Глава 18

Вернувшись в дом синьора Кьярди, Рэй узнал от Жюстины, что хозяина нет дома и когда будет — неизвестно. Часы показывали четверть первого. Рэй снова вышел на улицу, решив позвонить Инес Шнайдер, но вспомнил, что обещал полиции и Зордаю сообщить свой номер дома. Он посмотрел на полустертую табличку, висевшую на углу дома, и направился в кафе-бар. Сначала он набрал номер полиции, потом Зордая, но того на месте не оказалось, и он оставил свои координаты. Потом он связался с отелем «Гритти», где, как сообщалось в газете, проживала мадам Шнайдер. Рэю очень хотелось поговорить с ней, успокоить. Рэй ожидал, что мадам Шнайдер не окажется на месте, но его сразу же соединили с ее номером, и в трубке послышался ее голос:

— Рэй? Здравствуйте! Как у вас дела? Где вы сейчас?

— На Джудекке. Я только хотел вам сказать, что у меня с Эдом была во вторник вечером драка и что я оставил его там в некотором роде… без сознания. Но я не думаю, что он мертв.

— Без сознания? Где?

— На небольшой улочке возле Риальто. Я рассказал об этом в полиции. Это было во вторник вечером, около одиннадцати.

— А вы? Где вы были все это время?

— На Джудекке. Скрывался от всех.

— Мне нужно увидеться с вами. Вы сейчас что делаете?

Рэю не хотелось встречаться с ней прямо сейчас, но он чувствовал, что не имеет морального права отказать ей, поэтому сказал:

— Да, я могу с вами встретиться.

— В час у меня встреча со Смит-Питерсами, но я отменю ее. Вы можете приехать в «Гритти»? Или давайте я приеду, куда скажете.

Рэй сказал, что приедет к ней в отель минут через сорок пять. Он перебрался на материковую часть и пошел по направлению к остановке «Джильо» — следующей после «Делла Салюте». Это было самое красивое место в Венеции — набережная Скьявони, громада церкви Санта-Мария делла Салюте, затмевающей все вокруг, Дворец дожей, колокольня Сан-Марко почти над самой водой. Коулмэн, конечно, жив, думал Рэй, а сам он теперь снова стал Рэем — Рэйбурном Гарретом, одолеваемым комплексом неполноценности, в меру красивым, невероятно богатым, хотя и не имеющим особых талантов. Он снова вернулся к обычному ритму жизни, к родителям и друзьям, хотя у последних наверняка не было времени скучать без него, за исключением разве что Брюса, который, должно быть, уже неделю назад написал ему в Париж и теперь ждет ответа. Родителям он все объяснит подробно, и они, конечно, поймут, может, не сразу, но со временем точно. Мать наверняка поймет сразу, а вот отец любит обычно подумать, покритиковать, считая его слабоватым или нервным. Но тут уж ничего не поделаешь.

К своему величайшему раздражению, Рэй увидел рядом с Инес в холле «Гритти» Смит-Питер-сов. С другой стороны, подумал он, почему бы не увидеться со всеми сразу? Это потребует от него напряжения немногим больше.

— Рэй! Buon giorno! — приветствовала его Инес, и он заметил, что она хотела протянуть ему руку, по удержалась.

— Здравствуйте, Инес! — сказал он и улыбнулся Смит-Питерсам.

— Здравствуйте, мистер Гаррет, — сказал мистер Смит-Питерс, сдержанно кивнув. Казалось, он не знал, как себя вести — дружески улыбнуться или, наоборот, держаться холодно.

— Вы ранены, Рэй? — спросила его жена, впрочем без видимого интереса.

— Ничего серьезного. Просто царапина, — ответил он.

— Это еще со вторника? — спросила Инес.

— Да, со вторника.

— Я рассказала Лоре и Фрэнсису о вашей встрече с Эдом, — несколько нервно объяснила Инес. — Мы все так хотели увидеть вас… — Она беспомощно махнула рукой. Она похудела и постарела, под глазами у нее темнели круги.

— Может, заглянем в бар? — предложил мистер Смит-Питерс. — Обедать-то еще, по-моему, рановато.

— Да, рановато, — согласилась Инес, глядя мимо Рэя в сторону двери. — Мне все время кажется, что Эдвард вот-вот войдет.

— Надеюсь, когда-нибудь так и случится, — сказал Рэй.

Все они, за исключением Инес, заказали себе «Кровавую Мэри».

— Ну и где же вы были? — поинтересовалась Лора Смит-Питерс, пытаясь выдавить улыбку.

— В основном на Джудекке, — ответил Рэй. — Мне хотелось какое-то время побыть одному.

Смит-Питерсы смотрели на него удивленно и молчали.

— А вы заставили всех поволноваться, — сказала наконец миссис Смит-Питерс.

— Очень сожалею. — Слева в голове Рэй вдруг почувствовал свербящую боль, отчего его ответ прозвучал механически.

— А во вторник вечером? — спросила Инес. — Что случилось во вторник вечером?

— Я гулял по Венеции и забрел в незнакомое место, — начал Рэй. — Около половины одиннадцатого или одиннадцати я заметил сзади Эда. Вид его показался мне недружелюбным, и я попытался избежать встречи с ним. — Он заметил крайнее удивление на лицах Смит-Питерсов, которые явно не верили, что неприязнь к нему Коулмэна может достигать таких размеров. И вообще Смит-Питерсы явно не годились в слушатели подобной истории. — Я оказался в тупике, а когда попытался выбраться оттуда, Коулмэн ударил меня камнем, который держал в руке.

— Да что вы?! — Миссис Смит-Питерс схватилась рукой за горло.

— Я чуть не потерял сознание, но все же дал сдачи. На самом деле я подобрал тот же камень и бросил в него. Он упал на землю, а я ушел, не выяснив, потерял он сознание или нет. Все это я рассказал в полиции.

— Но тогда где же он? — спросила миссис Смит-Питерс.

— Последнее, что я видел, — это как он лежал на дорожке у самого канала.

— У канала, — повторил мистер Смит-Питерс, наклоняясь к нему. — Как вы думаете, мог он упасть в него? Или утонуть?

— Фрэнсис! Что за ужасные предположения! — прошептала его жена.

— Это вряд ли возможно, — сказал Рэй. — Я думаю, он все-таки попытался встать и уйти. — Рэй облизнул губы. — Быть может, мне не следует говорить этого, так как я не очень уверен.

Мистер Смит-Питерс нахмурился:

— Много денег у него было при себе, Инес?

— Не знаю, но не думаю, что много. И потом, что значит «много»? Ведь это смотря кто грабит. Хотя я понимаю, о чем вы.

— Значит, вы оставили его там? — проговорила миссис Смит-Питерс, в голосе ее звучали обвинительные нотки.

— Да, — ответил Рэй. — Я сам едва держался на ногах. Не станете же вы… — Он не договорил фразы. Неужели нужно объяснять ей, что он не собирался возиться с Коулмэном, изображая доброго самаритянина?

— И что, неужели вокруг никого не было? — с недоверием в голосе спросил ее муж.

— Я никого не видел, — ответил Рэй.

— Как странно, что ни одного человека не… — начала было Инес, но осеклась.

Больше к этому не возвращались, а стали обсуждать, что теперь намерена делать полиция. Атмосфера становилась все напряженней. Рэй чувствовал, что все они настроены против него, считая, что он, будучи не в себе, поступил с Коулмэном гораздо хуже или просто не хочет признаться, хотя совершил это в ясной памяти.

— А той ночью, когда все мы ездили на Лидо… — завел мистер Смит-Питерс старую песню.

На Рэя снова посыпались вопросы, на которые он отвечал так: Коулмэн высадил его на набережной Дзаттере, он решил прогуляться по ночному городу и потом переночевал в небольшом отеле.

— Я не сомневаюсь, что Эдвард поступил с вами в тот вечер ужасно, — сказала Инес. — Я хочу, Рэй, чтобы вы рассказали мне правду.

«Ага, прямо в присутствии этих замечательных друзей», — подумал Рэй, краснея и чувствуя себя мальчишкой, которого поймали на вранье. В сущности же Инес сама вела себя не совсем честно. Ведь Антонио, помнится, говорил, что Коулмэн наверняка хвастался перед нею, что разделался с Рэем Гарретом. И если это так, то Инес, похоже, не сильно расстроилась. В полиции она ничего не сказала. А теперь ей нужна правда. Зачем? Ради любопытства? Или потому, что она порвала с Коулмэном?

— Он вел себя грубо, но не сделал ничего такого, о чем вы могли подумать, — сказал Рэй.

Инес заерзала на стуле и обратилась к Смит-Питерсам:

— Лора, Фрэнсис, что-то мне не хочется сегодня обедать. Вы не обидитесь?

Смит-Питерсы все понимали и согласились, что Инес лучше остаться и поговорить с Рэем наедине. Фрэнсис ждал только официанта, настаивая на том, чтобы заплатить за всех.

— А мы завтра не уезжаем, — сообщила Лора, стараясь выразить своим пискляво-гнусавым голосом искреннее сочувствие. — Мы так же, как и вы, Инес, волнуемся за Эдварда. Поскорее бы вам удалось что-нибудь узнать.

— Спасибо, Лора, — кивнула Инес.

Лора Смит-Питерс вопрошающе улыбнулась Рэю. Он чувствовал — она не знает, что ему сказать, и испытывает не только любопытство, но и страх перед ним.

— Вы, мистер Гаррет, полагаю, еще побудете в Венеции, — без особого сомнения в голосе спросил ее муж, очевидно считавший, что Рэя теперь будет удерживать здесь полиция.

— О, думаю, всего пару дней, — ответил Рэй.

— Мы позвоним вам сегодня попозже днем, — сказала Лора Смит-Питерс, похлопав Инес по плечу, и встала. — Вы ведь около четырех уже будете?

Инес кивнула.

Они попрощались с Рэем и ушли.

Рэй снова сел.

— Еще чинзано? — спросил он Инес.

— Нет, спасибо. — Она закурила. — Вы знаете, Рэй, о чем я хочу попросить вас. Рассказать мне всю правду. Когда я впервые встретила вас, вы показались мне очень искренним. Сейчас у меня другое ощущение.

Рэй снова смутился:

— Что касается вторника, я сказал вам совершеннейшую правду. Быть может, мне не следовало оставлять его лежащим на земле, но в конце концов… человек, преследовавший меня с камнем в руке и ударивший меня…

— Камень был большой?

Рэй описал ей размеры камня.

— Если вы убили его, — проговорила она шепотом, — и кто-то потом нашел его, он мог побояться сообщить об этом. Вы так не думаете? Некоторые люди боятся подобных вещей. Они скорее пройдут мимо или сбросят тело в канал. — Личико ее подрагивало.

«Да любой прошел бы мимо», — подумал Рэй. Он вдруг понял, что равнодушен к ее горю.

— Очень может быть, что он попросту прячется где-то, чтобы навлечь на меня неприятности. Полагаю, вы Думали об этом?

Но, к удивлению Рэя, для Инес эта мысль была новой. Похоже, она не обладала особым воображением, раз подобная вещь не пришла ей в голову.

— Как вы думаете, где он мог бы прятаться? — спросил Рэй.

Но на этот вопрос он не получил вразумительного ответа. Инес сказала, что Коулмэн оставил паспорт в номере и что у него при себе почти не было денег.

— Он становится таким жестоким, когда злится, — продолжала она. — Это прямо видно со стороны. И он всегда встревает во всякие неприятности. Я сама убедилась в этом в Риме.

— А что случилось в Риме?

— Он поспорил с полицейским, когда мы нарушили правила парковки. Это была моя машина, она сейчас стоит в Венеции в гараже, я сама пригнала ее сюда. Конечно, Эдвард пытался защитить меня. Итальянские полицейские привыкли, когда с ними спорят, но Эдвард почти ударил его. Мне пришлось удержать его за руку. Мы заплатили штраф, и Эдвард сказал мне: «Ну и чего ты добилась? Если бы ты не вмешалась, я бы сделал так, что нам вообще не пришлось бы платить штраф». — Инес грустно улыбнулась. — Вы не должны бояться рассказать мне… если думаете, что убили его.

Ее эмоции начинали ему надоедать. С какой стати стал бы он бояться рассказывать? Она бы не выдала его полиции, как не выдала Коулмэна, когда у нее были основания для подозрений. Убийцы вообще не боятся простых людей — пронеслось у него в голове.

— Я сказал вам: я не думаю, что убил его.

Инес вздохнула.

Рэй допил, что было в стакане, и молча наблюдал за ней. Неужели она действительно тревожится из-за такого человека, как Коулмэн? Может, только сейчас, а через несколько месяцев в ее жизни появится другой мужчина? Или даже через несколько недель? Внезапно вся ее таинственность и привлекательность — которые она с невероятным достоинством несла как визитную карточку — куда-то исчезли, и Рэй увидел в ней обычное человеческое существо, такое же эгоистичное или, быть может, даже более эгоистичное, чем он сам. С другой стороны, в нем вдруг проснулись великодушие и галантность.

— Вы не думаете, что он мог уехать в Рим?

— Я так не думаю. Дело в том, что Эдвард рассказал мне, что столкнул вас в воду той ночью. — Инес говорила, не глядя в его сторону. — Я очень рада, что это не так.

«И что она сделала, услышав такое? Продолжала спать с Коулмэном в одной постели, как чуть было не сказал Антонио?» — усмехнулся Рэй.

— Вы сказали об этом Смит-Питерсам?

— Нет. Я не знала, верить ли ему… И все же поверила. Ведь вы исчезли. А однажды, когда Эдвард не ночевал в номере, я осмотрела его гардероб, думая найти там пистолет. Под стопкой носовых платков я нашла ваш шарф. Тот самый, который вы показывали мне. — Она заглянула ему в лицо. — Помните?

— Да.

— Тогда-то я и подумала, что Эдвард мог убить вас и взять шарф себе. Поэтому вечером — это было в прошлый понедельник — я сказала ему: «Эдвард, я нашла у тебя под платками шарф. Где ты взял его?» Он ответил: «Это шарф Пэгги. Я взял его у Рэя. Он не имеет на него права…» — или что-то в этом роде. И я вдруг поняла, что он почти обезумел. Тогда, чтобы успокоить его, я сказала: «Знаешь, Рэй рассказывал мне об этом шарфе. Он купил его здесь, в Венеции. Купил, потому что он напомнил ему Пэгги, но он никогда не принадлежал ей». Эдвард разозлился еще больше, сказал, что вы все наврали и что я прекрасно знаю это и нарочно говорю так, чтобы мучить его. Он положил шарф в карман, как будто я как-то осквернила его. Понимаете?

— Да, — ответил Рэй, представляя себе эту картину. — Он увидел его у меня той ночью на Лидо. Я по ошибке вытащил шарф из кармана вместе с ключами, а он сразу же потребовал, чтобы я отдал его.

Он чувствовал некоторое облегчение от признания, что само по себе было странным, так как шарф не принадлежал Пэгги и не имел к ней никакого отношения. Внезапно на него нахлынул целый шквал эмоций, связанных с Пэгги, хотя сами события, отдалившись во времени, уже казались ему нереальными. Вина, все это время нависавшая над ним громадной черной тучей, приобрела реальное содержание, вызывающее обман зрения, обман сердца.

Рэй вздрогнул и опустил голову, потом заставил себя распрямиться.

— Что случилось? — спросила Инес.

— Подумать только, сколько неприятностей из-за этого шарфа! — Рэй улыбнулся. — А ведь я купил его просто так, под впечатлением минуты.

— Теперь он носит его с собой в кармане. Хранит как зеницу ока, — серьезно проговорила Инес.

Рэй сдержал улыбку.

— Люди любят носить талисманы, только зачастую не понимают, что эти талисманы ложные.— Спокойным, бодрым тоном Рэй добавил: — А я недавно встретил на улице Антонио. Он сказал, что все подозревают Коулмэна в убийстве. Он говорил, будто вы дружно обсуждали эту тему.

— Нет, мы не обсуждали, но я не сомневаюсь, что все они думают именно так.

— Но вы ничего не сказали об этом полиции?

— Нет. Мы не были абсолютно уверены.

— Даже после того, как Коулмэн признался вам?

— Да.

Инес, по предположению Рэя, как и большинство людей, обладала «бюрократическим» складом ума. Коулмэна она любила, поэтому всегда встала бы на его защиту. Смит-Питерсы были для нее «чужаками», представлявшими возможную опасность, поэтому она постаралась бы развеять их подозрения в отношении Коулмэна. Рэю уже не нужно было задавать вопросы, к тому же расспрашивать женщину о подобных вещах было не очень-то учтиво. В свое время он где-то прочел, что женщины лишены абстрактного чувства справедливости. Но разве это абстрактный вопрос, если она знает его лично? Он сказал:

— Мне кажется, вам следует сообщить в полицию, что он бывал в Кьоджи. У него там есть друзья, и он мог поехать туда. Я тоже буду искать его, Инес, а сейчас мне пора. — Рэй поднялся. — Вам лучше всего не покидать отель, тогда вы скорее узнаете новости, если они появятся. До свидания, Инес.

Это привычное «до свидания» почему-то растрогало ее.

— Где вы остановились на Джудекке? Мне бы хотелось не терять связи с вами.

Рэй назвал ей улицу, четырехзначный номер дома и сказал, что в доме нет телефона.

Она выглядела расстроенной и потерянной. Рэй хотел было сказать, что позвонит ей сегодня позже, но, задав сам себе вопрос: зачем? — добавил:

— В полиции знают, где меня искать. До свидания, Инес.

Рэй пошел к центру города, по направлению к театру «Феникс». Отсюда в разные стороны расходилось пять узких улиц. Рэй высматривал в толпе Коулмэна, понимая всю абсурдность этого занятия. Его праздный вид одинокого зеваки, да еще с повязкой на голове, бросался в глаза издалека. Рэй был виден со всех сторон, в то время как Коулмэн мог прятаться за каждым углом или в любом из многочисленных баров, тратторий, маленьких гостиниц и крупных отелей. Пройдя изрядный путь, Рэй устал и решил сесть на вапоретто. Ближайшей остановкой оказался Ка д'Оро, «Золотой дом», в этом Рэй усмотрел некую насмешку судьбы, так как прекрасно знал, что уж здесь-то Коулмэна точно не будет. Но чтобы исключить любое, даже самое невероятное предположение и не сомневаться в этом, Рэй все же купил билет в музей и прошелся по всем залам.

Когда он вышел из музея, на улице начало смеркаться и похолодало. Рэй вспомнил, что не обедал, хотя не ощущал голода. Он направился к остановке вапоретто.

А что, если он убил Коулмэна? Что, если его вынесло через один из каналов в море? В ожидании вапоретто Рэй задумчиво смотрел на пурпурно-синее небо, сказочным куполом нависшее над крышами Венеции. Что, если Коулмэну суждено уже никогда не увидеть этой красоты, а он, Рэй Гаррет, повинен в этом? Рэй упал духом, почувствовав себя преступником и изгоем. Он содрогнулся, когда представил, что одним или несколькими ударами лишил человека жизни. И в самом деле, сколько раз он швырял камнем?

В доме синьора Кьярди на кухне и в столовой горел свет, но Рэй незаметно прошмыгнул на первый этаж по боковой лестнице. В комнате заботливая Жюстина развела в печи огонь, и продрогший до костей Рэй без сил рухнул на постель и, накрывшись собственным пальто, уснул без задних ног. Ему приснилось два тревожных сна. В одном он нашел какого-то ребенка и все никак не мог выяснить, кому тот принадлежит, хотя никто не обращал на него внимания. Рэй проснулся. Часы показывали половину шестого. Рэй умылся холодной водой и спустился вниз поговорить с синьором Кьярди. Он вдруг вспомнил, что не купил вечерней газеты, а там могло быть что-нибудь о нем или Коулмэне.

Синьор Кьярди вместе с Жюстиной были на кухне, на столе перед ним лежала газета. Завидев Рэя, он вскочил ему навстречу:

— А-а, синьор Уилсон!… Или синьор Гаррет? Или это не вы? — Он улыбнулся, немного лукаво, но дружелюбно.

Рэй посмотрел на фотографию в газете.

— Я, — сказал он и прочитал заметку. О местонахождении Коулмэна не было никаких сведений.

— А теперь синьор Коулмэн пропал.

— Я думаю, он опомнился и теперь прячется, — сказал Рэй. — Ведь я тоже врезал ему хорошенько в тот вечер. — Рэй изобразил, как он дрался. — Он преследовал меня с камнем в руке и ударил первым. — Как просто звучала его история на его простейшем итальянском!

— Понятно. Но почему вы не сказали об этом тогда, во вторник вечером?

— Не хотел… чтобы вы знали, что я знаком с синьором Коулмэном, — объяснил Рэй. — Не хочу иметь с ним ничего общего.

Синьор Кьярди задумчиво нахмурился:

— Значит, его дочь… которая покончила с собой, — ваша жена?

— Да.

— Когда же это случилось? Недавно?

— Около месяца назад, — ответил Рэй.

— Пожалуйста, Жюстина, налей синьору вина, — попросил синьор Кьярди.

Жюстина наполнила стакан.

Рэю нужно было успеть позвонить до шести.

— Я должен отлучиться, — проговорил он, глядя на часы.

— Но стаканчик-то выпейте! Вы, наверное, были в полиции сегодня?

— Да, сказал им, кто я такой. Признался, что прятался ото всех — скрывал себя и свое горе. И я очень благодарен вам, синьор Кьярди, за то, что вы стали мне настоящим другом. Как и Луиджи. — Он произнес эти слова с пафосом.

Синьор Кьярди схватил его руку и порывисто пожал.

— Вы очень мне нравитесь, синьор Гаррет. Вы настоящий мужчина! — Он протянул Рэю его вино и ткнул пальцем в газету. — Если Луиджи увидит это, он сегодня же примчится.

— Синьор Кьярди, если хотите, я могу перебраться в отель — ведь у меня теперь снова есть паспорт. Но если можно, я хотел бы остаться еще на пару дней… — В том, что у синьора Кьярди нет телефона, Рэй находил своеобразную прелесть. Безмятежность и спокойствие закончатся, как только он переберется в отель.

Синьор Кьярди замахал руками в знак протеста:

— Да о чем речь?! Конечно, я хочу, чтобы вы остались. Только теперь мы будем называть вас «синьор Гаррет». Хорошо? Вы ведь, синьор Гаррет, занимаетесь выставками?

— Да, собираюсь открыть выставочный зал в Нью-Йорке. Простите, синьор Кьярди, мне нужно позвонить.

— Ах, ну да, конечно. Как жаль, что у меня нет телефона! — посетовал синьор Кьярди, который, по всей видимости, вовсе и не сожалел об этом, так как всегда имел под рукой соседских мальчишек.

— А мне совсем не жаль, — с улыбкой сказал Рэй. — Я вернусь через пять минут.

Он выскочил без пальто — торопился позвонить Элизабетте. Кафе, в котором она работала, называлось «Дино», и он надеялся найти его номер в телефонной книге. Когда он наконец отыскал его, было без пяти минут шесть.

Трубку снял мужчина и тут же подозвал Элизабетту.

— Это Филиппо, — сказал Рэй по-итальянски, ожидая любой реакции — что она повесит трубку или скажет, что сыта по горло всякими выдумками и больше не хочет видеть его.

Но она спокойно проговорила:

— А-а, Филиппо! Как у вас дела?

— Спасибо, хорошо. Я хотел узнать, нельзя ли нам сегодня увидеться. Может, после ужина? Или поужинаем вместе? Я был бы счастлив.

— На ужин я должна остаться дома, — ответила она. — Может, после?

— Во сколько? В половине девятого? В девять?

Они договорились на девять.

Судя по всему, она не видела газету, подумал Рэй. Надо будет вечером прихватить газету с собой и показать ей — пусть полюбуется. В конце концов, в том, что он ей рассказывал, есть изрядная доля правды.

На обратном пути взгляд его привлекла часовая витрина, и он подумал, что электронные часы на кухню были бы симпатичным подарком для синьора Кьярди и Жюстины. Сколько раз Жюстина жаловалась на старенький будильник, стоявший на буфете, который вечно отставал и который синьор Кьярди всегда забирал к себе в комнату. За восемь тысяч триста лир Рэй купил изящные настенные часы кремового цвета с золотисто-черным циферблатом. Как приятно было снова пользоваться чековой книжкой туриста! Он вспомнил, что должен отправить друзьям-художникам в Нью-Йорк два чека по сто долларов. Один из них, юноша по фамилии Ашер, жил в деревне, а другой, пожилой, поселился на окраине Гарлема. Они предпочитали получать ежемесячные чеки, а не всю сумму разом в конце года, и обычно он отправлял их в пятнадцатых числах каждого месяца.

На кухне у синьора Кьярди Рэй вручил коробку с часами Жюстине.

— Подарок для вашего дома, — сказал он.

Жюстина и синьор Кьярди восхищались часами, для которых тут же было выбрано место на стене. Оставалось только дождаться плотника Гульемо, одного из приятелей синьора Кьярди, который повесил бы их как полагается.

— Синьор Кьярди, позвольте пригласить вас сегодня на ужин, — сказал Рэй. — Это доставило бы мне истинное удовольствие.

— Э-э… — Синьор Кьярди задумчиво посмотрел на Жюстину, потом сказал: — А почему бы и нет? Приму приглашение с величайшим удовольствием. Жюстина, у тебя, я знаю, сегодня телячьи котлеты, но ведь котлеты могут подождать. Поджарь себе парочку. Если позволите, синьор Гаррет, я немного приведу в порядок лицо. — Он провел ладонью по двух- или трехдневной щетине. — Выпейте пока еще стаканчик, а я сейчас вернусь. Жюстина, если кто зайдет, скажи, что я буду чуть позже девяти. Так ведь, синьор Гаррет?

Рэй кивнул и пошел взять пальто.

Синьор Кьярди собрался быстро, он даже надел рубашку и галстук.

— Одна только просьба, синьор Кьярди, — сказал Рэй, когда они вышли на улицу. — Давайте не будем сегодня обсуждать проблемы.

Синьор Кьярди охотно согласился:

— А попозже мы увидимся с Луиджи. Чует мое сердце — он придет.

— Только если совсем попозже — у меня в девять свидание с девушкой.

— А-а, понимаю. Ну что ж, хорошо. Значит, попозже.

В этот мягкий, поистине итальянский вечер все улыбалось Рэю.