Глава 13

Мисс Силвер была встречена новостями, когда спусти лась к завтраку. Конечно, она успела почувствовать, что происходит нечто необычное. Из окна спальни дама могла видеть, что происходит у коттеджа «Крофт». Когда сначала одна, а потом вторая машина остановились у калитки, женщина решила, что это родители привезли детей в школу, немного рано, конечно, но, наверно, они торопятся на работу, например в Ледлингтон. Но когда машины застряли на месте, а вокруг них закипела оживленная деятельность, то первое предположение пришлось отвергнуть. А когда без четверти девять мисс Силвер спустилась вниз, то услышала от потрясенной мисс Вейн, что Конни Брук нашли мертвой в постели.

— Невозможно поверить, что это правда! Вы ведь видели ее вчера в церкви, она заменяла подружку невесты, такая простенькая девушка в самодельном красном кардигане… исключительно неподходящая к случаю одежда… Бог мой, не следует так говорить! Бедная Конни, мне кажется, она вообще плохо выглядела, как будто плакала, но мне и в голову не приходило, что происходит что-то плохое. Такой удар, а каково было бедняжке Пенни вот так найти тело подруги! У нее свой ключ, так что она входит — а тут в кровати мертвая Конни! Девушка помчалась к Метти, они вызвали доктора, но тот уже ничем не смог помочь. Метти говорит, что никакой надежды не было — та умерла несколько часов назад. Знаете, моя комната выходит во двор, так что я ничего не слышала, пока Метти не пришла и не рассказала. Но наверно, вы что-нибудь… — Женщина потерла покрасневший кончик носа и с надеждой уставилась на собеседницу.

Но мисс Силвер в половине девятого сидела в ванной и ничего не слышала. Поэтому мисс Вейн пересказала ей все, что сообщила Метти, что сказал доктор и что — о ужас! — вызвали полицию.

В это время в поместье Валентина звонила Гилберту. Он взял трубку в телефонной будке гостиницы и услышал ее голос, серьезный и спокойный.

— Не мог бы ты побыстрее прийти сюда?

— Мне казалось, не следует встречаться до церемонии.

— Ты должен прийти.

— Вэл, что-то случилось?

— Да, — коротко ответила она и добавила: — Только приходи прямо в мою гостиную, нам надо поговорить наедине.

Девушка звонила из кабинета. Повесив трубку, она сразу поднялась к себе и стала ждать. Она разработала план действий и не хотела никого видеть, пока все не будет кончено, причем бесповоротно. Она уже выслушала бурный монолог тети Мегги о смерти Конни.

— Какое ужасное происшествие, мы все сочувствуем бедняжке, но на наших планах оно не должно отразиться, это было бы неправильно. Моя дорогая мамочка всегда говорила, что ничто не должно мешать венчанию, даже смерть близких родственников, а бедняжка Конни — дальняя. И что бы там ни бурчал доктор Тейлор, меня не в чем винить. Девушка выглядела отвратительно — ты сама это заметила — и жаловалась на бессонницу, поэтому я и дала ей мои снотворные пилюли, а дозировка четко обозначена на пузырьке, во всяком случае, я на это надеюсь, обычно ее пишут. А доктору нелепо думать, что я могу вспомнить, сколько там оставалось таблеток, не могу — и точка.

Все закончилось бурными рыданиями, после чего тетю убедили лечь в постель и передохнуть. Для Валентины все происходило, как во сне. Надо было только правильно играть свою роль в цепи событий. Девушка стояла у окна своей гостиной и ждала Гилберта. Услышав его шаги в коридоре, она повернулась лицом к двери. Войдя, молодой человек увидел, что она протянула руки отстраняющим жестом, как бы стараясь удержать его вдали от себя. Когда он все же попытался подойти, она сказала:

— Нет, останься там. Я ведь сказала, что случилось нечто важное и нам надо поговорить.

Он остановился в нерешительности. Весть о смерти Конни уже дошла до гостиницы, он услышал о ней сразу же после разговора с Валентиной. Конечно, для девушки, да и для всех — это настоящий шок, так что у нее, наверно, появилась мысль отложить свадьбу, пока не пройдут похороны.

— Я уже знаю, — сказал молодой человек, — только что услышал. Что там точно случилось? Миссис Симпсон в гостинице говорила что-то о передозировке снотворного. Они ведь не думают, что она приняла его намеренно, правда? Но для нас ничего не должно измениться, согласна? Ведь эта девушка — не близкая подруга или родственница?

Валентина попятилась на пару шагов, пока не уперлась уками в спинку высокого кресла.

— Я пригласила тебя не для того, чтобы поговорить о Конни, — сказала она.

Гилберт изумленно уставился на нее:

— Но это правда, Конни мертва.

— Да, мертва. Мы можем сказать, что ее смерть является причиной нашего решения. Понимаешь, я не могу выйти за тебя.

— О чем, Бога ради, ты говоришь?

— О том, что не выйду за тебя замуж.

— Что это значит — не выйду? Запоздалое сообщение, тебе не кажется?

— Да, запоздалое, но не совсем. Есть факты, которые можно считать причиной моего решения, но я не хочу о них говорить. Я все обдумала и считаю, что честнее сказать тебе правду. Я не могу выйти за тебя, потому что Джейсон вернулся.

— А какое он, черт побери, имеет отношение к нашей свадьбе?

— Я всегда любила его, — спокойно ответила Валентина, — мы принадлежим друг другу. Мне вообще не следовало обещать быть твоей женой, но он ушел, не сказав ни слова.

Молодой человек подошел немного ближе.

— Слушай, Валентина, нельзя так со мной обращаться! А что люди скажут? Не знаешь, так я объясню. Они скажут, что или ты узнала что-то обо мне, или я узнал что-то о тебе. Такие предположения обычно грязные и сильно ранят. Причем для тебя все хуже, чем для меня, потому что мне разве что любовницу припишут, но, ставлю сто к одному, про тебя станут говорить, что ты ждешь ребенка, а именно я тебя бросил. Возьми себя в руки и подумай хоть немного!

Девушка покачала головой:

— Не трать слова понапрасну. Не важно, что люди скажут или сделают. Просто я не могу выйти ни за кого, кроме Джейсона. Следовало давно заявить об этом со всей определенностью, но я чувствовала себя настолько несчастной, что ничего не соображала. Давай объявим, что венчание откладывается, люди подумают, что из-за Конни.

И тут Гилберт не выдержал и взорвался:

— Не будь такой кретинкой! Все вокруг попытаются свалить ее самоубийство на меня. Мне просто ржать хочется…

Девушка внезапно покраснела.

— Гилберт! — возмущенно одернула она юношу.

— Конни Брук… глупая белая крольчиха! Так и стоит перед глазами!

Он истерично расхохотался.

Валентина не намеревалась показывать жениху анонимку, используя ее как прикрытие для своего решения. Если бы она любила этого человека, то не поверила бы написанному и не стала бы ее показывать. И если бы он хотя бы оставил в покое Конни, то о письме не было бы даже упомянуто. Но этот человек не произнес даже слова сожаления о судьбе умершей, поэтому Валентина решила показать ему записку.

Она подошла к своему письменному столу, достала спрятанный среди страниц расходной книги листок и протянула его Гилберту, причем она была настолько сосредоточена на своих поступках и их причинах, что не осознавала, продолжает молодой человек говорить или замолчал.

— Что это такое? — зло спросил он, и девушка буквально заставила его взять листок.

— Лучше прочитай, — посоветовала она и снова отошла назад, к высокому креслу.

Гилберт уставился на клочок дешевой бумаги, исписанный крупным неряшливым почерком.

Он дочитал письмо до конца, посмотрел на Валентину изумленными глазами и воскликнул:

— Что это за чертовщина такая?

Девушка не стала ни на йоту бледнее.

— Оно пришло утром. Я не собиралась его тебе показывать, но ты так плохо говорил о Конни…

— Да я в ее сторону ни разу не посмотрел! Очень надо!

В порыве внезапно вспыхнувшего гнева Валентина бросила:

— Она мертва! Имей хоть каплю сострадания, не смей так говорить о ней!

Внезапная вспышка неприязни поразила обоих. «Боже, я ведь могла стать его женой», — ужаснулась девушка. «Да, теперь она не пойдет за меня. Но что в этой проклятой записке упоминалось про Сциллу? Надо продолжать говорить только о Конни», — решил юноша.

Его глаза непроизвольно опустились на записку в руке. Валентину внезапно озарило: «можешь не возражать, что он флиртует с СР.»… Значит, Гилберт старательно болтал о Конни, чтобы речь не зашла о его отношениях со Сциллой.

— Ладно, не обращай внимания, — успокаивающим тоном заговорил молодой человек, — мне не хотелось бы ранить твои чувства, извини. Конечно, я мало знал эту девушку, а ты, конечно, лучше, так что для тебя ее смерть оказалась настоящим ударом и все такое. Еще раз извини, если мои слова тебя обидели. А что до этой писульки, — и он потряс в воздухе клочком бумаги, — то это просто анонимка. Надеюсь, тебе не придет в голову спросить, не собирался ли я стать двоеженцем?

— Нет, — ответила Валентина, — такой вопрос не стоит. Меня не интересует Мари Дюбуа, и я также не спрашиваю тебя о Сцилле.

— При чем тут Сцилла?!

Ярость в душе девушки уже улеглась, щеки побледнели.

Она спокойно объяснила:

— Мне не надо спрашивать о Сцилле. Вчера ночью я проходила через гостиную, дверь в ее комнату была открыта, и я услышала твой голос. Наверно, не надо было подслушивать, но ничего уже не поделаешь.

Юноша сделал последнее отчаянное усилие:

— Не знаю, что ты там слышала. Да, мы со Сциллой давно знакомы, но ни о каких серьезных чувствах и речи нет. Если ты действительно что-то слышала, то должна была понять, что если что-то между нами было, то все кончено.

— Не имеет значения, — сухо отмела его возражения Валентина, — наверно, мне не надо бы так говорить, потому что Роджера это касается, но это не имеет значения для меня… перестало быть важным вчера ночью. Понимаешь, как только Джейсон вернулся, я поняла, что не могу выйти за тебя, не надо было даже обещать. Мы с тобой чужие, а с Джейсоном — нет. А сейчас уходи, пожалуйста.

Гилберт Эрл молча удалился.