Глава 21
Киря, склонившись над норой, ткнул в нее палкой, глубокомысленно произнес:
– Лисьи морды поработали. Я племя это как себя знаю, у них тут другие выходы найдутся, если поискать. Осторожные не до шуток, и летом бесполезные, мех не тот.
– Лисиц мы пока что не видели, – заметил Рогов.
– А как же без них? – удивился Киря. – Оленей уже видели, лосей, косуль, зайцев, а лисы куда делись при таком четком списке? Есть они, Рогов, обязательно есть, но на глаза не торопятся показываться. И это, мишки тут тоже гуляют, следы ты сам видел, так что, думаю, и волки найдутся. А волк, как по мне, самый опасный для нас сейчас зверь. Человека он раньше не очень-то уважал, много крови нашей от их рода пролилось, да и продолжает проливаться, хоть, конечно, масштаб уже совсем не тот. Одно дело, когда ты с карабином да на снегоходе, а другое сейчас. В холодную пору хищник куда опаснее и, если припрет, всякий страх может позабыть. С мишкой проще миром разойтись, да и не бродит он зимой, спит.
– У нас в поселке зимой мужика задрал.
– Так это шатун, такое случается. Сами же люди подняли косолапого из берлоги и сами пострадали: обычно так все и происходит. А ты где обитал раньше, что у вас мишки под окнами бродили?
– Под окнами не бродили, но в тайге полно. Красноярский край.
– Хорошие места, красивые.
– Бывал?
– Нет, рассказывали. А чего перебрался оттуда?
– Родители переехали, а меня не спрашивал никто.
– Давно?
– Да лет десять с лишним уже.
– Ну тогда помнишь хорошо. В лес-то сам ходил?
– Одного не пускали, маловат для тайги. Да и семья у меня не та: ни охотников, ни рыбаков. Так, спиннинг кидали иногда, но это ехать надо, под поселком приличной воды не было.
– Спиннинг я бы тут покидал, для адреналина полезно. Ходит тут серьезный хищник, видел не раз. Даже к мухам Вадика кидается, тем, которые из перьев, но не хватает чего-то им, чует подвох, или, может, мелкими кажутся, неинтересными. Спином я бы их легко взял.
– На живую рыбку можно попробовать поймать.
– В смысле на живца? Можно, конечно, проще простого дело, но спиннинг, согласись, куда интереснее и как-то по-мужски. Одно дело настоящей едой добычу соблазнить, а другое – куском пластмассы или пустой железякой.
– Киря, а ты с охотой дело раньше имел?
– Я? Да нет, не занимался.
– А утку вчера добыл.
– Ну это не дичь, а так, смех один. Я жил одно время на городском пруду, считай. С одной стороны дом мой, а с другой – ментовка районная. Утки там наглые, что соседская теща: с рук готовы хлеб брать. Сам понимаешь, в таком месте не постреляешь, так что страх они потеряли абсолютно. А я тихонечко, вечерком, лук натяну, и на закуску с ребятами уже что-то есть. Времена тогда непростые были, если на побухать еще найти получалось, то на остальное ни рубля не наскрести. Скажу тебе, пил я тогда как арабский верблюд, потому как другого занятия и не оставалось. Безнадега полная… Потом маленько дела пошли, ну и завязал, пока печень совсем не растворилась.
– Тоже можно назвать охотой… Киря, ты же в следах что-то понимаешь, раз мишку опознал. Вот скажи, что это такое?
Тот, присев на тропке, уставился под ноги, почесал затылок, затем еще раз почесал, пожал плечами:
– Рогов, это вроде не медведь, у того от когтей вмятины были бы, да и длинно слишком для простого косолапого. На наш с тобой след очень уж похоже. Ну это если бы мы босиком ходили или ноги чем-нибудь обернув, вроде тряпья.
– Думаешь, люди прошли?
– Ты же слышал все сам. Не знаю я, Рогов, но больше всего на человека похоже. Другое дело, что планета здесь другая и животные тоже могут быть другими, ни разу нам не знакомыми. То, что тут олешки и зайчики бегают, – хорошо, но совсем не значит, что все остальное будет таким же, как прежде.
– Пока что мы ничего странного не видели.
– Влад поймал угря с шипами на голове. У нас таких не бывает.
– Рыба не животное.
– Раз рыбы не такие бывают, то и животные запросто, – не сдавался Киря.
– Ладно, пусть будет так. И ты посмотри, как натоптано, похоже, тут часто ходят.
– Звери могли натоптать, вон как раз от копыта след.
– Давай все же пройдемся по этому ручейку для очистки совести.
– А давай. Мне все равно, тут, куда ни пойдешь, одни деревья, у меня от них уже в глазах рябит. Все одинаково, без разницы, скука одна. Может, и правда что повеселее найдется.
Вот уже полдня Рогов в сопровождении Кири бродил по правобережью реки, то удаляясь от нее, то возвращаясь снова и снова. И за все это время не обнаружили ничего интересного. Нет, были встречи с животными, но это не совсем то, ради чего они сюда забрались.
И вот впервые подвернулось нечто заслуживающее пристального внимания. Если тот первый след выглядел спорно, то далее нашли несколько куда более качественных отпечатков, не оставлявших почвы для сомнений: не так давно здесь прошел человек, и, скорее всего, не один.
Когда именно это случилось? Трудно сказать. Похоже, в тот момент почва была более влажной, так что, скорее всего, человек был здесь после дождя. Сказать, когда именно в этих краях последний раз выпадали обильные осадки, никто не сможет, но, судя по состоянию растительности и земли, с той поры вряд ли больше недели прошло.
Следы не столько радовали, сколько заставляли серьезно задуматься. Смущали две вещи. Первое – размер следов. Размер не впечатлял. Сильно не впечатлял. У Рогова сорок четвертый, у Кири сорок второй, но даже его в сравнении с этими выглядели отпечатками, оставленными чуть ли не великаном. Возможно, бродили здесь исключительно дети и миниатюрные женщины, но почему только они? Где хотя бы один мужчина в растоптанных кирзачах?
Непонятно.
Второе, что смущало, – отпечатки подошв. Вопрос с обувью был проще, хотя ответ на него направлял к сложным выводам. Тут все совершенно очевидно: обувь или вовсе не носили, или носили, но не фабричную. Что-то вроде кожаных мокасин, а может, плели из растительных волокон, лыка или чего другого, трудно сказать. Киря вот упорно настаивал на том, что это лапти, Рогову это не казалось очевидным, из-за чего они даже слегка поспорили.
Но дело разве в материале? Можно, конечно, предположить, что один человек попал сюда босым, после чего ему пришлось как-то выкручиваться за счет местных ресурсов. С некоторой натяжкой можно представить, что таких оказалось двое. Но тут, если судить по размерам разных следов, туда-сюда прошли человек пять-шесть, а может, и больше.
И что, всем им не повезло перенестись без обуви? Они где в этот момент находились, в сауне, что ли?
Эта загадка как раз легко разрешима, но ответ слегка пугал. Никто никуда не переносился – это бродили местные жители, и они не знают другой обуви. Ведь с высоты утеса над водопадом видно было далеко, но никаких признаков фабрик, где могли изготовить привычные кроссовки, никто не заметил. Вот и довольствуются кустарными поделками.
Таким образом, Рогов и Киря находились на тропе, которую, возможно, используют аборигены. Что это за люди, какой у них характер, как относятся к пришлым – вопросов много, ответов ни одного. Были мысли плюнуть на все и развернуться, пока не попались им на глаза, но о таком Рогов старался не думать. Лучше прояснить все сейчас, не дожидаясь, когда от опушки в сторону лагеря полетят стрелы, возможно даже отравленные. Пока не увидишь, кто здесь хозяин, знать не будешь, чего от него можно ожидать.
Все эти размышления не заставили товарищей превратиться в глупых ротозеев, оба как могли приготовились к последствиям негостеприимной встречи: Рогов держал наготове альпеншток, Киря приготовил к выстрелу свое хваленое ружье. На вид и правда грозная конструкция, где нашлось место даже ненужному на простом самопале прицелу и разобранной зажигалке, превратившейся в часть системы запала.
Немного напрягало, что Киря так и не удосужился испытать свое грандиозное творение. Рогов сильно подозревал, что тот сам опасается последствий выстрела. Не доверяет самому себе, а ну как разорвет прямо в руках. Но признаться стесняется.
Впереди посветлело, лиственный лес сменялся сосновым. Идти стало гораздо легче – и опаснее: теперь кустарник не прикрывал, их могут увидеть издали и успеть подготовить нехорошую встречу.
Но не увидели.
Рогов расположился в тени от сосны, на плоской вершине песчаного пригорка. С этой высоты он, даже лежа на брюхе, мог хорошо рассмотреть немалую часть поляны, которая начиналась в полусотне шагов. Сейчас он вместе с замаскировавшимся чуть ниже Кирей как раз этим и занимался – рассматривал.
Им и прежде попадались травянистые поляны, но эта была особенная. И дело вовсе не в том, что травы тут куда меньше, а совершенно в другом: растительность оскудела по вине человека. Такая вот у него привычка: портить природу ради своих нужд. На месте луговой поросли местные жители устроили огороды и пастбища для коз и гусей. Последние только выглядят простыми птицами: если дело доходит до чего-нибудь вытоптать, могут конскому табуну немалую фору дать.
Поселение было небольшим: восемь хижин, сооруженных из тонких жердей, с крышами, крытыми камышом и пластами дерна. Дома располагались полукругом, соединяясь примыкавшими к стенам сараями и прикрытыми с трех сторон навесами. Далее шел полукруг частокола из тех же жердей, таким образом в плане получался защищенный круг. Проход лишь один, и, похоже, на ночь или при проблемах с безопасностью его перекрывают припасенными поблизости щитами. Не сказать, что крепость, но просто так за периметр не пройдешь.
Сейчас в поселке никто к решению проблем не готовился. Возле выхода вокруг кучи песка копошилась мелкая детвора; пара подростков приглядывала за гусями и козами; вдали, на озере, группа женщин таскала длинный бредень и там же возилась с уловом.
Люди, без сомнения, те самые, оставившие следы. Дети и подростки вовсе босые, на женщинах, если зрение не обманывает, есть мокасины, но далеко не на всех. Впрочем, там большинство в воду забредает, может, они потом обуваются. Как, впрочем, и одеваются: из одежды на «купальщицах» не наблюдалось ничего.
Те, кто хоть как-то прикрывали наготу, одевались тоже не от-кутюр. Серая ткань, скорее всего домотканая, пошив одинаков. Киря почему-то назвал это платье сари, но, по мнению Рогова, ничего общего с индийскими поделками не было: и длина не та, и вообще сделано не из одного куска ткани, хоть и просто. При этом все, даже «купальщицы», тщательно прикрывают головы платками. Впрочем, это касается лишь взрослых – все девчонки простоволосые.
– Ни одного мужика не наблюдаю, – заметил Киря.
– Ага. Только мальчики.
– Мало их, и самому старшему вряд ли больше десяти.
– Ну мы не всех еще видели.
– Согласен, но тебе разве не кажется это странным?
– Кажется.
– Вот и я о том же. Селение у них защищенное, а кому защищать, если мужиков нет? На амазонок они не очень-то смахивают, бабы как бабы. И живут бедно очень: хлеб не выращивают, только огороды зеленые, а из скота гуси да козы драные. Одежка некрашеная, и берегут ее, с обувкой тоже все плохо. Беднота поголовная. Ну что, Рогов, познакомимся или будем дальше кино про нудистов смотреть? Оно, конечно, бесплатно, но места нам достались в заднем ряду очень уж большого кинозала. В общем, душа требует подробностей, а не разглядеть.
– Как бы не напугать…
– А мы тихо выйдем, без криков, постоим сперва, поулыбаемся в тридцать два зуба. И заодно посмотрим, что они делать будут при виде нас, таких красивых. Если таращиться перепуганно – это одно. А если пошлют кого-нибудь вприпрыжку непонятно куда и зачем, то это точно за мужиками, чтобы те нас отдубасили за бесплатный просмотр чужих прелестей. Такой вот план у меня сложился.
– Ну тогда выходим.
Гонца за злыми мужиками не послали. Народ здесь весь на виду, держится компактно на открытых местах, незаметно такое не проделаешь. Выход Рогова и Кири засекли сразу, последовавшая реакция оказалась весьма странной. Все без исключения мальчишки подорвались со своих мест, бросившись к озеру, где их начали рассаживать на длинном плоту. Старшие женщины медленно направились к селению, выстраиваясь возле входа, остальные продолжали заниматься чем занимались или помогали отправить детвору в неожиданно устроенное плавание.
Впрочем, на лицах многих собирающихся у входа женщин Рогов замечал признаки некоторой растерянности и удивления. Складывалось впечатление, что парочку пришельцев поначалу приняли за других, хорошо знакомых личностей, и только сейчас осознали различие.
Встречающие женщины не выглядели угрожающе. Измотанные тяжелой работой, без косметики и продвинутых средств ухода за лицом и кожей, выглядели они, скажем так, не слишком блестяще. К большинству идеально подходило выражение «забитые жизнью».
Как и договаривались изначально, чуть помаячили на опушке, лишь затем направились к селению. Женщины стояли молча, ни словом не реагируя на приближение незнакомцев. Рогов остановился в нескольких шагах, кивнул и, не зная, что еще можно сказать, поздоровался стандартно:
– Приветствую.
Ноль реакции.
Ну и что дальше? Они, скорее всего, его просто не понимают. Но язык жестов ведь достаточно универсален, можно попробовать по-другому.
Рогов указал на виднеющиеся над деревьями горные вершины, изобразил пальцами шагающего человечка и описал свои действия словами:
– Мы пришли вон оттуда, от тех гор.
Одна из женщин, с виду самая старая, хотя дряхлой ее не назовешь, шагнула вперед, указала в противоположную сторону, тщательно выговаривая каждое слово, пояснила:
– Ун дурактам, пае таекасо. Токс датоо унимара ваакс. Даатин маго ду, ропис токс атоо.
Рогов оглянулся на Кирю, и тот мгновенно высказался:
– Не смотри на меня так, я не полиглот, сам хрен пойму, что она там несет.
Женщина указала на Рогова, потом в сторону озера:
– Пае атоо Грииндир?
Вот что тут ответишь? Вздохнув, Рогов опять указал на горы, и на этот раз устроил целую пантомиму, в которой пытался описать, как они оказались среди скал, вокруг упавших и разрушенных домов, мерзли и голодали, потом долго шли оттуда, спустились рядом с водопадом и, наконец, нашли это селение.
Похоже, старался зря – женщина опять начала нести свою абракадабру. Как не понимали друг друга, так и продолжали не понимать.
Тупик.
Туземки, похоже, и сами догадались, что подобные разговоры бессмысленны. Рогова с Кирей молча ухватили за руки, провели в селение, усадили за жердевой стол, укрытый под навесом. Народ, похоже, гостеприимный, так как тут же появились деревянные миски с нехитрой деревенской снедью. Успевшие проголодаться разведчики не стали крутить носами. Странно, но, выставив угощения, женщины разошлись, оставив гостей в одиночестве. Такое впечатление, что полностью потеряли к ним интерес. Или, может, у них так принято.
Попробуй разберись в чужих обычаях, если ни слова не понимаешь…
Киря, торопливо набив брюхо, мрачно заявил:
– Не нравится мне тут. Что-то они хотели нам сказать такое… очень важное. Нутром чую. И вообще ничего не понятно: кто они, чего, откуда взялись такие интересные, где их мужики и остальной народ. Пойду расспрошу одну, помоложе которая. Глаза у нее чуть поумнее.
– Как ты это себе представляешь? Думаешь, она русский знает?
– Если не совсем курица тупая, пообщаемся как-нибудь.
Рогову было скучно ждать Кирю, и он занялся исследованием селения и его окрестностей. Женщины при этом почти не обращали на него внимания. Он постеснялся заглядывать в дома, но не сомневался, что, даже если устроит там тщательный обыск, бурных возражений не последует.
Если бы Рогова попросили выразить свои впечатления от местных одним словом, он бы ответил так: «Покорность». На каждой будто печать поставлена: «Забита», «Послушна», «Нелюбопытна». Даже дети проявляли самый минимальный интерес, косились издали, избегая встречных взглядов и не приближаясь. Не очень-то похоже, что у них часто гости бывают, уж мелкота просто обязана проявлять естественную для такого возраста любознательность, однако ничего подобного не наблюдалось.
Лишь одно исключение было: самый старший мальчишка. Таращился очень даже внимательно, но издали, с полусотни шагов, не приближался, но и не уходил. Так и бродил следом далеким хвостиком.
По животноводству оценка Кири оказалась верной: козы да гуси. На огородах Рогов нашел знакомые клубневые культуры вроде редьки, свеклы и моркови. Лук и чеснок тоже трудно с чем-то перепутать, как и капусту, а вот тонкие лианы, соединяющие массивные корневища, не опознал. Огороды были небольшими, каждый окружен изгородью, по ее периметру, уже снаружи, зеленеют заросли матерого хрена, делящего полосу своей территории с многочисленными стеблями душистого укропа.
Картошки нет, бобовых культур тоже не нашлось, нет помидоров и огурцов. Да много чего нет, в том числе и злаковых, так что отсутствие хлеба на столе закономерно. Последнее Рогова удивило сильнее всего. Он хоть и не считал себя великим знатоком истории, но не сомневался, что зерновые культуры ранее являлись основой продовольственной системы. Да и в наше время их роль трудно недооценить.
Как же эти странные туземцы выживают без хлеба и картошки?
Сходил и к озеру. Женщины, вероятно стесняясь пришельцев, бросили рыбалку, и он смог подробно изучить их бредень. Ничего особенного: грубая сеть из явно не фабричной нити. Похоже, из такой же шилась вся местная одежда. Вообще никаких сложных изделий или хотя бы затейливых, разукрашенных мастером, Рогову не встретилось. Похоже, здесь живут натуральным хозяйством в худшем понимании этого слова: торговли и в помине нет, абсолютно все производится самостоятельно.
И где же их мужчины? Самая большая загадка. Куда они вообще могли уйти? На заготовки? Так в лесу ни ягод, ни орехов, ни даже грибов пока нет. Последние, правда, встречаются изредка, но ходить за ними смысла пока нет, да и неизвестно, вдруг ядовитые все поголовно.
На охоту подались? Но Рогов не видел ни единого признака, чтобы здесь серьезно занимались этим промыслом. Мокасины у женщин, похоже, из шкур тех же коз, орудия труда каменные и деревянные, костяных или из рога не встретилось. Ну хотя бы череп лосиный, прибитый над входом, хоть что-нибудь.
Ничего.
К тому же в поселениях охотников должен храниться запас оружия, а ни одного даже самого завалящего копья не видать. Может, все прячут, но при появлении непонятных незнакомцев должны были хотя бы показать, продемонстрировать, что не совсем беззащитны. И вид опять же забитый, а в представлении Рогова жены охотников должны вести себя посмелее. Дикари как-никак, к лесу близкие.
Хотя последнее спорно. Несмотря на убогий быт, дикими их не назовешь. Люди как люди, уставшие, озадаченные своими проблемами, возможно потерявшие интерес к жизни. Но не опустившиеся: внутренний двор селения чист, на глазах Рогова оттуда выметали козьи катышки, после чего собирали и уносили к далекой яме. Не поленился, сходил туда, проверил. Пованивает, но терпимо, похоже, туда все отходы отправляются. И возникло подозрение, что получающийся в итоге перегной идет на удобрение огородов, были кое-какие улики, на это указывающие.
Сами женщины, может, и не красят лица, но за собой тоже следят. Хотя на месте их мужчин Рогов бы провел воспитательную работу на тему: «Как хоть немного заинтересовать парня?»
Мужчины… И куда же они могли подеваться, причем все до единого…
– Рогов, если ты думал, что тут все тихо и спокойно, я тебя сильно огорчу: это только кажется на твой первый неумный взгляд. Тут такие дела творятся, что я даже не знаю, с чего начать описывать этот кошмар.
– Кирь, погоди. Так ты что, и правда смог поговорить нормально?!
– Ну как нормально – так, на трех пальцах в основном. Мужик с бабой всегда общий язык найдет, если оба не тупые. Я-то точно не в голову травмированный, так что дело за малым оставалось. Не сказать, что совсем уж не дура, но куда лучше, чем та, что встречала нас первой.
– Ну давай уже, чего узнал-то?
– Дела у них, друг мой Рогов, хуже только в концлагере бывают. Значит, так, начну по порядку, и учти, что понял я не все и кое-что приврать могу по незнанию и недопониманию.
– Да говори уже.
– Они тут сами не местные, пришли издали, целой оравой. Вроде бы там, где обитали поначалу, было куда веселее, но в плане заработков сложнее. Вот и планировали прожить тут неподалеку пару лет, добыв за это время что-то ценное. Толком не понял что, но по описанию вроде как на золото похоже, очень уж вроде дорогое. Поначалу дела у них пошли неплохо, а затем случилось что-то очень мутное. Здесь, где-то в стороне озера, что-то непонятное и опасное, Гриндиром называется. Не понять вообще ничего, но походу там хуже Чернобыля обстановка, пройти и остаться здоровым вообще нет вариантов. И еще оно вроде как местами меняет границы. Редко, но серьезно. Вот они попали под такую раздачу, поменялся Гриндир, им пришлось сматываться в места, куда не стоило забредать. В общем, прижали их тамошние ребята, она их называет ваксы. Отбиться тогда получилось, но много лошадей потеряли, а без них пройти через земли ваксов ой как непросто. Те силы соберут, обложат, задавят массой, есть у них такая привычка. В общем, развернулись они в другую сторону. Рассчитывали обойти изменившийся Гриндир и далее повернуть на юг. Там вроде вдали тоже люди живут, а если даже не уткнуться в цивилизованные края, рано или поздно выйдешь к месту, где много воды. Я так понимаю, что это море, хотя она не знает, соленая она там или нет. Ты заметил, что еда у них вообще без соли?
– Конечно.
– Вот соль они вроде едят, но у них ее не осталось ни щепотки.
– Ты заканчивай уже про соль, дальше рассказывай.
– А дальше попали они из огня да в полымя. Нарвались на отряд каких-то опасных чудиков, она их хайтами называет. Мало что понял, но с одним не поспоришь: ваксы рядом с ними ну вообще никак не смотрятся. В общем, хайты крепко потрепали народ, перебили многих. Бежали от них быстрой рысью, побросав многое. Долго потом скитались по лесам, по краям незнакомым. Хотели уже с севера обойти Гриндир и территории вокруг него, на юг после хайтов боялись соваться, там, я так понял, шансов повстречаться со смертью куда больше. В общем, шли-шли и уткнулись в эти горы. Посмотрели, репы почесали, решили, что нахрапом их не взять, надо что-то думать. А что думать, если покушать почти не осталось, а зима уже в двери тарабанит? Решили зазимовать на озере этом. Здесь и на соседних орех какой-то растет, или что-то в этом роде. Ближе к осени собирают его, толкут на муку и крупу, хлеб да кашу делать можно. В общем, перезимовать на нем реально. Только вышел им тот еще облом, здесь тоже ваксы оказались. А у них к тому времени бойцов всего ничего осталось, хайты лихо разобрались с остальными. С ваксами была одна стычка или даже больше, и ваксы вроде как сдулись. Только они не сами по себе тут жили, а под серьезным племенем ходили. Те нагнали толпу, раскатали здесь всех. Мужиков и мальчишек постарше убили, ни одного не оставив, женщин почти не трогали, но не потому, что пожалели. Ткань им нужна и сети, бабы для этого траву особую заготавливают, с волокнами которая. Мочат ее в озере подолгу, что-то там делают, потом всю зиму нити из нее сучат на себя и на ваксов.
– Вроде дани?
– Во-во, дань платят теперь. Ваксы их вообще не трогают, но, конечно, это пока. Подрастут дети, их убивать будут, мужчины им здесь не нужны, четко было указано. Так что бабы в глухом тупике, не живут, а так… существуют. Перспективы в полном минусе, сам видишь здешние расклады. Говорит, что, если про нас узнают, тоже поубивают. Советует назад в горы уходить, потому как в лесу, куда ни сунься, можно на ваксов нарваться. Близко серьезных сил нет, но при надобности могут нагнать десятка три-четыре, как в тот раз было, когда их мужиков порубили. В горах тоже не вариант усидеть, и туда они забредают иногда. Я так понял, камень какой-то берут для себя, а может, еще что-то, бабу разве можно понять…
– Оружие, металл? Где все добро? Тоже ваксы утащили?
– Без понятия. Наверное, кто кроме них. Если вообще было что из металла, я ведь просто не спрашивал о таком. Что сам думаешь, Рогов?
– А что думать? Назад в горы я не пойду. Был уже, сильно не понравилось. Нельзя нам туда, надо здесь жизнь налаживать.
– Согласен полностью.
– Войну устраивать тоже не вариант. У нас девять мужчин всего, и скажу так: не все мы похожи на Рембо. Далеко не все…
– Тоже в точку сказал. Ваксов этих я не видел, но описывает она их страшненько, так что видеть и не хочется. Не, ну будь у меня «калаш» и цинк патронов к нему, показал бы всем, в каком именно регионе проводят время зимующие раки, а с этим самопалом…
– Уже самопал? Не ружье? – Рогов невесело усмехнулся.
– Ружье, конечно, – это я так, в духе момента высказался, не надо на слове ловить.
– Как она вообще их описывала, спросил? Я про вооружение, как воюют: хоть какой-нибудь минимум по тактике.
– А ты что, разбираешься в таких делах?
– Маленько.
– Да иди ты: не скажешь по тебе. Хоть дрался неплохо – признаю. Но и скрутить себя тогда дал. Воевал сам?
– Нет, но спортом занимался.
– Ну ты сравнил: спорт и война!
– Смотря какой спорт. Я вот на мечах и топорах дрался. И доспехи тоже таскал.
– Большой уже в игрушки играть.
– Так я ради здоровья, полезное дело. И людей много интересных встречаешь, если слушать внимательно, немало узнать можно о том, как это было раньше. Так что говори уже давай: чем ваксы воюют? Как?
– Копьями, я так понял, и дубинами машут. Может, и топорами, хрен поймешь этих баб.
– Луки, арбалеты?
– Ничего такого не говорила. Но описывала их как крепких ребят. И да, еще отдельно показывала, будто волосатые они. Натурально будто гориллы африканские. Я же говорю: страшные типы. Рогов, три десятка мы никак не потянем.
– Значит, будем пока что вести себя тише.
– Что значит пока?
– А то и значит. Не будем на глаза попадаться. Может, придумаем что. Три десятка, пусть четыре – это не так уж много. Переловить бы поодиночке, и проблемы не станет.
– Так еще нагонят.
Рогов покачал головой:
– Для того боя они, скорее всего, все силы собрали. Лес, дикие племена, здесь и один десяток – уже приличная армия.
– Ну в целом согласен, нам сейчас надо тихо себя вести, а не на берегу маячить.
– Лишь бы нас туземки не выдали.
– Кто? Эти?! Да ты брось. Они просят пацана забрать, вот какое нам доверие.
– Пацана?
– Ну вон, мелкий, за тобой везде таскался и сейчас стоит таращится. Боятся они, что придут ваксы, увидят его и шею свернут. Говорю же: мужики им здесь не нужны.
– Не было печали…
– А чего? Пацан как пацан, прокормить найдется чем, да и с виду смышленый, в хозяйстве пригодится. К тому же говорить на здешнем умеет, а нам очень срочно следует обучиться, а то я, пока общался с этой, чуть пальцы не переломал, фигуры выкручивать, до сих пор ноют. И что совсем плохо: даже половины самого главного выспросить не смог. Тут язык очень нужен, без него мы немногим лучше животных.
Тридцать четвертый день новой жизни оказался как никакой другой богатым на новости. Рогов с Кирей торопились вернуться, чтобы огорошить товарищей настоящей сенсацией, но у тех было чем на это ответить, и даже не понять, чьи известия удивительнее.
Берестяные «плакаты», установленные на местах, где можно безопасно спуститься с кручи, оказались не пустой потерей времени и сил. Рогов с Кирей, уходя, оставили в лагере десять человек, а встречало их уже четырнадцать. Двое мужчин и две женщины: все молодые, крепкие, немало полезного принесли. Продуктов у них, правда, не было ни крошки, но сейчас это уже не критичная проблема. Люди вроде неплохие, так что приняли их как родных, да и те просто светились от великого счастья.
Время сейчас такое, что надо держаться поближе к таким, как сам.
История новичков была чуть меньше омрачена неприглядными событиями. Занесло их, похоже, далеко от развалин, но они не пропали в самом начале, как многие: выручила находка машины, в которой обнаружили еду и массу полезных вещей. Также помогло то, что оказались они близко к линии таяния снегов. Спустились быстро, но не до конца: возникла заминка, угодили в природную ловушку. Долина вроде балкона, окруженная непреодолимыми кручами. Там рос стланик и в изобилии водились пищухи. На грызунов охотились, разоряли их норы и в итоге снизили популяцию мелкой дичи до опасного уровня, добыча иссякла. Спасаясь от голодной смерти, решили начать опасный спуск, пока еще есть силы.
В общем-то повезло: погиб всего лишь один, уже в конце кручи, одна из женщин повредила ногу, самостоятельно идти не могла. Но внизу обитало нетронутое поголовье пищух, это позволило дождаться улучшения ее состояния. Далее не спеша двигались сперва вдоль ручья, потом по речке, которая и вывела к водопаду.
Рассказ Кири и Рогова выслушали внимательно и пришли к тем же выводам, что и они. Уходить назад, в горы, не получится: ни у кого такого самоубийственного желания не возникло. Ведь мало того, что там голодно и холодно, так есть риск нарваться на «экспедицию» ваксов. И какой смысл от них удирать? Разве что если придется резко бросать лагерь в случае обнаружения, тогда можно некоторое время переждать в той зоне, где пищухи не дадут умереть. Но пока что водопад не бросать и как-то что-то придумать. Миром или войной, но разбираться с ваксами когда-нибудь придется.
И да, теперь, с новичками, у них уже одиннадцать боеспособных мужчин.
Ну относительно боеспособных.
