Глава 20

Во второй половине дня Флори была свободна. Ее матери приходилось работать в гостинице «У Джорджа», потому что мистер Стоукс постоянно хворал, три дочери и сын жили в семье и помогали содержать отца. Все члены этого семейства были очень привязаны друг к другу, а если отец зарабатывал последний раз лет пятнадцать назад, то, во всяком случае, будучи хорошим поваром, всегда старался приготовить что-нибудь вкусненькое для своих близких к чаю. У него была легкая рука на выпечку, и, как говаривала Флори, правда не в присутствии миссис Глейзер, бекон, сосиски и жареная рыба удавались ему превосходно. Мистеру Стоуксу даже поступали заманчивые предложения от некоторых семей, но его жена не поддалась искушению, потому что муж страдал какими-то загадочными приступами, которые до сих пор доктора не смогли диагностировать. Надо признать, что этот человек не очень-то верил в медицину, и его можно понять: доктор Тейлор, например, дошел до того, что называл его просто старым мошенником. Несмотря на загадочную болезнь отца, семейство жило дружно и весело.

Вернувшись домой, Флоренс увидела, что папаша читает газету, прихлебывая травяной отвар — отвратительную на вкус смесь, рецепт которой переходил в семье из рук в руки уже сотню лет и тщательно хранился в тайне от посторонних. Никто из ее братьев и сестер и глотка бы этой гадости не сделал. Почувствовав невыносимый запах, девушка наморщила носик, но все-таки наклонилась чмокнуть отца в макушку и сразу же перешла к сплетням.

— Знаешь, сегодня в поместье был такой шум! — начала она.

Услышав столь многообещающее начало, мистер Стоукс оторвался от газеты и позволил ей упасть на пол. Никакие новости не захватывали так, как многосерийное действие под названием «Семейство Рептон». Сколько было разговоров про миссис Рептон — как одевается, какой косметикой пользуется, не говоря уже о ее легкомысленных выходках, как он сам их называл. А тут еще разорванная помолвка мисс Валентины, множество предположений, почему так случилось, внезапная смерть Конни Брук, приехавшая полиция… Да уж, скучной жизнь в деревне не назовешь. Оживившись в ожидании свежей порции слухов, мужчина поинтересовался:

— И что на этот раз? Снова анонимки?

Флори покачала головой:

— Насколько мне известно, их больше не было.

— А мисс Валентина получила такое письмо в четверг?

— Я об этом уже говорила.

— И полковник тоже? Сэм Боксер, что одну доставил викарию… конверты похожи друг на друга, как близнецы, его даже полиция допрашивала. Я-то ему прямо сказал, как надо себя с ними вести: «Я простой почтальон, а не детектив, и у меня хватает работы с доставкой почты, на изучение времени нет». Вот что ему следовало ответить, чтобы уберечься от неприятностей. Все происходящее к нему отношения не имеет, могу открыто заявить хоть Сэму, хоть кому другому, разлитое молоко в кувшин не вернуть, разорванную помолвку полицейским не склеить. Так о чем шумели сегодня?

Флори не терпелось выложить отцу новости, но она вежливо подождала, пока он не выскажется. Если папочке хочется о чем-то поговорить, то пусть ты хоть своими глазами убийство видела, его очередь — первая.

Но как только представилась возможность, девушка затараторила:

— Полковник с женой сегодня так ругались в кабинете, сама слышала, они только что не орали. Мне как раз надо было задернуть портьеры в столовой, а тут слышу, как хозяин заявляет, что она может отправляться к мистеру Эрлу, или к своей подружке Мейми Фостер, — знаешь, той, которой она всегда пишет, — или вовсе к дьяволу.

Папочка так и замер с чашкой в руке, из которой собирался отхлебнуть. На маленьком обезьяньем личике отразился живейший интерес, глаза блеснули.

— Не может быть! — воскликнул он.

Флори с триумфом кивнула:

— Крест святой! А еще сказал, чтобы она убиралась из его дома, и чем скорее, тем лучше. А потом распахнул дверь и приказал ей идти и собирать вещи.

— Ну, никогда бы не подумал!

Следующий кивок девушки казался еще более выразительным, чем предыдущий.

— Тут меня почти застукали, еле успела убраться, но из кабинета никто не появился, дверь так и осталась открытой, а они сами не ссорились, а разговаривали. Что-то там о письме, которое он получил в четверг… Полковник говорил, что это грязное письмо о грязных делишках.

— Не может быть!

— Так прямо и сказал. А она как завопит: «Ложь!» Тут он и говорит, что знает, кто написал все эти письма, а она спрашивает: «Кто?» — а он отвечает, что ей незачем знать. А потом… догадайся, папочка, что полковник заявил? Что, может быть, она сама их пишет! По мне, полная чушь, но именно так он и брякнул, да еще добавил, что это хороший способ погубить и брак мисс Валентины, и их собственный, только, дескать, лучше ей, прежде чем уйти, убедиться, что мистер Эрл на ней женится!

Мистер Стоукс отхлебнул мерзкой зеленоватой жижи из чашки и поскорее проглотил ее.

— Кто бы мог подумать! — воскликнул он и поинтересовался: — Она ушла?

Дочь отрицательно помотала головой:

— Нет, и не собирается, если меня спросить. Скажи, как он сможет заставить жену уйти, если она не хочет? Да и сам хозяин немножко остыл, что-то там они еще говорили, но дверь прикрыли, а мне не хотелось, чтобы меня застукали за подслушиванием.

— Но тогда как ты узнала, что миссис Рептон не собирается уходить из дома?

Флори хихикнула:

— Но глаза и уши у меня есть или нет? Полковник вывалился из кабинета, сел в машину — и был таков, только успел сказать мисс Мегги, чтобы к обеду не ждали. А миссис Рептон ведет себя как ни в чем не бывало, вещи не собирает, я к ней заглядывала. А за обедом, когда мисс Мегги начала про похороны бедной мисс Конни и про то, что лучше надеть для траура, ведь ни у мисс Валентины, ни у нее самой нет ничего черного, только серое, тут миссис Рептон — а ты знаешь, какие яркие у нее платья, — спокойненько так заявляет, что она выберет темно-синий костюм, который, может, и не вполне подходит, но уместен. А похороны-то во вторник, не похоже, что она торопится убраться, правда?

— Она не хочет, чтобы пошли разговоры, — догадался мистер Стоукс. — Будет много шума, если миссис Рептон уедет до похорон. Но им не удастся совсем избежать огласки.

Насчет последнего семейство Стоукс постаралось на славу. Всю историю дословно повторили Бетти, старшей дочери, а потом младшей Айви и сыночку Бобу, и дружку Флори, и дружку Бетти, которые зашли на огонек. И с каждым новым повтором история обрастала новыми подробностями, причем особенно напирали на то, что полковник Рептон сказал, что знает, кто написал анонимки.

Этим же вечером Флори с приятелем сели в автобус, чтобы поехать в кино в Ледлингтон. На остановке они встретили Джесси Пек и Хильду Прайс. После вполне уместного вступления «Вы же знаете, как я не люблю сплетничать» и «Но больше никому ни слова, ладно?» Флори изложила им всю историю сначала, причем хватило ее почти на всю дорогу. Ее парень, которого интересовали только он сам, его мопед и Флори, как третий лишний, даже начал злиться. Не зарегистрировано, скольким передали сообщение Хильда и Джесси, но следует верить, что они постарались на славу.

Вышеупомянутая Бетти, которая уже два года встречалась с Регом, сыном миссис Гурни, и рассчитывала к Рождеству обручиться с ним, пошла в гости к матери своего дружка, где и просидела весь вечер. В перерывах между игрой в карты она пересказывала последние события из сериала про поместье, которые были выслушаны с должным интересом.

Шестнадцатилетняя Айви побежала к подружке, у которой тоже была большая семья. Ее версия скандала в поместье была наиболее далекой от истины, но от этого не менее захватывающей. У малышки хватало воображения и присутствовал настоящий драматический дар. Ее актерский талант, проявленный в представлениях местного женского института, был даже отмечен в ледширской газете «Наблюдатель». Так что репортаж о ссоре Рептонов получился просто захватывающим.

— Флори стояла у самой двери и просто не могла не услышать, как полковник говорит, что все знает про ее приключения и пусть она убирается ко всем чертям. Это точные его слова, потому-то сестра и не могла сойти с места, а вдруг он по-настоящему впадет в ярость? Не могла ведь она просто стоять и смотреть, как миссис Рептон почти убивают? А если бы Флори вмешалась, то полковник мог бы наброситься и на нее саму! Настоящее кино! Сестра призналась, что у нее чуть сердце из груди не выпрыгнуло от страха. А тут полковник и говорит: «Вон из моего дома!» — а жена отвечает: «А как ты меня заставишь?» И тут они заговорили об анонимных письмах, а он еще продолжал про какие-то ужасы и добавил, что знает, кто их пишет…

Девочка продолжала рассказ, к несомненному удовольствию всего семейства подружки.

И только поздно ночью, перед тем как заснуть, мать подружки вдруг вспомнила о Конни Брук. С неясным ощущением чего-то тревожного женщина заснула, с ним и проснулась. Если бы она постаралась облечь свою мысль в слова, то получилось бы примерно следующее: «Конни знала, кто написал эти письма, и, пожалуйста, она мертва».