5. Джимми Голдинг («Краун-Виктория» 2011-го)

Может быть, детский крик и является одним из самых эффективных механизмов выживания в природе, но на скоростном шоссе таким механизмом является припаркованный полицейский патрульный автомобиль, особенно если его радар направлен на встречный транспортный поток. Водители, идущие на семидесяти, снижают скорость до шестидесяти пяти; водители, идущие на восьмидесяти, жмут на тормоз и мысленно высчитывают, сколько им вкатят штрафных очков, если полицейские включат мигалку и рванут следом. (Благотворный эффект длится недолго и миль через десять-пятнадцать полностью сходит на нет.)

Сидеть в припаркованной у дороги полицейской машине, по крайней мере, по мнению патрульного Джимми Голдинга из полицейского управления штата Мэн, было прекрасно, потому что делать ничего не требовалось. Просто располагаешься у дороги в машине, ковыряешь в носу, а природа (в данном случае человеческая природа) сама сыграет на чувстве вины. В этот хмурый апрельский день патрульный Джимми Голдинг даже не включил радар, и движение на шоссе I-95 лишь создавало ему шумовой фон. Голдинг с головой погрузился в айпад.

Он рубился в «Слова с друзьями», что-то вроде «Скрэббла» онлайн. Его противником был Ник Эйвери, бывший сослуживец, который сейчас трудился в дорожной полиции в Оклахоме. Джимми искренне не понимал, как можно было променять Мэн на какую-то Оклахому, но Ник, тут уж можете не сомневаться, отменно играл в «Слова с друзьями». Он побеждал Джимми в девяти играх из десяти и сейчас тоже лидировал. Впрочем, лидировал он с необычно малым отрывом, и все буквы из электронного мешочка уже были выбраны. Если Джимми сумеет разыграть оставшиеся у него пять букв, то вырвет победу. Сейчас он раздумывал над словом «ПИЛ». У него оставалось пять букв: Я, Е, С, В и еще одна Л. Если он сможет как-то пристроить их в ПИЛ, то не только вырвет победу, но и даст виртуального пенделя старому приятелю. Однако пока все было бесперспективно.

Он рассматривал другие слова на доске, где перспективы казались еще менее радужными, и тут дважды пискнула рация. Внимание всем постам, информация от Службы спасения в Уэстбруке. Джимми отложил айпад и принял вызов.

– Внимание всем постам. Есть ли кто поблизости от зоны отдыха на восемьдесят первой миле?

Джимми включил микрофон.

– Девять-один-один, я семнадцатый. В данный момент нахожусь на восемьдесят пятой миле, чуть южнее съезда на Лиссабон – Сабаттус.

Диспетчер, которую Рэйчел Люсье мысленно называла тетей из Службы спасения, не стала искать никого ближе; Джимми на новой «краун-виктории» доедет до места за считаные минуты.

– Семнадцатый, три минуты назад нам позвонила шестилетняя девочка и сказала, что ее родители мертвы. Потом было несколько звонков от разных людей. Все сообщали, что видели двух детишек без сопровождения взрослых у въезда на зону отдыха.

Джимми не стал спрашивать, почему никто из звонивших не остановился и не поинтересовался, требуется ли детишкам помощь. Он уже с таким сталкивался. Иногда люди просто боятся юридических сложностей. Но большинству просто плевать. Обычное дело по нынешним временам. И все же… дети. Господи, можно подумать…

– Девять-один-один, я уже еду. Семнадцатый, конец связи.

Джимми включил мигалку, посмотрел в зеркало заднего вида, желая убедиться, что на дороге никого нет, съехал с обочины и развернулся прямо под знаком: «РАЗВОРОТ ЗАПРЕЩЕН. ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ТРАНСПОРТА». Взревел восьмицилиндровый двигатель; на электронном спидометре высветились девяносто две мили в час. Деревья по обеим сторонам дороги уносились назад с головокружительной быстротой. Впереди показался дребезжащий старый «бьюик», водитель которого упрямо отказывался уступить дорогу, и Джимми объехал его по обочине. Вернувшись на шоссе, он увидел зону отдыха. И кое-что еще. Двое детей – мальчик в шортах и девочка в розовых брючках – сидели на тросе между столбиками ограждения рядом с въездом. Они напоминали маленьких, никому не нужных бродяжек, и сердце Джимми переполнилось жалостью. У него тоже были дети.

Увидев машину с мигалкой, детишки встали, на секунду Джимми испугался, что маленький мальчик выбежит прямо ему под колеса. Слава богу, девочка схватила его за руку и не дала выскочить на дорогу.

Джимми затормозил так резко, что с переднего сиденья свалились айпад, книжка штрафных квитанций и учетный журнал. Машину повело, но Джимми справился с управлением и остановился, перегородив подъездную дорожку, на которой уже стояло несколько машин. Что здесь происходит?

Солнце выглянуло из-за туч, а в голове патрульного Джимми Голдинга вспыхнуло слово, совершенно не связанное с происходящим: «ВЛЕПИЛСЯ». Можно составить «ВЛЕПИЛСЯ», и победа за мной.

Девочка подбежала к водительской двери патрульной машины. Она тащила за собой брата, который плакал и спотыкался. Девочка, бледная и испуганная, казалась очень взрослой. Спереди на шортах мальчика расплылось большое влажное пятно.

Джимми осторожно вышел из машины, стараясь не задеть дверцей детишек. Опустился на одно колено, и дети влетели в его объятия, чуть не сбив с ног.

– Тише, тише, ребятки, все хорошо…

– Злая машина съела маму и папу, – сказал мальчик, показав пальцем. – Вон та злая машина. Съела их целиком, как волк Красную Шапочку. Верните нам папу с мамой!

Джимми не понял, на которую из машин указывает малыш. Всего их было четыре: микроавтобус, выглядевший так, словно проехал миль десять по мокрой лесной дороге; начищенный до блеска зеленый «приус»; «додж-рэм» с прицепом для перевозки лошадей и «форд-экспедишн».

– Как тебя зовут, малышка? Я – патрульный Джимми.

– Рэйчел Люсье, – ответила девочка. – А это Блейк, мой младший братик. Мы живем в доме девятнадцать на Фреш-Уиндз-уэй, в Фалмуте, штат Мэн, индекс ноль-четыре-один-ноль-пять. Не подходите к ней близко, патрульный Джимми. Она выглядит как машина. Но это что-то другое. Она ест людей.

– Какая именно машина, Рэйчел?

– Та, что впереди. Рядом с папиной. Грязная.

– Грязная злая машина съела папу и маму! – сказал мальчик Блейк. – Вы их вернете! Вы – полицейский, у вас пистолет!

По-прежнему стоя на одном колене и обнимая детишек, Джимми посмотрел на заляпанный грязью микроавтобус. Солнце вновь скрылось за облаками; тени исчезли. По шоссе проезжали машины, проносились мимо со свистом, но уже не так быстро, как раньше. Волшебный эффект синей мигалки.

Никого в «форде», никого в «приусе», никого в «додже». Джимми решил, что и в прицепе тоже никого нет, если только они не пригнулись. Но если бы там кто-то был, лошадь бы нервничала сильнее. Джимми не мог заглянуть только в микроавтобус, который, по словам детишек, съел их родителей. И ему очень не нравился плотный слой грязи, покрывавший все окна. Грязь как будто размазали преднамеренно. Еще ему не нравился разбитый мобильный телефон, лежавший рядом с водительской дверью. И обручальное кольцо. Почему-то кольцо выглядело особенно жутко.

А все остальное, значит, не жутко.

Внезапно водительская дверь микроавтобуса приоткрылась наполовину, и фактор жути взлетел процентов на тридцать. Джимми внутренне подобрался и положил руку на рукоять пистолета. Но из машины никто не вышел. Дверь приоткрылась дюймов на шесть, да так и замерла.

– Это она пытается заманить, – прошептала девочка. – Это машина-чудовище.

Джимми Голдинг не верил в машины-чудовища с тех самых пор, как посмотрел в детстве фильм под названием «Кристина», но он верил в то, что чудовища могут скрываться в машинах. И в этом микроавтобусе кто-то был. Двери не распахиваются сами собой. Да, там кто-то был. Возможно, один из родителей этих детишек, раненный, не в состоянии позвать на помощь. Возможно, кто-то залегший на сиденье, чтобы не было видно сквозь заляпанные грязью стекла. Возможно, кто-то вооруженный.

– Кто в микроавтобусе? – крикнул Джимми. – Я – патрульный полиции штата и требую, чтобы вы назвали себя.

Никто не откликнулся.

– Выходите из машины. Так, чтобы я видел ваши руки.

Но лишь солнце вышло из-за облаков, на секунду обрисовало тень от приоткрытой двери на асфальте и снова скрылось за серой завесой.

– Ребятки, пойдемте со мной, – сказал Джимми. Он отвел детишек к патрульной машине и открыл заднюю дверцу. Дети уставились на разбросанные бумаги, куртку с подкладкой из овечьей шерсти (сегодня она не понадобилась) и закрепленный за сиденьем дробовик. В первую очередь – на него.

– Мама с папой всегда говорят, что нельзя садиться в машину к незнакомым людям, – сказал мальчик Блейк. – И в садике тоже так говорят. Это опасно.

– Он полицейский с полицейской машиной, – возразила Рэйчел. – К полицейским садиться можно. Давай забирайся. И если тронешь ружье, я тебя стукну.

– Хорошее предупреждение насчет ружья, – сказал Джимми. – Но оно на предохранителе.

Блейк забрался в машину и заглянул через спинку переднего сиденья.

– Ух ты, у вас айпад!

– Замолчи, – сказала Рэйчел брату и, прежде чем забраться внутрь, посмотрела на Джимми большими, испуганными глазами. – Не прикасайтесь к ней. Она липкая.

Джимми едва не улыбнулся. У него самого была дочь примерно на год младше Рэйчел, и она могла бы сказать то же самое. Насколько он успел понять, все девочки делились на две группы: сорванцы с мальчишескими замашками и принцессы-чистюли. Как и его Эллен, Рэйчел была из чистюль.

Это ошибочное толкование того, что Рэйчел имела в виду под липкой, вскоре стало фатальным для патрульного Джимми Голдинга. Но в тот момент он об этом не знал. Когда Рэйчел забралась в машину, Джимми захлопнул заднюю дверцу, подошел к водительской и взял рацию через открытое окно. Он не сводил глаз с подозрительного микроавтобуса и потому не заметил мальчика лет десяти, стоявшего возле закрытого ресторана и прижимавшего к груди подседельную велосипедную сумку из искусственной кожи, словно синего младенца. Солнце вновь выглянуло из облаков, и Пита Симмонса скрыла тень здания.

Джимми вызвал Главное полицейское управление штата.

– Семнадцатый, слушаю вас.

– Я нахожусь у закрытой зоны отдыха на восемьдесят первой миле. Здесь четыре брошенных автомобиля, одна брошенная лошадь и двое брошенных детей. В числе четырех автомобилей есть микроавтобус. Дети говорят… – Джимми замялся, а потом подумал: Какого черта! – Дети говорят, что он съел их родителей.

– Поясните.

– Думаю, они имеют в виду, что их схватил кто-то сидящий внутри. Прошу прислать подкрепление. Все доступные подразделения. Как поняли?

– Вас понял. Подкрепление, все доступные подразделения. Но ближайший патруль будет у вас не раньше чем через десять минут. Это двенадцатый пост. Код семьдесят три из Уотервилля.

Эл Эндрюс. Сидит небось где-то в кафе, жует и говорит о политике.

– Вас понял.

– Семнадцатый, продиктуйте мне номер микроавтобуса. Мы пробьем по базе.

– Не могу назвать номер. Номерных знаков нет. Он весь покрыт грязью, невозможно определить производителя и модель. Автомобиль американский. – Мне так кажется. – Возможно, «форд» или «шевроле». Дети сейчас у меня в машине. Рэйчел и Блейк Люсье. Фалмут, Фреш-Уиндз-уэй. Я забыл номер дома.

– Девятнадцать! – хором выкрикнули Рэйчел и Блейк.

– Они говорят…

– Я слышу, семнадцатый. В какой машине они приехали?

– В папином искпыдишине! – тут же крикнул Блейк.

– «Форд-экспедишн», – сказал Джимми. – Номер три-семь-семь-два-ай-уай. Я хочу подойти к этому микроавтобусу.

– Вас понял. Ты там осторожнее, Джимми.

– Вас понял. Да! Можете позвонить в Службу спасения и сообщить им, что с детьми все в порядке?

– Это ты говоришь или Пит Таунсенд?

Очень смешно.

– Семнадцатый, конец связи.

Джимми хотел вернуть рацию на место, но передумал и протянул ее Рэйчел.

– Если что-то случится… что-то плохое… нажимай эту кнопку сбоку и кричи в микрофон: «Тридцать». Это значит, что полицейскому нужна помощь. Поняла?

– Да. Только не подходите близко к этой машине, патрульный Джимми. Она кусается, она ест людей и она липкая.

Блейк, ошалевший от восторга – он ведь сидел в настоящей полицейской машине! – на время даже забыл о том, что случилось с родителями, но теперь вспомнил и снова расплакался:

– Я хочу к маме с папой!

Несмотря на весь ужас и до сих пор грозившую им опасность, Рэйчел Люсье закатила глаза – видите, с кем мне приходится жить, – и Джимми едва не рассмеялся. Сколько раз он наблюдал такое же выражение на личике пятилетней Эллен Голдинг!

– Послушай, Рэйчел, – сказал Джимми. – Я понимаю, вам страшно, но здесь вы в безопасности, а мне нужно все проверить. Если ваши родители там, в машине, мы же не хотим, чтобы им было плохо и больно, правда?

– СПАСИТЕ МАМУ И ПАПУ, ПАТРУЛЬНЫЙ ДЖИММИ! – заревел Блейк. – МЫ НЕ ХОТИМ, ЧТОБЫ ИМ БЫЛО БО-О-О-О-ОЛЬНО!

Джимми увидел проблеск надежды в глазах Рэйчел, но очень слабый. Как агент Малдер из «Секретных материалов», она хотела поверить… но, как агент Скалли, не верила. Что они видели, эти детишки?

– Вы там осторожнее, патрульный Джимми. – Рэйчел подняла указательный палец, будто строгая учительница на уроке. Палец слегка дрожал, и это было особенно трогательно. – Не прикасайтесь к ней.

Приблизившись к микроавтобусу, Джимми достал из кобуры пистолет, но не стал снимать его с предохранителя. Пока не стал. Встав чуть в стороне от приоткрытой двери, он еще раз спросил, есть ли кто внутри, и потребовал, чтобы они вышли наружу. Так, чтобы он видел их руки. Никто не вышел. Джимми потянулся к двери, но вспомнил предупреждение Рэйчел и опустил руку. Он решил открыть дверь до конца, подтолкнув ее стволом пистолета. Однако дверь не открылась, а пистолет намертво прилип к ней. Словно она была намазана клеем.

Джимми резко дернуло вперед, будто невидимая рука схватила пистолет и рванула к себе. У Джимми еще было время – одна секунда, – чтобы выпустить пистолет, но у него даже мысли такой не возникло. Едва ли не первое, чему их научили в полицейской академии: никогда не бросать личное оружие. Никогда.

Он держал пистолет до последнего, и машина, которая уже сожрала его ствол, принялась за его руку. Рука ушла внутрь по локоть. Солнце выглянуло из-за туч, тень патрульного Джимми Голдинга на асфальте все уменьшалась и уменьшалась. Где-то пронзительно кричали дети.

Микроавтобус ВЛЕПИЛСЯ в патрульного, подумал Джимми. Теперь понятно, что она имела в виду, когда говорила: «Он липкий»…

Потом грянула боль, прогоняя все мысли. Он успел крикнуть. Один раз.