Глава 2

На деле городок оказался чуть больше, чем выглядел сначала. За двумя панельными монстрами в беспорядке было разброшено десятка полтора разнообразных небольших зданий: двухэтажные жилые домики с одним подъездом, какие-то хозяйственные помещения, несколько административных зданий. Саше с Войтехом достался один жилой двухэтажный дом на восемь квартир и одноэтажное здание, которое, судя по сохранившимся надписям и вывеске, когда-то было универсальным магазином на все случаи жизни. В первом кто-то якобы видел призрака, а во втором, по утверждению одного весьма красочного сайта, когда-то обитал маньяк.

Дом находился ближе, поэтому сначала они направились к нему. Шли молча, прислушиваясь к гробовой тишине, которая стояла в городе. Сейчас ее нарушало только шуршание подмерзшей травы под их ногами да эпизодическое поскрипывание снега, который тут иногда встречался, хотя в Москве таял, не успев толком выпасть, сразу превращаясь в грязь. Казалось, здесь не было даже вездесущих ворон, что легко объяснялось отсутствием возможности найти себе пропитание. Основная масса пернатых наверняка покинула город вместе с последними жильцами.

– Только будь осторожна, – это были первые слова, которые Войтех сказал Саше, когда они подошли к подъезду дома. – Тут наверняка все прогнило, можно случайно провалиться.

– Ты же лучше меня знаешь, что если где-то можно провалиться, то я обязательно провалюсь, – усмехнулась Саша, тем не менее поглядывая под ноги.

В подъезде дома оказалось значительно темнее, чем на улице, под ногами валялся разнокалиберный мусор, оставленный и съезжающими жильцами, и любителями полазить по развалинам, поэтому здесь можно было не только куда-то провалиться, но и запросто свернуть себе шею, зацепившись за что-нибудь.

Войтех включил фонарь и пошел первым, поправляя на плече сумку с камерами и раздвижными штативами.

– Где предпочитаешь установить камеру? – поинтересовался он, зайдя в первую квартиру. – Тут не уточняется, где именно появлялся призрак. Вот если бы ты была призраком, где бы ты появлялась?

Саша огляделась. Они как раз вошли в комнату, которая раньше, видимо, была чьей-то спальней. Тусклый свет, падающий из разбитого окна, освещал железный остов кровати, половина пружин которой давно проржавела и порвалась. В одном углу стоял большой шкаф с перекошенной дверцей, а напротив него на выцветших от времени обоях виднелось светлое пятно. Такое обычно остается там, где долгое время висит какая-нибудь картина или зеркало.

– Если бы я была призраком, я бы появлялась отсюда, – Саша кивнула на пятно на стене. – Оно как раз напоминает дверь в потусторонний мир. А если бы я была тем, кто изображает призрака, то пряталась бы в шкафу. Ты какой вариант предпочитаешь?

– Для нас это неважно, – Войтех улыбнулся. – Как и в случае с твоей квартирой, одной камеры хватит на всю комнату. Так что если тебе нравится именно эта, то поставим камеру тут. И я бы еще поставил по одной на лестничной площадке каждого этажа. Этого все равно мало, но, к сожалению, у меня не бесконечное количество камер.

– У тебя и так крайне щедрые друзья. Не представляю, как ты умудряешься каждый раз брать у них все это оборудование, с меня Макс постоянно какие-то ответные услуги требует: то пойти на день рождения к его племяннику, то хотя бы месяц ездить без ДТП, – Саша рассмеялась. – Кстати, что это за таинственные друзья такие? Ты никогда о них не рассказывал.

Войтех поморщился. Примерно об этом и беспокоился Директор, когда предлагал ему держать дистанцию со своей командой и время от времени подбирать новую. С этими людьми лгать о себе и о том, откуда он берет ресурсы для расследований, становилось все труднее.

– Те, что остались со времен подготовки к полету, – сдержанно пояснил он, долго роясь в сумке, чтобы спрятать от Саши лицо. – Друзья – это слишком громко сказано, конечно. Скорее, связи. Кто-то помогает что-то взять на время, кто-то помогает купить подешевле списанное оборудование.

Саша понимающе кивнула, безоговорочно поверив его объяснению. Таких друзей и у нее хватало, а для еще большего количества людей она сама была таким другом. С врачами любят «дружить», особенно с теми, кто может провести в закрытое отделение, коим является реанимация.

– Помочь тебе с чем-нибудь? – предложила она, решив этот вопрос для себя проясненным.

– Да, посвети, пожалуйста, а то не видно ничего, – попросил Войтех. Когда она направила луч фонаря, на который у него уже не хватало рук, на сумку с оборудованием, он быстро нашел все необходимое и принялся крепить камеру на раздвижной штатив. – Как отец Максима? – спросил он, чтобы как-то поддержать беседу и при этом удерживать ее подальше от вопросов о его источниках.

– Хорошо. Операцию перенес как двадцатилетний, на терапии не жаловался ни разу. Врачи говорят, что прогноз благоприятный, а он сам… – Саша на мгновение запнулась, а затем продолжила уже неестественно веселым тоном: – Говорит, что не умрет, пока не подержит на руках внучку. И поскольку на дочь у него надежды уже нет, она рожает одних мальчишек, вся надежда на меня.

Войтех бросил на нее быстрый взгляд, пытаясь понять, насколько она огорчена. Он прекрасно понимал, что в ближайшее время Саша едва ли решится на детей, а может быть, и никогда не решится. Ведь если у нее родится дочь, через четыре года ей придется отдать той защиту от Темного Ангела, а самой погибнуть.

– Что ж, значит, он будет жить вечно.

Саша улыбнулась.

– Или разочаруется во мне. Все знают, что у нас нет детей исключительно по моей инициативе, Макс никогда не был против. Он их любит и стал бы прекрасным отцом, лучшим из всех, кого я знаю. Но ты же понимаешь, что я не могу сказать им правду.

– Почему же, можешь. Просто они тебе не поверят, – поправил ее Войтех. После небольшой паузы он все-таки осторожно уточнил: – А как сам Максим ко всему этому относится?

– Пока не знаю, – Саша пожала плечами, от чего луч фонаря дернулся в сторону, но она тут же вернула его обратно. – То есть сейчас он, конечно же, и слышать не хочет ни о каких детях до тех пор, пока мы не найдем способ избавиться от Ангела, но мне кажется, рано или поздно его настигнет понимание, чего он лишается.

Войтех принялся устанавливать раздвижной штатив, при этом чрезмерно внимательно и медленно выполняя каждое действие.

– Уверен, что, выбирая между любимой женщиной и абстрактными детьми, которых он еще не видел и не знает, он выберет женщину.

– Может быть. Я только не уверена в том, что имею право лишать его этого. Ведь это мое проклятие, а не его. Почему он должен страдать вместе со мной? Не такая уж я ценная жена, чтобы ради меня отказываться от ребенка.

– Мне кажется, это должно быть не твоим решением, а его. – Войтех снова бросил на нее быстрый взгляд, все еще делая вид, что полностью увлечен установкой камеры. – Как он отнесся к твоему решению вернуться на расследования?

– А он еще не знает, – Саша рассмеялась. – Я сама поняла, что хочу этого, только сегодня утром. Не думала, что ты так сразу меня куда-то увезешь. Так что сообщу ему послезавтра, как вернусь в Питер. Но с чего ему быть против?

Войтех не удержался и выразительно посмотрел на нее. Неужели она так и не поняла? Или хотя бы не заподозрила, что после всего случившегося Максим мог начать ревновать, даже если не ревновал до этого? Саша правильно истолковала его взгляд и даже немного смутилась.

– Можешь не переживать, Макс прекрасно знает, что слишком дорог мне, чтобы я рисковала нашим браком ради какой-нибудь короткой интрижки на стороне, – с присущей ей честностью заявила она. – Все остальное мы решим. Я обычно крайне убедительна, когда говорю правду.

– Что ж, прекрасно, – Войтех заставил себя улыбнуться. – Я закончил. Идем дальше?

– Поскольку мы пока не увидели призраков, пойдем посмотрим, есть ли маньяки, – согласилась Саша.

Войтех кивнул. Прежде чем покинуть дом, он поставил еще две камеры, как и собирался, но это уже не заняло столько времени.

До заката оставалось еще немного времени, однако на улице заметно стемнело. Небо затянули такие плотные тучи, что свет солнца через них совсем не пробивался. К тому же начало холодать, поэтому до магазина они дошли очень бодрым шагом. Внутри тот выглядел еще более удручающе, чем дом, который они только что покинули. Кроме входной двери, здесь не было почти ничего целого, кто-то умудрился согнуть пополам даже металлические полки стеллажей, а некоторые и вовсе сломать.

– Надеюсь, когда в городе еще жили люди, здесь было веселее, – протянул Войтех, обводя фонарем то, что осталось от прилавков.

– Если этот магазин хотя бы отдаленно походил на тот, который находится в деревне, где дача моих родителей, то едва ли. – Саша с интересом осматривала ободранные стены и зачем-то даже заглянула под прилавок. – Однако как бы там ни было, я не представляю, что здесь делать маньяку. Не проще ли было скрываться в какой-нибудь из квартир? Здесь даже приютиться негде. Разве что… – Не договаривая, Саша направилась к проему в стене, занавешенному какой-то рваной тряпкой, за которой наверняка находились подсобные помещения.

– Саша, постой, не так быстро, – напряженно велел ей Войтех, останавливая луч фонаря на участке дальней стены, который привлек его внимание. Не понимая, что именно показалось ему странным, он подошел ближе. – Это то, что я думаю?

Что-то в его голосе заставило Сашу вернуться обратно. Проследив за его взглядом, она сдавленно охнула: на стене причудливой россыпью застыли темно-бурые пятна. Одни совсем мелкие, другие более крупные; одни высохли в том виде, в котором упали на поверхность, другие успели немного стечь вниз.

– Это… кровь? – напряженно спросила Саша, подходя ближе.

Войтех тоже сделал еще один шаг и коснулся пятен рукой.

– Не знаю. Может, краска, но очень уж… причудливое разбрызгивание.

– Похоже на выстрел, да? Макс одно время каждый вечер залипал на «CSI: Место преступления», там такие же брызги на стене показывали, когда кому-то в голову стреляли.

Войтех покосился на Сашу. Пятна находились как раз на достаточной высоте, по крайней мере, если стреляли в голову человеку примерно его роста, который стоял достаточно близко к стене.

– В истории, которую Лиля нашла в сети, маньяк не стрелял. У него было мачете. В комментариях спорили и говорили, что это была пила. Я думал, что кто-то просто пересмотрел плохих фильмов.

– Я, конечно, не криминалист, но от мачете или пилы осталась бы длинная полоса брызг, – возразила Саша. – Посмотрим все остальное?

– Подожди минуту, я поставлю тут камеру.

– Конечно, – Саша кивнула, искренне намереваясь его подождать, и сама не поняла, как оказалась в коридоре с подсобными помещениями, скрывавшимися за длинной старой тряпкой.

Здесь предсказуемо не было ни одного окна, свет фонаря выхватил только несколько закрытых дверей, первая же из которых открылась, как только Саша коснулась обломанной ручки. Она неуверенно посмотрела в сторону главного зала, где остался Войтех. Стоило подождать его, но любопытство родилось раньше Саши, поэтому она аккуратно заглянула в подсобку. Подождав несколько секунд и убедившись, что никто не собирается нападать на нее из темного угла, она шагнула внутрь и тут же услышала неприятный чавкающий звук под ботинком. Еще не опустив взгляд и фонарь вниз, Саша уже поняла, на что наступила.

– Войта! – позвала она, застыв на месте.

Тот появился буквально мгновение спустя, поскольку уже успел закончить с камерой и озаботиться вопросом, куда делась Саша.

– Что случилось?

Саша молча кивнула вниз. Одной ногой она стояла в огромной черной луже. Если на стене в главном зале они видели только брызги крови, то здесь кто-то оставил несколько литров.

– Держу пари, после такой кровопотери человек не выжил, – напряженно сказала Саша.

Войтех внимательно обшарил лучом фонаря пол и нахмурился.

– Ничего не понимаю. Столько крови, но ни трупа, ни следов. Здесь никто не шел, никого не тащили. Кто-то истек кровью и исчез?

Саша присела на корточки и аккуратно коснулась кончиками пальцев поверхности лужи. На коже остались темные пятна, от которых мороз пробежал вдоль позвоночника.

– Кровь довольно свежая. Еще не успела до конца высохнуть.

Войтех уже собирался что-то сказать, но слова умерли у него на губах, когда позади него раздался скрип двери. Звук донесся с противоположного конца коридора, но когда Войтех направил туда фонарь, там ничего не оказалось: ни одна дверь не шевелилась, никого не было видно.

– Похоже, это место – не такая уж пустышка.

– Женя будет счастлив, – кивнула Саша, выходя из комнаты в коридор и стараясь вытереть подошву ботинка о пол. – Надо предупредить остальных. Пусть будут осторожнее.

– И осмотреть это здание, – добавил Войтех, доставая из кобуры пистолет. – Держись рядом.

Сумка с камерами то и дело норовила соскользнуть с плеча, и Неву приходилось постоянно поправлять ее. В глубине души он знал, что на самом деле это такая же иллюзия, как и постоянно требующие протирания очки. Просто оставшись наедине с Лилей, он чувствовал себя неловко. В общей компании он уже почти не испытывал стеснения, даже несмотря на то, что был старше всех своих приятелей примерно на двадцать лет, но красивые женщины всегда заставляли его нервничать, а Лилию Сидорову он искренне считал самой красивой женщиной, когда-либо встречавшейся на его жизненном пути. Он постоянно ловил себя на том, что смотрит не столько под ноги, сколько поглядывает на свою очаровательную спутницу. Даже в удобной спортивной обуви без каблука, просторных джинсах и невыразительной курточке, с собранными в обычный «конский хвост» светлыми волосами Лиля выглядела, по его мнению, великолепно. Она в основном посматривала на карту, и это позволяло Неву надеяться, что все его взгляды оставались незамеченными.

Они взяли на себя одно здание, находившееся дальше всех остальных, больше относившееся к военной части, чем к городку, а также еще пару мест в одной из многоэтажек. Оба, не сговариваясь, решили, что стоит сначала дойти до дальнего здания, чтобы потом до темноты вернуться к «панелькам».

– Надеюсь, тут нет бродячих собак, – пробормотала Лиля, пытаясь соотнести свой план местности с реальной обстановкой. – Терпеть не могу бродячих собак. Я их боюсь.

– Полагаю, что хотя бы от бродячих собак я при необходимости смогу нас защитить, – с улыбкой заметил Нев.

– О, я думаю, что вы в состоянии защитить от гораздо более серьезных проблем.

– Вы поэтому пошли со мной?

Лиля на мгновение отвлеклась от изучения плана местности и посмотрела на него. На ее лице отразилась причудливая смесь эмоций, которую Нев не смог до конца понять.

– Нет, не поэтому, – призналась она. – Нам сюда.

Они вошли в длинное двухэтажное здание, стоявшее на отшибе. Здесь еще сохранились следы учреждения, когда-то находившегося в этих стенах, в виде табличек на дверях, информационных стендов, остатков казенной мебели. Нев с помощью Лили установил по одной камере в противоположных концах длинного коридора на каждом этаже. На это у них ушло почти двадцать минут, и когда они вышли на улицу, там уже начало смеркаться, хотя до заката оставалось еще много времени.

В передатчике внезапно прозвучал Ванин голос: тот решил поинтересоваться, как у них дела. Лиля заверила его, что все в порядке и они уже направляются к высоткам. Брат напомнил ей о необходимости быть осторожной, чем вызвал недовольную гримасу на лице. Попрощавшись с ним, Лиля поежилась от порыва холодного ветра и подняла воротник куртки. Потом, словно что-то вспомнив, она виновато посмотрела на своего спутника.

– Как ваше окно?

Примерно месяц назад, пытаясь по заданию куратора похитить из квартиры Нева Книгу Темных Ангелов, Лиля продырявила окно в его потайной комнате, чтобы пробраться внутрь. На чем и была поймана хозяином квартиры, который вместо того, чтобы вызвать полицию, лишь внимательно ее выслушал, пообещал хранить все ее тайны от их общих друзей и напоил чаем.

– С ним все в порядке, – заверил ее Нев. – Стеклопакет заменили.

– Вам стоит позволить мне хотя бы оплатить издержки, – без особой надежды предложила Лиля, на что получила вполне ожидаемый отказ. – Даже не знаю, что бы я могла сделать тогда, чтобы загладить свою вину перед вами, – смущенно пробормотала она, неловко пиная попавшую под ноги банку из-под пива.

– Как минимум, больше никогда не упоминать ни о какой вине, – предложил Нев, поправляя сначала очки, а потом и сумку с камерами на плече. – Как максимум, чаще составлять мне компанию.

Она рассмеялась и неожиданно взяла его под руку. Обратный путь не требовал постоянных сверок с картой: высокие панельные дома были видны из любой точки городка.

– Похоже, я очень легко отделалась, – весело заявила Лиля, а потом добавила уже более серьезно: – Мне и раньше нравилась ваша компания, вы мне чем-то моего отца напоминаете: он тоже был таким спокойным, тихим, очень умным и добрым. А теперь… – Она на мгновение запнулась, но все же договорила, хотя на последних словах ее голос стал совсем бесцветным. – Теперь вы все обо мне знаете. Только вы и больше никто, а это значит, что только с вами я могу не притворяться, не выкручиваться, не лгать. Если бы вы только знали, какое это облегчение.

– Вам не очень-то нравится ваша работа, как я понимаю, – скорее утвердительно уточнил Нев, неосознанно замедляя шаг.

Лиля нервно пожала плечами. Она старательно смотрела себе под ноги или куда-то вперед, лишь бы не поворачиваться лицом к Неву. Раньше она относилась к своему членству в Обществе спокойно, но сейчас, говоря об этом с ним, она испытывала неловкость, подозрительно похожую на стыд.

– Я впервые за все время по-настоящему занимаюсь ей. Я хочу сказать, сидеть в интернетике и собирать информацию по форумам и сайтам, ища среди массы бреда крупицы истинного Тайного Знания, просочившегося к посторонним людям, – это ерунда. Это воспринималось почти как игра. В какой-то степени я жаждала проявить себя в реальном деле. Вот и вызвалась на это задание. Только в реальности все оказалось немного сложнее.

– Посторонние люди перестали быть такими посторонними?

– Да, и это тоже, но гораздо хуже другое. Мама с детства морально готовила меня к тому, что однажды я займу ее место. Это было нашим секретиком от папы и Ваньки. У меня никогда не возникало сомнений в том, что это правильно. А теперь я не понимаю, многое не понимаю. Почему именно я? Почему не Ваня или не мы оба? И как вообще можно не оставить собственному ребенку выбора? Вы бы смогли? Зная, что именно приходится делать и как жить, состоя в подобной организации, смогли бы с детства внушать ему, что это его единственный путь? Чуть ли не единственная причина появиться на свет!

– У меня нет ответов на ваши вопросы, Лилия, – словно извиняясь, сказал Нев. – У меня нет и никогда не было детей, я уже не говорю о том, что я не состою ни в каких обществах.

Лиля тяжело вздохнула и махнула рукой.

– Да это так, скорее, риторические вопросы, – призналась она. – У мамы я спросить уже все равно не могу, а когда еще могла, у меня их не возникало.

– Ваших родителей нет в живых? – осторожно уточнил Нев.

– Да. Мы потеряли их обоих одновременно, шесть лет назад. Пьяный водитель выехал на встречную полосу, лобовое столкновение, мгновенная смерть.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже.

Она выпустила его руку и ускорила шаг, как будто ей не терпелось попасть в подъезд уже маячившего совсем близко дома, хотя на самом деле ей требовалось время остановить некстати подступившие к глазам слезы.

Нев не стал ее догонять, решив дать ей несколько минут, поэтому в подъезд Лиля вошла первой, а он присоединился к ней чуть позднее. К тому моменту она уже снова выглядела спокойной, даже улыбалась.

– Нам нужен чердак, – объявила она. – Там по некоторым рассказам иногда видят гигантскую летучую мышь. Некоторые считают, что это вампир.

– Чердак, конечно, как могло быть иначе? – вздохнул Нев, с тоской думая о предстоящем подъеме на десятый этаж. Хорошо бы в процессе не заработать сердечный приступ.

Словно прочитав его мысли, Лиля снова засмеялась.

– Идемте, – бодро велела она. – Вы моложе и здоровее, чем иногда пытаетесь казаться. Кстати, не понимаю почему. Мужчины в вашем возрасте женятся на двадцатилетних, искренне считая, что так и надо. – Заметив на себе полный сомнения взгляд Нева, Лиля закатила глаза. – Хорошо, на тридцатилетних, – согласилась она и, склонив голову набок и лукаво улыбнувшись, добавила: – Вроде меня.

– Б-боюсь, я не настолько самоуверен, как некоторые мои сверстники, – стараясь скрыть смущение, ответил Нев. Он понимал, что она его дразнит, и искренне пытался соответствовать ее легкому игривому тону. Наверное, если бы она нравилась ему чуть меньше, ему было бы намного проще это делать.

– А что так?

– Потому что я не пропустил намек на то, что в отцы вам гожусь.

– Не было такого! – возмутилась Лиля. – Я сказала, что вы чем-то похожи на моего отца. А это совсем не одно и то же. Идемте, раньше начнем, раньше доберемся, раньше закончим.

Она бодро зашагала по лестнице, и Неву не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней.

Первые два этажа дались ему относительно легко, на третьем он почувствовал, что дыхание уже довольно серьезно сбилось и сумка с оставшимися камерами и штативами стала слишком тяжелой, а до четвертого добрался только тогда, когда Лиля уже взлетела на пятый.

– Ну же, Нев, давайте, я вас жду!

– Что очень… мило… с вашей… стороны. – Тяжело дыша, Нев с трудом преодолел еще два пролета, а потом скинул с плеча сумку и вцепился рукой в перила. – Физическая подготовка… никогда не была… моей сильной стороной, – признался он, пытаясь отдышаться. – Поэтому будьте милосердны, дайте мне две минуты.

– Конечно, – она похлопала его по плечу и тут же резко обернулась в сторону одной из квартир. За висящей на одной петле дверью явственно послышался какой-то шум: словно упала и покатилась бутылка. – Вы слышали?

– Слышал, – кивнул Нев. – Там кто-то есть.

– Посмотрим?

Дневной свет совсем потускнел, поэтому Лиля достала фонарь, краем глаза замечая, что Нев на всякий случай соединил кончики пальцев, как делал всегда перед призывом силы Темных Ангелов. На мгновение ей даже стало любопытно, насколько быстро в случае необходимости он сможет применить свои способности, но она тут же отогнала эту мысль: будет лучше, если ему не придется их применять.

Они осторожно отодвинули в сторону дверь, переступили порог того, что раньше было квартирой, и прошлись по грязным, обшарпанным помещениям. Лиля чуть не упала, наступив в темноте на какую-то оставшуюся валяться на полу игрушку, но удержалась.

– Хоть я и знаю, что здесь не происходило никакой катастрофы, а все просто разъехались, меня это место угнетает, – призналась она тихо, заглядывая в бывший санузел. Луч фонаря скользнул по ванне, наполненной затхлой водой. От нее несло болотом. Лиля брезгливо поморщилась и закрыла дверь. – Я здесь чувствую себя примерно так же, как в Комсомольской.

– В этом нет ничего удивительного. Некоторые места становятся плохими, потому что в них произошло что-то плохое, а другие плохи сами по себе. Иногда дурные происшествия в них становятся следствием, а не причиной. Возможно, именно поэтому город тут и не прижился.

– Возможно, – кивнула Лиля. Они обошли уже всю квартиру, но так и не нашли ни того, кто мог здесь что-то опрокинуть, ни даже то, что могли опрокинуть. – Странно.

– Можем поставить тут камеру, – предложил Нев. – Раз уж место как-то себя проявило.

Лиля согласно кивнула. Они поставили камеру и продолжили подъем по лестнице. Примерно между седьмым и восьмым этажами Лиля неожиданно поинтересовалась:

– Я не хочу в бестактности уподобляться своему брату, но все-таки спрошу: вы никогда не были женаты?

– Нет.

– Почему? Это ваш осознанный выбор или так сложилось?

Нев пожал плечами, достал из кармана платок и принялся протирать очки, выдавая тем самым свою нервозность.

– Что-то среднее. Так сложилось, но я, честно говоря, не предпринял ни одной серьезной попытки сделать так, чтобы сложилось иначе. Я ведь единственный и очень поздний ребенок. Моей матери исполнилось почти тридцать шесть лет, когда она родила меня, а отцу на тот момент уже стукнуло сорок. По тем временам первый ребенок в таком возрасте был исключением, а не правилом. Они были женаты уже почти пятнадцать лет, и все это время моя мать пыталась забеременеть. Она ходила по врачам, которые тогда могли не так много, как сейчас, потом по знахарям и целителям. Она даже втайне от отца крестилась и стала ходить в церковь. Правда, это ей не помогло.

– А что помогло?

– Когда она уже совсем отчаялась, ей посоветовали одну бабку. Ведьму, – Нев криво улыбнулся. – Она никогда об этом не говорила, пока был жив отец, но незадолго до собственной смерти рассказала мне. Даже тридцать пять лет спустя она выглядела испуганной, когда вспоминала тот день. Говорила, что это не было похоже на все другие походы к… нетрадиционным специалистам. Подробностей она так и не рассказала, но… – Он нахмурился, на секунду задумавшись и остановившись.

Лиля, шедшая чуть впереди и державшая ставший уже постоянной необходимостью фонарик, тоже остановилась и оглянулась на него.

– Но что?

– Она сказала, что я очень дорого ей обошелся.

– Полагаю, она не имела в виду деньги?

– Думаю, что нет. В любом случае, – Нев тряхнул головой, отбрасывая неприятные мысли, и продолжил подниматься по лестнице, – вы можете себе вообразить, насколько тщательно меня оберегали от всего на свете. От болезней, травм, чужих дурных намерений, несчастных случаев. Больше всего мама любила, когда я находился дома, тогда она была спокойна. Если я был не дома, она была со мной. Она всю свою жизнь построила вокруг моей. Естественно, это затрудняло мое общение со сверстниками. Во-первых, далеко не все оказывались достаточно хороши, чтобы дружить со мной. Все, кто мог «научить меня плохому», безапелляционно отсекались. Впрочем, желающих находилось не так много. В школе меня преимущественно дразнили и называли «маменькиным сынком», а во дворе я не гулял. Поэтому я в основном читал. Много и с удовольствием. Про приключения, про путешествия, про героев и принцесс, – он усмехнулся. – Много фантазировал, представлял себя на их месте.

Они наконец добрались до последнего этажа и нашли выход на чердак, однако тот оказался перекрыт массивной дверью с тяжелым замком. Ни то, ни другое не выглядело хлипким.

– Странно, – заметила Лиля. – Как же туда попадают? Впрочем, – она махнула рукой, – мы все равно ведь понимаем, что половина этих историй, если не все, полная чушь и выдумка.

– И все же мы слишком долго сюда поднимались, чтобы просто пойти обратно, – хмыкнул Нев.

Он соединил пальцы рук, прикрыл на мгновение глаза, пробормотал что-то невнятное, а потом немного картинно развел руки в стороны, сделав движение, какое обычно делают фокусники, изображая колдовство. Висячий замок щелкнул и раскрылся. Лиля тихо поаплодировала.

– Выучили новое заклинание?

– И не одно.

На чердаке оказалось предсказуемо грязно, скорее всего, здесь никто не появлялся уже несколько лет, но они все же выбрали место и достали еще одну камеру и штатив. Пока Нев занимался установкой, Лиля незаметно разглядывала его.

– Так значит, в несложившейся личной жизни заслуга вашей матушки?

– Что? Нет, совсем нет, – он улыбнулся. – Это всего лишь объясняет, почему я вырос таким, какой я есть. Почему обществу людей я долгое время предпочитал книги. Люди жестоки, особенно дети. Они не горят желанием вникать в ваши обстоятельства. Они не знают сочувствия и снисхождения. Всем было наплевать на то, как долго моя мать мечтала о ребенке и какие надежды с ним связывала. Они не знали, и их не интересовало, что вскоре после моего рождения погиб ее родной брат. Он злоупотреблял алкоголем, и это его сгубило, но для моей матери он был старшим братом, которого она любила. Она потеряла его, и это поселило в ней вечный страх потерять меня. Но никому не было до этого дела, они видели лишь… сумасшедшую наседку, стремящуюся контролировать каждый мой шаг. – Он замолчал, сосредоточившись на закреплении штатива, потом отряхнул руки и куртку от пыли. Лиля молча ждала продолжения, не задавая новых вопросов, но и не меняя тему. – Мои родители умерли один за другим в течение года. У отца был инсульт, а мама… из вполне здоровой для своего возраста женщины за год превратилась в постепенно исчезающую тень. Мне было тридцать пять, и у меня хватало времени на то, чтобы завести собственную семью. Пару раз я даже попытался, но ничего не вышло. Все было не так. Не так, как у моих родителей, не так, как в прочитанных мною книгах. А на меньшее я был не согласен.

– Не жалеете?

Нев смущенно улыбнулся.

– Меня очень сильно любили, и я чувствовал эту любовь каждый день тридцать пять лет. Не все могут таким похвастаться. Я благодарен судьбе за это. А сожаления – пустая трата времени и душевных сил. – Он попытался посмотреть на часы, чтобы сменить тему. – Наверное, нам пора возвращаться. Скоро совсем стемнеет.

Достав из сумки второй фонарь, поскольку света одного уже не хватало, Нев спустился с чердака сам и помог спуститься Лиле. Та сразу шагнула к лестнице, не глядя по сторонам, когда он неожиданно остановил ее:

– Подождите, а вы это раньше видели?

– Что? – Лиля оглянулась и посветила туда же, куда светил Нев. На стене лестничной площадки мелом была нарисована довольно крупная стрелка, указывающая на дверь одной из квартир. Над стрелкой красовалась надпись: «Тебе туда». – Нет, этого не было. Кажется.

Нев уверенно шагнул в сторону квартиры, и Лиле ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Ни одно из погруженных в вечерний сумрак помещений не подавало признаков жизни. Не было ни звуков, ни шорохов, ни теней, но Лилю не покидало ощущение, что кто-то стоит рядом и наблюдает, как они медленно продвигаются по комнатам. Внезапно Нев замер на пороге бывшей крохотной кухни. Для Лили это оказалось настолько неожиданным, что она не успела остановиться и ткнулась ему в спину.

– Это ненормально, – пробормотал Нев.

Лиля выглянула из-за его плеча и удивленно охнула. С потолка вниз свисала петля из толстой, прочной веревки. Она слегка покачивалась на несуществующем сквозняке, закручиваясь вокруг собственной оси.

– Это какие-то декорации, – с заметной надеждой в голосе пролепетала Лиля. – Серьезно, тут наверняка кто-нибудь проводил выездной квест или игру во что-нибудь страшное. Люди любят такое, им не хватает адреналина в жизни, поэтому они платят за псевдо-приключения.

Нев молчаливо кивнул, не выглядя убежденным. Он завороженно смотрел на петлю, чувствуя, как ускоряется сердцебиение.

«Тебе туда».

– Здесь нужно поставить камеру.

Очередная вспышка фотоаппарата резанула по глазам, заставив Ваню недовольно поморщиться.

– Ты можешь отложить в сторону свою игрушку и начать уже осматривать здание? – раздраженно поинтересовался он у маниакально снимающего все вокруг Жени. – Эдак на тебя зомби из-за угла выскочит, а ты и не увидишь.

Наверное, из всех возможных вариантов, Женя казался Ване самым неподходящим напарником. С гораздо большим удовольствием он отправился бы осматривать выбранные дома, а точнее один из двух высотных домов, с Невом, сестрой или Сашей. Нев казался ему интересным собеседником, у которого представления о мире разительно отличались от представлений самого Вани, но тем не менее, не злили и не бесили его. Удивительно, но даже выдвигаемые им со всех точек зрения сомнительные версии не вызывали у него желания презрительно закатывать глаза.

Лилю и Сашу он считал еще лучшей компанией. Без сестры-близняшки Ваня не мыслил своей жизни, даже их постоянные споры и противоречия были скорее способом общения, чем действительно руганью, Сашу же он и вовсе воспринимал как «своего парня». Ваня принадлежал к той редкой категории мужчин, которые умели дружить с женщинами. Общие увлечения с некоторыми из них, совместные длительные походы в труднодоступные и опасные места, ночевки в одних палатках и длинные ночи у костра научили его видеть в них хороших друзей, а не только сексуальные объекты.

Положа руку на сердце, даже Войтех казался Ване более подходящей компанией. После того, как он отстал от его сестры и сама Лиля тоже потеряла к нему всякий интерес, Ваня успокоился, и тот стал ему даже нравиться. Подначки и издевки перестали быть обидными, он больше не старался действительно его задеть. Во всяком случае, Ваня видел свое поведение именно так.

И все же отказать Жене, когда тот захотел пойти с ним, Ваня не смог. Восхищение, которое студент испытывал по отношению к нему практически с первого дня совместной поездки около полугода назад, когда Саша отказалась участвовать в их расследованиях, откровенно льстило ему, а Ваня всегда был падок на похвалу.

Женя, ничуть не обидевшись на резкий тон, закрыл объектив фотоаппарата и принялся увлеченно обводить лучом фонаря ободранные стены квартиры на третьем этаже, куда они уже успели подняться. Это была типичная двухкомнатная квартира с крошечной кухонькой и совмещенным санузлом. Точно в такой же квартире жили его бабушка и дедушка по материнской линии, у которых он проводил все свои каникулы, когда еще учился в школе. В коридоре, ведущем к санузлу, под потолком висело что-то типа антресоли, где бабушка всегда хранила заготовленные на зиму помидоры, огурцы и варенье, а дедушка прятал там «заначку»: припасенную на черный день бутылку водки. Сам Женя засовывал туда свои самые любимые игрушки, чтобы уберечь их, когда в гости приезжали двоюродные братья и сестры. Чтобы залезть на антресоль, ему приходилось ставить два стула друг на друга. Однажды он все же свалился с них и сломал руку.

Повинуясь внезапному порыву, Женя схватил сломанный стул, валявшийся в углу, и, ежесекундно рискуя свалиться с него и сломать себе шею, залез наверх. Старая дверь антресоли открылась с противным скрипом, представив его взору кучу пыли и паутины, среди которых валялся забытый кем-то экземпляр газеты «Техника – молодежи».

– Что ты там нашел? – поинтересовался проходивший мимо Ваня.

– Газету, – Женя продемонстрировал ему свою находку.

– О, я такую в школе выписывал, – улыбнулся Ваня, прочитав название. – Забавная штука была. С появлением Интернета, конечно, потеряла свою прелесть, но лет двадцать назад я по сто раз к ящику бегал в тот день, когда ее приносили. – Он вернул газету Жене и скрылся в соседней комнате.

Женя положил газету на прежнее место и уже собрался закрывать антресоль, как его внимание привлек какой-то предмет в самом углу. Что-то крупное было завернуто в грязно-синюю тряпку. Женя попытался дотянуться до нее рукой, но достать не смог. Он оглянулся, поискав взглядом еще что-нибудь, что можно было бы поставить на стул, но ничего не увидел, поэтому ему пришлось отложить фонарь и немного подтянуться на руках, чтобы повиснуть на антресоли и вытащить то, что было завернуто в синюю тряпку. Спустившись вниз вместе со своей добычей, Женя развернул тряпку и в ужасе отбросил ее в сторону, не сдержав какой-то девчачий, на его собственный взгляд, вскрик: в тряпку был завернут скелет то ли кошки, то ли какой-то мелкой собаки.

– Чего орешь? – громко спросил из другой комнаты Ваня, и в голосе его слышалась заметная тревога.

– Скелет нашел.

– Чей? – Ваня показался на пороге комнаты.

– Кошачий. Или собачий, черт его знает, я в них на разбираюсь.

– М-да, не Айболит, не Айболит, – хмыкнул Ваня, отворачивая ногой кусок тряпки, которая приземлилась в углу, чтобы рассмотреть рассыпавшиеся кости.

– Айболит у вас уже есть, – немного нервно огрызнулся Женя. – А я в ветеринары не записывался. – Он тоже подошел ближе, с опаской косясь на свою находку. – Как думаешь, как он там оказался?

– А черт его знает, – пожал плечами Ваня, присаживаясь на корточки. – Залез туда и сдох.

– Кто-то завернул его в тряпку.

– Значит, сначала сдох, а потом его туда положили.

– Немного странно хранить труп животного дома, тебе не кажется? Почему не похоронили?

– Откуда я знаю? – Ваня резко выпрямился и отошел на два шага назад. – Пойдем отсюда, здесь ничего интересного.

– Камеру ставить не будем? – Женя не тронулся с места. – Войта же сказал ставить их везде, где заметим что-нибудь интересное.

– По-твоему, труп животного – это что-то интересное?

– Труп животного, тщательно спрятанный в бывшей квартире, намекает на какой-нибудь сатанинский ритуал. А это может быть интересно.

– Хочешь – ставь. – Ваня кинул ему коробку с одной из камер, а сам направился к выходу, одновременно нажимая на кнопку на передатчике: – Лилька, как вы там? Все в порядке?

Женя распаковал камеру и штатив и установил их таким образом, чтобы камера снимала не только большую часть коридора, но и захватывала тот угол, где остался лежать завернутый в тряпку скелет животного, как будто ожидал, что тот по ночам вылезает наружу и бродит по городу в качестве призрака.

Ваню он догнал уже на следующем этаже. Тот стоял у разбитого окна, из которого немилосердно дул ледяной декабрьский ветер, и что-то рассматривал на улице. За окном уже сгустились сумерки и стало довольно темно, отчего густой лес, начинавшийся в сотне метров от дома, казался еще более мрачным. При наличии определенной фантазии можно было представить, что за каждым стволом стоит кто-то и наблюдает за шестеркой непрошеных гостей.

– Телефон вообще не ловит, – пожаловался Женя, демонстрируя Ване свой мобильный телефон, который успел достать из кармана минутой раньше.

– Что, фотки в Инстаграм не загружаются? – хмыкнул Ваня. – Потерпи, найдем подходящее для ночевки место, разложим вещи, будет тебе Интернет.

– А ты здесь что высматриваешь?

– Пытаюсь понять одну вещь. Пойдем, покажу кое-что.

Ваня отвел его в соседнюю комнату, разительно отличавшуюся от всех остальных, которые они уже успели посетить: она была совершенно черной, с обгоревшими стенами и закопченным потолком. В одном углу стоял обугленный диван, никакой другой мебели не наблюдалось.

– Ого! Неслабый тут пожар был, – почти восхищенно выдохнул Женя, машинально расчехляя фотоаппарат.

– В этом и интерес, – Ваня задумчиво почесал подбородок, снова рассматривая комнату, хотя уже успел это сделать до прихода Жени, – сгорела только эта комната. Ни в коридоре, ни в соседних комнатах, ни снаружи дома нет следов огня.

– Успели потушить?

– Поверь мне, при таком пожаре следы все равно остались бы.

– Там отремонтировали, а тут почему-то не тронули?

– Пожар был недавно.

– Как ты узнал?

– Я же все-таки физик по первому и давно не нужному образованию. – Ваня прошелся по комнате, дошел до дивана, присел на корточки, что-то рассматривая, затем вернулся на середину комнаты. – И пожар начался здесь. Не возле дивана, как если бы кто-то курил на нем и уснул, не потушив сигарету.

– Кто-то ночевал здесь и развел костер посреди комнаты?

– Разве что совсем идиот. Впрочем, может быть и так. Давай поставим здесь камеру. Не нравится мне это.

Они установили одну камеру в сгоревшей комнате, и другую – в соседней, не тронутой огнем. Поднявшись еще на несколько этажей выше, они поняли, что им повезло: одна из квартир оказалась в достаточно хорошем состоянии, чтобы в ней можно было устроить «штаб». По крайней мере, в ней сохранились стекла в окнах, а входная дверь изнутри закрывалась на железный засов.

– Вот здесь и бросим кости, – предложил Ваня, снимая с плеча уже пустую сумку и оглядываясь по сторонам. – Надо только прибрать немного мусор, все же придется сюда женщин приводить, – усмехнулся он.