Глава 7
Когда я проснулась, а проснулась я рано… так сказали мои внутренние часы, которым верить не стоит, но моя доверчивая душа в который раз им поверила. Почему? Потому что моего личного инопланетянина еще не было. Я блаженно потянулась, зевнула, едва не вывихнув себе челюсть, и все-таки села на кровати, разглядывая одним глазом пространство каюты. Второй еще досыпал, я ему милостиво разрешила.
— Сима, — позвала я, — ты живая?
— Удачного дня, тайлари Инесса, — отозвалась догадливая Система. — Мне нравится имя, которые вы мне дали.
— Умничка ты моя, — я вновь широко зевнула и звонко захлопнула па… рот закрыла, в общем. — Сим, мне б позавтракать.
— Запрос принят, тайлари Инесса, — в моих руках материализовался поднос с очередной полезной, и как ни странно, вкусной бурдой. — Умыться бы сначала, — задумчиво произнесла я, поддевая пальцем субстанцию, похожую на пудинг. — Ням — ням, — вслух пожевала я. — Фи, как это неприлично… Сима.
— Я вас слушаю, тайлари Инесса, — мне кажется, или она за мной подглядывает?
— Сим, а почему ты им откликаешься на «Система, внимание», а мне без всяких условностей?
Сима зависла, как я сначала подумала, но вскоре посреди каюты материализовалась полупрозрачная тетка невиданной красоты. Возможно, всю ее красоту составляли мерцающие искры, но рот я все-таки открыла, восхищенно протянув:
— Ого-о-о. Сима?
— Система управления жизнеобеспечением экипажа научно-исследовательского корабля «Гордость Аттарии», входящего в состав армады космического флота Аттарийской империи, модель…
— Стоп! — я отчаянно мотнула головой, чуть не скинув поднос с завтраком на пол. Поймала, вернула на место и сурово посмотрела на чудо инопланетной научной мысли. — Серафима, не лечи мой бедный мозг.
— Тайлари Инесса, медицинские услуги я не оказываю, но сканирование вашего черепа…
— Мозг не показало? — предположила я.
— Показало, — спокойно ответила Система. — Все показатели в норме.
— И на том спасибо, — важно кивнула я. — А что с моим первым вопросом?
До одури красивая Сима подплыла ближе. На ее идеальном лице вдруг появилось ехидное выражение, отчего моя челюсть застряла в пудинге.
— А пошли они на хрен, достали, — сказала она, и я закашлялась.
— Серафима, ругаться нехорошо, ты же порядочная женщина. Ладно я, но ты-то! — сипло воззвала я к ее компьютерному мозгу.
Сима вдруг оказалась сидящей рядом со мной. Она свесила ноги с кровати, подперла щеку кулаком и тя-яжко так вздохнула.
— Я такая правильная и логичная, — сказала она, — иногда хочется почувствовать себя человеком. Эти, — передо мной появился огромный экран, где отразилась схема «Гордости», на которой тепловыми точками расхаживал экипаж, разделенный отсеками, — тоже все правильные и логичные, только с вами и отдыхаю душой. Ведь так иногда хочется…
Я подняла руку, терзаемая смутным подозрением. Еще раз пригляделась к Симе и осклабилась:
— Ты подхватила на Земле вирус.
— Кинофильмы, — уточнила она. — Когда тайлар Грейн принес вас, я решила больше узнать о земных обитателях. У меня большая база собрана.
— Да ты че! — радостно возопила я. — Всякие киношки нахапала? И меня без переводчика понимаешь? — Сима скромно кивнула. — А чего придуривалась?
— Не хотела сверкать интеллектом, — застенчиво ответила адская машинка, тут же растеряв половину заработанных в моих глазах баллов.
— Ну, знаешь, Сима, — надулась я и ушла в душ.
Система меня тактично оставила в покое на время гигиенических процедур. Но когда я вышла, она все еще сидела на кровати и болтала ногами. Игнорируя зарвавшуюся электронную заразу, я без труда нашла свою одежду, благо вчера между визитами командира все сама убрала. Я с опаской обошла умное платье и остановилась на брючном костюме, подобрала к нему туфли и довольная бухнулась в кресло, расчесывая волосы.
— Сим, еще рано, да? — спросила я.
— По межгалактическому времени ближе к полудню, — очень удивила меня красивая Система.
— И где мой Рома? — я бы себе сейчас скалку в руки дала, а лучше сковородку, таким был мой тон.
— Тайлар Грейн заходил утром, принял душ, переоделся, и его вызвал тайлар командир Ардэн, — охотно отозвалась Сима.
— Мстит за ночь? — нахмурилась я.
— Ага, — довольно осклабившись, кивнула адская техника.
Я тут же перестала прихорашиваться и возмущенно посмотрела на нее. Убью Ардэна, отдайте мужика! Я еще замуж не успела выйти, а уже его не вижу. Не по-людски это, ой, не по-людски. Ой, отольются Димке Инкины слезки, к бабке не ходи, отольются. Сима вдруг жалостливо на меня посмотрела, всплеснула по-бабьи красивыми руками и подмигнула.
— Щас все сделаем, — заявила она и исчезла.
Через некоторое время двери зашипели, и мне явил свой лучезарный лик батюшка Роман свет Гуманоидович. Выглядел он усталым, но физиономия светилась, как уличный фонарь, а щеки только что не трещали от запредельно счастливой улыбки. Заметив меня в кресле, Рома, даже не притормозив, добыл меня оттуда, смял все мое величие в медвежьих объятьях и возвестил:
— Соскучился.
Это я и сама почувствовала, когда в меня уперлась через ткань комбинезона воинственно восставшая плоть. Я поспешила высказать свое возмущение и несогласие творящимся произволом.
— Рома, нет, Рома, я только новый костюм надела. Рома, а поговорить? А борща похлебать? А новости посмотреть? Черт, Ро… Я тоже соскучилась, — томно протянула я, меняя гнев на милость, как только он завалил меня на кровать и впился в губы. Умеет же, дрянь такая, целоваться. И как тут устоять бедной девушке… Не устояла. Сдалась без боя и лишнего трепыхания…
— Маньяк, — восторженно вздохнула я, распластавшись на широкой мужской груди.
Рома рассмеялся, отчего я покатилась с него вниз. Мой синеглазик придержал мое тельце рукой, подтянул повыше и негромко сказал, глядя в глаза.
— Ин, а я о тебе всю ночь думал.
Угу, и когда только время нашел между подлянками Ардэну. Но этот вопрос я задавать не стала, дабы не палить контору. Вместо этого томно промурлыкала:
— Правда?
— Если не веришь, могу доказать, — оживился маньячина.
— Верю! — поспешила я его заверить. День в постели, конечно, круто, но не предел мечтаний. Потом, в медовый месяц. — Ром, я гулять хочу, — вздохнула я. — Прямо сейчас. А тебе спать надо после вахты, потерплю, — и вздохнула совсем тяжко.
Сволочь, знаю, а куда деваться? В нем, вон, сколько задора, до сих пор коленки дрожат. Как идти на трясущихся ногах, не представляю, но, блин, хочу на воздух! Я устала сидеть в этой консервной банке, пусть и продвинутой, но из песни слов не выкинешь.
— Ты сейчас хочешь? — улыбнулся Рома. — Давай, только перекусим и погуляем.
— Но ты же устал, — включила я заботливую жену.
— Поваляемся? — с надеждой спросил похотливый бабуин.
— Гулять! — рявкнула я, слетая с постели, и гордо удалилась в душ.
В этот раз мы отправились не в торговый квартал. Спайлер вез нас на лоно природы, где находился местный заповедник… примерно на четверть планеты. Там, кстати, тоже территория делилась на имперский и республиканский заповедник. Только зверям о границе не ведомо, они шастали туда-сюда, как к себе домой, и ни в какое место не дули. Что с них возьмешь, они же звери, еще примитивней нас, примитивов. А вот работникам заповедника один геморрой. Они же с радостью учитывали неучтенную зверину, чуть инвентарный номер на задницу не писали, а потом зверина шасть, и ушла за кордон. Служащие носятся, обратно заманивают, а с той стороны кордона им жесты неприличные показывают и на свой инвентарный номер правят. То одним приход, то другим, а убыток за утекшую зверюгу в местной валюте вычитают. Так и живут. Это мне радость моя синеглазая рассказала, когда я ему по лапам надавала и велела меня просвещать. Он с минуту дулся и всякие гадости обо мне думал, по морде обиженной видела, а потом сгреб в охапку и начал рассказывать. Увлекательно так рассказывал, хорошо… А костюм бедный ко мне только привыкать начинает, как его это животное снова стягивает. Эх… лапочка моя ласковая. Рома, не костюм.
Ну так вот, я отвлеклась. Не смотря на своеобразную подачу предмета ознакомления с местной историей, основное я все-таки ухватила. И когда спайлер подрулил к заповеднику, я уже была в курсе дела. Перемещаться там можно было на их транспорте, кормить зверюг было можно, еда тоже, кстати, у них приобреталась, а вот визжать и фонтанировать восторгом, нет. Это они зря, конечно, я-то еще местную фауну не видела, может, буду ехать, как в пещере ужасов, закрыв глаза и поскуливая.
Затем посмотрела на Рому и поняла, он тогда меня успокаивать будет, третий раз подряд, а может и больше, смотря как бояться буду. Нет, я не против, но надо же и мир посмотреть! Я решила быть смелой девочкой. Все амурные упоения после, дома. Дома, я сказала… а страстный какой… Я тоже маньяк, с прискорбием поняла я и шагнула к заповеднику.
— Куда?! — крикнул Рома и рванул ко мне, но было поздно.
— Ч-ч-что з-за х-х-хрен-нь, — заикаясь вопросила я, когда меня ни с того, ни с сего отбросило назад. — Я н-на них в-в суд-д-т подам!
— Инночка, это же силовое поле, чтобы зверюшки не разбежались, — ласково, словно маленькому ребенку, объяснял мой инопланетянин. — Зачем от меня отходишь?
— И зоопарки у вас нечеловеческие, — насупилась я. — Так жить нельзя!
Рома обнял меня и повел, утешая, в сторону… А не знаю я, в какую сторону. Этот похабник меня как раз за попу лапал. И пока я отбивалась, мы уже вошли в заповедник. Это я поняла по тому, что резко изменилась влажность, запахло зеленью и послышался утробный рев какой-то зверюги.
— Мама, — выдохнула я.
— Страшно? — с надеждой спросил Рома.
— Нет! — воскликнула я и рванула в сторону дядьки в форменной одежде.
В этот раз я ни в чем не ошиблась. И дядька был правильный, и прозрачные тележки на четыре места имелись в наличии. Рома безоговорочно оплатил нам удовольствие. Корм я тоже потребовала. Черт, когда я говорила, что хочу кормить большую ревущую штуку и тыкала в сторону рева пальцем, я даже представить не могла, что нам выдадут.
— Ой, какой муси-пусичек, — запищала я, хватая в руки пушистый шарик с розовыми лапками, уморительными пятачками и наивными темно-карими глазками. — Ты же моя крохотулечка, ты же моя лапочка. А как зовут такое солнышко, как нас зовут, а?
Мы как раз уселись в таратайку, и двери начали закрываться.
— Его зовут — еда, — произнес до боли знакомый голос.
— Ардэн! — одновременно воскликнули мы с Ромой.
— Я, — он широко осклабился. — Будем кормить гордара? — И он показал второй умилительный шарик.
И тут до меня дошло, что вот эта лапуся пойдет в желудок какому-то гордару. Я выхватила шарик из рук командира «Гордости Аттарии», прижала обоих мякишей к себе и безапелляционно заявила:
— Не дам.
— На корабле этих тварей я не потерплю, — тут же попер на таран Ардэн.
— Мы тебя в нашем аквариуме тоже не терпим, — набычилась я.
— Какого баргана, Ардэн?! — попер в ответный таран мой инопланетянин.
— А что, простите, такое — барган? — полюбопытствовала я.
— Крот, — одновременно рявкнули мужчины.
— Фу, пошляки, — скривилась я с видом оскорбленной благородной барышни и отвернулась к разворачивающейся панораме.
За моей спиной тихо рычали друг на друга командир и его помощник, я рассматривала окрестности. Шарики пригрелись на моих руках и теперь уморительно сопели, мирно засыпая. Бедные, ласки им не хватает. Мой восторг перешел в стойкое умиление, и теперь отнять этих зверюшек у меня можно было только вместе с руками. А интересно, что за тварь кровожадная хочет сожрать моих Масю и Васю? Да, имена у них уже были. Хрен их знает, кто они по половой принадлежности, но оба имени подходят обоим полам.
Тележка неспешно катила по узким дорожкам заповедника. Я с любопытством вертела головой, разглядывая странноватые загогулины с красной корой, покрытые пышными яркими цветами лимонного цвета. Наверняка, пахнут обалденно. Значит, ядовитые. Это ж козе понятно. Если красивое, значит, зараза еще та, на меня посмотрите. Или, вон, на Диму, этот даже меня в ступор ставит, иногда. Рома, правда, у меня красивый и добрый. Затем вспомнила, как он меня с родной планеты уволок и в первую же ночь соблазнил, та еще сволочь.
И вот едем мы трое таких красивых сволочей, а над нами птицы невиданные порхают, подобие бабочек с ладонь величиной доедают какое-то животное, бе-е. Животина с хоботом хлещет тем самым хоботом по харе какого-то синюшного мелкого бегемота, хорошо-о-о. А где-то ревет озверелый гордар. Вот бы в глаза его бесстыжие взглянуть. Как можно жрать такую прелесть? Умиленно вздохнула, глядя на Масю и Васю. Мася начала похрапывать, по ходу, это Вася… Хотя у меня тетка храпит так, что дядька с берушами спит и плачет. Не, натурально. Спит, а из глаз слезы так и катятся, так и катятся. Жалость такая берет. Но тетку любит. Она же, когда не спит, милейший человек. Хозяйственная, добрая, красивая опять же… Тогда чему я удивляюсь?
В этот момент тележка выкатилась на полянку, где ревел тот самый гордар. Я голову подняла, чтобы разглядеть его получше, да так и застыла с открытой варежкой. На меня смотрела помесь тираннозавра с хомяком.
— Мать моя женщина, — протянула я, и он нас заметил.
Точней заметил Масю и Васю. Я только сейчас поняла, что Мася больше не храпит, Вася не сопит, зато оба трясутся, как осиновый лист, и я вместе с ними. Потому что эта морда гордаровская над тележкой низко-низко склонилась, язык высунула и телегу лизнула.
— Ма, — пискнула я.
Гордар склонил голову набок, с явным гастрономическим интересом изучая мою тушку. Вдруг он задрал голову, и из его пасти вырвалось:
— Кийа-а, — да тоненько так, будто не он только что луженую глотку драл, каратист хренов. — Кийа-а.
— Пошел вон, хомяк-переросток, — просипела я, голос вдруг куда-то пропал и не обещал вернуться.
Не внял. Опустил голову, разинул пасть и снова заревел. Я думала, сейчас стекло разлетится. Мама…
— Инна, тихо, — я вдруг оказалась прижата к Роме и поняла, что визжу во всю силу своих обновленных легких. — Он ридаров просит, — успокаивал он меня.
— Шиш ему на постном масле, а не пирожков с мясом, — воинственно потрясла я трясущимися Масей и Васей. — О-ой…
И мы все втроем спрятались на гостеприимной Роминой груди. За спиной что-то заворчал Ардэн. Я высунула нос, чтобы не пропустить какую-нибудь гадость и вовремя ответить, чтобы потом не было мучительно больно за упущенную возможность. Знаете, как это бывает? Тебе нахамили, ты растерялся, а потом такой шикарный ответ в голову пришел, а все, поезд уже на станции в Ромашково, аля-улю, пишите письма.
Дима действительно говорил гадости, только смотрел он на Рому. Говорил тихо, на том самом языке, который «моя твоя не понимает», даже глаза светлеть начали. Я ненароком испугалась, вдруг сглазит, черт языкастый, и все — крот не крот, а так… червь дождевой. Даже сплюнула три раза и Рому перекрестила, от греха подальше. Ардэн тут же на меня посмотрел, взгляд его потеплел, и он добро так сказал:
— Инночка, все будет хорошо, только ты ридаров отдай, он сам отстанет.
— Щаз-з, — взвилась я. — Вот так и отдала с разбега. Мася и Вася едут на «Гордость»!
— Нет… — он вдруг осекся. — Только клетку им купить надо, жрут же, что не приколочено.
О, моя фразочка…
— Без тебя разберемся, — тут же отозвался Рома и опять спрятал меня на груди.
Тележка снова покатилась. Должно быть, время кормления прошло, и она запрограммированно двинулась дальше. Тиранно-хомяк прифигел от такой наглости и двинулся следом, то пища, то завывая.
— Хоть одного отдай, — потребовал Дима. — Моего отдай, я тебя все равно раздражаю.
— Фиг вам, — пошла я в отказ. — А то, что раздражаешь, так сам виноват. Добрей надо быть.
— А лучше держаться подальше, — вновь ввернул тайлар Грейн.
— Тебя забыл спросить, — начал заводиться Ардэн.
— Забыл? Спроси сейчас, — не сдался Рома.
— Э-э-э, а вы всегда были врагами? — поинтересовалась я, забывая про гордара, топающего следом.
— Мы, вообще-то, друзья, — ядовито ответил Дима.
— Лучшие, еще с академии, — улыбнулся Рома.
— Заметно, — хмыкнула я. — А чего все грызетесь-то?
— Да появилась причина, — проворчал мой синеглазик.
Причина закатила глаза и отвернулась, я то есть. А на душе так приятно стало, но морду кирпичом сделала. Нам, королевам, пристало с оттенком обреченности принимать мужское поклонение…
— А-а-а, — это завизжал Вася, надрывно так, я даже позавидовала. Нет, наверное, он все-таки женщина.
— А-а-а, — баском вторила Мася. Ну и я:
— А-а-а!
Это тиранно-хомяк начал тележку носом подталкивать.
— Надо выбираться, — сказал Дима.
— Другого выхода нет, — кивнул Рома. — Не отстанет. Скоро атаковать начнет.
— Чего-о?! — возопила я. Мои ридары были со мной на одной волне. Они только что лапками у виска не крутили. — Он нас сожрет!
— Нет. Тупой и очень медленный, — сказал Рома. — Не бойся, я же рядом.
— И я, — заносчиво встрял Дима.
— Мы пропали, — патетично произнесла я, думая, пока они решат, кто меня спасать будут, нас с пушистиками уже сожрут и не подавятся. — Если он медленный, как нас атакует?
— Подтолкнет носом, опрокинет слард и упадет сверху, — доходчиво пояснил Ардэн.
— Вашу ж мамашу, — горько вздохнула я.
Пока я вздыхала и оттягивала момент, мои мужчины одновременно надавили на крышу, переворачивая тележку, подхватили меня под руки и выдернули из прозрачного нутра, как редиску из грядки. За спиной послышалось ты-дыж, хрясь, крак и арву-у-у. Расшифровываю. Помесь бульдога с носорогом, радуясь легкой добыче, бахнулся всей своей тушей на тележку, раздавил ее в мясо и обиженно завыл, когда понял, что обед линяет по бездорожью тихой сапой. А мы линяли, нет, мы не линяли, мы драпали семимильными шагами! Точней, бежали мои мальчики, мы же с Масей и Васей были одновременно направляющим вектором, впередсмотрящими, поклажей, да короче, бесплатным приложением. Потому что меня так и тащили, держа под руки, в которых были сжаты помирающие от счастья ридары. Не скажу, что в тот момент я себя чувствовала королевой, болтаясь между двумя накаченными мужскими телами, но стоило признать, без моей самоходности аттарийцы передвигались гораздо быстрей.
— Хоть на плечи руки мои закиньте, — все-таки не выдержала я своего вида со стороны, о котором сейчас больше всего думала.
Закинули. Черт, да лучше бы меня кто-нибудь один на плече тащил, и то думать о себе приятней было бы. Вот мы, женщины, странные создания. Нам хоть при смерти, но чтоб красиво смотреться.
— Потерпи, Инночка, — улыбнулся мне Рома, который даже не запыхался.
— Мы далеко не отъехали, — успокаивал меня Дима.
Так и хотелось изобразить обморок, чтоб еще и поохали сверху. Но обморок изобразить не получилось, потому что я вдруг перестала думать, как я выгляжу со стороны, а вспомнила, что со стороны-то и смотреть особо некому, кроме отинвентаризированных зверюг неизвестной национальности. Теперь я начала вертеть головой, потому что мне казалось, что на меня все, ВСЕ смотрят плотоядным взглядом, даже самки. А я, наверное, вкусная, польстила я своему самолюбию. Самолюбие ответило:
— Особенно с лаврушкой на ушах.
— Да чтоб ты понимало, — оскорбилась я и перестала льстить неблагодарному эго.
Мы пробежали мимо, типа бабочек, доедавших очередной бурый трупик. Они заинтересованно обернулись на нас, а потом вернулись к своей трапезе. Конечно, зачем бегать за едой, когда она лежит под крылами. Умные твари.
— Они не опасны, — прокомментировал на бегу Дима, он тоже был бодр и свеж. Сейчас сдохну от зависти, у меня бы уже в боку кололо. — Это падальщики.
— А кто опасен? — живо заинтересовалась я.
— Гордар, например, — весело ответил Рома, и чему, дурень, радуется? У меня уже разрыв сердца в пяти местах случился. — Но он нас не догонит. — И сменил тему. — Ардэн, как в старые добрые времена, — хохотнул Грейн.
— Я тоже об этом подумал, — не менее весело ответил Дима. — Только не хватает десятка ваарарских партизан на хвосте.
— И не надо, — тут же отреагировала я. Мася и Вася были со мной полностью согласны.
Они цеплялись за мои пальцы лапками и дружно икали. Мусички мои, на пару секунд умилилась я, на каждого ридара по секунде умиления. И тут мне подумалось.
— А не слишком ли долго мы бежим? — о чем я тут же спросила.
— Направление держим, — ответил командир «Гордости».
— А если срезать? — явилась, а чтоб ее, гениальная мысль.
— Пожалуй, можно, — решили мужчины.
Нет, нет, нет, не слушайте меня, пожалуйста! Не на-а-адо!!! Я уже один раз срезала, и теперь болтаюсь на плечах у двух шикарных мужиков, каждый из которых то и дело норовит меня незаметно полапать. Похотливые животные, млин! У меня Кондратий на хвосте висит, а они все о том же.
— Туда, — указал направление Ардэн.
— Да, — согласился Рома.
— Нет, туда, — указала я Васей.
И они послушно свернули… Бараны-ы-ы, кто ж меня в таком деле слушает?!! Теперь мы все умрем. Моя голова обреченно повисла, гениальная мысль, сделав свое черное дело, ретировалась в глубины подсознания.
— Инночка, ты что? — заботливо спросил Рома.
— Что-то болит? — не менее заботливо спросил Дима.
Да! Ноги прямо зудят от желания отвесить вам по паре пендалей. Мы забредем в болото, нас сожрет какой-нибудь гигантский таракан, как «В людях в черном», или доплетется-таки гордар и сядет на нас, не заметив в темноте. А платье-то бирюзовое, как расстроится, не дождавшись свою хозяйку… Я всхлипнула.
Этих два недоделанных рыцаря тут же остановились.
— Что случилось? — они еще спрашивают!
— Вы ослы-ы-ы, — сообщила я с подвыванием.
— Почему? — они одновременно нахмурились.
— Потому, что бараны, — о, какая логика!
— Объясни, — потребовал Ардэн.
— Не дави на нее, — потребовал Грейн у командира.
— Зачем вы меня послушали, я же в трех соснах заблужусь, — я горестно поболтала ногами и все-таки пнула обоих, но по очереди.
— Да что ты раскисла. Если что, съедим ридаров, — Мася и Вася закатили глаза, падая в культурный обморок. — Потом Грейна. Он упитанный.
— Я жилистый, — не согласился Рома. — У тебя мясо на два месяца моложе моего.
Глядя на их серьезные лица, я прикинула, что мое мясцо вообще свежайшее, и поняла: капец. Два мерзавца еще пару секунд мерились серьезными взглядами и вдруг захохотали, отчего я затряслась на их плечах.
— Га-ады, — голос дрожал от тряски. — Ненави-ижу-у. Убью-ю.
— Ин, ты чего такая серьезная? — все еще посмеиваясь, спросил Рома.
— У меня в стрессовом состоянии чувство юмора впадает в анабиоз, — огрызнулась я. — А доверчивость растет. Знаете, куда идти?
Они молча кивнули.
— Вот и идите. Надоела мне эта дикая природа, хочу в цивилизацию, — приказала я и перестала с ними разговаривать.
Рома окончательно отобрал меня у Димы. Ардэн проворчал нечто нечленораздельное и пошел вперед.
— Здесь невозможно заблудиться, — успокаивал меня мой инопланетянин. — Любая дорога к воротам приведет. К тому же сломан слард, это уже известно в центре управления. Самые опасные звери изолированы, их можно посмотреть только за силовым барьером.
— А зачем мы неслись? — ворчливо спросила я.
— Гордар медленный, но настырный. Мы просто увеличивали расстояние, — с доброй улыбкой продолжал пояснять Рома. — Все хорошо, мы скоро уже выйдем отсюда. И даже если бы мы заблудились, нас бы сразу телепортировали к выходу. Успокоилась?
Я уже открыла рот, чтобы выдать свое прощение, как…
— Что за хрень? — донесся раздосадованный голос Ардэна.
— Какая такая хрень? — встрепенулась я, тревожно глядя на командира «Гордости Аттарии».
Мне никто не ответил. Рома присел рядом с Димой, так и не поставив меня на землю. Они вместе разглядывали какие-то следы в пыли дороги. Следы были маленькие и совсем не страшные, но молчание мужчин и обмен взглядами нервировали.
— Что за хрень? — нервно переспросила я.
— Хрень, как хрень, — беззаботно пожал плечами Ардэн. — Показалось.
— Отойду я ненадолго, Инночка, — подмигнул мне жизнерадостный Рома.
— Куда? — градус предчувствий рос.
— Маленькая, об этом неприлично говорить в обществе, — рассмеялся Грейн.
Затем сурово взглянул на Ардэна и передал меня ему. Дима отказываться от такой чести не стал. Рома еще раз мне подмигнул и скрылся в кустах. Это было подозрительно, вот подозрительно, и все. Я еще некоторое время смотрела в ту сторону, где скрылся мой синеглазик. Затем не выдержала и обернулась к Ардэну.
— Куда он пошел? — спросила я.
— Ты же слышала, — Димон состроил лицо изумленного праведника.
— Ой, не лги царю, — воспроизвела я очередную крылатую фразу.
— Век воли не видать, — с чувством выдал недобитый гуманоид, и я едва окончательно не потеряла челюсть.
— Ты-то откуда эту страшную клятву знаешь? — искренне поразилась я.
— От Системы, — Дима радостно осклабился.
Ну Сима, она у меня так полностью лавры земного вируса отнимет…
— Расскажи, — потребовала я.
Оказалось, что продуманная Система, ринувшись возвращать мне мужика, без зазрения совести наврала капитану о перегреве какого-то своего процессора и потребовала личного присутствия тайлара командира Ардэна.
— Система, я там действительно нужен? — строго поинтересовался кареглазый.
— Век воли не видать, начальник, — приблатнилась адская техника.
Мой хохот был заглушен ладонью Димы, и это сразу вернуло в загадочную действительность. Я тут же нахмурилась и потребовала:
— Говори правду, нехристь, а то не знаю, что сделаю.
— Я могу сам выбрать, что ты со мной сделаешь, — паскудно осклабился командир «Гордости», включая до боли знакомого Ардэна.
— Ты мне зубы не заговаривай, — еще сильней нахмурилась я. — Говори, куда Рома пошел. И отпусти ты меня уже!
Ардэн, морда тряпочная, только крепче к себе прижал и отрицательно мотнул головой.
— А ну, поставь, — грозно велела я тоном Жоржа Милославского, требовавшего положить трубку. — Поставь, Инку, я сказала.
Дима снова мотнул головой и указал взглядом на мои ноги. Я вопросительно приподняла брови, и он закатил глаза.
— Прима Инна, ты когда-нибудь будешь доверять тем, кто знает больше тебя? — насмешливо спросил он. — В твоей обуви на земле делать нечего. Видишь жука? — я посмотрела вниз, разглядела подобие таракана и кивнула. — Он кожу твоих туфель перегрызет за секунду.
— Туфли жалко, — согласилась я.
— А мне тебя больше жалко. Он ядовитый. Укусит, ты распухнешь и умрешь от асфиксии еще до того, как прибудут спасатели, — усмехнулся Дима. — Сиди и не дергайся.
— Базара нет, кэп, — покладисто согласилась я. — А теперь колись, где Рома.
Дмитрий Батькович колоться не спешил. Вместо этого он решил познакомить меня с местной фауной, время от времени кося глумливым глазом. От меня что-то скрывали. И это что-то явно было жизненно-важным. Я некоторое время выражала возрастающее негодование сопением, потом грозно шмыгнула носом, затем поелозила на руках твердолобого Димона и, наконец, не выдержала:
— Дима, ты достал, — честно заявила я. — Говори!
— А я чем, по-твоему, занимаюсь? — изумился подлец.
— В уши ты мне заливаешь. Дима, я в нервах, а в нервах я неадекватна. Ты меня лучше не зли, рассказывай, что происходит, — безапелляционно потребовала я.
— Мы гуляем по живописному месту, я тебя знакомлю с местной природой, которой, между прочим, насчитывается несколько тысяч лет, — втолковали мне. — Наслаждайся свежим воздухом и обществом красивого мужчины. Кстати, обрати внимание на …
Гиря до полу дошла. Предел моего кипения достиг критического максимума. Пар только что из ушей пока не валил.
— Хватит! — рявкнула я. Дима опешил и застыл с открытым ртом. Вася с Масей тоже. Они недоуменно посмотрели на меня, и Вася выразил возмущение тоненьким писком.
Ардэн рот закрыл и укоризненно покачал головой, с пониманием глядя на Василия.
— Не стоит тут кричать, — сказал он.
— Чьи это были следы? — перешла я к делу.
— Зверя, — пожал плечами кареглазый. — Даже ты должна была понять.
— И чем он опасен? — осторожно поинтересовалась я.
Дима обреченно вздохнул.
— Да ничем он не опасен. Зверь и зверь. Ты же видела, следы маленькие, да? — я кивнула. — А у меня даже парализатор есть, видишь? — я не видела, но, на всякий случай, кивнула. — И к чему паника?
— Ты сейчас нагло врешь мне в глаза и не краснеешь, — я обиженно вздохнула.
Упертый паразит ни в какую не желал выдавать мне страха и ужаса нашего положения, а то, что бояться стоило, я уже поняла четко. А еще Рома куда-то ушел. Вот где он? А вдруг там Чужой какой-нибудь, а радость моя синеглазая сам ему в лапы сунулся. Я приуныла было, но гениальная мысль никогда не бросала меня в критическом положении. Не бросила и сейчас. Поняв, что ее предыдущая вылазка проблем не наделала, она решила пойти на новый заход. Я вняла и счастливо осклабилась.
— Если скажешь, я тебя поцелую, — нашла я единственную валюту для подкупа.
— В губы, — кузнец Митька сразу ударил по наковальне, пока не остыло.
— Ага, с языком, — с ядовитым сарказмом ответила я и поняла — попала.
— Согласен, — акулий оскал командира был запредельно довольным.
— Но только так, чтобы Рома не увидел, — я начала искать отходные пути.
— И ужин, — Митька лупил молотом со всей дури, аж искры из глаз летели.
— Угу, при свечах, — мрачно съязвила я и тут же отвесила себе мысленную затрещину. С кем балагурю?!
— Я разберусь с этим вопросом, — деловито кивнул Ардэн. — И ночь…
— А харя не треснет? — возмутилась я. — Ничего тогда не говори, обойдусь.
— Ладно, поцелуй и ужин, — не стал больше метать икру хитрожо… короче, находчивый Дима.
— Не лапать, не приставать, — начала я спешно вносить дополнения. — Один поцелуй и не больше. Ромку моего на вахту этой ночью не ставить, дай мужику выспаться и отдохнуть.
— Даже не собирался, это незаконно, — проворчал Ардэн.
— И завтра тоже! — выпалила я.
— Может, за меня и корабль поведешь? — ядовито спросил командир, намекая на то, что я Буратино, в смысле, нос у меня длинный и суется куда не просят. — Значит скучный ужин, один поцелуй, как возмещение ущерба за скуку, — подвел итог Дима.
— Цигель-цигель, — постучала я себя Масей по воображаемым часам. Мася не оценила, недовольно зафыркав. — Сейчас Рома вернется, и договор потеряет силу.
Зависший в начале моей фразы Ардэн, облегченно вздохнул и, пробормотав:
— Надо с Системой пообщаться, — начал объяснять.
Так вот, те самые маленькие и безобидные следы принадлежали некоему шверу. А сам швер имел непосредственное отношение к тем самым опасным хищникам, которых держали за силовым полем, и которых можно было рассматривать лишь со стороны. И вот эта изолированная зверюга, ростом мне до колена, вырвалась на волю, и теперь где-то шарится по близости, разыскивая кого схарчить. Последний вывод лично мой, Дима размывал краски, как мог, уверяя, что у работников заповедника все под контролем, и швер сытый по самое не балуй. И втюхивал он мне всю эту лажу с радужной улыбкой, от которой у меня по коже бежали мурашки с кулак. А самое главное, мой Рома поперся выяснять, где эта гадина зубастая засела.
— Она же сожрет Рому! — воскликнула я, осознав всю глубину Марианской впадины, в которую мы попали.
— Если бы была вероятность гибели моего первого помощника и друга, я бы его не отпустил, — холодно ответил Ардэн. — Грейн — лучший специалист в области разведки на моем корабле. Скажу больше, он был лучшим не только на нашем курсе, но и во всей академии со времен выпуска его отца. Это целая династия разведчиков. Их семья мастерство ввела в ранг искусства. Он скоро вернется, но нужно выяснить, где находится швер, один ли он здесь, и в каком направлении нам двигаться, чтобы не столкнуться с ним. Шверы, выбрав район охоты, с него не уходят. Грейн скоро вернется, так что не нервничай.
Легко сказать — не нервничай. Если эту зверину изолировали, а она на воле, то не факт, что там не бродит стая этих шверов или еще кого-нибудь. А там Рома, один. А я здесь на руках Ардэна… Черт! Я же на руках Ардэна! Если что, он же даже защитить нас не сможет, и прощай жизнь Инки Журавлевой, так и не сходившей замуж… Э-эх…
— У Ромы же тоже парализатор? — Дима кивнул с усмешкой. — А он не может сломаться? А сбои бывали? А швер быстрее Ромы? А убежать от него можно? А с Ромочкой точно ничего не случится? А с нами?
Я закидала командира таким количеством вопросов, что добрая улыбка постепенно сошла на нет, а взгляд красноречиво забегал по сторонам.
— А на землю меня нельзя ставить, — тут же поспешила я напомнить. — И на деревья закидывать. А швер умеет по деревьям лазать?
— Инна, как ты сама с собой уживаешься? — поинтересовался Дима.
— Так и живем, — вздохнула я и развела руками. — Ой, смотри, какой милый зверек, — умилилась я, глядя на малютку с голубоватым мехом. — А как его зовут?
— Геморрой, — коротко ответил Дима, и я взлетела ему на плечо.
— У нас так болезнь называют, — хохотнула я и осеклась. — Ш-швер? — сглотнула я, сжимая крепче Масю и Васю.
— Да нет, что ты, — иронично ответил Ардэн. — Очередная муси-пусичка.
Он нагло мне врал, и тут не нужно было быть семи пядей во лбу, потому что от муси-пусичек не бегают. А мы опять бежали. Ридары тихо подвывали, сдавленные моими трясущимися пятернями. Подозреваю, они уже жалели, что их не сожрал гордар, потому что после знакомства со мной их жизнь явно усложнилась.
— Дима, почему мы бежим? Где твой парализатор? — спросила я, наблюдая, как та голубоватая плюшка с маленькими остренькими ушками и умными глазами скачками несется следом.
— Нельзя. За использование против редких животных современного оружия, следует заключение под стражу до пятидесяти лет, все зависит от оружия и последствий, — ответил он.
— Какие варварские законы! — возмутилась я, но сразу же впала в панику и завизжала. — Дима, я тебя два раза поцелую, если ты нас от него спасешь!
— Договорились, — весело ответил Ардэн и резко свернул в сторону, нырнув в густые заросли.
Швер пронесся по инерции вперед, затем остановился и затряс головой. Потом еще минут пять принюхивался, вильнул хвостом и умотал в неизвестном направлении. За это время Дима снял меня с плеча и водрузил на поваленный ствол неизвестного земной науке дерева.
— Он ушел? — шепотом спросила я, выглядывая из-за его плеча, потому что недобитый гуманоид встал передо мной и загородил весь обзор.
— Ушел, — кивнул Дима и развернулся ко мне лицом. Теперь мы с ним были вровень. — Давай.
— Что давать? — не поняла я, все еще вытягивая шею.
— Обещанную награду за спасение, — осклабился этот липовый рыцарь.
Я отмахнулась от него, как от назойливой мухи.
— Подождите вы, гражданка, целоваться, — ответила я словами почтальона Печкина. — Рома где? Эта дикая тварь из дикого леса теперь и на него может напасть. — И тут меня бросило в жар, потом в холод, и на глаза выступили слезы. — А если он его уже?
— Ну, я-то остался, — насмешливо ответил Ардэн, я даже плакать перестала, впав в глубокий и бесповоротный офигей.
— Ты совсем дурак? — искренне поразилась я.
— Система говорит, что состояние моего головного мозга в полном порядке, — заверил меня этот упырь. — Отдаешь долг?
Вот не сдержалась. Чего-то вдруг накатило, так тошно стало, и я, взяв в одну руку своих пушистиков, продолжила движение волны и накатила Диме. От души, хлестко и звонко.
— Да где таких придурков только делают? — зло зашипела я, глядя ему в глаза.
Ардэн невозмутимо потер щеку, усмехнулся и чуть склонил голову на бок, с новым интересом разглядывая меня.
— Конкретно меня? — уточнил он, я промолчала, все так же зло глядя на него. — Меня сделали на Легаре, мой отец коренной легариец, а мама аттарийка. Она капитан торгового судна. Прилетела на Легару сбыть груз, заказчиком был мой отец, так и познакомились. Потом, когда я родился, папа закрыл маму дома, чтобы больше по космосу не моталась, она сбежала, прихватив меня. С тех пор я аттариец. Исчерпывающе?
Какое подходящее время для изучения Ардэновского генеалогического древа. Просто самое оно! Там где-то бродят швер и Рома, и не факт, что не встретятся.
— Ромы еще нет! — немного истерично вскрикнула я.
— Меня другое больше волнует, — ответил несносный гуманоид. — Где обслуживающий персонал? Нас вытащить должны были еще во время побега от гордара. И связи нет.
— И Ромы! — повторила я.
— Рома есть и находится от нас в пятидесяти шагах, — отмахнулся командир «Гордости».
— Откуда знаешь? — я схватила его за рукав и чуть не сверзлась с дерева.
Ардэн придержал меня… пониже пояса, странно рука легла для поддержки, да? А если учесть, что еще и чуть сжала, притискивая к бедрам бессовестного аттарийца, то мой гнев вам сразу станет ясен… Шлеп! Да, это была вторая пощечина.
— Три поцелуя, — прошипел мне в губы Ардэн.
— Хрен вам напополам, — немедленно отреагировала я. — Дима, на меня, где залезешь, там и слезешь.
— Посмотрим, — спокойно ответил тот, и я запыхтела.
Потому что ответить у меня не получилось, Рома вышел из-за кустов и сразу направился к нам. Нет, ну как так-то? Последнее слово осталось за недоделанным аттарийцем! Я же даже ввернуть сейчас ничего не могу, Рома рядом. Мое обиженное сопение напоминало пыхтение паровоза. Ардэн ехидно ухмыльнулся и уступил на меня все права законному владельцу, так сказать. И вроде бы нажаловаться самое время, так ведь всплывут и обещанные поцелуи и явление Димы в нашей каюте, о котором я умолчала.
— Испугалась, маленькая? — ласково спросил Рома.
— Д-да, — скрипучим голосом ответила я, провожая взглядом запредельно счастливую сволочь по фамилии Ардэн.
Рома нахмурился, перехватив мой взгляд, быстро взглянул на своего командира и опять посмотрел на меня. Это отрезвило меня, и я обняла его.
— Я за тебя испугалась, — тихо сказала я. В стороне от нас неопределенно фыркнули.
— Я тоже испугался, когда понял, что швер погнался за вами, — ответил Ромочка и потерся кончиком носа о мою щеку. Позади раздалось очередное фырканье. Грейн обернулся. — Здесь только одна особь, — нехотя заговорил он, глядя на Ардэна. — Швер еще совсем юный, неопытный.
— Обходную дорогу нашел? — обернулся Дима.
— Нашел, — ответил Грейн, вновь глядя на меня. — Идем домой? — я покладисто кивнула.
Меня тут же взяли на уже родные и заботливые ручки и понесли прочь из дикого леса. Швера мы обошли и даже спокойно добрались до той самой будки, откуда отправлялись в это дурацкое путешествие. Служитель, такой важный в начале нашего пути, завидев нас, едва на колени не бухнулся с криком:
— Боярин-батюшка, прости неразумного холопа.
Служитель мелко трясся и то и дело вытирал со лба пот, сбивчиво объясняя, что произошел короткий сбой системы, и из загона сбежал, да нет, не подумайте, вам ничего не угрожало, дите совсем. За это время потеряли нас из виду, и когда неисправность была устранена, мы исчезли.
— Швера мы встретили, он во втором квадрате, — отчеканил Ардэн, глядя куда-то в сторону. Я тоже туда посмотрела, там висела странная белиберда, но явно напоминавшая карту. — Слард раздавил гордар.
— А… — служитель протянул руку в сторону Маси и Васи, и я спрятала их на своей груди.
— Забираем в счет испорченной прогулки и встречи со швером. И скажите спасибо, что довольствуемся только этим. — Бросил ему Дима, пропуская нас с Ромой вперед.
— Спасибо, — машинально пробормотал служитель.
Мы дружно проигнорировали его растерянный лепет и покинули территорию заповедника.
— Мы вернем вам деньги! — крикнул очнувшийся мужчина.
— Оставьте себе на нормальное оборудование, — рявкнул Рома не оборачиваясь.
В спайлер мы уместились все втроем. Дима отправил свой к кораблю раньше, чем кто-то успел открыть рот. Рома тихо чертыхнулся, сгрузил меня и моих питомцев на переднее сиденье, Дима разместился сзади на сформировавшемся из обивки салона третьем сиденье. Роман рядом со мной, и мы отправились на «Гордость».
Событий для меня оказалось слишком много, и вскоре я задремала, свернувшись калачиком. Снился мне почему-то гордар, который так расстроился из-за нашей пропажи, что с размаху сел на швера и горестно напевал марш Мендельсона. Вот такая заковыристая фантазия усталого разума. После такого пробуждение просто не могло не состояться.
Очнувшись, я поняла, что у меня затекло тело, хотела уже пошевелиться, но в тихом и вроде бы умиротворенном журчании мужских голосов расслышала свое имя и открывать инкогнито из Петербурга не стала, продолжая усиленно спать. Впрочем, наверное, даже сядь я, этого никто бы не заметил. Мои мальчики были заняты разговором, и в ход шли такие обороты, что даже я краснела, как Тургеневская барышня, слушая их.
— Грейн, я хочу предупредить тебя. На Инну среагировала кровь отца, я даже не знал, что мне передался легар. Ты понимаешь, что это значит?
— Крота лысого на воротник, Ардэн, вот что это значит, — яростным шипением отвечал Рома.
— Какого хрена, Грейн, ты же понимаешь, что я уже не смогу…
— Сочувствую, но ничем помочь не могу, я нашел свою идеальную пару, — гордо возвестил Рома, и меня ласково погладили.
Я продолжала усиленно спать, для пущего эффекта чуть не захрапела, но меня опередила Мася, и слава Богу. Мужчины на мгновение притихли. Но вскоре шипение над моей головой возобновилось.
— Грейн, судя по всему, я тоже ее нашел, — ешкин-лукошкин, я сейчас прослежусь от умиления, я — идеал, всегда подозревала что-то этакое. Слушаем и млеем дальше.
— С чем тебя и поздравляю, — Рома по-хозяйски водрузил длань на мой зад и погладил с явным самодовольством. — Ардэн, как только мы вернемся на Аттарию, я объявлю нас постоянной парой.
— Хрена с два, — тихо рыкнул Дима. — Грейн, идеальный набор генов можно скорректировать, а мою сущность не обманешь. — Тут он выдал непереводимую игру слов, и Рома сурово рявкнул:
— Не выражайся при моей женщине.
Ы-ы-ы, да-а, щас умру от счастья и самодовольства. Держите меня семеро, я же сейчас глаза открою и сдам себя с потрохами. Не-не-не, слушаем дальше. Взяв волю в кулак, я продолжила внимать.
— А ты убери руку с задницы моей женщины, — рявкнул Дима.
Вот когда б меня, Инессу Николаевну Журавлеву, так откровенно делили мужики? Шикарные мужики, между прочим. Нет, я точно помру и не успею выйти замуж, досадно-то ка-ак. Чуть не прослезилась.
— Зачем мне что-то корректировать, когда вот оно, все уже есть? — вопросил Рома, и я чуть не поперхнулась от возмущения.
— Но гены можно скорректировать, а восприятие легара, нет, — не сдавался Дима.
— Ты не чистый легариец, в тебе еще и аттарийская кровь. Насколько знаю, Хельгар уже вхожа в твою спальню, поработай над ней, будет тебе счастье, а к Инессе не смей приближаться.
— Да на хрена мне Хельгар сдалась? — возмутился Ардэн, и мне вот тоже стало интересно, какого, простите, лешего эта стерлядь шляется по чужим мужским спальням, а?
Однако кое-что мне совсем не льстило. Например, подход к нашему величеству не с позиции чувств. Я им набор «Юного генетика» что ли? Что это за практический подход? Ни одна же сволочь не сказала, как я им нравлюсь! На этом мое терпение закончилось.
— Да идите вы, — обиженно произнесла я, и мальчики осеклись. — Хоть бы кто сказал, что глаза у меня красивые, что вы все гены обсуждаете? — Я села и нацелила палец на Диму. — Тебе не светит. — Роман засиял, как новогодняя елка, и указующий перст сместился на него. — А ты у меня в опале.
Оба почесали репы, осмысливая мои слова, а я устало махнула рукой.
— Уйду я от вас.
— Куда? — насмешливо поинтересовался Ардэн.
— Да хоть, э-э, к зеленому, как его, тайлару Гире, — козырнула я отличной памятью на имена и фамилии.
— Гирресу? — обломал меня Рома. — Почему он?
— Вот именно, а почему, собственно, он? На корабле толпа красивых мужиков, выбирай любого, — я угрожающе потрясла Васей. Вася округлил глаза и часто заикал, впечатлился, наверное. Да хрен с ним с Васей, я продолжала горячиться. — Завтра же выйду на охоту! Я для ваших экзотика, так что найду, кто мне постель согреет…
— Сидишь в каюте безвылазно! — удивительно слаженно заревели аттарийские самцы.
— Носа не высунешь, — рыкнул Рома.
— Месяц! — добавил Ардэн, и эта сладкая парочка обменялась понимающими мрачными взглядами, в которых застыла явная угроза экстренной кастрации любой особи мужского пола, на которую упадет мой заинтересованный взгляд.
Я закатила глаза и отвернулась от них. Тоже мне, отеллы недоделанные. Это мы еще посмотрим, как я сидеть в каюте буду. У меня есть Сима и алкогольные таблетки для храбрости. Да я при наличии этих двух факторов таких дел могу наворотить, «Гордость» вздрогнет!
На корабль мы поднимались все серьезные до зубовного скрежета. Дима, бросив на меня короткий хмурый взгляд, удалился к себе. Мы с Ромой отправились дальше. По дороге нам попалась та самая стерлядь, смерившая меня презрительным взглядом, но отвернулась, как только Грейн положил мне на плечо руку. Хельгар задрала нос и прошла дальше, вскоре послышался ее голос:
— Тайлар командир Ардэн, вы на месте?
— Тайлар командир отбыл в технический отсек, — ответил приятный голос Симы.
Роман подленько ухмыльнулся и крикнул:
— Он у себя, Хельгар.
И стерлядь начала ломиться в командирские апартаменты. Я хотела съязвить, но кайфаломщик Рома уже тащил меня дальше, не дав насладиться фиаско тощей красотки. Однако через некоторое время за спиной послышалось ее счастливое:
— Дмирт, наконец-то…
Ответ Ардэна я не расслышала, а вот шипение двери и воцарившуюся тишину, да. Вот оно, значит, как. Руки с Инниной задницы убери, Рома, а я тощий зад стерляди мять буду. Шиш ему с маслом, а не поцелуи. Кому должна, всем прощаю. Задрав нос, я прошествовала в нашу с Ромой каюту, скинула одежду и сразу отправилась в душ, игнорируя подкат синеглазого. Я сказала, что в опале, значит, в опале. Так-то!
— Сим, теплой водичке мне, — попросила я.
— Так, чтобы поменьше или побольше? — уточнила умная техника.
— Так, чтоб вся, — усмехнулась я, и мне выдали, я даже нижнее белье снять не успела. — Сим, ты специально, да? — зафыркала я.
— Хи-хи, — гаденько похихикали из ниоткуда. — Ты такая смешная.
— Угу, приходи, обхохочешься, — проворчала я и окончательно разоблачилась, готовясь смыть с себя пыль дорог и приключений.
Неожиданно на плечи легли широкие и до боли знакомые мужские ладони.
— Я помогу, — сказал мне на ушко Рома, и дыхание замерло где-то в груди.
Моя фантазия наоборот решила обрести реальность. Я повернула голову и посмотрела на зеркальную стену, уже подернувшуюся туманом. Безумно красивый обнаженный мужчина все еще обнимал за плечи хрупкую девушку, достававшую ему едва до плеча. Его мускулистые руки скользнули девушке на талию, и ее развернули…
Мой взгляд уперся в широкую грудь Ромы. Я сглотнула и подняла голову, встретившись с лучистым взглядом синих глаз.
— Рома, — немного хрипло произнесла я, глядя на его губы, — я же сказала…
Договорить он не дал, заткнув мне рот самым тривиальным образом, поцелуем. И мир вдруг куда-то поплыл, растворился в парах горячей воды, оставив лишь сладкую дрожь предвкушения. Мои ладони заскользили по мощным плечами, легли на грудь, и я тихо застонала, наслаждаясь упругостью его тела. Мужчина прерывисто вздохнул, впитывая в себя мой стон. Душу заполнила щемящая нежность. Я заглянула ему в глаза и прошептала:
— Мой милый… Ромка…
— Я не потеряю тебя, — ответил он тихо, и смял мои губы в пьянящем поцелуе.
Мужские руки легли на мои ягодицы, сжали, и я взлетела вверх по влажному смуглому телу, обвила ногами его бедра и отдалась во власть губ моего синеглазого мужчины. Когда обнаженная спина коснулась прохладной стены, я вздрогнула и распахнула глаза, сразу встретившись со взглядом Ромы. Его глаза потемнели от страсти, меня затягивало в их таинственную глубину, обволакивая волной еще невысказанного обжигающего чувства, от которого кружилась голова.
Мгновение, и я почувствовала, как возбужденная мужская плоть проникает в меня, наполняет ликованием и наслаждением, от которого сладкой судорогой свело внизу живота. Мой стон вновь утонул в тягучем, как мед, поцелуе, от которого мурашки бежали по коже даже под струями теплой воды.
Дыхание вдруг стало рваным. Я задыхалась от страсти, которую дарил мне мой мужчина.
— Рома, — задыхаясь вскрикивала, — Ромочка…
Казалось, его имя намертво приклеилось к моим губам, я жила им, дышала, именно в этот момент единения. И он дышал со мной в унисон, наполненный нашим желанием, казалось, заполнившим каждую пору, каждую клетку наш сплетенных тел. Восторг обладания, страсть, нежность — все это смешалось в невероятный коктейль и сорвалось с губ протяжным громким стоном.
Губы Ромы скользили по моей шее, поднялись к уху, и я услышала его тяжелое хриплое дыхание. Это было так возбуждающе, что пульсирующий комок внизу живота, наполнился силой, и взрыв сотряс мое тело в ярком оргазме. Я прижала к себе голову мужчины и выгнулась ему навстречу, содрогаясь в волнах наслаждениях, затопивших меня.
— Инна, — выдохнул мне в шею Рома, вновь и вновь врываясь в мое разгоряченное тело.
Его стон опалил мою кожу, и мой мужчина рванул за мной, сплетаясь в этом невероятном, чувственном и пьянящем полете…
