Глава 11. ПРИНЦ ХВАЕДНИР
Я прочел немало вымышленных рассказов, которые, забавы ради, сочиняют обитатели Первого уровня, называя их «художественной литературой». У нас, на 12-ом уровне, Нет ничего подобного — мы слишком логично мыслим и слишком образованны, чтобы находить удовольствие в литературе подобного рода. Должен признаться, однако, что постепенно я почувствовал к ней вкус, хотя мои сотоварищи-демоны и бросали на меня косые взгляды, словно я начал принимать опасный наркотик.
В этих вымышленных описаниях, называемых «рассказами», авторы-люди утверждали, что все события, какими бы они ни были запутанными, должны с успехом разрешиться и действие должно приходить к счастливому концу. Событие же, которое помогло подобному разрешению проблем, должно являться кульминационной точкой рассказа.
В рассказе о битве за Ир описание этой битвы и явилось бы кульминацией. Потом герой женился бы на героине, злодей был бы наказан, а все выжившие повели бы счастливую и беззаботную жизнь.
В реальной жизни все было иначе. После битвы выжившие продолжали жить, как и раньше, и судьба была к ним не более благосклонна, чем всегда. Иногда они получали прибыль от своих ошибок, временами неисповедимые пути судьбы возносили их высоко, независимо от их достоинств.
Принц Хваеднир после битвы занялся заботами о раненых и милосердным перерезанием горла тем, кто, по-видимому, и так собирался умереть. Генерал Сеговиал попытался заговорить с ним, но они не смогли понять друг друга. Хваеднир оглянулся в поисках Шнери. Не найдя его, он устремился ко мне. Я стоял с адмиралом Диодисом. Адмирал был занят выполнением аналогичных обязанностей. Хваеднир сказал:
— Хо, Эдим! Иди-ка сюда, будешь переводчиком.
— Не откажите в любезности, адмирал, позвольте мне подойти к принцу Хваедниру. Я ему нужен.
— Это и есть командир хрунтингов? — спросил адмирал.
— Мне самому хочется ему кое-что сказать.
Таким образом, я был переводчиком сразу у трех командующих. После обмена дружескими фразами Хваеднир сказал:
— Могу ли я что-нибудь сделать для вас, генерал?
— Еда, — ответил Сеговиал. — Ириане голодают.
— Вы ее получите. Адмирал, что мы можем для этого сделать?
— У меня на кораблях есть запасы еды. А как обстоят дела у вас?
— Мы можем помочь продовольствием из нашего лагеря. Но после сегодняшнего я не знаю…
— Позвольте, мой принц, — заговорил адмирал, — в вашем войске много лихих всадников. Почему бы не отправить посланников на север, юг и восток с известием о победе? Передав это известие, они могут упоминать о том, что любой фермер или торговец может привезти в Ир продовольствие и получить мгновенную и хорошую прибыль.
Хваеднир скорчил гримасу.
— Мы в коммерции не сильны, это ваши новарианские проблемы.
Адмирал хмыкнул.
— Мне кажется, это неплохая идея. Плюньте мне в лицо, если она не принесет результатов.
И действительно: на второй день после битвы из Солибрии, Метуоро и Ксилара начали прибывать телеги фермеров. Как им удалось покрыть такое расстояние за столь краткий срок, я не знаю. Некоторые, должно быть, погоняли своих лошадей всю ночь.
Тем временем Хваеднир и адмирал договорились о выделении из своих запасов достаточного количества продовольствия для того, чтобы обеспечить город одним хорошим обедом. Генерал Сеговиал сказал:
— Принц, почему бы вам не пройти сегодня вечером по городу, принимая дань уважения от горожан?
Хваеднир глянул на свою броню, покрытую грязью и кровью.
— Что? В таком виде? Я хочу сказать, мой дорогой сэр, я слишком устал сегодня. Завтра я буду рад. А что до еды, то она прибудет вовремя.
Я попрощался с адмиралом и вместе с принцем Хваедниром вернулся в лагерь. Шнери, легко раненный в руку, вернулся туда раньше нас. Хваеднир хлопнул своего кузена по спине, и тот закричал от боли.
— Чума на тебя! — заорал Шнери. — Из-за тебя у меня снова началось кровотечение.
— Прости, — ответил Хваеднир. — Я не подумал. Отличная была драка, а?
— Если нам придется в ближайшее время сражаться с гендингами, то какие же будут потери?
— А, вечно ты брюзжишь! Где, в конце концов, эти наши бестолковые слуги? А, вот вы где! Вина, черепахи!
Когда ему принесли стакан и бутылку, он как следует выпил.
— Знаешь, братик, а мне по нраву эти южные земли. Подумай только, можно круглый год лакать настоящее пиво!
— Новарианское лето для меня слишком знойно, — отозвался Шнери, обливавшийся потом.
Хваеднир приказал приготовить в палатке еду для нас троих, но он продолжал пить в угрожающем темпе. И очень скоро златокудрый принц начал высказывать мысли, которые любой благоразумный человек оставил бы при себе.
— Клянусь девятью преисподнями, — гремел он, — зачем мне без конца ждать, пока старый мерзляк сдохнет и оставит мне целую с страну? Для начала несколько сотен добрых воинов достаточно, чтобы отобрать Ир у этих трусливых скопидомов…
— Я видел их в бою и не склонен считать людей Сеговиала трусами, — заметил Шнери.
— А этот? Говоря по чести, я вбил в них дисциплину кочевого войска! Мог бы даже сделать из них воинов. А почему бы и нет? Разве я не предводитель крупнейшей битвы нашего времени? Барды будут слагать о ней песни. Клянусь силой Грейннека, удачно начав, я смогу стать правителем, более великим, чем Хайлзунг Непобедимый…
Шнери сказал:
— Эдим, тебе лучше пойти в свою палатку, завтра увидимся.
Шнери явно не хотел, чтобы я и дальше слушал излияния его двоюродного брата. Я пожелал им доброй ночи и вернулся к себе. Там я сел и задумался. Мне пришло в голову, что под прикрытием темноты я мог бы ускользнуть из лагеря, пойти в Ир и предупредить синдиков о настроениях Хваеднира.
Приняв такое решение, я внезапно обнаружил, что у моей палатки поставлен часовой.
Это не слишком обескуражило меня, потому что настроение, воцарившееся среди воинов после битвы, сильно ослабило дисциплину. При нормальном развитии событий, часовой, возможно, тоже напьется и отправится на прогулку или уснет. Нужно только понаблюдать и подождать час-другой…
Следующее, что дошло до моего сознания, так это то, что сквозь отверстие в моей палатке струятся потоки солнечного света, а Шнери трясет меня за плечо.
— Вставай, лежебока! — кричал он. — Мы собираемся устроить шествие в Ире, чтобы принять поздравления благородного города. Ты должен пойти с нами, как переводчик Хваеднира, у меня будет слишком много других обязанностей.
Я стряхнул с себя остатки сна. Я проспал то время, когда думал отправиться в Ир с предупреждением. Хотя то был серьезный проступок с моей стороны, меня извиняло то, что я не спал почти двое суток. Я поинтересовался у Шнери, чья рука все еще была перевязана:
— Принц, как насчет того плана, который Хваеднир излагал прошлой ночью? О захвате Ира и использовании его в качестве базы для развития Империи?
— Тьфу! Это говорил не он, а сладкое ирианское вино. Я отговорил его от этой глупости. Он торжественно пообещал мне, что если Ир будет с ним честен, то и он будет честен с Иром.
— В Швенре он казался таким благоразумным молодым человеком. Что с ним случилось?
— Вероятно, вчерашняя победа ударила ему в голову — это и первое самостоятельное командование. В степях Чам держал его на крепком поводке. Но я уверен, что с ним все будет в порядке.
— Очень плохо, что он наследует престол. Вы гораздо умнее его.
— Тише, демон. Такие мысли являются предательством, хотя я и благодарен тебе за комплимент. Хваеднир совсем не глуп — просто он избалован и банально мыслит. И потом, он гораздо красивее меня, и руки у него куда более умелые. А я слишком тучен для вождя. Но довольно об этом. Надень что-нибудь, и пойдем.
Мы прошли через поле боя, через паалуанский лагерь — уже частично разрушенный — и вышли к башне Ардимаха. Мы поднялись по широкой лестнице и вошли в главные ворота, настежь открытые впервые за последние два месяца. Внутри стоял звон — рабочие ремонтировали большое зеркало, поврежденное, но так и не вышедшее полностью из строя, несмотря на все старания осаждающих.
Весь Синдикат, в состав которого входила теперь и Роска, встречал нас. Главный синдик — Джиммон — похудевший, но по-прежнему представительный, произнес речь. Он прочел цитату из написанной на пергаменте рукописи и вручил Хваедниру символический ключ от города. Покончив с этими формальностями, Джиммон обратился ко мне:
— Слава тебе, о, Эдим! Когда церемония закончится, у тебя будет, что рассказать нам, да? А теперь, принц, мы сделаем обычный круг почета. Мы пройдем по авеню Ардимаха, потом повернем направо…
Мы шли по подземному городу, освещенному лишь лучами солнца, отражавшимися от зеркал. Первым под бой барабанов, шел отряд хрунтингов, вооруженных до зубов, потом Шнери с двумя военачальниками и несколькими синдиками, потом остальные воины. За ними шел Хваеднир, Джиммон и остальные вожди, потом — адмирал Диодис и некоторые из его моряков, и так далее. Джиммон шел по одну сторону от Хваеднира, а я — по другую. Хваеднир облачился в свой самый великолепный костюм, какой только нашелся в гардеробе хрунтинга. На нем был крылатый золотой шлем, отделанная белым мехом туника, расшитая золотыми нитями, и украшенная драгоценностями шпага.
Насладившись первой хорошей едой со времени начала осады, ириане приветствовали нас с огромным энтузиазмом. В таком замкнутом месте единодушные крики приветствий причиняли настоящую боль ушам. Я ждал случая ускользнуть и предупредить синдиков о намерениях Хваеднира, но такой возможности не было.
Парад закончился у Рилдхолла, переполненного офицерами и представителями буржуазии. В течение трех часов я слушал речи и переводил с новарианского на швенрский и обратно. Самую длинную речь произнес Джиммон. Самую же короткую — Хваеднир. Все речи были насыщены одними и теми же выражениями: «смертельная опасность… благородные союзники… кровожадные дикари… время крайней нужды… бессмертная отчизна… бесстрашное воинство… благородные предки… вечная дружба… неумирающая признательность…» и так далее.
Когда все было кончено, присутствующие встали и стоя аплодировали. Потом синдики и адмирал Диодис, генерал Сеговиал, Хваеднир, Шнери и я отправились обедать в одну из малых комнат. По адресу Хваеднира было сказано столько комплиментов, что я едва успевал переводить. Вначале он вел себя сообразно манерам, принятым в степи, но Шнери не уставал толкать его в бок, и он принялся подражать новарианским традициям.
Когда обед закончился, Хваеднир прочистил горло, встал и сказал:
— Ваши Превосходительства! От лица своего кузена Шнери и от своего собственного я… э… приношу сердечную благодарность за этот вечер и за многие почести, которые были нам оказаны в это утро.
Но теперь тем не менее мы должны перейти к более практическим вопросам. Ваш посол, честный Эдим, избежал смертельных опасностей, чтобы достичь лагеря хрунтингов и убедить нас послать эти войска. Эдим имел при себе письменное предложение договора о компенсации, но потерял эти бумаги в пещерах Эллорнаса. Он тем не менее помнил условия и после обычных споров нам удалось достичь соглашения.
Когда мы достигли Кийамоса, мы обязали Эдима пробраться в город, письменно подтвердить достигнутое нами соглашение и вернуться с вашими подписями. И снова превратности судьбы помешали ему донести бумаги до цели. Более того, он сам едва не поплатился жизнью.
Но тем не менее не все потеряно. — Хваеднир достал из своей вышитой куртки две несколько помятые копии соглашения, составленного перед битвой. — Они были обнаружены в лагере каннибалов. Я уверен, что в признание услуги, оказанной бесстрашными воинами-хрунтингами по освобождению города, не будет преград получить ваши подписи сейчас, а плату — несколько позже.
Улыбка, освещавшая круглое лицо Джиммона, погасла.
— Гм, конечно, благородный сэр, никто и не помышлял о том, чтобы лишать награды наших героических спасителей. Могу я ознакомиться с окончательными условиями соглашения?
Хваеднир протянул Джиммону одну из двух копий. Другую он вручил Шнери со словами:
— Прочти это вслух кузен, у тебя это лучше получится.
Когда Шнери дочитал, Джиммон встал, дергая свой монокль за ленту. Он начал с еще одного восхваления доблести хрунтингов.
— Но, — продолжал он, — мы должны, конечно, принять в расчет некоторые обстоятельства. Город сильно пострадал от последствий жестокой осады, и восстановление, несомненно, сильно пошатнет наше благосостояние. Фактом является также то, что, несмотря на проявленный героизм, хрунтинги вели битву не одни. Адмирал Диодис со своими войсками тоже внес свою лепту, не говоря уже о наших ирианах.
Идя далее, благородный принц, вы не можете не признать, что с нашей стороны не было никаких официальных обязательств, поскольку соглашение все же осталось неподписанным. Конечно, если обе стороны проявят великодушие и добрую волю, мы, я в этом уверен, придем к дружескому соглашению…
«Боги Нинга, — подумал я, — неужели этот дурак попытается улизнуть от платы кочевникам, в то время, когда находится в полной их власти?»
— …и поэтому, дорогой друг, благородный коллега, вы, я уверен, согласитесь с необходимостью… э… приспособления этих требований в соответствии с реальностью.
— Что вы имеете в виду? — напряженно спросил Хваеднир.
— О, примерно по два пенса на человека, без добавочной платы за мамонтов. Животные, в конце концов, ели прекрасное ирианское сено, сколько душе угодно…
Принц Хваеднир побагровел.
— Лошадиное дерьмо! — проревел он. — Прошлой ночью я обещал, что, если Ир будет честным со мной, я тоже останусь честен, а если нет, то и мне стесняться нечего. Ни один степной воин никогда не будет подчиняться бумажкам. Вы сами, своими языками вынесли себе приговор, так пусть наказание падет на ваши головы!
Он громко свистнул в серебряный свисток. Отряд хрунтингов ворвался в комнату с саблями наготове и занял позицию за спинами собеседников.
Роска закричала.
— Одно неверное движение — и вы лишитесь голов, — сообщил Хваеднир. — Я провозглашаю себя королем Ира и всех других земель, которые в будущем присоединятся к моему государству. Вождь Фиккен!
— Да, мой господин?
— Передай моим военачальникам, что я буду претворять в жизнь план, о котором говорил прошлой ночью. Прежде всего, я желаю, чтобы все золото, серебро и драгоценности, имеющиеся в Ире, были собраны и доставлены сюда, в Рилдхолл. Они войдут в мою королевскую казну. Начнем с того, что обыщем присутствующих… Эй, а где адмирал?
Все стали крутить головами, пока один синдик не сказал:
— Он извинился и сказал, что хочет кого-то навестить…
— Найти его, — велел Хваеднир. Несколько хрунтингов кинулись выполнять его приказ, но безуспешно. Чувствуя, что назревает крупная неприятность, адмирал ускользнул из Ира.
Синдики пылали негодованием, но жаловаться не осмеливались и выложили свои кошельки на стол. Хваеднир вернул каждому медные монеты, забрав все золото и сербро.
— Я прошу прощения, — сказала Роска. — Я оставила свой кошелек дома.
— Об этом мы позаботимся позже, — весело ответил Хваеднир. — Это — всего лишь начало, мои дорогие подданные.
Шнери, мокрый от пота, молчал. Хваеднир велел нам всем встать и пройти в тот зал, где сегодня утром мы выслушивали хвалебные речи. Снаружи слышался топот многих бегущих ног и крики ириан, дома которых обыскивались. Потом воины вернулись в Риддхолл, каждый с мешком монет и драгоценностей. Они ставили мешки на пол, и Хваеднир велел клеркам-синдикам пересчитать и описать добычу.
Время от времени сбор ценностей прерывался криком и звоном оружия — это какой-нибудь ирианин сопротивлялся обыску.
Двух хрунтингов принесли раненными. Непокорным горожанам немедленно отрубили правые руки.
Синдики сидели мрачные под охраной хрунтингов. Они с яростью перешептывались:
— Я знал, что идея Джиммона принесет несчастье…
— Чепуха! Вчера ты согласился с ним, как все прочие!
Шнери, беседовавший с некоторыми военачальниками, подошел к Хваедниру и сказал:
— Кузен, как ты поступишь с нашей армией? Ты не можешь разместить здесь их всех, даже если бы они сами этого захотели. Большинство должно вернуться в Швенр. Лето кончается, скоро Игольное Ушко будет завалено снегом — к месяцу медведя.
— Я предложу остаться добровольцам, — ответил Хваеднир. — Остальные могут отправляться домой, когда захотят. Ты, Шнери, поведешь их. И я разрешаю тебе занять мое место наследника Теорика. Мне и здесь занятий хватит.
Шнери вздохнул:
— Полагаю, я так и должен сделать. Как я жалею сейчас, что не принял кафедру в Академии Отомае…
Хваеднир провел пару часов, отдавая распоряжения в качестве нового правителя. Потом он широко зевнул.
— Мадам Роска, — сказал он, — вы оставили кошелек дома, насколько мне известно. Могу ли я воспользоваться вашим гостеприимством?
— Конечно, Ваше Величество.
— Тогда ведите нас. Ты тоже пойдешь, Эдим, иначе я не смогу разговаривать с этой прекрасной госпожой.
В сопровождении телохранителей мы направились к дому мадам Роски. Когда мы пришли туда, Хваеднир увидел, что на диване лежит какой-то человек. Осмотрев его, он вздохнул.
— Должно быть, его убил какой-то скряга-ирианин, — сказал он, — Мы не можем этого терпеть, но сейчас преступника не найти.
Принц выглядел весьма озадаченным. Он обратился к охраннику:
— Иди и приведи моего брата, принца Шнери. Я должен спросить у него совета.
Другого охранника он поставил перед домом. Слуги Роски робко заглядывали в щель дверей. Хваеднир сбросил на стул свою тяжелую амуницию, снял золотой шлем и украшенную драгоценностями перевязь и вытер лоб.
— Клянусь носом Грейннека, я готов! — сказал он. — Думаю, я перенесу столицу империи в какой-нибудь человеческий город. Быть запертым в этих пещерах — меня от этого дрожь пробирает.
— Так вот, насчет моего кошелька, — начала было Роска, но Хваеднир предупреждающе поднял руку.
— Я и не думал освобождать такую изящную женщину от ее золота. Оставьте при себе свои сокровища. Не могу ли я попросить стакан вина?
— Авад! — позвала она.
Смуглый федируни робко вступил в комнату. Увидев меня, он усмехнулся в остроконечную черную бороду. Роска послала его за вином, которое Хваеднир мгновенно прикончил.
— Мне нужен друг среди ириан, — бросил он. — Я знаю, что многие не признают законности переворота, хотя и смирились против своей воли. Со временем я надеюсь показать, что король из племени благородных хрунтингов будет править ими куда более справедливо, чем эти лакричные синдики.
Он осушил еще один кубок, потом встал. На ногах он держался не слишком твердо.
— Роска, дорогая моя, не хотите ли вы показать мне свой дом?
— Да, конечно, Ваше Величество.
— Тогда идемте, а ты, Эдим, оставайся здесь. Я хочу поучиться новарианскому у нашей прелестной хозяйки. Если я собираюсь править этими оседлыми, то должен понимать, как они болтают…
Роска повела Хваеднира по комнатам, показывая ему картины, вазы и прочие украшения. Потом они исчезли на лестнице.
Авад бросился ко мне и схватил меня за руку.
— Мастер Эдим! До чего же приятно вас видеть! Хозяйка следила за вашими приключениями через волшебный камень и рассказывала нам о некоторых из них, но мы бы хотели услышать всю историю от вас самого. Вы, надеюсь, снова будете служить здесь?
— Я еще не знаю, — ответил я. — Я мог бы и сам выпить немного этого вина… Оно из Виндиума, не так ли?
— Да. А теперь насчет истории. Вы ушли в месяц Орла…
Его прервал крик, донесшийся сверху. Поскольку главным моим долгом является охрана мадам Роски, я сорвался со стула и устремился наверх, сопровождаемый Авадом.
Еще один крик, а потом возглас Роски:
— Эдим! Спаси меня!
Голос несся из спальни. Туда я и кинулся. В комнате находились Роска и Хваеднир. Роска, с тела которой было сорвано одеяние, лежала на спине на кровати. Хваеднир стоял над ней, поставив на ложе одно колено. Одной рукой принц пытался удержать Роску, а другой расстегивал штаны.
Я читал о практикующемся на Первом уровне действии, называемом «изнасилование», — это акт, во время которого мужская человеческая особь соединяется с женской против ее воли. У нас, на 12-м уровне, нет ничего подобного, и мне было любопытно, как в процессе этой процедуры, считающейся в большинстве человеческих обществ преступлением, решаются некоторые механические проблемы.
Но поскольку Роска велела спасти ее, я не мог, тем не менее, удовлетворить свое любопытство, наблюдая и делая философские выводы. Я приступил к выполнению задания, не думая о всех его логических осложнениях.
Я прыгнул на Хваеднира сзади, вцепился ногтями в его туловище и стащил с кровати.
Принц высвободился из моей хватки, несмотря на то, что его рубашка и кожа весьма пострадали. Он нанес мне удар под подбородок такой силы, что я покачнулся, а обитатель Первого уровня, будь он на моем месте, перелетел бы, наверное, через комнату. Мы снова сцепились. Я попытался впиться ему в горло, но он подставил локоть мне под челюсть и держал меня на расстоянии.
Я был удивлен силой этого человека.
Мне приходилось и раньше вступать в единоборство с обитателями этого уровня, но я находил их сравнительно слабыми. Хваеднир не только был настоящим гигантом среди новариан, но и мускулы его были необычайно крепкими. Его физическая сила была немногим меньше моей — если вообще она была меньше.
Мы продолжали борьбу. Ни один из нас не мог добиться преимущества. А потом я ощутил в своей руке рукоятку ножа. Я всадил его лезвие в бок Хваедниру — раз, другой, третий.
Огромный хрунтинг застонал, дернулся и начал ослабевать, Я выпустил его, и он рухнул на пол. Авад ткнул пальцем в длинный кривой нож, который я продолжал сжимать в руке.
— Мой, — сказал он.
— Благодарю тебя, — ответил я, склоняясь над поверженным противником.
Беглый осмотр доказал мне, что Хваеднир, возможный король Ира, мертв. Мадам Роска села на постели, пряча наготу за простыней. Она простонала:
— Великие боги, Эдим! Зачем ты убил его?
— Что? Но, мадам, я слышал ваши крики о помощи и сделал все, чтобы вы были довольны. Разве вы не желали этого?
— Нет! Я не могла ему позволить возобладать надо мной, не оказав того сопротивления, какого требует достоинство женщины, но это! Это может стоить всем нам жизни!
— Прошу прощения, мадам, но никто не объяснил мне всех этих подробностей. Я пытался сделать все, как лучше.
— Полагаю, что так, мой бедный, дорогой Эдим. Но моя так называемая добродетель не стоит того, что случилось, ведь я вдовствую так давно, что могла бы быть матерью этому варвару. Может быть, мне даже понравилось бы это, после того, как он образумился бы… Позже, в качестве его любовницы, я могла бы направлять его деяния на благо Ира. Но сейчас все это уже неважно. Главный вопрос: что нам теперь делать?
Я услышал голос Шнери, зовущий:
— Кузен Хваеднир! Ваше Величество, где вы?
— Шнери — единственная наша надежда, — сказал я. — Позвольте мне привести его, прошу вас. — Не слушая никаких возражений, я высунул голову из-за двери и позвал:
— Принц Шнери! Поднимитесь наверх! Идите сюда!
— Что-нибудь случилось? — спросил он, когда его голова появилась в лестничном пролете.
— Это вы сами решите, сэр. Хорошо или плохо, но момент крайне важен.
Увидев тело Хваеднира, он кинулся к нему и подтвердил, что тот мертв.
— Кто это сделал? Как это случилось?
— Я объясню, — сказал я, стоя спиной к двери, на случай, если Шнери решит выскочить и позвать своих людей. В случае надобности, я бы убил его, сказав телохранителям, что их господа спят, и выскользнул бы из города. Когда я договорил, Шнери сказал:
— Мне следовало бы знать, что пьяный дурень непременно вляпается в историю, вроде этой. Если бы разум его был достоин этого великолепного тела… Но что теперь? Воины зажарят вас на медленном огне, если узнают правду. Я понимаю вас, потому что долго жил среди новариан, я — только наполовину кочевник.
— Сэр, — спросил я, — видели ли вы тело, лежащее в гостиной?
— Да, и собирался спросить тебя о нем.
Я рассказал все, что знал.
— А теперь, — предложил я, — давайте поступим так. Скажем солдатам, что госпожа Роска отправилась отдохнуть в свою комнату, что мертвый тип, который на самом деле был только ранен, пришел в себя, пробрался наверх и попытался овладеть госпожой Роской, что Хваеднир услышал ее крики и кинулся ей на помощь, и они с воином нанесли друг другу смертельные раны. Тогда винить будет некого.
Вокруг моего плана разгорелись споры, но никто не смог придумать лучший вариант. Роска удалилась в смежную комнату, чтобы привести себя в порядок. Я сказал Шнери:
— Если Иру и суждено попасть под власть кочевников, вы будете лучшим монархом, чем ваш покойный кузен.
— Только не я, — ответствовал тот. — Я буду рад убраться от этой проклятой жары и увести воинов, пока они не попали под влияние новарианской роскоши. У Хваеднира был хороший шанс, человек поумнее мог бы его использовать, но тогда в степях мы потерпели бы поражение. Чтобы сражаться с гендингами, нам нужен каждый воин.
А теперь — помоги мне перенести мертвого воина в эту комнату, чтобы наша история выглядела правдоподобно.
