Девять
В огромном, подобном чреву кита зале старинного здания Оперы, построенного из камня и стали, репетиция была в самом разгаре. Рик Декард узнал музыку — репетировали «Волшебную флейту» Моцарта, шла финальная сцена первого акта. Рабы музы — другими словами, хор — начали свою песню чуть-чуть раньше, и это свело на нет простой ритм волшебных колокольчиков.
Это была приятная неожиданность. Ему очень нравилась «Волшебная флейта». Рик сел в кресло в бельэтаже — кажется, никто не заметил его появления — и устроился поудобнее. Как раз в этот момент Папагено в своем фантастическом наряде из птичьих перьев присоединился к Памине, чтобы спеть слова, всегда вызывавшие у Рика слезы:
Всякий храбрый человек
Счастья добивается.
А его ближайший друг
Помешать старается.
«Нет, — подумал Рик, — никаких волшебных колокольчиков в действительности не существует. И ничто не заставит твоего врага исчезнуть без следа. А жаль. Моцарт умер вскоре после написания „Волшебной флейты“ от болезни почек в возрасте меньше сорока лет. Как странно — предчувствовал ли Моцарт, что у него нет будущего, что его время прошло и его вскоре похоронят в могиле для нищих, без надписи? Возможно, я тоже предчувствую нечто подобное».
Он наблюдал за ходом репетиции.
«Репетиция кончится, кончится представление, певцы умрут, и в конечном счете будет уничтожен последний нотный листок, да и само имя композитора исчезнет в веках, и пыль окончательно победит, если не на этой планете, так на другой. Мы можем лишь ненадолго отсрочить конец. Так же как и анди, которые лишь некоторое время могут уклоняться, но все равно будут настигнуты мной или другим охотником. В некотором смысле я тоже часть форморазрушающего процесса энтропии. Ассоциация Розена создает, а я уничтожаю их творения или как там это выглядит с их точки зрения».
Папагено и Памина начали диалог на сцене. Он прервал свои размышления и прислушался.
— Дитя мое, что ж нам теперь сказать? — пел Папагено.
— Правду, вот что скажем мы, — отвечала ему Памина.
Наклонившись вперед, Рик пристально вглядывался в Памину, в ее тяжелый костюм с вуалью на лице. Потом он сверился с досье и удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
«Вот и третий андроид, — осознал он. — Это и есть Люба Люфт». Ее роль заключала в себе некоторую иронию.
Самый полный жизни и симпатичный андроид едва ли был способен сказать правду, во всяком случае, о себе.
Люба Люфт запела, и Декард был поражен чистотой ее голоса, не уступающего голосам знаменитостей, имеющимся у него в коллекции. Ассоциация Розена потрудилась на славу.
Рик снова представил себе, что он — разрушитель субстанций, вызванный к жизни тем, что сейчас услышал о правде. «Вероятно, чем лучше она функционирует, — подумал он, — тем больше общество нуждается во мне. Если бы андроиды оставались нестандартными и непохожими на человека, как древние К-40, производившиеся компанией Дерана, проблемы не было бы. Когда же мне начать? Вероятно, как можно скорее. После окончания репетиции, когда она пройдет в свою уборную».
В конце первого акта репетиция была остановлена, и дирижер сообщил, что она возобновится через полтора часа — это было объявлено на английском, французском и немецком языках. После этого дирижер покинул зал, за ним вышли музыканты. Рик встал и прошел за сцену, туда, где располагались уборные артистов. Он шел за последними участниками спектакля, размышляя и оттягивая время.
«Да, так будет лучше. Покончить разом, как только тест даст результат». «Быть может, Дейв ошибся? — предположил Декард. — Надеюсь, но едва ли».
Его профессиональный инстинкт уже отреагировал, а он редко обманывал его за годы работы в полиции.
Остановив проходящего статиста, он узнал, где находится уборная мисс Люфт. Статист, в гриме и костюме египетского копьеносца, показал ему дорогу.
Подойдя к двери с надписью «МИСС ЛЮФТ. ГРИМЕРНАЯ», Рик постучал.
— Войдите.
Он вошел. Девушка сидела у гримерного столика, раскрыв на коленях переплетенную в тканевую обложку партитуру, делая пометки шариковой ручкой. Она не сняла костюма и грима, не считая вуали, которая лежала на полке.
— Да? — Она подняла голову. Сценический грим делал ее глаза большими, больше, чем они были на самом деле. Эти глаза пристально смотрели на Декарда. — Вы видите, я занята.
Ее английский совершенно не имел акцента.
— Вы вполне прилично поете, если сравнивать со Шварцкопф, — сказал Рик.
— Кто вы?
В ее голосе слышалась холодная недружелюбность и еще та едва заметная холодность, которую он всегда замечал у андроидов. Могучий интеллект и это… Ему это не нравилось, но без этой особенности выслеживать их было бы много труднее.
— Я из полиции Сан-Франциско.
— О? — В огромных ореховых глазах не проскользнуло ни искорки, ни намека на ответную реакцию. — И что же вам нужно?
Странно, но тон ее казался снисходительным.
Устроившись в ближайшем кресле, он расстегнул молнию служебного чемоданчика.
— Я пришел, чтобы произвести стандартный тест на психопрофиль личности. Что займет не больше нескольких минут.
— Это так необходимо? — Она показала на партитуру в обложке. — У меня много работы.
Теперь в ее тоне стали заметны нотки нехорошего предчувствия.
— Это необходимо.
Декард достал приборы и начал собирать комплект.
— Тест на умственные способности?
— Нет, на эмпатию.
— Мне придется надеть очки.
— Если вы читаете партитуру без очков, то сможете пройти и тест. Я покажу вам несколько картинок и задам вопросы.
Он поднялся, подошел к девушке и приложил к ее сильно нагримированной щеке липкую сетку датчиков.
— Теперь свет, — сказал он и направил на нее тонкий луч. — Вот и все.
— Вы думаете, я андроид? Это? — Голос ее стал почти неслышен. — Я не андроид! Я никогда не была на Марсе и никогда даже не видела андроида! — Ее удлиненные ресницы невольно затрепетали. Он видел, как она старается сохранить самообладание. — Вы получили сведения, что в труппе скрывается андроид? Я была бы рада помочь вам. А если бы я была андроидом, разве я стала бы вам помогать?
— Андроид, — объяснил Декард, — равнодушен к судьбе других андроидов. Это одна из характерных черт, по которым мы их и выявляем.
— Тогда, — сказала мисс Люфт, — вы сами должны быть андроидом.
Он удивленно поднял на нее глаза.
— Потому что ваша работа, — продолжала она, — убивать их. Вы… Как это называется?.. — Она старалась вспомнить.
— Охотник за андроидами, — сказал Рик. — Но я не андроид.
— А вы сами проходили такой тест?
В ее голосе снова появилась уверенность.
— Вы проходили его?
— Да, — кивнул он. — Очень давно, когда я начал работать в управлении.
— Вероятно, это фальшивая память. Ведь у андроидов бывает фальшивая память, не так ли?
— Мое начальство знает о результатах теста. Это обязательное условие.
— Возможно, когда-то и существовал человек, выглядевший, как и вы, но вы убили его и заняли его место, и ваше начальство не имеет об этом ни малейшего понятия.
Она улыбнулась, как бы приглашая его согласиться.
— Лучше продолжим тест, — сказал он, вынимая из чемоданчика листки с вопросами.
— Я пройду испытание, — сказала она, — если только вы сами пройдете его вначале.
Он уставился на нее, сбитый с толку.
— Разве это не будет справедливо? Тогда я буду уверена в вас. А так я просто не знаю, кто вы. Вы такой странный, ведете себя так необычно.
Она вздрогнула, а потом с надеждой улыбнулась.
— Вы не сможете провести теста по шкале Войт-Кампфа, поскольку процедура требует значительного опыта. Так что лучше слушайте меня внимательно. Вопросы будут касаться социальных и психологических ситуаций, в которых вы могли бы оказаться. Мне требуется от вас утверждение-реакция, что бы вы сделали в том или ином случае. И реакция мне нужна как можно более быстрая. Один из регистрирующих параметров — это время задержки, если она имеет место.
Он выбрал первый вопрос.
— Вы сидите в кресле, смотрите телевизор и вдруг обнаруживаете, что на вашей руке сидит оса.
Он засек время, а потом взглянул на показания приборов.
— Что такое оса? — спросила Люба Люфт.
— Кусающееся насекомое с крыльями.
— О, как необычно. — Ее глаза расширились, как у ребенка, как будто Рик открыл ей тайну мироздания. — Они еще существуют? Я никогда их не видела.
— Они вымерли. Пыль убила их всех. Вы действительно не знаете, что такое оса? Осы существовали, когда вы родились. Это всего…
— А как это называется по-немецки?
Он попытался вспомнить, но не мог.
— Ваш английский звучит превосходно, — с упреком сказал он.
— Это только произношение, — сказала она. — Для партии Персали, Уолтон и Виллиамс. Но словарный запас у меня невелик. — Она застенчиво смотрела на него.
— Веспе, — сказал он, вспомнив немецкое слово «оса».
— Ах да, айн веспе!
Она засмеялась:
— Какой там был вопрос? Я уже забыла.
«Попробуем другой, — подумал он. — Теперь добиться толкового ответа уже невозможно».
— Вы смотрите по телевизору старый фильм. Показывают банкет в самом разгаре.
Он решил пропустить часть вопроса.
— Главное блюдо состоит из собаки, фаршированной рисом.
— Но кто станет убивать и варить собаку? — удивилась Люба. — Они же стоят целого состояния. Может, это была ее имитация, но имитации состоят из проводов и моторов, а их есть нельзя.
— Это довоенные времена, — проскрежетал Декард.
— Но тогда я еще не родилась.
— Но вы видели по телевизору старые фильмы.
— Фильм был снят на Филиппинах?
— Почему на Филиппинах?
— Потому что только на Филиппинах было принято готовить фаршированных рисом собак, — сказала Люба Люфт. — Я читала об этом.
— Но ваша реакция! Мне нужна ваша реакция на этот фильм — социальная, психологическая, моральная!
Она задумалась.
— Я бы переключила телевизор и посмотрела Бастера Джруби.
— Почему?
— Потому что, если вам нравится смотреть старые фильмы, действие которых происходит на Филиппинах, то это странно. Чего там интересного? — И с негодованием воззрилась на него. Стрелки на приборах закачались из стороны в сторону.
После паузы он осторожно продолжил:
— Вы сняли домик в горах.
— Да. — Она кивнула. — Продолжайте.
— В районе, не подвергшемся влиянию пыли.
— Простите? — Она приложила к уху ладонь. — Что это значит?
— Там все еще растут кусты и деревья. Домик сколочен из сосновых досок. Имеется большой камин. На стенах кто-то развесил эстампы Каррмера и Айвса. Над каминной полкой — большая оленья голова — самец с полностью сформировавшимися рогами. Люди, приехавшие с вами, восхищаются убранством комнаты, и…
— Я не понимаю… Каррмер и Айве, украшения?.. — спросила она. Казалось, что она хочет разобраться в смысле вопроса. — Подождите.
Она подняла руку:
— Этот как с рисом и собакой? Каррмер — это такая острая приправа? Она делает рис острее. По-немецки — это карри.
Декард не мог понять, является ли семантический туман, в котором заблудилась мисс Люфт, случайным, или она намеренно водит его за нос.
Он решил попробовать еще один вопрос. Что ему еще оставалось делать?
— Вы назначили свидание мужчине, — сказал он, — и он приглашает вас к себе. Пока вы там находитесь…
— О, найн, — перебила его Люба. — Я там не буду находиться. Это легкий вопрос.
— Но это еще не весь вопрос!
— Вы задали не тот вопрос? Но я понимаю, о чем вы спрашиваете. Почему, в таком случае, это не вопрос? Разве не подразумевается, что я должна понимать вопрос?
Она нервно провела рукой по щеке и отсоединила липкий диск-сетку датчиков, якобы случайно. Диск упал на пол и закатился под гримировочный столик.
— Ах, Готт, — пробормотала она, нагнувшись и стараясь отыскать его.
Послышался звук рвущейся ткани — ее неудобное платье не выдержало.
— Я подниму, — сказал он.
Заняв место Любы, отодвинувшейся в сторону, и опустившись на колени, он шарил рукой под столиком, пока не нащупал сетку диска.
А когда он поднялся, то обнаружил, что прямо в глаза ему смотрит дуло лазерной трубки.
— Ваши вопросы, — сказала Люба Люфт шуршащим голосом прокурора, — начали касаться секса. Я так и думала, что до этого дойдет. Вы не из полиции. Вы сексуальный извращенец.
— Можете посмотреть мое удостоверение.
Он потянулся к карману пиджака и заметил, что рука его начала дрожать, как при встрече с Полоковым.
— Если дотронетесь до кармана, — сказала она, — я вас убью.
— Вы в любом случае так сделаете.
Рик стал думать о том, что бы получилось, если бы он послушался совета Рейчел Розен и взял ее с собой. Но не было смысла сейчас думать об этом.
— Так, посмотрим на остальные вопросы.
Она требовательно протянула руку, и он нехотя передал ей листки.
— «В журнале вы встречаете большую цветную фотографию обнаженной женщины…» Так, ясно. «Вы забеременели от мужчины, который обещал жениться. Этот человек начинает ухаживать за другой женщиной, вашей лучшей подругой. Вы делаете аборт». Система ваших вопросов совершенно очевидна. Я вызываю полицию.
Не выпуская Рика из-под прицела лазерной трубки, она пересекла комнату, сняла трубку видеофона и набрала номер дежурного оператора.
— Соедините меня с Департаментом полиции, — сказала она. — Мне нужно вызвать полицейского.
— Вы как раз делаете то, — с облегчением сказал Рик, — что я сам сделал бы с удовольствием.
Однако идея Любы Люфт показалась ему странной. Почему она просто не убила его? Как только явится патрульный, у нее не останется шансов, и все будет так, как скажет он.
«Наверное, она уверена, что она — человек, — решил он. — Она наверняка не знает, кто она».
Несколько минут спустя, в течение которых Люба Люфт не выпускала его из-под прицела лазера, явился полицейский — здоровенный бык в своей архаичной голубой форме, с пистолетом и звездой.
— Ладно, — сразу же сказал он Любе, — уберите эту штуку.
Она опустила лазер, и он сразу проверил, заряжен ли он.
— Так. Что тут происходит? — спросил он Любу.
Еще до того, как она успела ответить, он повернулся к Рику.
— Вы кто такой? — рявкнул он.
— Он вошел ко мне в уборную, — начала мисс Люфт. — Я его никогда раньше не видела. И сделал вид, что проводит какой-то опрос или что-то в этом роде. Он собирался задавать вопросы. Я подумала, что тут ничего удивительного нет. Но потом он начал задавать неприличные вопросы.
— Покажите документы, — сказал бык полицейский и требовательно протянул руку.
Вынимая свое удостоверение, Рик пояснил:
— Я охотник на андроидов, работаю в управлении.
— Я знаю всех охотников в управлении Сан-Франциско, — сказал полицейский.
— Мой начальник — инспектор Брайант, — уточнил Рик. — Я взял дело Дейва Холдена, потому что тот сейчас в больнице.
— Я сказал, что знаю всех охотников, и я никогда даже не слышал о вас.
Он отдал карточку обратно Рику.
— Вызовите инспектора Брайанта.
— Никакого инспектора Брайанта не существует, — сказал полицейский.
Рик понял, что происходит.
— Вы тоже андроид, — сказал он, — как и мисс Люфт.
Подойдя к видеофону, Рик поднял трубку.
— Я вызову наше управление.
«Насколько далеко они позволят мне зайти?» — думал он.
— Номер управления, — подсказал бык полицейский.
— Я знаю номер.
И набрал номер, почти мгновенно связавшись с оператором управления.
— Дайте мне, пожалуйста, инспектора Брайанта, — сказал он.
— Кто вызывает?
— Это Рик Декард.
Он стал ждать. Тем временем бык полицейский записывал показания Любы Люфт.
Оба не обращали на него никакого внимания.
После паузы на экране показалось лицо Гарри Брайанта.
— Что такое? — спросил он. — Что происходит?
— Небольшие неприятности, — объяснил Рик. — Один из андроидов из списка Дейва вызвал сюда какого-то патрульного. Этому патрульному я не в силах доказать, кто я такой. Он говорит, что знает всех охотников, но никогда обо мне не слышал. И о вас он тоже никогда не слышал.
— Дайте мне с ним поговорить, — сказал Брайант.
— Инспектор Брайант хочет с вами поговорить.
Рик протянул трубку полицейскому. Упрямый бык подошел к видеофону.
— Сержант Грамс, — резко сказал бык полицейский.
Последовала пауза.
— Алло!
Он прислушался, еще несколько раз сказал «алло», подождал и повернулся к Рику.
— На линии никого нет.
Он показал на экран, и Рик увидел, что экран пуст.
Взяв у быка полицейского трубку, Рик с тревогой сказал:
— Мистер Брайант?
Он прислушался, подождал, потом снова набрал знакомый номер. Послышались гудки, но никто не отвечал. Гудок следовал за гудком.
— Дайте мне, — сказал сержант Грамс.
Он взял из рук Рика трубку.
— Вы, видимо, ошиблись номером.
Он начал крутить диск.
— Нужно набрать восемьсот сорок два…
— Я знаю номер, — раздраженно сказал Рик.
— Вызывает сержант Грамс, — сказал полицейский в трубку. — Имеется ли среди сотрудников управления некий инспектор Брайант?
Последовала короткая пауза.
— Так, а агент по имени Рик Декард?
Снова наступила пауза.
— Вы уверены? Может быть, он только недавно… Так, ясно. Хорошо, спасибо. Нет, все нормально, я сам.
Сержант Грамс повесил трубку и повернулся к Рику.
— Но он же был на экране, — сказал Рик. — Ведь вы видели, я говорил с ним, и он сказал, что хочет с вами поговорить. Это какая-то неполадка, произошло недоразумение. Неужели вы не видели… на экране появилось лицо Брайанта, потом пропало.
Он был совершенно сбит с толку.
— Я записывал показания мисс Люфт, Декард, — сказал сержант Грамс. — Так что мы поедем в Дом правосудия, чтобы я вас зарегистрировал.
— Ладно, — сказал Рик.
Любе Люфт он сказал:
— Я очень скоро вернусь. Я все же не провел теста.
— Он извращенец, — со страхом сказала Люба Люфт сержанту. — Один вид его вызывает у меня дрожь.
Она повела плечами.
— Какую оперу вы репетируете? — поинтересовался сержант Грамс.
— «Волшебную флейту», — ответил Рик.
— Я не вас спрашиваю. Я спросил ее.
Полицейский недружелюбно взглянул на Рика.
— Я хотел бы побыстрее добраться до Дома правосудия, — сказал Рик. — Нужно разъяснить это недоразумение.
Он направился к двери, сжав ручку чемоданчика с приборами.
— Сначала я вас обыщу.
Сержант Грамс ловко ощупал Рика и отобрал служебный лазер и пулевой револьвер. Он внимательно осмотрел их, потом понюхал ствол револьвера.
— Из него недавно стреляли.
— Я буквально только что отправил на покой одного анди. Останки по-прежнему наверху, в моем каре.
— Ладно, — сказал Грамс. — Поднимемся на крышу и поглядим.
Они направились к двери.
Мисс Люфт проводила их до порога.
— Ведь он не вернется, не правда ли, сержант? Я его очень боюсь, честное слово. Он такой странный.
— Если у него в каре тело убитого гражданина, — сказал Грамс, — то сюда он уже не вернется.
Он подтолкнул Рика к двери, и они поднялись на крышу здания Оперы.
Открыв дверцу аэрокара Рика, Грамс в молчании осмотрел тело Полокова.
— Это андроид, — объяснил Рик. — Я на него охотился. Он едва не прикончил меня, выдав себя за…
— Показания вы дадите в Доме правосудия, — перебил его сержант Грамс.
Он подтолкнул Рика к своему аэрокару.
Уже в кабине он по радио передал кому-то указание забрать останки Полокова, затем дал отбой.
— Ладно, Декард, — сказал он. — Поехали.
Патрульный кар, в кабине которого находились только они, взвился в небо и взял курс на юг.
— Дом правосудия, — сказал Рик, — находится на севере, на Ломбард-стрит.
— Это старый Дом, — пояснил Грамс. — Новый построен на Медиссон-стрит. Старое здание начало разваливаться, теперь это руины, там больше никто не работает уже много лет. Вы что, так давно не были в полиции?
— Отвезите меня туда, — сказал Рик, — на Ломбард-стрит.
Теперь он все понял, теперь он видел, чего добились андроиды, работая сообща.
Он не доживет до конца этого полета.
Для него это конец, почти как у Дейва.
— А эта девчонка первый класс, — заметил сержант Грамс. — Правда, из-за костюма не оценить фигуры, но я бьюсь об заклад, что с фигурой все в норме.
— Признайтесь все-таки, что вы — андроид.
— Зачем? Я не андроид. Вы что, убиваете людей, а думаете, что это андроиды? Теперь я понимаю, почему мисс Люфт испугалась. Хорошо, что она успела вызвать нас.
— Тогда отвезите меня в Дом правосудия на Ломбард-стрит.
— Как я вам уже говорил…
— Это займет всего минуты три, — взмолился Рик. — Я хочу увидеть собственными глазами. Каждое утро я приходил туда на работу, делал отметки. Я хочу собственными глазами увидеть, почему здание вдруг превратилось в руины, как вы сказали.
— Возможно, вы андроид, — сказал сержант, — и у вас встроена фальшивая память, ложная. Вы об этом не думали?
Он холодно усмехнулся и повел кар на юг.
Понимая свой провал, Рик откинулся на спинку сиденья и начал беспомощно ждать, что будет дальше. Что бы ни задумали андроиды, теперь он был в их руках.
«Но одного я все-таки отправил на покой, — подумал он, — Полокова. А Дейв прикончил двух».
Зависнув над Медиссон-стрит, полицейский аэрокар Грамса начал снижаться на посадку.
