Глава 4
Мое появление в зале перемещений было встречено дружным стоном обслуживающего персонала. Я вздернула подбородок и прошла к возвышению, после обвела взглядом тех, кого в первый раз не заметила. Их было пятеро, стоявших за стеклянной тонированной панелью. Обведя техников, ибо на пятерке были оранжевые комбинезоны, суровым взглядом, я схватилась за живот и издевательски произнесла:
— Бе.
Они дружно отпрянули от стекла, Рома со скучающим видом поднял глаза к потолку.
— Показалось, — ядовито сказала я.
Техники вернулись к своим местам, Рома положил мне руки на талию, сбрасывать не стала до приземления. Послышался легкий гул, блекло сверкнуло и…
— Уроды, — просипела я, пытаясь удержать в себе полезный обед.
— Ты очень много ругаешься, — укорил меня Роман.
— Нет, я должна вам всем на шею кинуться, — ехидно усмехнулась я.
— Только ко мне, — осклабился зоофил, и я выпуталась из его рук.
Мы огляделись, Чубакки не было видно. Я вдохнула местный воздух поглубже и зажмурилась:
— Хорошо.
— Да, приятная планетка, — поддакнул синеглазый.
Мы немного прошлись по джунглям, приключения не спешили нас найти, и я начала расслабляться, гениальная мысль тоже. Она подняла голову и зашептала мне в ухо очередной гениальный план, других у нее просто не было. Интуиция прислушалась и решила высказаться против, гордость задавила интуицию, а дурь яростно затрясла головой, поддерживая гениальную мысль. Мне деваться было некуда.
— Рома, — позвала я и, дождавшись, когда он на меня посмотрит, продолжила. — А ты за меня ответственность несешь?
— Конечно, — кивнул головой гуманоид. — Я забрал тебя с родной планеты, значит, вся ответственность за твою жизнь и здоровье лежат на мне.
— И теперь ты будешь беречь меня, холить и лелеять? — живо заинтересовалась я.
— Да, — уверенно кивнул Роман, но в глазах появилась настороженность.
— А причинить мне вред можешь?
— Нет! — возмутился синеглазый.
— Хорошо, — широко ухмыльнулась я.
Я огляделась, заметила пышный цветок белого цвета и указала на него.
— Хочу.
Рома улыбнулся и направился к цветку. Подождав, пока он отойдет подальше, я сделала несколько шагов назад и, как только синеглазый потянулся за цветком, росшим на дереве, припустила в заросли. Куда и зачем, я не могла объяснить даже себе. Под руководством гениальной мысли, гордости и дури, я неслась, не разбирая дороги, счастливо хихикая.
Хорошо бежала, быстро, даже красиво перепрыгнула яму, появившуюся под ногами. Затем нырнула за широкое дерево и притаилась, лаская свое самолюбие тем, что сейчас по джунглям носится шикарный мужик, в панике разыскивая меня.
— Инна! — донеслось до меня.
— Хи-хи, — выдала дурь.
— А вот так ему, — подхватила гениальная мысль.
— Ибо неча, — задрала нос гордость.
— Т-с-с, — велела я, отмахиваясь от них.
— А ведь ты не на Земле, — заскулила интуиция.
— Вообще на неизвестной планете, — объявился здравый смысл.
— И Чубакка где-то бродит, — задумчиво произнес инстинкт самосохранения. — Много Чубакк, да и прочая фауна…
— Агаарах, — рыкнули за спиной, словно отвечая моему инстинкту самосохранения.
— Мама, — выдохнула я и ме-е-едленно обернулась. — Чуи, привет.
— Угарах, — ответил лохматый и протянул ко мне лапу.
— Да ладно, чувак, — я придержала его лапу и скользнула в сторону. — Ты погорячился, я погорячилась, с кем не бывает.
То, что это мой Чубакка, я поняла сразу, как только взглянула на огромную «репу» лохматого. Мне предстали две шикарные проплешины. Гулко сглотнув, я сделала еще пару шагов назад.
— Оррок, — пророкотал Чубакка и показал на свою голову.
— Ну, прости ты меня, чудище неведомое, — с надрывом произнесла я. — Ты сам пойми, меня же с родной планеты увезли, дома лишили. Родные, подруги, клиентура, я же ее три года нарабатывала, а теперь что? Зверюшка для аттарийца? Вся жизнь под откос, — и так мне себя жалко стало в этот момент, что слезищи, размером с яблоко, сами потекли по щекам.
Чубакка моргнул, потом моргнул еще раз и… обнял меня. Душа-человек! Вот это я понимаю, не то, что некоторые… Когда из-за деревьев выскочили Рома, Ардэн и еще трое представителей военной части «Гордости Аттарии», я сидела на ручках у лохматого и взахлеб жаловалась ему на жизнь. Чуи гладил меня по голове, отчего она откидывалась назад и клацала зубами, и жалобно поскуливал, что-то говоря мне. Должно быть, успокаивал.
— Инна, — позвал Рома.
— Вот он, гад инопланетный, — сдала я синеглазого.
— Роганрар, — оскалился Чубакка.
— Ага, а еще крота своего ко мне пристроить пытался, — обличила я извращенца, Рома покраснел… побагровел… черт, Рома разозлился.
— Ну, хватит! — рыкнул он.
Я прижалась к моему лохматому другу, Чуи встал, поставил меня на ноги и задвинул себе за спину. Дальше все было быстро. Рома, чеканя шаг, направился к нам с Чубаккой, Ардэн взял моего нового знакомого на прицел, трое вояк с «Гордости» начали заходить с боков, мы с лохматым не сдались.
— Чуи, у них инструкция, в тебя уже стреляли, больше не бу… Ну, ты и сволочь, — прошипела я, глядя из-за Чубакки на Ардэна. Он выстрелил, и плевать на инструкции. — Грабли убери! — взвизгнула я, отталкивая Рому.
Он, молча, взвалил меня на плечо, не обращая внимания ни на оскорбления, ни на попытки жахнуть его посильней.
— Ты лучше всех! — крикнула я своему лохматому другу, провожавшего меня тоскливым взором.
Позади шел командир, за ним трое вояк, я впереди на лихом коне, то есть на Роме. Сдерживать свой гнев я не стала и излила его на спину синеглазого, как только нас подняли в зал перемещений. Ардэн скривился, техники простонали, робот подобрал то, что долетело до пола. Ну и пошли они все, нам, примитивным, все можно.
Роман, наплевав на изгаженную спину, бодрой походкой направился в свою каюту.
— Грейн, — позвал его Ардэн.
— Не сейчас, Дмирт, — ледяным тоном отозвался мой синеглазик, я затихла от греха подальше.
В каюте меня поставили на пол и свалили в душевую чистить перья. Я подошла к панели на стене и вздохнула:
— О’кей, гугл, — тишина в ответ. — Тьфу, на тебя чудо-техника, — проворчала я, вспоминая точную команду, но произнести ее не успела, потому что:
— Благодарю, Инна, мне приятно, что вы такого высокого мнения обо мне, — отозвалась панель.
— Э-э-э, хы, — я криво усмехнулась и почесала в затылке. Вот ведь… — Добрый день, — поздоровалась я.
— Добрый день, — ответила Система. — У вас есть пожелания?
— Мне бы, чего покрепче, — попросила я.
— Уточните запрос, пожалуйста, — последовал ответ.
— Алкоголь. Вино, коктейль, черт возьми, водка, — рубанула я с плеча. — Можно пиво.
— Запрос принят, Инна, — и я почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев.
Посмотрела на руки и чуть не выронила стакан, но вовремя сжала пальцы.
— А таблетки от похмелья? — поинтересовалась я, глядя на пластину с разноцветными пилюльками.
— Это сухой алкоголь, возможно, он подходит под определение — водка, — отозвалась Система.
— Спасибо, — хмыкнула я и спрятала полезные таблеточки в карман джинсов.
— С вами приятно общаться, Инна, — сказал приятный женский голос и замолчал.
Я прошла со стаканом к облюбованной кровати, которая теперь по определению моя, личная, уселась по-турецки и пригубила жидкость в стакане.
— Ничего так, — одобрила я, ощущая приятное тепло, потекшее по телу.
Из душевой вышел Рома. Вышел и замер, глядя на меня. Нет, правильней сказать, я замерла, глядя на него, а он просто рассматривал то, что я держу в руках.
— Ты сумела воспользоваться системой, — констатировал синеглазый.
— Ага, — ответила я, утирая слюни.
Чума-а-а. И кубики, и бицепсы, и трицепсы, и вообще весь набор для ценителя прекрасного, то есть меня, стоял посреди каюты в одном полотенце, намотанном на бедрах. Ши-и-ик. Восхищенно выдохнув, я сделала большой глоток из стакана, поперхнулась и отчаянно закашлялась. Синеглазый шагнул ко мне…
— Мли-и-ин, — просипела я, когда передо мной остановился крепкий рельефный торс.
— Что? — Рома склонился и заботливо посмотрел на меня.
Я подобрала челюсть с кровати, вставила ее на место и облизала разом пересохшие губы.
— Оделся бы ты… Рома, — попросила я, вновь впиваясь в край стакана.
Инопланетный самец оглядел себя и выпрямился с самодовольной ухмылочкой. С-с-сволочь… Я жадно выхлебала почти все пойло, параллельно вспоминая, когда у меня было последний раз. Вспомнила. Месяц назад от меня последний винторогий сбежал, вот тогда и было, прощальный, так сказать. Не ах, если честно, но с паршивой овцы, хоть шерсти клок.
— А может… — горячее дыхание обожгло мое ухо, и я резко отпрянула назад, вылив остатки вкусной алкогольной штуки в лицо искусителя.
Он дернулся назад, ругаясь и ожесточенно стирая с лица мое пойло. Я утерла дрожащей рукой пот со лба, еще раз слюни и сурово свела брови.
— Ты что себе позволяешь, нелюдь? Я тебе кто? Я честная девушка! Оденься немедленно. Негодяй, — и с видом оскорбленной добродетели нырнула в душевую. — Мли-и-ин, — потрясенно прошептала я, глядя на свое отражение. Зеркало тут было во всю стену. — Извращенец, — фальшивое возмущение не помогло, потому что я представила…
Я подхожу сзади к мужчине, стоящему под душем, смотрю, как струи воды катятся по его плечам, спине, спускаются на упругие ягодицы… Я кладу ему на спину ладони и чувствую горячую кожу, касаюсь ее губами и поворачиваю голову к зеркальной стене, подернутой туманом. Я вижу в отражение, как мужчина запрокидывает голову и закрывает большие синие глаза. Я прижимаюсь к нему всем телом, мои руки, огладив мощные плечи, ныряют под его руки и уже скользят по животу, поднимаются на грудь… А в зеркале я вижу, как возбужден его…
— Ой, ты ж мамочки, — хрипло выдохнула я. — Мне нужна вода, холодная. А-а-а, — мой визг отразился от стен и оглушил меня саму, потому что с потолка полилась ледяная вода. Система, чтоб ее!
— Инна, — дверь открылась, и в проеме появился Рома, его физиономия была встревоженной, но, увидев мокрую курицу, то есть меня, облитую с ног до головы ледяной водой, развеселился. — Ты решила постирать одежду, заодно и помыться?
— Пошел вон, гуманоид! — я с визгом пролетела мимо него, спасаясь от холодного душа, и забилась в угол, отчаянно стуча зубами.
— Система, выключить воду, — велел Рома и вернулся в каюту. — Раздевайся, — скомандовал мне.
— Аг-га, щ-щас, — отстучала я челюстями.
— Не глупи, ты мокрая, — он улыбнулся и достал полотенце.
— Отвернись, — сурово велела я, выбираясь из своего угла.
— Я там уже все видел, — усмехнулся негодяй. — Мне все понравилось, не переживай.
— Урою, — мрачно пообещала я, и мужчина все-таки отвернулся, но его очередное хмыканье я все-таки расслышала.
Стянув мокрую одежду, я замоталась в полотенце и поискала глазами свою сумку. Рома, все так же не глядя на меня, достал мой багаж и положил рядом со мной.
— Одевайся, — милостиво разрешил он.
Я деловито рылась в сумке, ворча себе под нос о том, что бедную женщину лишили всего самого необходимого, вопрошая время от времени:
— И что мне надеть? Я же осталась голой!
Наконец, нарыла спортивный костюм, под который чудесно шли белые тапочки, и это сарказм, если кто не понял, потому что белые тапочки вообще ни подо что не шли, даже не бежали. Распрямилась, рассматривая футболку с милой киской во всю грудь…
— Попалась, — промурлыкали мне в ухо, и я оказалась сжата в капкане весьма нескромных рук.
Не буду врать, екнуло, даже очень ощутимо так екнуло, и организм тут же отозвался сладкой истомой от предвкушения, но!
— Грабли убрал, — велела я ледяным тоном. — Рома, я сказала!
Рома борзел. Полотенчик, так надежно, казалось бы, защищавший мое тельце, предательски упал вниз, и белая девичья грудь крайне недвусмысленно скользнула в загребущие лапы инопланетного Казановы. Его пальцы ласково скользнули по моментально напрягшимся соскам, и я закусила губу, чтобы не польстить аттарийскому самолюбию тихим стоном. Собрала волю в кулак, черт, кулак был до отвращения слаб, а воля упорно в него не лезла, но все же…
— Отпусти меня, — строго велела я.
— Ты этого действительно хочешь? — обжигающие мужские губы проложили дорожку поцелуев от мочки уха до плеча.
— Я, — судорожно вздохнула, потому что губы были невероятно ласковыми, как и руки, чтоб его, — хочу…
— М-м? — вопросил синеглазый негодяй, возвращаясь обратно к мочке уха, и чуть сжал ее губами.
— Тайлар Грейн, — приятный голос системы ворвался в туманящееся сознание, которое никак не желало идти вразрез с нарастающим возбуждением. — Командир Ардэн приглашает вас и вашу гостью на совместный ужин в своей каюте.
Рык, вырвавшийся из груди Ромы, напоминал рев обломанного самца гориллы. Еще бы, его намерения недвусмысленно упирались мне в спину. Воспользовавшись заминкой, я вывернулась из рук синеглазого и оценила… крота. Мли-ин, мои подозрения показались крайне нелепы, и там он был хорош тоже. И сверху, и снизу, и все работало. Так и хотелось пробежаться кончиками пальцев по его шелковистой «шкурке». «А как ходит твой поршень?». Мама моя, даже дыхание перехватило от захлестнувшей фантазии, как он будет ТАМ ходить.
— Тайлар Грейн, — напомнила о себе система.
— Мы скоро будем, — скрипнув зубами, ответил Рома. — Прости, милая, нам придется идти.
— Конечно-конечно, — живо согласилась я, пятясь от синеглазого. — Без проблем.
Он окинул меня тяжелым взглядом, вздохнул и пошел одеваться. Я же спешно нырнула в сумку. Раз ужин с командиром, значит спортивный костюм — моветон. И достала платье. Короткое такое, обтягивающее фигуру, как чулок, и с открытой спиной, очень открытой, по самое не балуй. Ну, я готовилась к томным вечерам в баре, которые мне обещала реклама турбазы. Только волосы мокрые, ни грамма косметики и… белые тапочки. А были туфли, были! Как раз под это платье. Уроды. От обиды враз схлынули все остатки возбуждения, и я зло посмотрела на Рому.
Он уже оделся и теперь красовался в свежем комбезе цвета «хаки». У-у, нелюдь.
— Волосы можешь высушить в душевой, просто прикажи подать теплый воздух, — порекомендовал Роман.
В душевую я входила с опаской. На зеркальную стену вообще старалась не глядеть.
— Система, мне бы теплый воздух, — осторожно попросила я.
Фен во всю душевую впечатлил. Самое удивительное, что ощущения сухости кожи после такой сушки, даже не возникло. Да и волосы оказались на удивление мягкими и приятными. Выходила из душевой я уже в платье, потому что машинально утащила его вместе с собой, а вот нижнего белья под ним не было. А почему? А потому что — уроды! Трусы-то сперли, оставив мне одну пару шортиков, а их я выкупала под холодным душем. От сознания собственной развратности, я почувствовала новый прилив жара внизу живота, да еще и оценивающий взгляд Ромы подлил масла в огонь моего состояния. Но я воинственно натянула свои тапочки, разом растеряв все ощущение роковой женщины, поправила волосы и шагнула к двери.
— Инна, ты очень красивая, — сказал мне синеглазый сожитель.
— Идем уже, — проворчала я, скрывая за неприветливостью то, что комплимент достиг цели.
Каюта командира «Гордости Аттарии» оказалась трехкомнатной квартирой, и немаленькой. В гостиной, как я окрестила помещение, где стоял стол, уже находились другие приглашенные. Должно быть, корабельная элита. Присутствовали на званом ужине только военные и ученые, знание — сила, а цвета комбинезонов я усвоила сразу. Наше с Ромой появление привлекло внимание, верней, мое. Из четырех женщин, находившихся в командирской каюте, я была единственная в платье. И судя по вытянувшимся лицам всех присутствующих, подобного на их планете не носили. Совершенно спокойно принял мой наряд только Рома — ему он вообще понравился, потому что по дороге сюда этот озабоченный бабуин, то и дело поглаживал, то обнаженную спину, то пониже нее. Я шипела, он получал удовольствие. Я же говорю — извращенец.
Вторым, кто не впал в продолжительный офигей, был хозяин каюты. Он с заметным интересом оглядел меня с ног до головы, затем окинул быстрым взглядом своих гостей, и на губах правильной формы появилась ироничная, почти издевательская ухмылка.
— Добрый вечер, дамы и господа, — я старалась быть вежливой.
— Приятного вечера, — ответил Ардэн и сделал приглашающий жест.
Я подняла взгляд на Рому и отметила, что он хмурится. Причина такой перемены в настроении стала понятна быстро. Дело в том, что нам предназначались места в разных концах стола. Пустовал стул рядом с командиром, и это было явно место первого помощника. И на другом конце стола, как раз напротив самого Ардэна. Я нахмурилась вместе с Ромой. Во-первых, мой синеглазик уже как-то стал мне почти родным — все-таки он единственный, кого я более-менее узнала… и это я не говорю о том, что он видел меня голой, как и я его. Остальных же видела в первый раз, и дружелюбия в их взглядах было мало. А во-вторых, ехидная рожа командира «Гордости Аттарии» не способствовала правильному пищеварению.
— Ну, что же вы встали? — фальшиво изумился главенствующая на корабле язва. — Проходите. Место для твоей гостьи, Грейн, приготовили…
— Спутницы, тайлар Ардэн, — сухо ответил Рома. — Тайлари Журавлева, — кто? — Моя спутница, и, как спутница, должна сидеть рядом со мной. Этикет вы еще должны помнить по Военной Академии и урокам вашего наставника.
Речь моего сожителя почему-то произвела эффект разорвавшейся бомбы. Мужчины поперхнулись, женщины изменились в лицах. Одна так вообще брезгливо фыркнула. Меня это завело. Хрен его знает, кто такая эта таинственная тайлари, но моя рабоче-крестьянская кровь вскипела в жилах. Не для того мой прадед Зимний брал, чтобы на меня, как на галактический отброс смотрело это инопланетянское снобье.
— Роман, — позвала я, — А в вашем продвинутом мире здороваться не приучены? Или я им личиком не вышла?
— Приучены, — усмехнулся синеглазый. — И личико у тебя замечательное.
— Не могу с тобой не согласиться, — важно кивнула я и направилась к выделенному мне месту. — Ой, какая прелесть, меня рискнули посадить за стол. А что ковриков и мисок не было? Или решили рискнуть? Может, хотите пощекотать себе нервы и послушать, как я чавкаю?
— А вы чавкаете? — живо заинтересовался Ардэн.
— Ага, и на пол сплевываю, — совершенно серьезно ответила я. Местная публика сдвинулась ближе к командиру.
— Инна, — окликнул меня Рома, но я зависла над товарищем в зеленом.
Зеленый смущенно потупился, после заерзал, закашлялся, склонил голову еще ниже и побагровел. Я продолжала гипнотизировать его взглядом. Неуютно себя почувствовал не только облюбованный мною индивид, но и остальные сотрапезники.
— Инна, что-то не так? — спросил Ардэн, убрав с лица ехидное выражение.
— Не так, — подтвердила я.
— Вас чем-то смущает тайлар Гиррес?
— А вас не смущает? — полюбопытствовала я, не отводя глаз от зеленого.
— Меня нет, — ирония вернулась к командиру «Гордости». — Тайлары и тайлари, вас смущает тайлар Гиррес? — поинтересовался он у остальных.
Рома, устав ждать моего внимания к своей персоне, подошел ко мне и отодвинул стул, предлагая мне сесть.
— Хоть один воспитанный мужчина на весь корабль, — я закатила глаза. После села и чопорно кивнула. — Благодарю, Рома.
— Система, — позвал синеглазый, и его стул и тарелка с приборами оказались рядом со мной.
Ардэн проследил за его манипуляциями и нахмурился. Уже за одно это захотелось поцеловать Рому, но я этого делать не стала, обвела стол пристальным взглядом и, наконец, расслабилась, мило улыбнувшись.
— Так понимаю, что больше вас ничего не смущает, — усмехнулся командир, — не так ли, тайлари Журавлева?
— Поживем — увидим, — загадочно пообещала я.
После того, как я угомонилась, а народ отошел от стресса, командир Ардэн представил мне остальных приглашенных, ну, а меня, естественно, им. Те, кого мне представили, кивали, только все та же дамочка кривила рот в брезгливой ухмылке. Одета она, кстати, была в военный комбинезон. Еще две женщины являлись учеными. Лишними именами я мозг засорять не стала. Их должности тем более не запомнила. В конце концов, у меня уже был Рома, этого вполне хватало, ведь никто не говорил, что я могу свободно перемещаться по кораблю и болтать, с кем вздумается. Примитивная, чтоб их…
Когда дань вежливости по-аттарийски была отдана, Ардэн поднял стакан, на бокал это совсем не смахивало, и провозгласил тост:
— За новое приобретение нашего корабля, — все взгляды скрестились на мне.
— Да-а, — протянула я, глумливо скалясь, — счастья вам привалило. — На лице командира сверкнула запредельная счастливая ухмылка, пропитанная ядом иронии.
— Он не о тебе, — с улыбкой произнес Рома. — Нам выписали новое оборудование.
— И за это пьют? — фыркнула я. — Ну, ладно. Чтоб нам все, а им хрен с маслом. Вздрогнули, товарищи.
Товарищи вздрогнули, натурально так вздрогнули. Я изумленно заломила бровь и посмотрела на Рому. Он усмехнулся и поддержал тост:
— За это, чтобы оно не значило.
— Присоединяюсь, — отозвался командир, продолжая весело сверкать глазищами цвета темного шоколада, остальные настороженно молчали, только зеленый, которому я просверлила взглядом затылок, пытаясь вызвать приступ вежливости, несмело выпил с нами за компанию.
Напряженная атмосфера за столом была неприятна. Аттарийцы чувствовали себя не в своей тарелке, я, признаться, тоже, не смотря на браваду и показную наглость. У меня все больше множились вопросы, ответы на которые я решила получить наедине с Ромой. И я замолчала. Развесила уши, слушая постепенно начавшийся разговор, и молчала.
Было скучно, до зубовного скрежета. Беседа велась неспешно, должно быть, с интеллектуальными выкладками, в них я не разобралась. В какой-то момент завязался спор, такой же унылый, как и вся беседа. Никто не жахнул кулаком об стол, не порвал на груди рубашку, и даже не заорал в морду собеседника: «Да, ты просто не понимаешь!». Напротив, все было до тошноты спокойно, вежливо, пропитано насквозь терминологией и словечками, смысла которых я не понимала напрочь. Зевоту с третьего раза подавить не удалось.
— Ром, а отсюда можно свалить по-тихому? — поинтересовалась я.
— Уйти? — уточнил синеглазик, и я утвердительно кивнула. — Можно. — Он встал, чем привлек всеобщее внимание. — Тайлары, тайлари, тайлар командир Ардэн, мы благодарим за приятный вечер, но моя спутница устала. Мы покидаем вас.
— К чему такие радикальные меры? — с невинной физиономией спросил командир. — Ваша компания, тайлар Грейн, нам приятна, и разговор еще не окончен. Если все дело только в том, что ваша… спутница устала, то она может лечь в моей спальне, а мы продолжим беседу.
— Излишне, — холодно ответил Рома.
— Это верно, Грейн, лучше сразу приучить к одному месту, — подала голос брезгливая стерва.
Я тут же развернулась в ее сторону, смерила пристальным взглядом и пообещала:
— Скажите, где ваша каюта, я вам под дверь нагажу. А если особо понравитесь, то и в тапки. Считайте это знаком моего к вам расположения. — Затем развернулась к Роме, который не сводил с дамочки неприязненного взгляда, и кивнула в сторону двери. — Идем, дорогой.
— Легких снов, — елейно улыбнулся честной компании мой синеглазик, и мы покинули каюту командира.
Рома подождал, пока я пройду мимо него. Уж не знаю, вырез на спине или высокомерное виляние моего зада привели местную публику в очередной стопор, но, когда я подняла глаз на сожителя, тот глумливо скалился мне за спину. Не удержалась и обернулась, окинув сотрапезников независимым взглядом. Глазки аттарийцев были опущены вниз, словно они увидели что-то неприличное. Нагловатый командир пялился на меня, стервозина — на Ардэна, да таким взглядом, словно он ей деньги уже второй месяц не отдает. Хмыкнув, я покинула честную компанию, утягивая за собой собственного гуманоида.
— Ну и тоска-а-а, — выдохнула я. — И как вы так живете?
— Так и живем, — развел руками Роман. — Надеюсь, теперь ты понимаешь, что привлекло меня в тебе, кроме хорошенького личика и приятной фигурки? — я мотнула головой. — Твоя непредсказуемость, полное отсутствие логики в поведении и импульсивность.
— Сам дурак, — оскорбилась я.
— Вот, о чем я и говорю. Ты прелесть! — он рассмеялся, приобнял меня за талию и повел в сторону своего обиталища… нашего. Я вырываться не стала, пока не стала.
Но в каюте благоразумно отошла в сторону. Горящий взгляд аттарийского самца демонстративно проигнорировала и уселась в кресло, оказавшееся мягким и удобным. Обстановка в каюте вообще как-то мало стыковалась с моими представлениями о том, как должно выглядеть жилое помещение на космическом корабле. Было здесь все как-то по-домашнему, что ли.
— Открой окно, — попросила я, потому что сидела как раз напротив той самой стены, через которую смотрела на астероидное поле.
Рома выполнил мою просьбу и уселся прямо на пол, прижавшись спиной, казалось, к пустоте, потому что за этим панорамным иллюминатор опять был космос. Он рассматривал меня, а я старалась не сверкать отсутствием трусиков. Знаю я уже этого кобеля, уже пристраивался к честной русской девушке земного происхождения. Чтобы прервать неловкое для меня молчание, я спросила:
— Чего эта тощая стерлядь ко мне прицепилась?
— Кто? — синеглазый задумчиво потер подбородок.
— Баба эта, которая про место сказала, — пояснила я, устало вздохнув.
— А, Хельгар? — Рома усмехнулся. — Во-первых, она из высокопоставленной семьи, гонора много. А во-вторых, — мой инопланетянин широко улыбнулся, — это та самая женщина, с которой мы расстались, посчитав отношения лишенными продуктивности. Ну и, в-третьих, Хельгар решила, что ее парой может стать Дмиртаилиан.
— Кто-о? — я прибалдела от имени.
— Ардэн, — рассмеялся Рома. — Непривычные имена, понимаю.
— Да уж, — хмыкнула я и попробовала повторить. — Дмитраил? Не, Дмитр… Тьфу, Дмитрий, так понятней. Димка Ардэн, — хохотнула я. — Окрестили неруся. — Роме заметно не понравилась моя операция с именем командира. Его проблемы, я ломать язык не собираюсь. — Почему остальные такие замороженные были? От простого тоста вообще задрожали.
— Ин, ты же для них примитив, то есть непредсказуемая. Тебя просчитать невозможно, — рассмеялся синеглазик. — А твое «вздрогнем» восприняли буквально, тем более предыдущая фраза была полностью лишена смысла и привычной логики.
— Да что там непонятно? Чтобы у нас все было, что хотим, а другим ничего не досталось, — я пожала плечами. — Хрен с маслом, короче.
Хохот Ромы сотрясал стены каюты минут пять. Я смотрела на него и ждала, когда очередной приступ истерики пройдет. Пока он смеялся, я вспомнила еще кое-что.
— Ром, какая разница между «гостья» и «спутница»? — спросила я, заинтересовавшись своим статусом.
— Гостья — это временно. Сегодня есть, завтра нет, — ответил он, заставив себя успокоиться. — Посторонняя, в общем, с кем не связывает ничего, кроме дани вежливости и гостеприимства.
— Спутница тоже временно. Сегодня сопровождает, завтра нет, — не согласилась я.
— Сопровождать может охрана или доверенное лицо. Спутница — статус, предваряющий звание более значимое, — он улыбнулся и замолчал, явно ожидая моей реакции на его слова.
— Народ перекосило от того, что ты примитивную назвал спутницей, — догадалась я.
— Скажем так, я предъявил на тебя права, этого никто не ожидал. Коллеги считали, что я просто помог пострадавшей приме, взвалив на себя ответственность по содержанию. Но я показал, что они ошиблись, — улыбка стала загадочной. — У нас с Хельгар был статус временной пары, это означало, что наши гены не дадут потомства, необходимого нашим династиям. У таких пар есть возможность обратиться в Генный Центр для коррекции, если мужчина и женщина устраивают друг друга во всем остальном. Или же они прекращают свое совместное сосуществование, посчитав его непродуктивным, как мы с Хельгар.
— А с Димой? — поинтересовалась и усмехнулась, глядя на лицо Ромы. — Почему ты кривишься? Ревнуешь бывшую даму сердца? Мли-ин, — я тяжело вздохнула, видя, как скрипит мозгами мой гуманоид. — Тебе неприятно, что твоя женщина положила глаз… э-э, влюбилась в командира? Черт, Ром, как с вами сложно!
— Как раз наоборот, — усмехнулся Роман. — С нами все просто до тошноты. Это с тобой сложно все и непонятно. Почему ты не подпускаешь меня к себе? На Аттарии близость между мужчиной и женщиной — нормально.
Теперь зависла я. Что тут непонятного? Я его знаю один день. Даже с учетом того, что я давно и благополучно не девственница, не могу же я это делать с практически незнакомым мужиком, пусть у меня на него и идет обильное слюноотделение. Тем временем Рома ждал ответа.
— У вас практикуются случайные связи? — поинтересовалась я.
— То есть? — синеглазый явно меня не понял.
— Случайный секс, — пояснила я. — Ну, секс с тем, с кем никаких отношений дальше не будет, даже может, уже никогда не встретитесь. Такой разовый перепихончик. Черт, спаривание при первой встрече.
— Я понял, — успокоил меня Рома. — Нет, это у нас не практикуется. Зачем? Обычно всегда есть пара, пусть и временная. Партнера можно менять, пока не встретишь постоянного. Обычно — это пара, с которой у тебя наиболее продуктивное совпадение…
— Не продолжай, — я махнула на него рукой. — Роботы вы, а не люди. А любовь? Страсть? Чувствами вы совсем не руководствуетесь, только набором генов? Нет, я понимаю, таким образом, в совокупности с правильным питанием и т. д., вы все такие красивые и ладные, наверное, и мозги у вас тоже правильные, но эмоции?
— Инна, ты все-таки не поняла, — мягко улыбнулся Рома. — Когда-то я увлекся Хельгар, она ответила мне взаимностью, и мы получили наш официальный статус временной пары. Думаю, она была заинтересована не во мне, а в положении моей семьи, но это не отменяло возможного будущего для нас. Пожив вместе, мы поняли, что не подходим друг другу и не готовы меняться, статус был расторгнут. Да, кто-то изначально руководствуется практическим подходом к постоянному союзу и сразу ищет равноценную себе половину. Это сделать не так сложно, просто закладываешь свои данные в систему генного отбора. В общем-то, мы все в этой базе. Но право на отказ от подобранной системой пары у нас есть. Я отказался уже дважды потому, что не возникло симпатии. Ардэн так же отказался. У него сложный набор, в крови есть примесь инопланетной крови, что затрудняет подбор.
Я почесала в затылке. Крутая штука. Вот бы на Земле такую, я бы, наверное, уже была при муже и детях. Жили бы два дурака, зато весело.
— Так почему ты меня не подпускаешь к себе? Не нравлюсь? — лукавый взгляд Романа ясно говорил, что обмануть его не удастся, и он точно знает, что нравится мне.
Я усмехнулась.
— Я тебя знаю всего один день, какой секс, Ром? А где конфеты-букеты? Где попытки завоевать меня, увлечь, очаровать? — ладно, я набивала себе цену, признаю. Обычно это бывало прозаичней и быстрей, но имею право, в конце концов! Тем более со своим положением при синеглазом я еще так и не разобралась. Может, спутница — это друг, секретарь, официальная любовница.
— Четыре дня, — широко улыбнулся мой сожитель. — Четыре земных дня. Регенератор перенастроил твой организм выдерживать стандартное космическое время. Мы на орбите Свены провисели земные сутки. А что с конфетами и букетами?
Не знаю, как организм, а я сейчас была в глубоком шоке. Четыре дня! Это я торчу здесь целых четыре дня?! Мама дорогая, меня же через три-четыре дня хватятся. Ой, что бу-уде-ет… Ну, Рома! Я зло взглянула на похитителя, встала с кресла и направилась к своей сумке, она так и стояла возле кровати. Достала оттуда пижамку, состоявшую из шортиков и маечки в единорожках, и отправилась в душевую, где жалобно попросила:
— Система, мне бы умыться, так чтоб не вся.
— Запрос не понят, — ответила система.
— Теплой воды, но немного, — поспешила я добавить. Потом с этим иезуитским изобретением разберемся.
Кое-как умывшись на ночь, я переоделась в пижаму и вернулась в каюту.
— Ты спишь на полу, — напомнила я.
Рома указал на матрас, находившийся с другой стороны кровати и высотой с нее же. Чехол с моего царского ложа уже был снят, и я завалилась на приятное телу белье. Тонкая простынка оказалась одеялом.
— Если замерзнешь, она усилит нагрев, определит по температуре твоего тела. И наоборот, будет охлаждать, если станет жарко. Легких снов, — не вдаваясь в долгие разговоры, быстро распрощался со мной Рома.
— Спокойной ночи, — я зевнула и закрыла глаза.
Послышалось тихое шипение двери, но смотреть, куда делся мой сосед, я не стала, быстро погружаясь в сон. Он был приятным, в смысле сон. Ласковый, приятный, как руки Ромы, блуждавшие по моему телу…
— Рома? — я распахнула глаза и поняла, ни фига не сон.
Руки были, и они блуждали, нагло лезли, куда им не положено, и предательское тело отвечало на вторжение прерывистым дыханием.
— Рома, хватит, — строго велела я.
— Что хватит? — спросил мерзавец, прокладывая дорожку поцелуев, легких, словно крылья бабочки от моей шеи до груди, подразнили и вернулись обратно. Лямки майки сползли с плеч, встретив мое вялое сопротивление. — Хватит?
— Да, — хрипло ответила я.
— А так?
Меня в жизни так упоительно не целовали, я начала плавиться, как только его губы накрыли мои, попробовала оттолкнуть, но руки сами собой скользнули на широкие плечи, и я охнула, как только язык мужчины сплелся с моим.
— Все еще хватит? — чуть насмешливо спросил он, вновь чертя дорожку вниз по моему телу.
— Да, хватит, — простонала я, как только горячий рот Ромы накрыл вершину правой груди.
Рука мужчины огладила левую грудь и прошлась по тугой горошине соска, едва касаясь ее. Не выдержав этой сладкой пытки, я выгнулась ему навстречу, и Рома остановился.
— Хватит? — его голос наполнился бархатистыми нотками, и это подействовало на меня не хуже поцелуя.
— Рома, — выдохнула я. — Хватит.
— Хорошо, — он покладисто согласился, и его губы переместились к левой груди.
Задохнувшись, я вцепилась пальцами в простынь. Бастион рушился на глазах, и я, пытаясь удержать разум на плаву, протяжно вскрикнула:
— Хва-атит.
— Как скажешь, — согласился мужчина, майка поползла вверх, и его губы проложили новый путь, спускаясь на живот.
— Нет, — напряжение внизу живота стало болезненным.
Все тело молило, чтобы он не останавливался, но язык снова произнес:
— Хватит! — Уже? Ну, ладно, — Рома тихо рассмеялся, стянул шортики, не встретив вообще никакого сопротивления, и раздвинул мои ослабевшие ноги, удобно устраиваясь между ними.
— Не надо, — взмолилась я.
— Что не надо? — спросил мой соблазнитель.
— Так не надо…
— Так? — его ладонь накрыла самое сокровенное. — Или так? — пальцы огладили уже давно влажный бугорок, вырвав мой вскрик. — А может, так? — и в меня скользнул один палец, но вскоре присоединился второй, неспешно, начав свое движение.
Мысли путались, но я упрямо произнесла:
— Пожалуйста…
— Все для тебя, — ответил Рома, и его язык коснулся возбужденного бугорка клитора.
Пальцы судорожно сжались, сминая простынь, тело двинулось навстречу ласкающим меня пальцам, и я закричала. Выпустила простынь и запустила пальцы в волосы аттарийца, пытаясь сама задать темп движения Роминому языку. Он отстранился, и я потребовала:
— Не останавливайся!
Мужчина негромко рассмеялся, навис надо мной и спросил:
— Не хватит?
— Нет! Продолжай!
— Твое желание закон, красавица, — я увидела его улыбку, и Рома вновь навис надо мной, терзая рот невероятным, пьянящим поцелуем.
Затем лег на спину, вынудив сесть себе на лицо. Не смогла быть эгоисткой, развернулась и впилась взглядом в его член. Краси-ивый. Осторожно пробежалась кончиками пальцев от головки до основания, огладила мошонку и вернулась к стволу, обхватив его пальчиками. Затем склонилась и попробовала на вкус, лизнув головку. Рома застонал, на мгновение, прекращая ласкать меня. Я улыбнулась и погрузила мужское естество в рот, оставляя все моральные терзания на потом.
Но уже вскоре остановилась, полностью отдаваясь ощущениям, что дарил мне этот инопланетный мужчина.
— Рома, — выдохнула я, ощутив приближение оргазма, и протяжно застонала, когда жаркая волна прокатилась по телу, расходясь от самого центра моего женского существа стремительным цунами.
И как только моя голова ткнулась ему в бедро, опаляя горячим дыханием, Рома перевернул меня и навис сверху, вновь целуя лицо, губы, шею, грудь.
— Я больше не могу, — взмолилась я.
— А так можешь? — улыбнулся мужчина и овладел мной.
Мои ноги, подвластные воле любовника, взлетели ему на плечи, и Рома начал двигаться. Сначала медленно, не спеша, заполнял меня собой и, так же не спеша, покидал истекающее желанием лоно. И вновь входил, чтобы задержаться на мгновение и вновь покинуть меня, оставляя ощущение сиротливого одиночества. Я кусала губы, чтобы сдержать рвущиеся вскрики, но они все равно прорывались наружу сдавленными стонами.
Но вот движения мужских бедер резче, он уже не входит, он вторгается, и я больше не сдерживаю себя. Захлебываюсь криком, когда он переворачивает меня, ставя на четвереньки. Сколько поз сменилось, сколько вообще продолжалось это безумие, я не могу сказать потому, что полностью растворилась в сумасшедшем синеглазом вихре страсти и всепоглощающего удовольствия. Сколько раз я взмывала в небо и срывалась в пропасть, я не знаю. Но когда сил уже не осталось, Рома подмял меня под себя, впился в губы болезненным поцелуем и громко застонал. Не смотря на полное бессилие, мои пальцы впились ему в ягодицы, стремясь продлить этот миг единения. Мужское тело последний раз вздрогнуло, расслабляясь, и Рома лег рядом, притягивая меня к себе.
— С ума сойти, — выдохнул он.
У меня на разговоры сил не было. Я просто лежала на его груди и пыталась отдышаться. Сил не было даже на то, чтобы открыть глаза, шевелиться было лень до такой степени, что я себе напомнила плюшевого мишку, которого можно положить, как захочется, а он будет только глупо улыбаться своей приклеенной улыбкой. Вот и на моих губах застыла глуповатая улыбочка полностью насытившегося организма.
— Инна, — позвал меня Рома, и только многозначительно помычала в ответ.
Завтра я ему все скажу, что думаю о столь вопиющей наглости… Но сегодня мне слишком хорошо, чтобы начинать военные действия.
— Инна, — снова позвал Рома, — ты не обиделась на меня?
— Завтра поговорим, — все-таки выдавила я, зевнула и быстренько сбежала в сон, пока мой инопланетный любовник не продолжил спрашивать.
Я сплю с инопланетянином, офигеть! Девки бы обзавидовались…
