Пятнадцать
Голосование было проведено в торжественной обстановке.
— Мы остаемся здесь, — твердо сказала Имград, — в этой квартире, в этом здании.
— Я голосую за то, чтобы мы убили мистера Исидора и спрятались в другом месте.
Рой обернулся к Прис. Исидор сделал то же самое.
— Пожалуй, нам следует остаться здесь, — приглушенно сказала Прис. — Думаю, ценность помощи мистера Исидора больше той опасности, которую он представляет. Мы явно не в состоянии жить среди людей необнаруженными. Это уже погубило Полокова, Любу, Андерса и Гарланда.
— Возможно, они тоже сделали то, что сейчас собираемся сделать мы, — сказал Рой Бейти — доверились кому-то, поверили какому-то человеческому существу, которое, как и мы, казалось, отличалось от остальных, было, как вы выразились, экстраординарным случаем.
— Нам это не известно, — сказала Имград. — Все это — не более чем предположения. Я думаю, все дело в том, что они…
Она взмахнула рукой.
— Что они не пытались держаться подальше от посторонних глаз. Особенно Люба. Мы доверяем… Я скажу тебе, Рой, чему мы доверяем, что нас губит, — вера в превосходство нашего разума!
Она гневно посмотрела на мужа, ее маленькие высокие груди быстро поднимались и опускались.
— Мы все такие умные, Рой. Ведь ты и сейчас делаешь ту же ошибку.
— Кажется, Имград права, — сказала Прис.
— Таким образом, мы вверим наши жизни нестандартному, деградирующему… — начал Рой.
Потом он сдался.
— Я устал. Трудный это был путь, Исидор, и долгий. А здесь мы, к сожалению, совсем недавно.
— Я надеюсь, — радостно сказал Исидор, — что могу хоть частично сделать ваше пребывание на Земле приятным.
Он был уверен, что сможет. Это казалось кульминацией всей его жизни и той новой энергии, способной создать ему авторитет, которую он приобрел сегодня после разговора по видеофону.
После окончания официального рабочего дня Рик Декард отправился через весь город в район зоомагазинов.
Магазины крупных дельцов, занимающихся продажей настоящих животных, своими огромными зеркальными витринами и манящими вывесками занимали несколько кварталов.
Незнакомая и ужасная депрессия, которая придавила его несколькими часами раньше, не прошла, и посещение зоомагазина казалось ему единственным светлым событием в окружающем его сером тумане. Он пытался изгнать депрессию из своего сознания запахом животных и крупными денежными сделками. Во всяком случае, это всегда оказывало на него положительное воздействие. Возможно, и теперь ему удастся добиться этого снова.
— Слушаю, сэр, — приветствовал его молодой продавец.
Рик с несколько простоватым видом рассматривал поразительные витрины.
— Вы подобрали что-нибудь подходящее?
— Я многое хотел бы купить, — сказал Рик, — но меня беспокоит цена.
— Сэр, скажите мне только, какого уровня покупку вы хотели бы сделать и что вам хотелось бы приобрести. Я справлюсь у нашего управляющего и получу «добро».
— У меня есть три тысячи наличными, — сказал Рик. Управление в конце дня выплатило ему премию. — Сколько стоит вон та семья кроликов?
— Сэр, если у вас есть три тысячи наличными, вы могли бы стать владельцем чего-либо более существенного, чем кролики. Как насчет козла?
— Никогда не испытывал к ним особого интереса.
— Простите, не могу я узнать: является ли покупка такого уровня обычной для вас?
— Обычно я не хожу каждый день с тремя тысячами в кармане.
— Я так и подумал, когда вы спросили о кроликах, сэр. Дело в том, что кролики очень распространены. Я хотел бы, чтобы вы перешли в более почетный класс владельцев козлов, где, как мне кажется, ваше настоящее место. Честное слово, для меня вы — истинный владелец козла.
— В чем же их преимущество?
— В том, что его можно научить бодать всякого, кто попытается его украсть.
— Но только не в том случае, когда в него выстрелят наркотиком, а потом поднимут на канате в парящий аэрокар.
Продавец невозмутимо продолжал:
— Козел лоялен по отношению к своему хозяину. Это свободная душа, которую не способны смять никакие клетки. И еще одно. Очень часто, вложив в животное деньги и привезя покупку домой, вы обнаруживаете в один прекрасный день, что животное съело какую-нибудь радиоактивную дрянь и умерло. Козлу не страшна зараженная субпища, он способен потреблять такие дозы, которые свалили бы корову, лошадь и тем более кота. В качестве долгосрочного вложения козлы, а в особенности козы, имеют особые преимущества.
— А это коза?
Рик заметил большое черное животное козлиного рода, стоящее в центре клетки. Рик двинулся в том направлении, сопровождаемый продавцом. Животное показалось Рику просто прекрасным.
— Да, это самка. Черная нубийская порода, отличный образец для рынка этого года. И мы предлагаем ее по очень низкой цене.
Вытащив потертый экземпляр каталога, Рик посмотрел цену на черную нубийскую козу.
— Целиком наличными? — спросил продавец. — Или часть платы внесете в виде использованного животного?
— Наличными, — сказал Рик.
На бумажном листке продавец нацарапал цену и быстро, почти украдкой, показал ее Рику.
— Слишком дорого, — сказал тот.
Он взял листок и написал свою цену.
— Мы не можем отдать козу за такую сумму, сэр, — запротестовал продавец. И начертал новую цифру. — Этой козе нет еще и года. У нее очень высокая продолжительность жизни.
И еще раз показал бумажку Рику.
— Идет, — сказал тот.
Он подписал контракт на рассрочку, заплатил три тысячи долларов в качестве первого взноса — всю свою премию — и вскоре уже стоял рядом со своим аэрокаром, наблюдая, как служащие магазина грузят в него клетку с козой. «Я владею настоящим животным, — сказал он себе, — живым животным, а не электрической подделкой. Второй раз в жизни».
Цена и долговое рабство контракта пугали его, он чувствовал, что дрожит. «Но я должен был это сделать, — думал он. — После столкновения с Филом Речем я должен был вернуть веру в свои силы, иначе я не смогу продолжать работу».
Немеющими руками он направил кар в небо, направляясь домой. «Ирен будет рассержена, — подумалось ему, — потому что ее испугает ответственность».
И снова расстроился. «На ее долю придется много работы по уходу за животным, потому что она целый день дома».
Рик посадил аэрокар на крышу и некоторое время сидел неподвижно. В уме он уже сочинял живописную версию. «Этого требует мой разум, моя работа, — сказал он, пытаясь убедить себя, — и, в конце концов, престиж. С электрической овцой жить уже невозможно, это угнетает меня. Вероятно, этот вариант все же удовлетворит ее».
Выбравшись из кара, он вытащил клетку с козой и с пыхтением поставил на крышу. Коза, всю дорогу скользившая по дну клетки, проницательно взглянула на него большими глазами, но не издала ни звука.
Он спустился на свой этаж и подошел к двери квартиры.
— Привет, — сказала Ирен. Она была занята на кухне. — Ты сегодня поздно.
— Поднимись на крышу, — сказал он. — Я хочу тебе кое-что показать.
— Ты купил животное!
Она сняла фартук, машинально пригладила волосы и последовала за ним к лифту.
— Не нужно было покупать без меня, — выдохнула Ирен. — Я тоже имею право участвовать в этом, тем более что речь идет о самом важном приобретении, которое…
— Я хотел сделать тебе сюрприз.
— Ты сегодня заработал неплохую премию, — обвинительно сказала она.
— Да, — сказал Рик. — Я убрал трех анди.
Он вошел в кабину лифта, подождал жену, и они поднялись на крышу.
— Мне необходимо было это сделать, — сказал он. — Со мной сегодня что-то произошло. Если бы я не купил животное, я не смог бы больше работать охотником.
Лифт остановился. Вместе с Ирен Рик вышел в вечерние сумерки, подошел к клетке, включил лампы, установленные обитателями дома, и указал на козу, молча ожидая реакции жены.
— Боже мой! — воскликнула она.
Ирен подошла к клетке, заглянула в нее, потом обошла, рассматривая козу со всех сторон.
— Она действительно настоящая? Не электрическая?
— Абсолютно настоящая, — сказал он, — если только меня не надули.
Это случалось крайне редко, поскольку штраф за подделку достигал астрономических величин: две с половиной рыночной цены животного.
— Нет, меня не надули.
— Коза, — сказала Ирен. — Черная нубийская порода.
— Да, коза, — подтвердил Рик. — Возможно, в будущем нам удастся свести ее с самцом, тогда у нас будет молоко, из которого можно делать сыр.
— А ее можно выпустить? Куда мы ее поселим? К овце?
— Сначала нужно ее привязать, — сказал Рик. — По крайней мере, на первое время.
— «Жизнь моя — любовь и наслаждение», — вдруг пропела Ирен.
У нее странно изменился голос.
— Это старая-старая песня Иоганна Штрауса. Помнишь, когда мы в первый раз встретились? — Она положила руку ему на плечо, прижалась к нему и поцеловала. — Много любви и очень много наслаждения.
— Спасибо, — сказал он, обняв ее.
— Давай спустимся скорее вниз и поблагодарим Сострадающего, потом вернемся наверх и дадим ей имя. Ей необходимо какое-то имя. И ты, может быть, отыщешь какую-нибудь веревку, чтобы привязать ее.
Ирен направилась к лифту. Их сосед, Билл Барбур, стоявший рядом со своей лошадью Джуди, окликнул Рика:
— Эй, мистер Декард, у вас отличная коза. Поздравляю! Добрый вечер, миссис Декард. Возможно, у вас появятся козлята. Я мог бы обменять жеребенка на пару козлят.
— Спасибо, — сказал Рик, направляясь следом за женой. — Твоя депрессия прошла? — спросил он у Ирен. — Я, кажется, вылечился.
— Да, эта покупка меня вылечит. Теперь мы больше можем не скрывать, что наша овца — поддельная.
— Какая разница? — осторожно спросил он.
— Но теперь ведь все равно, — настаивала Ирен. — Теперь нам нечего скрывать. Теперь у нас есть настоящее животное. Это просто сон!
Она снова поднялась на цыпочки и поцеловала мужа. Нервное, возбужденное дыхание жены коснулось шеи Рика. Потом она протянула руку и нажала кнопку.
Что-то внутри Рика вдруг тревожно прошептало предупреждение, и он произнес:
— Давай не будем пока спускаться. Я хочу посидеть наверху. Просто посидеть и посмотреть на козу. А может быть, нужно покормить ее? В магазине мне дали для начала мешок овса. И мы могли бы посмотреть руководство по уходу за козой. Это мне тоже вручили, бесплатно. Мы назовем ее Эуфемией.
Но лифт уже подошел, и Ирен зашла в кабину.
— Ирен, погоди! — позвал он.
— Это было бы просто аморально, — строго сказала она, — если бы мы сейчас не слились с Сострадающим. Сегодня я уже подключалась к генератору, и это немного облегчило меня, но только чуть-чуть, совсем не так, как твоя покупка. Но все равно в меня каким-то образом попал камень.
Она продемонстрировала ему запястье с маленьким синяком.
— Я постоянно думала о том, насколько было бы лучше, несмотря на боль, когда с нами Сострадающий, и как плохо без него. Мы испытываем физическую боль, но духом мы едины с ним. Я чувствовала их присутствие — их всех, по всему миру, которые были слиты вместе с ним в этот момент.
Ирен придерживала двери лифта, не давая им скользнуть на место.
— Заходи, Рик. Это всего лишь минута. Ты ведь почти никогда не участвуешь в слиянии. Я хочу, чтобы ты передал то настроение, в котором находишься, всем остальным. Оставлять это себе одному — аморально.
Ирен, конечно, была права. Он вошел в лифт, и они вернулись в квартиру.
Войдя в гостиную, Ирен быстро щелкнула выключателем эмпатического генератора. Лицо ее осветилось живой радостью.
— Я хочу, чтобы все знали, — сказала она ему. — Со мной это уже случалось — я вошла в слияние и поймала эмоции какого-то человека, только что купившего животное. А в другой раз…
Лицо ее на секунду потемнело, удовольствие исчезло.
— Однажды я обнаружила чувства человека, потерявшего свое животное. Но мы делили с ним все наши радости — хотя у меня лично их не было совсем. И ты знаешь, это его немного ободрило. Мы даже могли бы предотвратить потенциальное самоубийство — то, что мы испытываем, чувствуем…
— Они получат нашу радость, — сказал Рик, — но сами мы ее потеряем, обменяем на то, что чувствуют они. Наша радость исчезнет.
На экране генератора проносились потоком какие-то бесформенные сочетания цветов. Затаив дыхание, Ирен сжимала рукоятки.
— Нет, мы не потеряем ничего из того, что чувствуем, если только будем удерживать эти ощущения в себе. У тебя разве нет навыка слияния, Рик?
— Кажется, нет, — сказал он.
Сейчас он впервые начал понимать, какое значение для Ирен имеет сострадание. Возможно, общение с Речем и их совместная охота произвели трансформацию какого-то незначительного ответвления в его мозгу, переключили нейтронный тумблер, и, возможно, началась цепная реакция изменений.
— Ирен! — настойчиво позвал он.
Он оттащил жену от генератора эмпатии.
— Послушай! Я хочу рассказать тебе о том, что случилось со мной сегодня.
Рик отвел ее к дивану, усадил и сам сел рядом.
— Я познакомился с другим охотником, которого раньше никогда не видел и даже ничего не слышал о нем. Ему нравится уничтожать андроидов. И вот, после того как я провел охоту вместе с ним, я по-другому взглянул на анди. То есть раньше я относился к ним примерно так же, как и он, только по-своему.
— Разве с этим нельзя подождать? — спросила Ирен.
— Я выбрал один из вопросов теста и провел эксперимент, — сказал Рик. — Все сошлось — я действительно начал сопереживать андроиду. Сегодня утром ты сказала — «бедные анди». Поэтому ты понимаешь, о чем я говорю. Из-за этого я и купил козу. Я никогда еще не чувствовал ничего подобного. Возможно, это было что-то вроде депрессии, как у тебя. Теперь я понимаю, как ты страдаешь. Я всегда был уверен, что тебе просто нравится твоя депрессия и что ты можешь вырваться из нее в любой момент, если только захочешь, если не сама, то хотя бы с помощью стимулятора Пенфилда. Но дело в том — и я понял это, — что в таком состоянии тебе уже все равно. Апатия, потому что потеряно чувство цены. Ничто ничего не стоит, и не надо чувствовать себя лучше, потому что, если потерять это ощущение…
— А как же с твоей работой?
Рика словно ударили. Он промолчал.
— Работа, — повторила она. — Сколько мы должны вносить в месяц за козу?
Она протянула руку. Он машинально вытащил контракт зоомагазина и протянул ей.
— Сколько?! — протянула она тонким голоском. — А проценты… Боже, одни только проценты!.. И ты сделал это только потому, что почувствовал себя подавленно, а вовсе не потому, что хотел сделать мне сюрприз.
Она вернула ему документы.
— Что ж, это не важно. Все равно я очень рада, что ты купил ее. Я уже люблю эту козу. Но это такое бремя!
Она помрачнела.
— Я могу перейти в другой отдел, — сказал Рик. — У Департамента десять или одиннадцать отделов. Заняться, например, похищением животных. Меня бы взяли.
— Но твои премии! Они необходимы нам, иначе магазин просто заберет козу.
— Я перепишу контракт с тридцати шести месяцев на сорок восемь.
Он стремительно извлек шариковую ручку и начал писать на обратной стороне листа.
— Это получится на пятьдесят два доллара пятьдесят центов меньше в каждом месяце.
Зазвонил видеофон.
— Если бы мы остались на крыше, а не спустились сюда, — сказал Рик, — то мы бы не услышали этого звонка.
Он чувствовал сожаление.
— Чего ты боишься? Они же еще не собираются отобрать у тебя козу.
Ирен подошла к аппарату и протянула руку к трубке.
— Это из Департамента, — сказал он, направляясь в спальню. — Скажи, что меня нет дома.
— Алло! — отозвалась Ирен.
«Еще три андроида, — подумал Рик, — которых мне следовало выследить, а не отправляться домой». На экране появилось лицо Гарри Брайанта, и теперь уходить было уже поздно. На негнущихся ногах Рик вернулся к экрану.
— Да, он здесь, — говорила Ирен. — Мы купили козу. Заходите к нам, мистер Брайант, посмотрите на нее.
Последовала пауза. Потом она протянула трубку Рику.
— Он хочет что-то тебе сказать.
Быстро вернувшись в кресло, она снова схватилась за ручки генератора эмпатии. Почти мгновенно она была поглощена слиянием. Рик ясно осознал ее ментальное отсутствие в комнате, ощутив собственное одиночество.
— Алло, — сказал он в трубку.
— Мы посадили хвост на двух оставшихся андроидов.
Он звонил из своего кабинета. Рик видел хорошо знакомый ему стол, завал бумаг и прочего мусора.
— Они явно встревожены. Съехали с того старого адреса, который дал тебе Холден. Теперь их можно найти… минутку…
Брайант принялся перебирать бумаги, отыскивая нужные сведения. Рик машинально нащупал ручку. Он разгладил на колене контракт и приготовился писать на обратной стороне.
— Жилой блок 3967-Ц, — продиктовал инспектор. — Отправляйся туда как можно быстрее. Мы предполагаем, что они узнали о том, что мы убрали Гарланда и Любу Люфт. Поэтому и сбежали.
— Незаконное бегство, чтобы спасти свои жизни.
— Ирен сказала, что вы купили козу. Сегодня, после того, как ты уехал из управления?
— Да, по дороге домой.
— Когда ты покончишь с остальными андроидами, я приеду взглянуть на нее. Кстати, я только что говорил с Дейвом Холденом. Я рассказал, как трудно тебе пришлось с этими андроидами. Он поздравил тебя и советует удвоить осторожность. Он говорит, что «Узел-6» оказался более сообразительным, чем он предполагал. Он вообще с трудом поверил в то, что ты отправил на покой троих анди за один день.
— Троих достаточно, — сказал Рик. — Я больше не могу. Мне нужно отдохнуть.
— Но завтра их может уже не быть здесь, — настаивал Брайант. — И они окажутся вне зоны нашей юрисдикции.
— Не так быстро. Они все еще будут поблизости.
— Ты поедешь туда сегодня, — твердо сказал Брайант, — пока они еще не окопались. Они не ожидают, что ты среагируешь так быстро.
— Наоборот, они будут ждать меня.
— Поджилки трясутся? Из-за Полокова, который…
— Ничего у меня не трясется. Ладно, я полечу туда. — Он хотел положить трубку, но Гарри проговорил:
— Дай мне знать, как только будут результаты. Я буду у себя в кабинете.
— Если я устраню их, я куплю овцу.
— У тебя ведь есть овца, насколько я знаю, — уточнил Брайант.
— Она электрическая.
И сразу же повесил трубку. «На этот раз овца будет настоящая. Она мне необходима для компенсации».
У черного ящика генератора эмпатии скорчилась его жена с восхищенно отсутствующим лицом. Некоторое время Рик стоял рядом с ней, рука его покоилась на ее груди. Он чувствовал, как грудь поднимается и опускается в такт приливам и отливам жизни внутри Ирен. Она не замечала его, как и всегда, поглощенная слиянием с Сострадающим.
На экране видно было облаченную в балахон фигуру Сострадающего, который взбирался вверх по склону. Мимо пронесся кусок скалы. Глядя на него, Рик вдруг подумал: «Боже мой, ведь в моей ситуации есть что-то худшее, чем в его положении. Сострадающему не приходится совершать что-то чуждое своей природе. Он страдает, но, по крайней мере, может не насиловать собственную сущность».
Нагнувшись, Рик осторожно убрал пальцы Ирен с черных клавиш и занял ее место. Первый раз за несколько недель.
Это было сделано импульсивно. Он не хотел этого. Все произошло внезапно и неожиданно. Перед ним простирался пустынный пейзаж, пустырь, покрытый сорняками. В воздухе пахло цветами. Это была пустыня, где не бывает дождя, и цветы сорняков пахли как пыль.
Перед ним стоял человек. В его глазах светился свет жалости. Глаза были усталыми и полными боли.
— Сострадающий, — произнес Рик.
— Я друг твой, — ответил старик. — Но продолжай свой путь, словно меня не существует. Таков твой долг. Ты понимаешь меня?
— Нет, не понимаю. Мне нужна помощь.
— Но как я могу спасти тебя, — возразил старик, — если я не в состоянии спасти себя? — Он улыбнулся. — Разве ты не видишь? Это не воскресение, спасения нет.
— Тогда зачем все это? — зло спросил Рик. — Зачем тогда ты нужен?
— Чтобы показать тебе, — сказал Вилбур Сострадающий, — что ты не одинок, что с тобой — я, и я всегда буду с тобой. Продолжай исполнять свой долг; хотя ты знаешь, что поступаешь плохо.
— Почему я должен исполнять его? Я брошу эту работу и эмигрирую.
— Куда бы ты ни отправился, везде от тебя потребуют поступать плохо. Таково фундаментальное условие жизни — насиловать собственную сущность. В какой-то момент любому живому существу приходится так поступать. Это неизбежная тень, проигрыш эксперимента творения, проклятие, наложенное на него, проклятие, которое питает жизнь во всей Вселенной.
— И это все, что ты можешь мне сказать? — спросил Рик.
Мимо просвистел камень. Он пригнулся, но другой камень ударил его в ухо. Он тут же выпустил рукоятки генератора и снова оказался в собственной гостиной, рядом с женой и ящиком генератора. Голова раскалывалась от удара. Протянув руку, он обнаружил, что по щеке стекает струйка крови.
Ирен прижала к его уху носовой платок.
— Наверное, мне нужно поблагодарить тебя за то, что ты меня освободил. Я не переношу, когда в меня попадает камень. Ты принял удар на себя.
— Мне нужно идти.
— Работа?
— Целых три.
Он взял у нее платок и пошел, к выходу. Голова немного кружилась. Теперь он чувствовал и тошноту.
— Удачи, — сказала Ирен.
— Ничего мне этот черный ящик не сделал, — сказал Рик. — Со мной говорил Сострадающий, но это не помогло. Он знает не больше моего. Это просто старик, взбирающийся на гору навстречу своей смерти.
— Но разве это не откровение?
— Это откровение уже у меня было.
Рик открыл дверь в холл. «Жилой блок 3967-Ц, — прочитал он пометки на обороте контракта. — Это в пригороде, в покинутом районе. Там легко спрятаться. Не считая огней вечером. Вот на что я буду ориентироваться. Окна. Как бабочка. Эти трое будут последними. Сострадающий прав: нужно исполнять свой долг. Но едва ли я смогу. Сразу трое — это уже вопрос не морали, а практики. Вероятно, я не смогу отправить их на покой. Я слишком устал, за этот день случилось слишком много веселенького. Возможно, Вилбур знал это и предвидел все, что должно произойти. Но я знаю, где мне найти помощь, которую мне уже предлагали и которую я отверг».
Он вышел из лифта на крышу и минуту спустя сидел в темноте кабины аэрокара, набирая номер на диске видеофона.
— Компания «Розен Ассосиэйшн», — ответила дежурная.
— Рейчел Розен, — произнес он.
— Простите, сэр?
— Позовите мне Рейчел Розен.
— Если мисс Розен ожидает…
— Я уверен, что да, — сказал он и стал ждать.
Десять минут спустя на экране появилось миниатюрное смуглое лицо Рейчел Розен.
— Здравствуйте, мистер Декард.
— Вы сейчас заняты, или мы можем поговорить? — спросил он. — О том, что вы мне предлагали.
Казалось, это произошло не сегодня, а многие поколения тому назад. Многие поколения родились и превратились в прах с тех пор, как он последний раз говорил с Рейчел Розен.
Вся тяжесть этого времени навалилась на него. Он чувствовал физический вес его. «Это, наверное, из-за камня», — подумал он, прижимая платок к кровоточащему уху.
— У вас ухо порезано, — заметила Рейчел. — Как вам не стыдно.
— Вы действительно были уверены, что я вызову вас? — спросил Рик.
— Я уже говорила вам, — объяснила Рейчел, — что без моей помощи один из новых андроидов прикончит вас раньше, чем вы успеете отправить его на покой.
— Вы ошиблись.
— Но вы звоните мне. Вы хотите, чтобы я прилетела в Сан-Франциско?
— Да, сегодня.
— О нет, уже слишком поздно. Лететь нужно целый час, так что я буду только завтра.
— Мне приказано покончить со всеми делами еще сегодня вечером, — уныло проговорил Рик. Помолчав, он добавил: — Из всех осталось только трое.
— Судя по вашему голосу, вам здорово досталось.
— Если вы не прилетите сегодня вечером, то я отправлюсь искать их в одиночку и мне не удастся с ними справиться. Я буквально только что купил на премию за трех первых анди козу.
— Эх, вы, хомо, — сказала Рейчел. — Козлы воняют.
— Это только самцы. Об этом написано в руководстве, которое мне дали в магазине.
— Вы действительно выглядите усталым, — сказала она, помедлив. — У вас голова не кружится? Вы уверены, что сознаете, на что идете, пытаясь убрать еще троих андроидов типа «Узел-6»? Еще никому не удавалось устранить столько андроидов за один день.
— Франклин Пауэрс прикончил в прошлом году в Чикаго примерно семерых.
— Это были устаревшие модели типа У-4, — напомнила ему Рейчел. — Это совсем другое дело. — Она задумалась. — Рик, я не могу. Я еще не ужинала.
— Но вы мне необходимы. — «Иначе я погибну, — сказал он себе. — Я знаю это. И Сострадающий знал. Думаю, Рейчел Розен тоже это знает. Я зря трачу время. Нет смысла просить сострадания у андроида. У него просто нет такого органа».
— Извини, Рик, но сегодня это невозможно. Завтра.
— Месть андроида?
— Что?
— Потому что я раскусил вас во время теста.
— Вы так думаете? В самом деле?
— До свидания, — сказал он.
— Послушайте, — быстро проговорила Рейчел. — Подождите немного, подумайте.
— Вы так говорите, потому что андроиды вашего типа умнее людей.
— Но я действительно не понимаю!
Она вздохнула.
— Я ясно вижу, что вы не хотели бы заниматься этим сегодня. Точнее, вы вообще не хотите браться за это. Вы уверены, что вам нужна моя помощь при устранении трех оставшихся андроидов? Или же вы хотите, чтобы я убедила вас не начинать этого дела?
— Прилетайте. Я сниму комнату в отеле для двоих.
— Зачем?
— Сегодня я кое-что услышал, — хрипло сказал он, — касающееся отношений между человеком-мужчиной и андроидом-женщиной. Прилетайте в Сан-Франциско, и я оставлю в покое трех остальных. Мы займемся другим делом.
Рейчел посмотрела на него, потом решительно сказала:
— Хорошо, я прилечу. Где мы встретимся?
— У «Сент-Френсиса». Это единственный приличный отель в зоне Залива.
— И пока я не прилечу, вы ничего не предпримете?
— Я буду сидеть в отеле и смотреть по телевизору Бастера Джруби. В последние три дня его гостьей была Аманда Вернер, а она мне нравится. Я мог бы смотреть на нее до конца жизни. У нее такие груди, что кажется, они улыбаются.
Рик повесил трубку и некоторое время сидел неподвижно, ни о чем не думая.
Наконец холод в кабине заставил его встрепенуться. Он повернул ключ зажигания и секунду спустя летел в сторону центра города, направляясь к отелю «Сент-Френсис».
