Скара полюбила делить с ним свое ложе.

Учитывая всю непременную возню и нервотрепку, не совсем ясно, нравилось ли ей соитие как таковое. Казалось, оно происходит неряшливо, чуждо и неудобно. Даже малость смехотворно. В первый раз ее удержала от хохота лишь его зверская серьезность. Кое-как липко пощупались. Кое-как невпопад поурчали. Кое-как неуклюже пошелухались. Никакой красоты, никаких возвышенных чувств. В ее мечтах они оба знали, чем заниматься в постели. Когда доходило до дела, она едва ли сознавала, что ей надо самой, не говоря о том, чего хотелось ему.

Но она полюбила чувствовать рядом, после всего, его тело. Ей нравилась его сила, его суровая жесткость, его тепло. Нравилось уютно прильнуть грудью к широкой спине, свиться ногами, в такт дыханию прикасаться к вздымающемуся торсу. Ей нравилось, как он вздрагивает во сне, словно псы у очага в дедушкиных палатах. Ей даже нравился кисловатый запашок его пота – вот уж чему не полагается быть приятным, но по неясной причине она им никак не могла надышаться.

Она полюбила быть не одна.

Она притронулась к его плечу. Под подушечками пальцев ороговелый нарост старого шрама. Спустилась вдоль, туда, где шрам пересекал еще один рубец, потом еще один и еще.

– Столько шрамов, – прошептала она.

– Мы, в Ванстерланде, зовем их воинскими наградами, – услышала она его голос. Значит, не спит. Она удивится, если на Мысе Бейла хоть кто-нибудь спит. Какой смысл проспать последнюю в жизни ночь?

– Похоже на отметины от кнута.

Он молчал, и она задумалась – не стоило ли промолчать и ей? Уже не разобрать, какие правила должны соблюдаться меж ними. Но одно она начала постигать: оголить тело не поможет тебе оголить сердце. Может быть, помешает.

Ключицы Рэйта зашевелились – он пожал плечами.

– Перед тем как стать слугой Горма, я был плохим мальчишкой. После вечно выяснялось, что для него я недостаточно плох.

– Прости, – быстро произнесла она. Прости за то, что тебя пороли кнутом. Прости за то, что я не знаю, что тебе на это сказать. Они совсем разные, куда ни глянь. Верить, что они подойдут друг другу, – бессмыслица. Но когда ее рука скользнула по его боку и он сплел пальцы с ее пальцами, то подошли они довольно неплохо. Может, все живые руки становятся подходящи, когда Смерть протягивает свою?

– Что же мы с тобой делаем?

– Держимся за руки.

– Сегодня ночью – да. А завтра?

– Тебя же вроде не слишком заботило завтра? И мне в тебе всегда это нравилось.

– Тогда я считал, что завтра – за семью горами. Не ждал я, что оно подберется так близко.

Правда заключалась в том, что она понятия не имела, что они делают – что сегодня, что завтра. Досель она провела много времени, представляя, каково будет заполучить его. И совсем не думала о том, что станет делать, как заполучит. Это все одно, что шкатулка из Каталии, головоломка, которую посол привез дедушке в подарок. Четыре дня она билась, чтобы открыть ее, и когда открыла, внутри оказалась другая шкатулка.

Несмотря на тепло от Рэйта, ее зазнобило, когда она прошептала над его потрепанным ухом:

– Как считаешь, Яркий Йиллинг придет нынче ночью?

– Ему не горит. Думаю, дождется рассвета.

– Король Атиль мертв, – пробормотала она. Король казался неразрушимым, человеком, выкованным из железа. Но она сама видела его уложенным в Бейловой зале – холодным и белым.

– Всех нас ждет Смерть, – сказал Рэйт. – Один скользкий булыжник – и ни имя, ни слава, ни боевое умение не заслонят от нее.

Скара бросила взгляд на дверь – края притвора обрамлял факельный свет. Там, снаружи, ей приходилось быть сильной. Приходилось не проявлять ни сомнений, ни страха. Но никто не способен оставаться сильным навечно.

– Мы обречены, – прошептала она.

Наконец-то он развернулся к ней, но в темноте лицо его вряд ли поведает больше, нежели спина. Лишь заметен слабый отсвет глаз, устремленных к ней, да твердый изгиб скул.

Он не заговорил. Не стал отрицать.

Она прерывисто вздохнула:

– Ох-ох-ох, упустила я свой шанс броситься с башни Гудрун.

– Согласен, теперь она низковата.

Она прикоснулась к его груди, подушечки пальцев пробежали по нечастым белесым волоскам.

– Полагаю, пора готовиться броситься с другой башни.

Он ухватил ее руку своей забинтованной.

– Быть может, Синий Дженнер выведет тебя, как в тот раз.

– И буду я вечной беглянкой? Королевой без страны? Мишенью насмешек?

– Только не моих. Ты, наверно, лучшее, что было в жизни со мной.

Судя по той капле, что он ей поведал, жизнь его была просто ужасна.

– А на втором месте что?

Она четко разглядела его улыбку.

– Пожалуй, тушеный кролик.

– Льстец.

Улыбка его медленно гасла.

– Быть может, Дженнер выведет нас обоих.

– Гудрун и конюшонок скоротают свой век, выпасая коз у горного ручья?

Он снова пожал плечами:

– Я против коз ничего не имею.

– Конечно, у вас же много общего. – Она стиснула его ладонь, заглянула в глаза, стараясь втолковать свою мысль. Стараясь втолковать ее и себе. – Я – королева, нравится это мне или нет. Мне никак нельзя быть тем, кем захочу. Я должна вести выживших за собой. Я должна защищать Тровенланд. В моих жилах течет Бейлова кровь.

– Слышал, не забыл. – Он потер неприметный шрамик на ее ладони. – Мне б только хотелось, чтобы там эта кровь и осталась.

– И мне. Но мой отец погиб, защищая этот мыс. – Она отняла свою руку. – Я не побегу.

– Да знаю. Но помечтать приятно. – С полустоном усталости он приподнялся, чтобы сесть. – Мне пора.

Она успела обхватить его, притянуть к себе, послышался вздох, и все его сопротивление обмякло. Ей нравилось над ним властвовать. Не королевской властью. А ее собственной.

– Не угодно ли остаться? – прошептала она ему на ухо.

– Нет другой королевы, чье ложе было б желаннее. – Он повернул голову и поднял на нее взгляд. – Ну, впрочем, Лайтлин симпатичная баба… ай!

Она поймала его за плечо и толкнула на постель, нога скользнула, раздвигая его бедра. Он поцеловала Рэйта, целовала его медленно, неспешно, пока у них еще есть время, пока они еще дышат, с каждым разом отстраняясь чуточку дальше, и улыбалась, чувствуя, как он тянет к ней…

– Государыня!

Загорись постель, она не спрыгнула бы с нее скорее. В дверь загромыхали тяжелые удары.

– Что такое? – отозвалась она. Застрявший локоть едва не порвал ночнушку, которую она ринулась спешно натягивать.

– Государыня! – голос Синего Дженнера. – В море за бухтой суда!

– Куда, на хрен, запропастился этот Рэйт? – выругался Дженнер, сопровождая Скару на стены. Стояла морось, ей пришлось накинуть капюшон.

«Прячется в моей постели» оказалось бы не лучшим ответом, но хорошую ложь как можно больше разбавляют правдой, а лгать у Скары с каждым днем получалось все лучше и лучше.

– С недавних пор он не всю ночь напролет проводит у моего порога, – развела она руками. – Чует сердце, ищет утешения у какой-нибудь девицы.

Дженнер хрюкнул:

– Сдается, не мне его винить.

– Ага. – Скара помчалась по лестнице на крышу Приморской башни. – Надо утешаться тем, что имеем.

– Это были гетландцы. – Мастер Хуннан стоял у бойницы, вперив в ночь угрюмый взгляд. – Шесть кораблей.

– Где? – выпалила Скара, подбегая к нему. Она всмотрелась в Матерь Море, стараясь не думать о долгом, долгом полете в пучину. К северу отсюда виднелись далекие огоньки на воде. Кем бы ни были моряки тех судов, они зажгли фонари, но уже развернулись и медленно удалялись во тьму. Ее плечи поникли.

– Корабли пытались прорваться к крепости, но их сразу отбросили, – проворчал Хуннан. – И вот гребут со всей прыти на север, а дюжина ладей Верховного у них на хвосте, как гончие мчат за лисой.

Надежда потухла, как тлеющие угли подо льдом. Скара уткнула кулаки в каменный зубец и уставилась в черные воды. На волнах тускло мерцал лунный свет.

– Видать, корабли королевы Лайтлин. – Синий Дженнер задумчиво побередил бороду. – Но если они метили попасть в нашу гавань, то зачем такой яркий свет?

Какая-то тень мелькнула, порхая среди темных вод, и угольки надежды внезапно вспыхнули ярче прежнего.

– Потому что они лишь отвлекли сторожей. Вон, смотри! – Она закинула руку на плечи Дженнера, а другой показала на море. Уже различимо, как погружаются весла – корабль скоро и ровно шел прямиком в гавань.

– У королевы же носовая фигура – голубь, – забеспокоился Хуннан.

– Это «Южный ветер»! – Скара со всей мочи стиснула Синего Дженнера в объятиях. – Приказывай опустить цепи!

– Опустить цепи! – заревел старый моряк, обнимая ее ничуть не слабее. – Отец Ярви вернулся!