Книга: Хозяйка Англии
Назад: Глава 22
Дальше: Глава 24

Глава 23

Аржантан, Нормандия, сентябрь 1136 года

 

Мама, смотрите! Смотрите на меня!
Матильда оторвалась от беседы с шорником и посмотрела, как Генрих держится в седле на кауром пони.
Он выпрямил спину и поднял подбородок. Сентябрьский ветерок шевелил его золотисто-рыжие волосы и придавал глазам оттенок морской воды. Сын приступил к урокам верховой езды две недели назад и был от них в полном восторге. Пока обучение состояло в том, что один из конюхов медленно водил пони Генриха по кругу. Для мальчика специально изготовили седло по размеру, чтобы он не ерзал между передней и задней луками. Генриху еще не позволяли брать поводья в руки – ему не хватало силенок управлять лошадью, – однако он уже уверенно чувствовал себя, сидя верхом, учился держать равновесие, набирался знаний и опыта.
– Да, ты замечательно смотришься, – ответила она с гордостью. – Настоящий король с головы до ног.
– Я хочу скакать галопом!
– Обязательно поскачешь, но не сейчас. Ты должен еще кое-что выучить и немного подрасти.
– Нет, я уже большой!
Губы Матильды дрогнули – как он возмущается!
– Конечно большой, но нужно стать еще больше.
Конюх повел пони под уздцы неспешным шагом.
– Быстрее! – закричал Генрих. – Я хочу быстрее.
Она оглянулась на стену с бойницами – с той стороны донесся шум. Через мгновение оттуда прибежал воин.
– Госпожа, у ворот английский лорд, он просит разрешения въехать в замок. Это милорд Болдуин де Ревьер и его рыцари.
Матильда встрепенулась. Болдуин де Ревьер – это же единственный английский барон, который отказался присягнуть Стефану. Он заявил, что уже поклялся в верности Матильде и будет держать свое слово до последнего вздоха. Стефан осадил его замок в Эксетере, и де Ревьеру пришлось отступить, когда из-за летней жары пересохли колодцы. Потом Матильда слышала только, что он обосновался в замке Карисбрук на острове Уайт и досаждает кораблям Стефана на пути между Англией и Нормандией.
– Впустите его, – приказала она, – и окажите радушный прием.
Ворота открылись, и внутри замковой стены оказался отряд всадников на заезженных лошадях. Люди тоже выглядели усталыми, их покрывала пыль долгого путешествия, и снаряжение их было поношенным. Тем не менее они постарались привести себя в порядок и держались гордо.
– Моя королева. – Де Ревьер спешился и со склоненной головой опустился у ее ног на колено. Рыцари последовали его примеру, а с ними – и женщины, поскольку в изгнание мужчины отправились со своими семьями.
– Встаньте, – велела Матильда. – Все вы – встаньте.
Она сама подняла де Ревьера и поцеловала в обветренные щеки.
Короткое распоряжение, и слуги бегом бросились готовить еду и питье. Еще пара слов, и для нежданных гостей стали подбирать конюшни и покои. Матильда поприветствовала спутников лорда и подозвала конюха, который привел за собой пони с мальчиком в седле.
– Это мой сын и наследник, – сказала она де Ревьеру. – Будущий герцог Нормандии и король Англии. Генрих, это преданные нам люди. Что нужно сказать?
– Добро пожаловать! – выпалил Генрих. – Да хранит вас Бог! – И он поклонился в седле.
Де Ревьер, а за ним и весь его отряд снова преклонили колени. Матильда прикоснулась к плечу барона в безмолвном повелении встать.
Тот едва заметно изогнул суровые губы.
– Милорд уже совсем как рыцарь, – проговорил он.
– С каждым днем он дорастает до короны, которая принадлежит ему по праву рождения, – ответила Матильда. – Придет время, когда Генрих повзрослеет и станет королем, и тогда он не забудет вашей службы. Пойдемте в дом, вы расскажете мне новости.

 

Де Ревьер умылся с дороги и осушил кубок вина.
– Я приехал, чтобы предложить вам и графу Анжуйскому свой меч и свою службу, – сказал он. – В Англии я не могу больше жить. Я потерял свои земли. Все, что у меня осталось, уместилось в мешки на спинах лошадей. Но пока жив, я буду сражаться за вас и за вашего сына.
– Благодарю вас за преданность, – произнесла Матильда. – Как только я смогу вознаградить вас и ваших людей, я сделаю это. Пока же располагайтесь в замке, мы рады дать вам кров и пищу. У нас есть умелый оружейник, ваше снаряжение и доспехи будут починены.
Де Ревьер низко поклонился.
– Я слышал об искусстве Робера из Аржантана, – признался он. – И видел его работу. У графа Глостерского панцирь из его мастерской.
– Пока граф обретается при дворе, панцирь ему без надобности, – сухо заметила Матильда.
– Думаю, госпожа, он уже очень скоро оставит Стефана. Когда меня осаждали в Эксетере, я много чего слышал и видел. Короля толкают то в одну сторону, то в другую те силы, что стоят за троном. С графом Глостерским он обращается вежливо, однако не зовет его на совет. Братья Бомоны – вот звезды на тверди небесной, а также епископ Винчестерский, хотя между ним и Бомонами возникла вражда, потому что и епископ, и братья желают быть правой рукой короля.
Матильда села сама и жестом пригласила Болдуина тоже садиться. Это были как раз те новости, в которых она нуждалась, причем прямо из уст человека, преданного ей до последней капли крови.
– Достаточно ли сильна эта вражда, чтобы расколоть двор?
– Еще нет, госпожа, но уже возникли трещины, которые можно углублять и расширять. Бомоны и епископ Винчестерский стремятся заполучить полный контроль над Стефаном, а у епископа Солсберийского свои заботы: он страшится утратить доступ к казне. Епископ Винчестерский замыслил получить престол архиепископа Кентерберийского после смерти Вильгельма де Корбейля, а ее ждать уже недолго, Корбейль очень слаб. Но Бомоны прочат архиепископом своего человека. Граф Глостерский и Вильгельм Ипрский не находят общего языка. Те, кто присягнул вынужденно, только и ждут, чтобы перейти в другой лагерь.
– А Бриан Уоллингфордский? – В душе Матильды шевельнулась глубинная боль: он тоже поклялся Стефану, тоже предал ее.
– Его редко видят рядом с королем, госпожа. Как я слышал, он занят у себя в поместье хозяйственными делами, но я бы сказал, что при дворе теперь его советов не ждут.
Итак, вокруг Стефана разгораются конфликты, которые можно обратить себе на пользу. Матильда все запоминала, чтобы обдумать и использовать позднее. Разделяй и властвуй. Она надеялась, что именно затем Роберт находился при дворе Стефана, а не потому, что предал ее. В Англии она и сама должна будет появиться, только сначала надо обрести под ногами твердую почву. Атаковать короля из этого маленького уголка Южной Нормандии невозможно.
– Граф Анжу готовит поход, – поведала она. – Оставайтесь здесь, чините свое оружие, а потом, когда он пересечет границу, присоединяйтесь к нему. Супруг будет рад получить в подкрепление таких опытных воинов.
– Госпожа, я служу вам, а не графу, – нахмурился Болдуин.
Она скупо улыбнулась ему:
– И я ценю это и премного признательна вам. Но сейчас вы будете мне полезнее, если поможете моему супругу. Когда я приду в Англию, то сделаю вас графом, вы получите все, что потеряли, и даже больше, обещаю.
Его взгляд метал молнии.
– Я делаю это не ради богатства или славы. Я делаю это, потому что дал клятву, и только смерть освободит меня от нее.
– Да благословит вас Господь, – сказала Матильда, проглотив подступивший к горлу ком.
Великое множество людей присягнули ей на верность, но как мало тех, кто сдержал слово. Не устояли даже те, кого она любила, кому доверяла. Все искали свою выгоду, и потому бескорыстное служение де Ревьера глубоко тронуло ее.

 

Матильда наступила на подставленную ладонь Болдуина, и он помог ей вскочить в седло. Вокруг них толпились рыцари Аржантана, тоже верхом и готовые в путь. Утреннее солнце отражалось от начищенных кольчуг и копий, превращая отряд в серебристый косяк. Кони били копытами и ржали, полоскались знамена на порывистом осеннем ветру.
Среди провожающих няньки поднимали кверху Генриха и Жоффруа, чтобы они посмотрели, как отбывает их мать со свитой. Даже малыш был здесь, в надежном кольце рук кормилицы. Матильда один раз оглянулась через плечо на сыновей и потом смотрела только вперед, выставив подбородок. Прошлым вечером прибыл посыльный от Жоффруа с просьбой как можно скорее прислать подкрепление в Лизьё. Король Стефан направил целую армию под руководством Галерана де Мелана, чтобы защитить город, и существовала угроза, что Галеран может повернуть и атаковать сам Аржантан.
Матильда считала это маловероятным, поскольку в тех регионах, что находились под ее контролем, она были сильна. Тем не менее рисковать она не смела.
Военные действия Жоффруа до сего дня шли с переменным успехом. Он легко занял Карруж и Аснабек. Монтрёй сопротивлялся, но Ле-Мутье сдался. Жоффруа едва не захватил Лизьё, но прибыл де Мелан с войсками и преградил анжуйцу дорогу.
Ранним утром подкрепление с Матильдой во главе рысью выехало на Лизьё, до которого было двадцать пять миль. Ей пришлось бороться с желанием скакать быстрее. Нужно беречь лошадей на тот случай, если им придется сразу броситься в бой. Она молилась о том, чтобы Галеран отступил при виде хорошо вооруженных, закаленных воинов.
Ее капитан Александр де Богун выслал вперед разведчиков на самых быстрых жеребцах. Один из них вернулся галопом, когда ее армия приблизилась к окрестностям Лизьё.
– Госпожа, город горит! Милорд де Мелан поджег пригороды, и пламя охватило все поселение.
Матильда подняла голову. Действительно, если принюхаться, чувствовался слабый запах дыма.
Разведчик похлопал своего взмыленного коня:
– Граф Анжу из-за этого повернул на Ле-Сап.
Глаза Матильды потемнели.
– Что?
В разговор вступил де Богун:
– Госпожа, ни одна из сторон не захочет начинать открытое сражение. Если де Мелан сжег Лизьё, то либо он хотел уничтожить припасы, которые могли понадобиться нашей армии, либо его люди вышли из-под контроля. У нас недостаточно солдат, чтобы самим двинуться на Лизьё и атаковать де Мелана.
– Ле-Сап… Это далеко?
– Примерно девятнадцать миль к югу, – ответил де Богун. – Если не жалеть лошадей, то будем там через два часа с небольшим.
– Тогда не жалейте, – мрачно велела Матильда.
Если они будут в Ле-Сап первыми, то у них хотя бы появится место для отдыха. Там войска Жоффруа взбодрятся, получив подкрепление, и отдохнут, а потом оттуда можно опять пойти на де Мелана.
Де Богун отдал приказ, и Матильде подвели сменную лошадь – крепкого белого иноходца, на нем она покидала Жоффруа, думая, что навсегда. Его плавный ход и выносливость опять пригодятся ей. Те рыцари, у которых тоже имелось по два коня, пересели на свежих лошадей, а те, кто не имел смены, передвинулись в конец колонны. Де Ревьер с поклоном протянул Матильде флягу с вином и рог для питья, инкрустированный серебром.
– За ваше здоровье, госпожа.
Она сделала несколько живительных глотков.
– Жаль, что мы не приехали на полдня раньше, – огорченно сказала она, возвращая рог. – Все могло бы быть иначе.
– Возможно, – отозвался де Ревьер, пожимая плечами, – но время назад не воротишь. Если все сложится удачно, то граф Анжу одолеет сопротивление у Ле-Сапа, а то, что Мелан сжег Лизьё, нам только на руку – местные жители не станут ему помогать.
Ле-Сап показался, когда солнце за их спинами уже опускалось к горизонту. Снова запахло дымом – на этот раз сильно и терпко. На дороге валялись трупы людей и животных. В маленьком городке полыхало множество домов. Огонь пожирал и церковь; священнику, стоящему перед ней, оставалось лишь ломать руки и взывать к Богу. Над крепостными башнями развевалось знамя Жоффруа со львенком, а рядом – знамена его союзников: лорда Талваса, герцога Аквитании, графов Вандома и Невера. Капитаны и сержанты размещали войска на постой. Кучка несчастных пленников, уже закованных в кандалы, жалась к стене. На возведенной на скорую руку виселице покачивалось несколько трупов с передавленными шеями. Одному из повешенных к тому же вспороли живот, и его внутренности вывалились наружу склизкими синеватыми веревками.
Вонь, как на скотобойне, кровавая и густая, смешивалась с непереносимым запахом гари, и Матильде пришлось прикрыть лицо вимплом, чтобы не задохнуться.
– Госпожа, слава богу, вы здесь.
Кто-то тронул ее за руку, и она обернулась. Это был близкий друг и союзник Жоффруа, Гийом Талвас. Лицо его было запачкано жиром, которым смазывали панцири, а под скулой засох багровой прерывистой линией порез.
Матильда отодвинулась.
– В Лизьё я не поспела, но вы, судя по всему, захватили Ле-Сап, хотя и довольно грязно, – добавила она неодобрительно, кивнув на горящую церковь.
– Мы послали за помощью, потому что в нашей армии много воинов заболели кровавым поносом и не могут сражаться, и у нас есть раненые с прошлых битв. Нам очень нужно подкрепление.
– Где граф Анжу? – Она ожидала увидеть его гораздо раньше – разъезжающим по побежденному городу, отдающим приказы с заносчивым видом.
Талвас потер затылок:
– Это еще одна причина, которая заставляет меня радоваться вашему прибытию. Его ранили. Тот человек, которого мы повесили, метнул дротик и попал Жоффруа в ногу. Граф в верхних покоях крепости, к нему позвали костоправа.
Матильда подавила приступ паники. Она не могла потерять Жоффруа сейчас, когда так много от него зависит и пока их сыновья еще совсем маленькие.
– Рана опасная?
Талвас пожал плечами:
– Какое-то время ему придется носить только один сапог.
Матильда поспешила разыскать супруга и нашла его в верхних покоях, как и сказал Талвас. Жоффруа уже наполовину осушил флягу вина и продолжал пить. Алые пятна горели на его щеках, взгляд затуманился от боли. Потные волосы прилипли ко лбу, и цветом они были уже не ярко-золотые, а бурые. Жоффруа лежал на окровавленных простынях, в грязных после битвы рубашке и брэ. Костоправ мыл руки в миске, вода была красной. На столе сбоку от кровати лежал развернутый в виде ленты чехол-скрутка с инструментами, среди которых было и несколько устрашающего вида игл. Нога Жоффруа, плотно забинтованная, опиралась на сложенные горкой подушки.
– Боже милостивый! – ахнула Матильда.
Он обратил на нее налитые кровью глаза:
– А, моя дорогая супруга. Я все думал, когда же вы появитесь. Боюсь, вы опоздали. Делать уже нечего, только злорадствовать над моим состоянием.
– Зачем мне злорадствовать, ведь вы сражаетесь за мои интересы! – резко ответила Матильда. Она испугалась сильнее, чем хотела признать. – Вас серьезно ранили?
Он состроил гримасу:
– В моей ступне теперь дыра, как в потрошеной сельди. Я не могу ступить на ногу, не могу ездить верхом. Мне придется ходить с палкой, как тем бродягам под монастырскими воротами, и, возможно, не одну неделю.
– Это правда? – Матильда обернулась к врачевателю, который скорбно кивнул.
– Я сделал все, что в моих силах, госпожа, но граф не сможет сесть на лошадь несколько дней, и ему ни в коем случае нельзя опираться на ногу.
Она поджала губы и снова повернулась к мужу.
Тревога сделала ее раздражительной. Матильда не хотела думать о Вильгельме Клитоне, умершем от незначительной раны, которая воспалилась и отравила его кровь.
– Тогда что теперь делать? Оставаться на этом пожарище вам нельзя, а Галеран де Мелан со своей армией совсем близко.
– У меня ранена нога, но с головой-то все в порядке! – фыркнул Жоффруа. – Я прекрасно знаю, где сейчас находится де Мелан. С каких это пор вы стали командовать войском?
– С тех пор, как вы попросили меня прислать подкрепление из Аржантана, – парировала она.
– Которое прибыло недостаточно быстро. Если бы вы поторопились, я бы взял Лизьё.
Глаза Матильды вспыхнули гневом.
– Мы пришли так скоро, как смогли. А раз мы нужны были вам раньше, то надо было раньше высылать гонца. Это ваша ошибка, а не моя, милорд.
Он с усилием поднялся и сел в кровати.
– Придержите язык, злобная ведьма. Вы понятия не имеете, через какой ад мы прошли, сколько крови и пота пролили, чтобы дойти досюда, пока вы спокойно сидели за высокими стенами Аржантана. А теперь, проведя один день в пути и даже ни разу не вынув оружия, вы имеете наглость обвинять меня в ошибках? – Его голос сорвался на последних словах, а в глазах заблестели слезы ярости.
Она нетерпеливо отмахнулась:
– Как бы то ни было, Лизьё вы не взяли, а здесь оставаться небезопасно. И кто-то должен подумать о том, что делать дальше. Я привела вам подкрепление, у нас есть провизия, но ее не хватит, чтобы накормить и ваших людей, и моих. Нужно разослать фуражиров, но как далеко им придется ехать?
Жоффруа уткнулся взглядом в постель.
– Я отказываюсь говорить с вами, – просипел он.
Подошел лекарь и приложил ладонь ко лбу Жоффруа.
– У него лихорадка, госпожа. Вам лучше оставить его, пусть отдохнет.
– Ладно, – уступила Матильда. – Но все равно решение нужно принять.

 

Той ночью Матильда почти не сомкнула глаз. В лагере жизнь не замирала ни на минуту: в свете факелов возвращались с заданий разведчики и уезжали снова, вокруг костров пели, пили, рассказывали истории и шумели все сильнее, вспыхивали ссоры, и командиры плетью и кулаками утихомиривали дерущихся. Стонали раненые на носилках, кое-кто умирал. Пламя, пожиравшее церковь, угасло, только мерцали угли, но запах гари по-прежнему не давал дышать. Матильда пару раз заходила проведать мужа, но костоправ напоил его сиропом белого мака, чтобы облегчить боль, и Жоффруа погрузился в одурманенное забытье. В войсках многие мучились кровавым поносом. Болезнь подкараулила в тот день и Гийома Талваса, и он, стеная, укрылся в своем шатре. Ближе к рассвету Матильда потеряла всякую надежду уснуть и с сухими от усталости глазами пошла к мессе. В сером предутреннем свете лагерь выглядел еще безрадостнее, чем ночью, и все больше людей заражались дизентерией.
И если Жоффруа не в состоянии командовать, поход закончится провалом.
Помолившись, Матильда опять отправилась к нему и застала его проснувшимся и злым как черт, к тому же у него очень болела нога.
– Придется сделать перерыв до весны, – буркнул он. – Я не могу вести войско. У Талваса кровавый понос, а Вильгельм Аквитанский пока не имеет авторитета. Если мы продолжим поход, то нас разгромят. У нас были победы, давайте закрепим их.
Матильда чуть не набросилась на него с кочергой.
– Так вы сдаетесь спустя всего две недели? Разве после такого ваши союзники захотят опять помогать вам? Мы так долго планировали этот поход, и вдруг вы поджали хвост и убегаете, как побитая дворняжка!
– Я не убегаю! – рявкнул Жоффруа. – Не смейте умалять мою храбрость. У нас нет другого выбора, как вы не видите? Ба, конечно же, ничего не видите, ведь вы всегда закрываете глаза на то, что вас не устраивает. Если мы продолжим наступать, нас ждет поражение, даже с подкреплением из Аржантана. Господи, вот ведь глупая баба, нас уничтожат на поле боя, и тогда уж точно не будет никакого похода весной, никакого герцогства, никакой Англии. Вы этого хотите? Тогда вперед, в бой!
Ей оставалось лишь молча смотреть на него. Разумеется, он прав, и все равно ее трясло от возмущения и разочарования. Если в лагере свирепствует кровавый понос, велика опасность, что ее подхватит и Жоффруа, и как ни мало в ее душе теплых чувств к супругу, он нужен ей и их сыновьям. Она развернулась и пошла к выходу, но у двери бросила через плечо последний вопрос:
– И какое послание я привезу нашим мальчикам в Аржантан от их прославленного отца?
Он сузил глаза:
– Вас никто не просит передавать от меня послания. Я сам приеду к ним, как только смогу, и все, что нужно, скажу сам. – Его голос слегка смягчился. – Сообщите Генриху, что я возьму его покататься верхом, когда приеду. Младшим – что я всегда молюсь о них, хотя они слишком малы, чтобы понять. Скажите… младенец… Он похож на меня?
Ее первым порывом было причинить ему боль, сказать, что нет, младший сын совсем на него не похож. Но это ложь, а Матильда превыше всего ценила правду.
– У него мои волосы и ваши глаза, и он быстро растет.
После этого она ушла. Ей нужно было спрятаться от всех и совладать с чувствами. Это куда труднее, чем зашнуровать одеяние замершими пальцами, но она справилась, затянула себя до отказа, и когда появилась опять на людях, то была исполнена царственного величия и воли. Никто бы не догадался, как близко у нее слезы. Она не может позволить себе женскую мягкость. В мужском мире ей нужны стойкость и отвага.
Назад: Глава 22
Дальше: Глава 24