Следующие пятнадцать минут он являл собой образец терпения и выдержки. По его вежливому вниманию к своей болтовне и той неспешности, с которой он принял ее приглашение выпить третью чашку чаю, сестра Гиринг не догадывалась, что с этой минуты каждое мгновение было для него невыносимо томительным. Когда угощение кончилось, он отнес для нее поднос на маленькую сестринскую кухню в конце коридора, пока она семенила за ним, умоляя не беспокоиться. Наконец он смог поблагодарить ее и уйти.

Он сразу направился в комнатку, похожую на тюремную камеру, где еще хранились почти все вещи, которыми владела Пирс, находясь в госпитале Джона Карпендера. За секунду из тяжелой связки ключей он выбрал нужный ему. Комната после ее смерти стояла запертой. Он вошел внутрь и включил свет. С кровати было снято постельное белье, и вся комната была аккуратно убрана, словно ее тоже приготовили к похоронам. Шторы были раздвинуты, так что снаружи ее комната не отличалась от других. Несмотря на открытое окно, в комнате ощущался слабый запах дезинфекции, как будто кто-то пытался стереть память о смерти Пирс ритуальным очищением.

Ему не нужно было освежать свою память. Осколки этой жизни были трогательно жалкими. Но он снова перебрал ее вещи, осторожно переворачивая их, как будто прикосновение к ним могло ему что-то подсказать. После его первичного осмотра здесь ничего не изменилось. Больничный гардероб, такой же, как в комнате Фоллон, был слишком просторным для нескольких шерстяных платьев, неинтересных по цвету и фасону, которые покачивались под его руками на вешалках, распространяя запах полировочной жидкости и нафталина. Тяжелое зимнее пальто коричневого цвета было хорошего качества, но сильно поношенным. Он снова осмотрел его карманы. Там ничего не было, кроме застиранного и скомканного носового платочка, который он обнаружил в первый раз.

Он перешел к комоду. И снова здесь было слишком много лишнего места. Два верхних ящика были заполнены нижним бельем — практичными плотными сорочками и панталонами, — без сомнения, очень теплыми для английской зимы, но без намека на какое-либо изящество. Ящики были выстланы газетной бумагой. Ее уже вынимали отсюда, но он все же провел рукой под газетами, ощутив только грубую поверхность неполированного дерева, но ничего не обнаружив. В трех остальных ящиках были сложены юбки, джемперы и кардиганы; кожаная сумочка, заботливо завернутая в тонкую папиросную бумагу; пара выходных туфель в пакете для продуктов; вышитый мешочек с дюжиной аккуратно сложенных носовых платков; несколько шарфов и косынок; три пары одиноковых нейлоновых чулок, так и не распакованных.

Он повернулся к шкафчику у кровати и к маленькой полке, укрепленной над ним. На столике стояла лампа, маленький будильник в кожаном футляре, который уже давно остановился, пачка бумажных носовых платков с одним скомканным и полувытащенным через щель и пустой графин для воды. Кроме того, на нем лежала Библия в кожаном переплете и несессер для письменных принадлежностей. Делглиш открыл Библию на форзаце и снова прочитал надпись на аккуратной медной пластинке: «Награждается Хитер Пирс за посещаемость и прилежание. Воскресная школа Св. Марка». Прилежание. Несовременное, пугающее слово, но он чувствовал, оно устраивало Пирс.

Он открыл несессер, мало надеясь найти то, что искал. Здесь тоже не было никаких изменений. Вот ее неоконченное письмо к бабушке, добросовестное и скучное перечисление дел за неделю, написанное так же бесстрастно, как история болезни; конверт, отправленный на ее имя в день ее смерти и, видимо, засунутый в коробку кем-то открывшим его и не знавшим, что еще с ним делать. Это была иллюстрированная брошюра о работе дома в Саффолке для немецких военных эмигрантов, явно посланная в надежде на пожертвование.

Он перенес внимание на маленькую коллекцию книг на полке. Он уже видел их. Тогда, как и теперь, он был поражен случайным выбором книг и скудостью ее личной библиотечки. Школьная награда за рукоделие. «Детское чтение из Шекспира». Делглиш никогда не верил, что дети это читают, и не было никаких признаков, что это делала Пирс. Были две книжки о путешествиях — «По стопам св. Павла» и «По следам капитана». На обеих девушка старательно написала свое имя. Был популярный, но устаревший учебник для медсестер. Дата его опубликования была четырехлетней давности. Он подумал, что она его купила, готовясь поступать в школу, и узнала оттуда, должно быть, что советы, как ставить пиявки и клизму, давно устарели. Здесь был экземпляр «Золотых сокровищ» Полгрейва, тоже школьная награда, но на этот раз не соответствующая заслуге — за манеры. По этой книге тоже не было заметно, чтобы ее читали. Наконец, здесь были три книжки в бумажных обложках — романы современной писательницы, — каждая представленная как «книга, написанная по фильму», — и фантастическая и невероятно сентиментальная повесть о странствовании по Европе потерявшихся собаки и кошки, которая, насколько помнил Делглиш, была бестселлером лет пять назад. На ней было надписано: «Хитер — с любовью от тетушки Эди, Рождество, 1964 г.». Вся

библиотечка мало что говорила об умершей девушке, кроме того что ее интересы к чтению были такими же ограниченными, как и ее жизнь. И снова он не нашел того, что искал.

Он решил не осматривать еще раз комнату Фоллон. Вызванный сразу же полицейский осмотрел в ней каждый дюйм, да и сам он подробнейшим образом мог описать ее спальню и дать точное перечисление всего ее содержимого. Он был уверен, что там не было ни читателького жетона, ни билета. Вместо этого он легко взбежал по широкой лестнице на следующий этаж, где на стене заметил телефон, когда относил на кухню поднос сестры Гиринг. Рядом с аппаратом висел список внутренних номеров, и после минутного размышления он позвонил в гостиную студенток. Подошла Морин Бэрт. Да, Гудейл еще здесь. Почти сразу же Делглиш услышал в трубке ее голос и попросил ее прийти к нему, в комнату Пирс.

Она появилась так быстро, что он еле успел дойти до комнаты, как увидел ее решительно направлявшуюся к нему фигурку в форме учащейся. Он пропустил ее в спальню Пирс, она вошла первой и молча обвела глазами пустую постель, молчащий будильник, закрытую Библию, коротко останавливаясь на каждом предмете со спокойным неназойливым вниманием. Делглиш встал у окна, и они без слов посмотрели друг па друга. Затем он произнес:

— Мне сказали, что Фоллон одолжила Пирс в последнюю неделю перед ее смертью свой читательский билет. Вы выходили в тот раз из столовой вместе с сестрой Гиринг. Вы можете припомнить, как это было?

Гудейл никак не выразила своего удивления вопросом.

— Ду, думаю, смогу. Еще раньше в тот день Фоллон сказала мне, что Пирс хочет посетить одну из лондонских библиотек и попросила одолжить ей читательский жетон и билет. Фоллон была членом Вестминстерской библиотеки. У них есть много филиалов в городе, но вы не можете ими пользоваться, если не живете или не работаете в Вестминстере. У Фоллон была квартира в Лондоне до того, как она стала здесь учиться, и она сохранила свой билет и жетон. Это великолепная библиотека, гораздо богаче здешней, и очень хорошо, если можно брать там книги. Я думаю, сестра Рольф тоже ее читательница. Фоллон захватила с собой на ленч читательский билет и один из жетонов и передала их Пирс, когда мы уходили из столовой.

— А Пирс говорила, зачем они были ей нужны?

— Мне не говорила. Возможно, она сказала об этом Фоллон, не знаю. Любая из нас могла одолжить у Фоллон жетоны, когда хотела. Фоллон не требовала объяснений.

— А как именно выглядели эти жетоны?

— Это небольшие пластиковые карточки голубого цвета с гербом города. Библиотека обычно выдает каждому читателю по четыре жетона, и каждый раз, когда вы берете книгу, вы отдаете по одному из них, но у Джо их было только три. Четвертый она могла потерять. А еще есть читательский билет. Это маленький кусочек обычного картона, на котором напечатаны имя и адрес читателя и дата истечения срока действия билета. Иногда библиотекарь просит предъявить билет, и, думаю, поэтому Джо отдала его вместе с жетоном.

— Вам известно, где находятся два других?

— Да, у меня в комнате. Я взяла их недели две назад, когда выходила в город с моим женихом посетить специальную службу в Вестминстерском аббатстве. Я думала, у нас останется время зайти в филиал библиотеки на Грейт-Смит-стрит посмотреть, нет ли у них нового романа Айрис Мёрдок. Но после службы мы встретили друзей Марка из теологического колледжа и в библиотеку не попали. Я собиралась вернуть жетоны Джо, но сунула их в мою коробку для письменных принадлежностей и забыла про них. А она мне не напомнила. Я могу показать их вам, если это поможет.

— Думаю, поможет. Вы не знаете, Пирс использовала свой жетон?

— Да, кажется, использовала. Я видела, как она ждала автобус в город в тот день. Мы обе были выходными — значит, это был четверг. Думаю, она ждала его, чтобы съездить в библиотеку. — Гудейл выглядела смущенной. — Почему-то я уверена, что она взяла в библиотеке книгу, только не понимаю, откуда у меня такая уверенность.

— Не понимаете? Попробуйте вспомнить.

Гудейл тихо стояла, сложив руки у белоснежного фартука, словно в молитве. Он не торопил ее. Она напряженно смотрела перед собой, затем перевела взгляд на кровать и тихо сказала:

— Теперь я вспомнила. Я видела, как она читала библиотечную книгу. Это было в тот вечер, когда заболела Джо, накануне смерти самой Пирс. Я вошла к ней в спальню около половины двенадцатого, чтобы попросить ее присмотреть за Фоллон, пока я сбегаю за сестрой. Она сидела на кровати с заплетенными в косы волосами и читала. Теперь я все вспомнила. Это была большая книга, в темной обложке, по-моему, в темно-синей, и на корешке был выгравирован золотом номер тома. Она выглядела старинной и очень тяжелой. Не думаю, чтобы это была художественная литература. Я помню, что она держала ее на коленях. Когда я появилась, она быстро захлопнула ее и сунула под подушку. Это было странно, но тогда я об этом не подумала. Пирс всегда была необыкновенно таинственной. Кроме того, я очень беспокоилась за Джо. Но сейчас я все вспомнила.

Она немного помолчала. Делглиш ждал. Затем она спокойно сказала:

— Я знаю, что вас беспокоит. Где сейчас находится эта книга, да? Ее не было среди вещей Пирс, когда после ее смерти мы с сестрой Рольф прибирали здесь и составляли их список. С нами здесь была полиция, и мы не нашли похожей книги. И что случилось с читательским билетом? Его не было и среди вещей Фоллон.

Делглиш спросил:

— Что конкретно произошло в тот вечер? Вы сказали, что пришли к Фоллон сразу после половины двенадцатого. Я думал, она не ложилась раньше двенадцати.

— А в тот вечер легла. Я думаю, потому что она плохо себя чувствовала и надеялась, что если ляжет пораньше, то ей станет лучше. Она никому не сказала, что заболела. Джо никогда этого не делала. И это не я заглянула к ней, а она сама пришла ко мне. Она разбудила меня сразу после половины двенадцатого. Выглядела она ужасно. Видно, у нее был сильный жар, и она едва держалась на ногах. Я помогла ей добраться до постели, позвала Пирс приглядеть за ней и позвонила сестре Рольф. В основном за нас отвечает она, когда мы находимся в Найтингейл-Хаус. Сестра пришла посмотреть на Джо, а потом позвонила в частное отделение и попросила прийти за ней из изолятора. Затем она позвонила сестре Брамфет, чтобы дать ей знать о случившемся. Сестра Брамфет предпочитает знать обо всем, что происходит в ее отделении, даже если она выходная. Ей бы не понравилось, если бы утром она пришла в больницу и увидела, что Джо положили в палату без ее ведома. Она спустилась осмотреть Джо, но не пошла с ней в изолятор. Действительно, в этом не было необходимости.

— Кто же ее туда проводил?

— Я. Сестра Рольф и сестра Брамфет поднялись к себе, а Пирс вернулась в свою спальню.

Значит, вряд ли книгу взяли тем вечером, подумал Делглиш. Тогда Пирс обязательно заметила бы ее пропажу. Даже если она решила больше не читать, она не могла бы заснуть с такой толстой книгой под подушкой. Следовательно, можно предположить, что ее взяли после ее смерти. Одно определенно: эта книга находилась у нее в тот поздний вечер перед смертью, и все же ее не было в комнате, когда полицейские, мисс Рольф и Гудейл осматривали ее в первый раз на следующее утро около десяти минут одиннадцатого. Была ли та книга из Вестминстерской библиотеки или нет — она пропала, а если книга была не библиотечная, тогда что же произошло с читательским билетом и жетоном? Они не были обнаружены среди ее вещей. А если она решила не использовать их и вернуть Фоллон, почему их не было среди вещей, принадлежащих Фоллон?

Он спросил Гудейл, что произошло непосредственно после смерти Пирс.

— Матрона отослала нас, студенток, в свою гостиную и попросила подождать там. Приблизительно через полчаса к нам присоединилась сестра Гиринг, а потом принесли кофе, и мы стали его пить. Мы сидели там, пытаясь разговаривать и читать, пока не появились инспектор Бейли и Матрона. Должно быть, это было около одиннадцати, может, чуть раньше.

— И все это время вы все находились в гостиной?

— Нет, не все время. Я выходила в библиотеку взять необходимую мне книгу и отсутствовала минуты три. Дейкерс тоже выходила из комнаты. Точно не знаю зачем, но, кажется, она пробормотала что-то насчет туалета. А остальное время, насколько я помню, мы оставались вместе. И еще с нами была мисс Бил, инспектор.

Она помолчала.

— Вы считаете, что эта пропавшая книга из библиотеки имеет какое-то отношение к смерти Пирс? Вы думаете, что это важно?

— Думаю, это может быть важно. Вот почему я хочу, чтобы вы никому не рассказывали о нашем разговоре.

— Разумеется, если вы так хотите. Она снова помолчала, раздумывая.

— Но не попытаться ли мне выяснить, что случилось с книгой? Я могу очень осторожно узнать у девушек, есть ли у кого жетон или билет. Могу сделать вид, что они мне нужны.

Делглиш улыбнулся:

— Предоставьте мне вести расследование. Я бы предпочел, чтобы вы абсолютно никому ничего не говорили.

Он не видел причин объяснять ей, что при расследовании убийства лишнее знание может быть опасным. Она была разумной девушкой. Довольно скоро она и сама додумается до этого. Приняв его молчание за разрешение уйти, она повернулась к двери, но около нее задержалась и обернулась:

— Старший инспектор Делглиш, извините меня, что я вмешиваюсь не в свое дело… Я не могу поверить, что Пирс была убита. Но если это так, тогда наверняка книгу могли взять из ее комнаты в любое время после пяти и до девяти, когда Пирс вошла в демонстрационный зал. Убийца знал, что из этого зала она не выйдет живой и что в это время он — или она, — ничем не рискуя, заберет ее. Если же книга была взята после смерти Пирс, ее мог взять любой, и по вполне безобидным причинам. Но если ее взяли до ее смерти, то это сделал только убийца. Это так, даже если сама по себе книга не имела отношения к причинам, по которым ее убили. И вопрос Пирс, который она задала всем нам, о том, что из ее комнаты что-то пропало, означает, что книгу взяли до ее смерти. Зачем убийце идти на риск, забирая ее, если она никак не связана с убийством?

— Вот именно, — сказал Делглиш. — Вы очень умная девушка.

В первый раз он увидел Гудейл смущенной. Она покраснела и сразу похорошела, как юная невеста, затем улыбнулась ему, быстро повернулась и убежала. Пораженный метаморфозой, Делглиш подумал, что местый викарий проявил вкус и здравый смысл в выборе жены. Что ограниченный круг церковных интересов сделает с ее умной и самостоятельной натурой — это другой вопрос. И он надеялся, что ему не придется арестовать ее как убийцу, прежде чем у девушки появится шанс определиться.

Он вышел за ней в коридор. Как обычно, он был плохо освещен, горели только две лампочки в высоко подвешенных разностильных бра. Он дошел до лестничной площадки, когда инстинкт заставил его остановиться и вернуться. Включив фонарик, он медленно направил луч света на поверхность песка в двух пожарных ведрах. В ближнем ведре песок спрессовался и покрылся пылью; его явно не трогали с того момента, как насыпали сюда. Но в соседнем ведре поверхность песка носила следы вмешательства. Делглиш натянул матерчатые перчатки для обыска, достал взятую из ящика комода в комнате Пирс газету, постелил ее на пол и осторожно высыпал на нее песок. В небольшой песчаной пирамидке он не нашел читательского билета. Но оттуда выкатилась квадратная, со снятой крышкой баночка с запачканной этикеткой. Делглиш стряхнул крупинки песка, и на этикетке обнаружился черный череп и слово «Яд», напечатанное крупными буквами. Ниже было написано: «Спрей для ухода за комнатными растениями. Опасно для насекомых, безопасно для растений. Использовать в строгом соответствии с инструкцией».

Ему не нужно было читать инструкцию, чтобы понять, что именно он нашел. Содержимое было почти чистой никотиновой кислотой. Яд, при помощи которого была убита Фоллон, наконец оказался в его руках.