та, конечно, сообщила полиции, так почему бы не вести себя честно? Конечно, будут еще допросы и дознания, и придется остаться до похорон, но как только все завершится, я отсюда уеду и обратно не вернусь. Поэтому не имеет значения, что эти людишки обо мне думают или судачат. Плевать я на них хотела!»

Увидев мисс Силвер, Сцилла удивленно изогнула тщательно выщипанные брови и, не пытаясь тоном смягчить слова, спросила:

— А что эта женщина здесь делает?

— Мисс Рептон и Флори Стоукс хотели, чтобы при допросе присутствовала женщина, поэтому мисс Силвер любезно согласилась… — попытался пояснить ситуацию констебль, но миссис Рептон оборвала его с коротким злым смешком:

— Подумать только, им нужна компаньонка! Просто доисторические нравы! Мне казалось, что Мегги уже вышла из того возраста, чтобы бояться мужчин, но никогда не знаешь наверняка, не так ли?

— Если вы возражаете против присутствия мисс Силвер… — неловко начал Рэндел.

Сцилла пододвинула кресло к противоположному краю стола и уселась, закурив сигарету.

— Нет, я не возражаю. Зачем? Если уж Мегги оказалась нужна компаньонка, то мне-то она точно понадобится.

Задув спичку, она небрежно сунула ее между ручек и карандашей, которые ее муж уже никогда не возьмет в руки. Женщина глубоко затянулась, на конце сигареты появился огонек. Сцилла намеренно села спиной к мисс Силвер, которая в ответ переместилась с одного конца кожаного дивана на другой, чтобы видеть, как та сидит: нога на ногу, чулки настолько тонкие, что кажется, будто их вовсе нет, на ногах — красные туфли, слишком разукрашенные и со слишком высоким каблуком.

Если сама мисс Силвер и носила подчеркнуто немодные туалеты, так только потому, что обнаружила, что старомодные платья и манера одеваться под гувернантку помогают ей в избранной профессии. Если человек кажется незначительным, то люди расслабляются, а это обычно помогает раздобыть информацию. Мисс Силвер понимала, что пришедшая относится к ней пренебрежительно. Ей пришло в голову, что миссис Рептон играет какую-то роль, и она размышляла, почему выбрана именно эта поза — черствое равнодушие. «Конечно, ожидать хорошего вкуса от этой особы не следовало, но что скрывается за пестротой и осторожным безразличием? Внезапная смерть в доме поражает даже самых толстокожих, а ведь эта женщина была женой Роджера».

В дело вступил Рэндел Марч:

— Миссис Рептон, кажется, вы в субботу серьезно поссорились со своим мужем?

Сцилла выпустила облачко дыма.

— Кто так сказал?

Мужчина не ответил, а продолжал:

— И во время ссоры поднимался вопрос об анонимных письмах.

— Каких таких письмах?

— Мне кажется, вы о них слышали. Одно показывали на дознании по поводу смерти Дорис Пелл. Полковник Рептон прервал ваш телефонный разговор с мистером Эрлом, а в последующем споре он упомянул, что получил одно из них, в котором вы обвинялись в связи с мистером Гилбертом. Разгорелась серьезная ссора, во время которой упоминалось о разводе, а муж попросил вас немедленно покинуть дом. Точные его слова, что вы должны убраться. Чуть позже он изменил свое мнение и, боясь открытого скандала, сказал, что вы можете остаться, пока не пройдут похороны мисс Брук.

Растягивая по своему обыкновению слова, Сцилла спросила:

— Вы подслушивали под дверью?

— Кое-кто подслушивал, — сухо заметил мистер Марч, — обычно звуки ссоры привлекают внимание, а дверь в кабинет некоторое время оставалась открытой.

Женщина пожала плечами:

— Знаете, люди иногда ссорятся. Мы с мужем делали это часто, но потом всегда мирились.

— Вы утверждаете, что он не в первый раз упрекал вас в неверности?

— Ничего подобного я не утверждаю, и вы прекрасно это понимаете!

— Следовательно, вы хотите сказать, что эта ссора была не серьезнее других и в конце концов вы бы, вероятно, помирились?

— Он бы меня не выгнал, — уверенно сказала Сцилла.

— Миссис Рептон, мисс Мегги показала, что в ее разговоре с братом сегодня после обеда, около трех часов, он заявил, что больше не выдержит и что вы должны уйти. Мне кажется, вы с ним после этого виделись.

— Кто это сказал?

— Вас видели выходящей из кабинета.

Сцилла затянулась сигаретой и выпустила струйку дыма.

— Хорошо, и что из этого следует?

— Данная особа утверждает, что вы с полковником говорили на повышенных тонах, у нее создалось впечатление, что даже ссорились. Потом дверь распахнулась и вы вышли, но, повернувшись, бросили мужу кое-какие слова. Она их слышала.

Сцилла машинально смахнула кусочек пепла, упавший на изумрудный джемпер.

— Вы серьезно, мистер Марч?

— Она утверждает, что вы сказали: «Для меня ты лучше мертвый, чем живой», а потом ушли.

— Занавес, — заметила Сцилла.

— После этого и часа не прошло, как ваш муж умер, — серьезно сказал констебль.

— Это ничего не значит. Так иногда говорят, не более того.

— Конечно, не говорят, особенно когда собираются мириться.

Сцилла наклонилась и с силой загасила сигарету о то же место, куда раньше ткнула спичкой, — о подносик для карандашей, принадлежавший Роджеру.

Марча почему-то разозлил этот жест. Эта особа поссорилась с мужем, который вывел ее на чистую воду, в лицо пожелала ему смерти, слышала, как другая женщина над мертвым телом винит ее в смерти, и теперь здесь, где все это происходило, может спокойно наклоняться и тушить сигарету о поднос, принадлежавший покойному. Гораздо более резким тоном Марч заявил:

— Вы пожелали мужу умереть — и он умирает в течение часа. Вас обвинили в его смерти.

Женщина рассмеялась:

— Кто станет слушать Метти Эклс! Мой дорогой, не будьте дураком! Она была по уши влюблена в Роджера, всю свою жизнь… убей меня Бог, не понимаю почему. А ко мне Метти ревновала, так что, по ее мнению, что ни случись — моя вина. Надеюсь, такое даже полицейскому понятно.

— В кладовке садовника имелись цианиды? — неожиданно спросил констебль.

— Циа… что?

— Цианиды. Слышали о таком?

— Нет, а что это?

— У меня еще нет протокола вскрытия, но это, скорее всего, яд, который привел к смерти полковника.

Женщина изумленно уставилась на говорившего:

— А зачем такое садовнику?

— Для уничтожения осиных гнезд. Женщина вздрогнула:

— Не могу находиться в одной комнате с осой! Самое худшее в деревне — это насекомые! Но если эта циа… штука используется для ос, то как она попала в дом? Или… Вы что, считаете, что Роджер принял ее намеренно?

— Нет, миссис Рептон, я так не считаю. — Эти слова констебля прозвучали зловеще.