Глава 15
Кейт со всех ног бросилась из лекционного зала, не обращая внимания на студентов, подошедших к ней, чтобы задать вопросы, и на тех, кто ждал у дверей ее кабинета. Ей срочно нужно было позвонить Риду.
— Я отыскала мисс Дриблер. Знаешь, ту самую, которая говорила с Джеки о мыле в фонтане. Она уверяет, он похож на Кэри Гранта. Ты сейчас можешь со мной говорить?
— Милая моя, если нас и подслушивают, то я надеюсь, что подслушивающий понимает тебя лучше, чем я. Могу я рискнуть и попросить тебя немного прояснить ситуацию? Так какое отношение ко всему этому имеет дриблинг?
— Это фамилия. Дриблер. Анна Дриблер. Помнишь, ты говорил, что именно она держит в своих руках ключ к этому запутанному делу?
— Не припоминаю, чтобы я когда-нибудь упоминал кого-либо с такой фамилией. Она что, была знакома с Дженет Гаррисон? Если так, то она войдет в анналы, хотя фамилия у нее для этого не слишком подходящая.
— Она мало знает Дженет Гаррисон. Она жила в студенческом общежитии. Джеки Миллер вспомнила, что она, то есть Дриблер, говорила ей, Джеки, что видела ее, Дженет, с мужчиной. Вероятно, за завтраком разговор зашел о спорте, поэтому Джеки и вспомнила. Иметь фамилию, которая ассоциируется с чем-то, большое преимущество. Джеки вспомнила, что именно она, Дриблер, говорила ей, что видела Дженет с мужчиной. О чем она, Джеки, и сообщила мисс Линдсей. А мисс Линдсей позвонила мне. А я позвонила ей, то есть мисс Дриблер. И она сказала, что думает, что сможет узнать этого мужчину, но если я хочу краткое описание его внешности, то он похож на Кэри Гранта — такой же привлекательный и обходительный. Даю тебе двадцать минут, перепиши это на внятном английском языке.
— Кейт, я знаю, нам нужны подозреваемые, но неужели ты действительно думаешь, что девушку убил Кэри Грант? Я мог бы, конечно, справиться в Голливуде…
— Рид, какой из подозреваемых похож на Кэри Гранта?
— Ты забыла, я не видел ни одного из них.
— Ты сам обмолвился, что тот парень на фото похож на Кэри Гранта в молодости.
— Неужели?
— Да. А Барристер до сих пор на него похож в некотором смысле. То есть я хочу сказать, он теперь старше, но ведь и Кэри Грант тоже стареет.
— Лично я старею прямо на глазах. Так что ты от меня-то хочешь? Чтобы я предложил Барристеру сняться в кино?
— Хотя бы сфотографироваться. И мне нужна копия. Я хочу показать ее мисс Дриблер, и если она узнает Барристера, у нас будет доказательство, настоящее доказательство того, что Барристер был знаком с Дженет Гаррисон. Конечно, не исключено, что это дело рук Спаркса или Горана. А вот Эмануэль совсем не похож на Кэри Гранта.
— Хочешь верь, хочешь нет, но я начинаю понимать, к чему ты клонишь. Послушай, если я в отделе по расследованию убийств заявлю, что Барристер похож на Кэри Гранта, мне посоветуют взять отпуск, в котором я так нуждаюсь. У тебя есть адрес этой самой мисс Дриблер?
Кейт назвала ему адрес.
— И, — продолжал Рид, — Кейт, пожалуйста, не говори никому о мисс Дриблер и не называй ее адреса, будь умницей.
— Рид! Ты правда считаешь, что в этом что-то есть?
— Я позвоню тебе вечером. Отправляйся домой и жди. Серьезно. Это приказ. И не бросайся в погоню за следующим ключиком. Обещаешь?
— А если я проведу занятия в своем кабинете, а потом еще прочитаю дневную лекцию?
— Отправляйся домой сразу же после лекции. И сиди там. И не выходи, а особенно не выбегай куда-нибудь поблизости. Сиди и жди. Я дам тебе знать.
Кейт пришлось довольствоваться этим.
После дневной лекции она вернулась в свой кабинет и услышала телефонный звонок. Звонил Эмануэль.
— Кейт, мы можем увидеться на несколько минут? — попросил он.
— Что-то произошло?
— Да, и я хочу с тобой переговорить. Где мы можем встретиться за чашечкой кофе?
— Может, у Шрафта? Неплохое местечко, чтобы убедиться, что жизнь идет своим чередом.
— Тогда договорились. У Шрафта через двадцать минут.
И тот и другая были там через пятнадцать минут. Бар оказался почти пустым, если не считать нескольких дамочек у стойки, поглощающих за громкими разговорами свои полуденные калории.
— Кейт, — проговорил Эмануэль, — я начинаю беспокоиться.
— Не продолжай. Если они соберут достаточно улик, то тебя привлекут в качестве главного свидетеля. Думаю, все будет хорошо, если мы продержимся еще немного.
— Где ты научилась так говорить? Ты словно цитируешь полицейскую сводку. Я волнуюсь не за себя. За тебя. Меня опять вызывали в полицию. Вместе с Никола. Но на этот раз они расспрашивали о тебе. В прежние времена, — добавил он, когда к ним стала приближаться официантка, — ты обычно ела мороженое с орехами и сладким фаджем. А теперь?
— Просто кофе.
Эмануэль сделал заказ официантке.
— Послушай, Эмануэль. Я тебе скажу одну вещь. Мне не полагается это знать, да и тебе тоже, поэтому не говори ничего Никола и не разболтай случайно в полиции. Они получили анонимное письмо, которое обвиняет в убийстве меня. Там утверждается, что я убила Дженет Гаррисон, потому что люблю тебя и ревную к Никола. Полиция обязана на него как-то отреагировать. Если в конце концов окажется, что это я прикончила девушку, а они не проверили такую версию, они будут очень глупо выглядеть. Надо отдать им должное, из меня получается не такой уж плохой подозреваемый, как я считала раньше.
— И все только из-за того, что ты пыталась мне помочь!
— Все только из-за того, что это я послала к тебе девушку, которую потом убили. Эмануэль, я все время думаю о том, почему она пришла именно ко мне, чтобы узнать фамилию и телефон хорошего психоаналитика? Меня не оставляет ощущение, что здесь кроется что-то очень важное.
— И у меня мысли крутятся вокруг этого. Но в конце концов, нужно же ей было кого-то спросить. Ты даже не представляешь, насколько случайно большинство людей выбирает себе врача — никому в голову не приходит побеспокоиться и узнать, насколько он квалифицированный специалист, есть ли у него медицинское образование, не шарлатан ли он. Осведомиться у образованной интеллигентной женщины о психоаналитике — не самый худший способ действий.
— Но ты думаешь, что, если бы ты не обосновался на Меррит-Парквей, ничего бы этого не произошло.
— Все это чепуха! Психоаналитики считают, что ничего не происходит случайно.
— О да. Совсем забыла. Если ты вдруг сломаешь себе ногу, это означает, что в глубине души ты всегда этого хотел.
— Больше всего меня беспокоит, Кейт, что расспросы детектива о тебе вывели меня из равновесия и я наговорил больше, чем следовало бы. Я довольно скрытен, когда дело касается моих пациентов, но тут язык у меня развязался. Я пытался объяснить наши взаимоотношения. Я убеждал их, как психоаналитик, что ты не способна на убийство и не способна украсть материалы по Генри Джеймсу. Но я слишком поздно понял, что они, скорее всего, приняли мою горячность за личную привязанность, и теперь непременно решат, что мы сообщники.
— А если нас увидят здесь вдвоем, то наверняка подумают, что мы строили коварные планы.
Эмануэль ужаснулся:
— Я как-то об этом не подумал! Я только хотел…
— Я пошутила, Эмануэль. Когда я узнала, что меня обвиняют в убийстве, то сначала тоже пришла в ужас. Впала в панику, словно малыш, потерявший в толпе родителей. Но теперь у меня не возникает такого ощущения. Я не совершала этого убийства, и доказательств тому, что это моих рук дело, нет. В действительности я нутром чувствую: недолго нам еще терпеть этот ужас, всем неприятностям скоро придет конец. Но пока я больше не хочу распространяться на эту тему, вдруг мои предчувствия меня обманут.
— Кейт, не накликай на себя беду!
— По крайней мере, ты знаешь, что если я попаду в беду, значит, подсознательно я этого хотела. Еще одна шутка. Попробуй улыбнуться.
— Никола на грани срыва. Некоторое время природная жизнерадостность держала ее на плаву, но теперь она начинает тонуть. Да и мои пациенты проявляют излишнее любопытство. Если я не убийца, то странно, что полиция до сих пор не может найти того, кто совершил это преступление. Я боюсь, боюсь, как ребенок. Почему они не рассматривают другие версии? Почему они все время крутятся вокруг нас?
— У них есть ты, или вы с Никола, или мы с тобой. Вот полиция и отрабатывает все варианты. Для них тот факт, что убийство произошло на кушетке в твоем кабинете, прост и неопровержим. Нельзя же ожидать от них, что они станут искать доказательства своей неправоты. Но если мы подсунем эти доказательства им под нос, они будут вынуждены на них посмотреть. Что я и пытаюсь сделать со своим диким бараньим упрямством. Вместо того чтобы беспокоиться по пустякам, попытался бы проанализировать какие-нибудь слова Дженет Гаррисон.
— Фрейда всегда интересовала игра слов.
— Неужели? Лично я была всегда согласна с определением каламбуров как самой низшей формы мышления. Я помню, как однажды, еще в ранней молодости, какой-то гнусный приятель моего отца осведомился, что на мне надето. Я ответила: «Мини-платье». На что тот с издевкой сказал: «Мини я вижу. А где же платье?» Или это не игра слов?
— Дженет Гаррисон пару раз мучили кошмары о человеке, который был юристом.
— Юристом? В нашем деле не фигурирует ни один юрист. А других кошмаров у нее не было? Может, это был нотариус, который заверял ее завещание…
— Видишь ли, цензура не прекращается даже во сне. Мы не видим самого страшного, потому что всегда можно проснуться или потому что подсознание не позволяет этого.
— О да. Магазин «Братья Брукс» и кошмарный костюм. Прости, продолжай, пожалуйста.
— Во сне мы тоже играем словами, точно так же, как когда бодрствуем. Иногда даже на других языках.
— Очень похоже на Джойса.
— Да. Он в этом деле был знаток. Интересная мысль! Ведь Дженет Гаррисон могла играть словами в своих снах, конечно, не на других языках, а на своем родном, на котором говорят за океаном. Какие бывают юристы в Англии?
— У них там два рода юристов: солиситоры и… Эмануэль, опять Барристер!
— Интересно! Конечно, она могла видеть имя на двери его кабинета прямо через коридор напротив моего. Полицейским этот факт ни о чем не скажет, да и специалисту по психоанализу не о многом говорит, по крайней мере, сам по себе. Может быть, он просто похож на ее отца или на кого-то еще. Сны — вещь очень запутанная, зачастую в них нет точного соответствия действительности…
— Я думаю, она его знала. Просто уверена. И скоро я это докажу. Эмануэль, я тебя люблю! Надеюсь, что полицейские меня не слышат!
— Ты, конечно, понимаешь, что фамилия Мессенджер тоже значащая…
— А какие чувства у нее возникали во сне к этому юристу?
— Мне нужно свериться с моими записями. Страх в основном. Страх и ненависть.
— Не любовь?
— Ее очень трудно отделить от ненависти во сне, а зачастую и в жизни. Но в том, что касается снов моих пациентов, я предпочел бы придерживаться установленных традиций.
— А она никогда не заикалась о Кэри Гранте?
— Нет. Кейт, будь осторожна, ладно?
— Психиатры так нелогичны. Сначала они говорят тебе, что ничего не происходит случайно, а потом призывают соблюдать осторожность. Нет, отвозить меня домой не стоит. Ты опоздаешь, и хитроумный детектив, если узнает, может сделать из этого Бог весть какие выводы.
В этот день Кейт, как ей показалось, только и делала, что подбегала к телефону. Теперь в ее квартире телефон раздраженно звонил.
— Пригласите мисс Кейт Фэнслер, пожалуйста.
— Я у телефона.
— Вам звонят из Чикаго. Подождите минуточку. Соединяю. Говорите.
— Ну, я с ним виделся, — сказал Джерри. — Боюсь, мы напрасно потратили твои денежки. Мое время недорого стоит. Я пришел к заключению, что он этого не делал. Судя по его словам, Барристер тут тоже ни при чем. Наш разговор был полон цитат из литературных произведений. Он думает, что сказывается твое влияние. Может, и вправду существует это самое экстрасенсорное влияние? А между прочим, кто сказал: «Приветствия без доброты»?
— Вордсворт.
— Кейт, тебе стоило бы поучаствовать в телевикторине.
— Ни за что! Они хотят, чтобы режиссер вошел в долю, а я не согласна!
— Ты хочешь услышать, что он рассказал? Деньги-то твои.
— Нет, не стоит сейчас. Запиши все, что сможешь вспомнить, как можно подробнее. Где-нибудь непременно появится какая-нибудь незначительная деталь, которая позволит нам раскусить это убийство, и, возможно, она содержится в вашем с ним разговоре. Хорошо, я согласна, вероятность этого весьма невелика, но, как ты мне напомнил, это мои деньги, а твое время немногого стоит. Поэтому будь любезен все запротоколировать.
— На почтовой бумаге с названием отеля?
— Джерри, не расслабляйся! Чего ты ожидал? Что Мессенджер запрет дверь на ключ и расскажет тебе, сверкая глазами, что это он убил Дженет Гаррисон с помощью секретного лазерного пистолета собственного изобретения? Мы отыщем разгадку, но сдается мне, она появится сначала на нашем горизонте в виде облачка размером не больше человеческой ладони. Запиши разговор: возьми напрокат пишущую машинку, найми стенографистку или нацарапай все на фирменной бумаге для писем, а потом сделай копию — мне все равно. Только возвращайся с первым же самолетом. Увидимся завтра утром.
Барристер определенно был знаком с Дженет Гаррисон — теперь Кейт была твердо убеждена в этом. То, что его кабинет располагается напротив кабинета Эмануэля, могло быть совпадением, но тот факт, что Дженет Гаррисон оставила свои деньги человеку, с которым Барристер был когда-то знаком, — не простое совпадение. Не могло быть случайностью и то, что его видели с Дженет в ресторане. И хитрая игра слов в кошмаре Дженет Гаррисон не может не указывать на что-то, хотя Кейт не слишком радовала перспектива убеждать в этом Рида, не говоря уже о суде присяжных.
Могли ли они познакомиться в Нью-Йорке? Конечно, доказательств нет, но это не исключено. Возможно, Барристер просто упомянул Мессенджера, не подозревая о том, что Дженет Гаррисон поддастся донкихотскому порыву и составит завещание в его пользу. Кейт напрасно пыталась вспомнить, откуда Барристер родом, но почему-то была твердо убеждена, что не из Мичигана. И тут совершенно неожиданно что-то смутно забрезжило в глубине ее сознания. Это что-то словно издавало тихий нервирующий звук, как будто за панельной обивкой стены скребется мышка.
Что бы это ни было, но оно все время ускользало от нее. Минутку, если Дженет Гаррисон познакомилась с Барристером в Нью-Йорке, то их встреча должна была произойти почти сразу после того, как он туда приехал, поскольку на фотографии он гораздо моложе, чем теперь. Хотя возможно, у Барристера просто не было другого фото, а может, Дженет его стянула. Но почему же она так старательно прятала его внутри водительского удостоверения? Ну, положим, она его украла.
Кейт подумала, что не должна все время возвращаться к одному и тому же. Лучше сосредоточиться на том, что она точно установила, во всяком случае, для себя: Барристер был знаком с Дженет Гаррисон. Конечно, полиции еще придется свести барышню Дриблер с Барристером для опознания, но сама Кейт нисколько не сомневалась в том, каким будет результат.
Кейт принялась готовить себе ужин, размышляя, когда же позвонит Рид. Он наверняка ввернет, что из блистательного литературоведа, такого, как Кейт, детектив получается очень неважный. Хотя вежливость пока не позволяла Риду высказать свое мнение по этому поводу, по крайней мере так многословно, Кейт не сомневалась, что он считает литературоведов людьми, парящими в высотах и далекими от земных фактов. Эти «аристократы ума», вероятно, скажет он…
И тут Кейт почувствовала в сознании нечто похожее на то, как мышка скребется за стенной панелью. Точно такое же беспокойство возникло у нее при мысли… о чем? О том, откуда родом Барристер.
Что он говорил тогда, в тот день около квартиры Никола?
«Вы из Нью-Йорка?» — спросила она у него.
А он ответил, что он, как сказал один из «высоколобых критиков», — молодой человек из провинции. Да, этот критик говорил о новом направлении в беллетристике. Его фамилия Триллинг. Но знает ли его Барристер? Читал ли Барристер «Партизан ревью» или сборник эссе «Против самого себя»? В этом нет ничего невозможного — но говорил он тоном человека, который презирает подобные вещи. И где это Барристер слышал фразу Триллинга о новом роде литературы?
А слышал он ее от нее, Кейт Фэнслер, через студентку Дженет Гаррисон. Можно руку дать на отсечение. Но опять же это не то доказательство, которое примут в расчет полицейские, хотя Кейт не подвергала его никаким сомнениям. Дженет Гаррисон услышала эту фразу от Кейт и была поражена, поэтому и повторила ее Барристеру. Это означает лишь то, что Барристер был знаком с Дженет Гаррисон и поддерживал отношения с ней, похоже, в то время, когда та посещала курс лекций Кейт. Итак, Барристер — молодой человек из провинции. Неужели? Ну, у молодых людей из провинции имеется одна отличительная черта, по крайней мере, в литературных произведениях. Они всегда, по выражению одного английского друга Кейт, «плохо кончают». Ох уж этот молодой человек из провинции!
Когда Рид позвонил, Кейт была в полной боевой готовности.
— У меня есть кое-какие новости, — сказал Рид. — Я загляну к тебе через некоторое время. Это будет не слишком поздно?
— Нет. Но приготовься. Я кое до чего дошла. И не нужно смеяться! Вот: Барристер был знаком с Дженет Гаррисон!
— Я и не думаю смеяться, — сказал Рид. — Ради этой новости я и собирался приехать. Он только что сам в этом признался.
