Книга: Если совершено убийство
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22

Глава 21

Иногда же и у него вырывалось нечто, не вовсе нелепое, заставляющее поверить в пословицу. «Часто бросая, выбросишь как-нибудь и Венеру».
Наступил последний день. Уэксфорд думал о нем не как о последнем дне отпуска, но как о последней возможности раскрыть дело. Впервые в жизни он действительно почувствовал, что значит крайний срок. Раньше, в Киигсмаркхеме, конечно, тоже бывало, что старший констебль настаивал на определенных сроках, а иногда и угрожал вызовом в Скотленд-Ярд, но никто и никогда не говорил ему: «Даю двадцать четыре часа; по истечении этого времени дело будет передано другому следователю». Никто не говорил ему этих слов, кроме него самого.
Говард перестал считать его участником расследования этого дела. Кстати, он никогда и не говорил: «Это твое дело, раскрой его для меня». И как он мог допустить это в его положении? Просто ему было необходимо выслушать какие-то мысли или советы дяди, а когда Уэксфорд потерпел поражение, то и в этом отпала необходимость. Не то чтобы Говард дал понять, что разочарован; просто теперь он больше полагался на Бейкера, и именно о Бейкере шла речь прошлым вечером.
Вчера Уэксфорд слишком устал, чтобы понять все как следует. Единственное, что ему стало ясно, — это то, что Грегсон оставлен под стражей за нападение на офицера полиции, а Бейкер по-прежнему считает его главным подозреваемым, но, наряду с этим, он ведет расследование и по другим направлениям. В настоящий момент его заинтересовал шарф, и он возлагает большие надежды на допрос одного из обитателей Гармиш-Террас. Уэксфорд тогда не мог собраться с силами, чтобы задать вопросы, да и Говард очень устал, к тому же у него болела нога, поэтому он пожелал дяде спокойной ночи и оптимистично заверил, что дело будет раскрыто еще до его отъезда в субботу.
«Может быть, и будет, но не Бейкером», — подумал Уэксфорд утром своего последнего дня в Лондоне.
Женщины давно уже не ждали его внизу лестницы, приглашая к завтраку. Он чувствовал себя просто великолепно. Из-за вчерашних физических упражнений он даже потерял в весе, а съеденная пища не восполнила эту потерю, и даже сомневающаяся и заботливая Дора признала, что отпуск оказал на него благотворное действие. Ему трудно было уяснить, что нынешняя пятница была последним днем и ее отпуска, то есть настало время упаковывать вещи и бежать за последними подарками. Единственное, что беспокоило Дору, — это не забыла ли она сделать заказ, чтобы им оставили в субботу молоко, и найдется ли в угловом магазине для них буханка хлеба.
— Что ты сказала? — спросил ее муж.
— Хлеб, Рэдж. Я говорю, что надеюсь, Диксоны оставят мне буханку хлеба.
— Ты сказала «угловой магазин»… — Так вот где он ее видел! Нет, конечно, не в магазине Диксонов в Кингсмаркхеме, а в небольшом местечке, которое в какой-то степени можно было считать двойником его родного города, напротив розового дома в Фулхеме. Столько часов потерял, копаясь в архиве чужой жизни! — Жаль, что ты не сказала об этом раньше, — глупо заметил он.
Они смотрели на него, как на сумасшедшего, а Дениз такая мысль и раньше нередко приходила в голову.
— Как будешь сегодня развлекаться, дядя Рэдж? — поинтересовалась она.
— Со мной все будет в порядке.
— Собираешься сходить в последний раз к святому Томасу?
— Сэру Томасу. — Он улыбнулся ей, вдыхая исходивший от нее тонкий аромат и любуясь ее изяществом и очарованием, довольный, что скоро уедет от ее безупречно отлаженного хозяйства и опасных растений. — Не тревожься обо мне. У меня много дел. Говард уже уехал?
— Кто-то приехал, чтобы отвезти его.
Он подождал, пока женщины ушли из дому купить игрушки для внуков, и отправился пешком по дороге в колледж Святых Марка и Иоанна, отыскивая взглядом рыжие волосы, возможно принадлежащие Верити Бейт. Она напомнила ему о поражении. На этот раз поражения не будет. Все прекрасно встало на свои места. Теперь он даже знал, почему Лавди выбрала на Белгрейд-роуд этот цветной дом напротив магазина в качестве адреса для Пегги Поуп. Именно туда он сейчас и направлялся. Зачем трудиться и искать эту Биретта-стрит, которая находится где-то далеко отсюда на полуострове, каковым является Челси, но выглядит так, как Вилман-парк или Кенберн-Вейл.
И вот этот магазин перед ним: на витрине — небрежно написанное объявление о снижении цен, снаружи — ящики с овощами и дворняга, привязанная к фонарному столбу. Уэксфорд вошел в магазин. Он был заполнен покупателями: стояла бесконечная очередь из женщин с длинными списками покупок. Их обслуживали две продавщицы: молодая девушка и женщина с огромной розовой бородавкой, из-за которой ее нос был чуть свернут набок.
Не оставалось ничего другого, как ждать, пока магазин опустеет (если такое вообще случалось по пятницам) и пока покупатели не запасутся товарами на все выходные. Он стал прохаживаться по улице туда и обратно, но время тянулось досадно медленно. Примерно так же он чувствовал себя много лет назад, когда был молодым и слишком рано приходил на свидание с девушкой. Сегодня в городе стоял холодный туман, и он весь продрог, а пальцы окоченели. Жаль, что не подумал надеть перчатки. Перчатки… В своем расследовании он не должен забывать о девушке в перчатках.
Когда Уэксфорд подошел к двери магазина в четвертый раз, осталась только одна очередь, которую обслуживала молодая девушка. Женщина с бородавкой отошла к окну и складывала кусочки мыла в пирамиду.
— Миссис Фостер? — спросил он ее хриплым голосом, чувствуя, что у него пересохло в горле.
Женщина удивленно отступила на шаг и кивнула. Бородавка, которая когда-то портила хорошенькое личико, теперь была лишь одной уродливой деталью на фоне общего уродства. Женщине было лет пятьдесят. «Ах, стены вокруг сада высоки, и перебраться через них трудно…»
— Я — офицер полиции и хотел бы поговорить с вами.
Когда она заговорила, он услышал ровный, невыразительный, безо всякого акцента голос человека из секты «Дети Апокалипсиса».
— О чем? — спросила она.
— О вашей племяннице, — ответил Уэксфорд. — Дочери вашего брата.
Она не стала спорить или протестовать, а просто велела девушке присмотреть за магазином и проводила его в маленькую заднюю комнату.
— Я разговаривал с миссис Лайл, — пояснил Уэксфорд.
Лицо ее покраснело, она сжала не очень чистые руки. Невозможно было представить ее юной девушкой, Джульеттой, спустившейся по лестнице на руки возлюбленного.
— Миссис Лайл… Она еще там живет? Рядом с моим братом?
— Она совсем ослепла. И ничего не знает — только ваш адрес.
— Ослепла, — произнесла миссис Фостер. — Ослепла. А я — вдова, а Рэчел… — И к ужасу Уэксфорда, заплакала. Она плакала, стыдясь своих слез и тут же вытирая их. — Мир несправедлив, — заявила женщина. — Он нуждается в переменах.
— Может быть. Расскажите мне о Рэчел.
— Я обещала ей…
— Ваше обещание теперь ничего не стоит, миссис Фостер. Рэчел мертва. — Он сказал это безо всякой подготовки, но не пожалел об этом, потому что было ясно, что судьба племянницы очень мало ее печалила. Миссис Фостер плакала скорее о себе или, может быть, о миссис Лайл. Пролил ли кто-нибудь когда-нибудь слезу о Лавди Морган?
— Мертва, — проговорила она тем же тоном, что и «ослепла». — Как она умерла?
Он рассказал ей все, что знал, и все время, пока говорил, лицо ее оставалось неподвижным.
— Теперь ваша очередь, — закончил Уэксфорд.
— Она пришла ко мне домой в июле, в июле прошлого года, — заговорила миссис Фостер. Ее голос раздражал Уэксфорда: он был ровным, монотонным, без высоких и низких пот. — Мой брат выгнал ее из дома, когда узнал, что она беременна. Она была маленькой и ела немного, так что почти до самого конца не было заметно. Брат велел ей убираться вон.
Уэксфорд предполагал такое, но с трудом мог поверить в это. В наше время! В Лондоне семидесятых годов XX века! Хотя миссис Фостер и освободилась от оков своего воспитания, все же она оставалась человеком викторианских убеждений, да и сама ситуация была под стать временам королевы Виктории — о таких написаны тысячи романов.
— Вы не можете в это поверить? — спросила она. — Вы не знаете, каковы они, «Дети Апокалипсиса». Она пришла ко мне, потому что у нее больше никого не было. Рэчел никогда не слышала о людях, об обществах, которые заботятся о таких девушках, как она. Я бы сочла ее просто недалекой, если бы сама не была такой же когда-то.
— А ребенок?
— Она не наблюдалась у врача. Я говорила ей, что надо пойти к врачу, но она не захотела. Рэчел никогда в жизни не была у врача. У «Детей Апокалипсиса» нет врачей; они никогда не обращаются в «Скорую помощь». Я оставила ее у себя. У меня была эта работа, и еще я убирала в двух местах. Что я еще могла сделать? Однажды, когда я вернулась домой, она лежала в моей спальне уже рядом с ребенком.
— Она родила без посторонней помощи?
Миссис Фостер кивнула:
— Тогда я заставила ее показаться доктору. Послала за своим врачом. Он очень разозлился на меня, но что я могла поделать? Доктор потом каждый день присылал акушерку, и я зарегистрировала ребенка в Челси, на Кингс-роуд.
— Отцом ребенка был Морган?
— Да. Рэчел сказала, что она — его жена и, когда он выйдет из тюрьмы, они поженятся как положено. Я знала, что это неправда; у него уже была жена. Мы вместе с Рэчел ухаживали за ребенком. А когда она нашла работу уборщицы, я иногда брала ребенка с собой, да и Рэчел тоже.
— А потом?
Миссис Фостер заколебалась. Девушка-продавщица позвала ее, и она отозвалась:
— Сейчас иду, одну минутку! — и, устало повернувшись к Уэксфорду, сообщила: — Его усыновили. Рэчел любила его, но согласилась на это. Она понимала, что нам будет не под силу одним вырастить ребенка. Нам обеим надо было работать, а хозяйки не любят, когда с собой берешь детей. Но в любом случае Рэчел не могла быть работницей. Рэчел не была приспособлена к этому. Она была совершенно помешана на телевидении. Понимаете, для нее это было в новинку. Все, что ей было нужно, — это сидеть целыми днями с ребенком на коленях и смотреть телевизор. Говорила, что хотела бы жить там, где можно целый день делать это. Потом ребенка забрали, и пребывание в моем доме стало ее раздражать, тогда она сняла комнату. Больше я о ней ничего не слышала. Думала, может быть, брат забрал ее обратно. Все, через что ей пришлось пройти, не мешало ей надеяться, что когда-нибудь она снова окажется среди «Детей Апокалипсиса»… — Голос миссис Фостер затих.
— Кто усыновил ребенка? Это сделали официально, через агентство?
— Не могу вам этого сказать. Я обещала. Рэчел этого не знала. Мы подумали, что будет лучше, если она не будет знать.
— Я должен это знать.
— Только не от меня. Я обещала.
— Тогда я вынужден буду обратиться в Департамент по делам детей, — пригрозил Уэксфорд.
По телефонной книге он узнал, что Департамент находится в Холланд-парке, и стал ждать такси, чтобы поехать туда. Однако ответ уже был ему известен, полный ответ. Стоя на краю тротуара, он мысленно тщательно устанавливал последовательность событий, начиная с приезда Рэчел Викерс на Биретта-стрит и заканчивая смертью Лавди Морган на Кенбернском кладбище.
Бедный Бейкер, удача отвернулась от него, и триумфа не будет; на этот раз провинциал-консерватор опередил его. Уэксфорда немного забавляла мысль обо всех этих полицейских из Кенберна, ведущих расследование в направлениях, которые окажутся безрезультатными, упорно старающихся пришить дело мальчишке-водителю фургона, — обо всех, кроме сержанта Клементса. Он в это время, наверное, будет в суде, чтобы получить постановление. Или, может быть, ему не удастся получить его…
Говард и Бейкер были в Скотленд-Ярде. Все знали, что сегодня Клементс взял выходной. Памела сообщила Уэксфорду, что не знает, вернется ли суперинтендент сегодня в офис.
Моментальный снимок, который Памела брала со стола Говарда, куда-то исчез, видимо, кто-то убрал его или унес. Голубой шарф миссис Дербон лежал здесь, упакованный, но не спрятанный в пакет из прозрачного пластика. Он был похож на рождественский подарок, и только аккуратная официальная наклейка сбоку нарушала впечатление.
Уэксфорд пожал плечами, поблагодарил Памелу и вышел. Чтобы попасть на станцию метро «Элм Грин», он решил пройтись через кладбище. В тумане крылатая богиня победы казалась призраком, а черные кони, наполовину укрытые туманом, как будто висели в воздухе без опоры. Расположенные позади них королевские могилы сегодня не казались такими массивными, как и деревья, точнее, призраки деревьев — серые и словно плавающие, оторвавшись от корней. Капли воды — конденсированный туман — свисали с тонких веток кустов ежевики. Обелиски, разбитые колонны, ангелы с мечами, охотник с двумя убитыми львами у ног…
«Безумец тот, кто задаст вопросы, Безумец дважды — отвечающий на них…»
Уэксфорд улыбнулся.
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22