Попытка третья, она же последняя
Вернувшись в Москву в начале зимы, я пришел к своему другу Юнию Давыдову и сказал: «У меня не просто трындец, а трындец-трындец! Возьми меня кем-нибудь!» Он подумал и предложил мне принять участие в работе над сайтом для его компании R&I GROUP. Раньше я никогда не делал сайты, но сразу согласился. Потому что все новое для меня всегда интересно. И потому что деваться все равно больше было некуда.
С Юнием мы познакомились давным-давно, еще до кризиса. Я хотел сняться в фильме. Неважно в каком. А он хотел снять кино, и у него уже имелся готовый сценарий под названием «Семь килограмм денег». И мы оба одновременно пришли на «Мосфильм», и одна работающая там девочка нас познакомила. Фильм мы не сняли, но зато с тех пор поддерживаем дружеские отношения.
В принципе, когда я решился стать наемным работником, можно было сразу прийти к Юнию. Но я отправился к г-ну Т. Почему? Потому что г-н Т. предлагал больше денег, а деньги мне были нужны. Я же не знал тогда, что вообще никаких денег не получу.
А после развернувшейся интернет-грызни с г-ном Т. Юний прислал мне вот такое письмо:
Олег, здравствуй!
Ответственно заявляю, в случае развития этого конфликта (публичного, судебного и т. д.) готов оказать необходимую поддержку. Вместе с этим я не думаю, что тебе эти «разборки» нужно продолжать. Никогда не следует отвечать на безграмотные и нелепые оскорбления, не стоит опускаться на такой уровень общения. Да, кинули, не заплатили, надули. Но нужно ли обижаться? Это же не коррупция, воровство и жадность, а простая глупость и недальновидность.
Не знаю, сколько остался должен тебе г-н Т., но мне, как PR-специалисту, очевидно другое. Я прочитал статью о ситуации в ресторанах «Т» и в ресторан «Т» больше не пойду.
Сколько таких, как я? Думаю, на сегодняшний день от 4 до 10 тысяч. Какой бюджет нужно теперь потратить, чтобы нивелировать возникший негатив?
Уверен, на несколько порядков больше, чем зарплата, которую компания г-на Т. осталась тебе должна.
Поэтому я бы предложил тебе посмотреть на эту ситуацию с другого ракурса: работа с г-ном Т. не принесла денег, но обеспечила ценный опыт. Опыт стоит денег. Так что можно простить этому суперолигарху его мелочное поведение, оставить г-на Т. наедине с его странным бизнесом и пойти вперед.
Юний Давыдов, генеральный директор холдинга R&I GROUP.
Юний был абсолютно прав. Прав на все сто процентов!
Многие топ-менеджеры крупных компаний рассчитывают на получение не только зарплат, но и бонусов или премий по результатам финансового года.
Что может заставить компанию выполнить свои обязательства по соответствующим выплатам? Думаю, публичность.
Возьмите, к примеру, General Motors, или Phillip Morris, или другую корпорацию того же уровня.
Допустим, они обещают выплатить топ-менеджеру эквивалент одного миллиона рублей. И, предположим, не делают этого. Тогда этот топ-менеджер берет контракт и идет с ним в суд, передает информацию СМИ, и в результате разгорается скандал. В этом случае компания, нарушившая свои обязательства по отношению к топ-менеджеру, теряет в стоимости своих акций, которыми торгует на бирже.
Теперь представим российскую действительность.
Никто не торгует никакими акциями ни на какой бирже. Всем глубоко начихать на собственную репутацию. И зачем тогда платить бонусы? Это же чистая «потеря» прибыли!
И 80–90 процентов компаний, если они могут не заплатить, они обязательно не заплатят. Чтобы не отдать деньги, придумают тысячи поводов: и результат не совсем такой, какой ожидали получить, и сроки не те, которые оговаривали, и вообще это не заслуга топ-менеджера, а просто ему повезло, потому что звезды так сошлись.
Ну что это такое?
Ни о какой чести, совести и достоинстве в подобной ситуации говорить не приходится. А была бы компания публичная, ей было бы проще заплатить, чем потерять на падении репутации.
За свою жизнь я «потерял» очень много денег, потому что всегда выплачивал все оговоренные суммы тем, кому обещал. Хотя и понимал, что иногда можно этого и не делать; хотя и слышал много раз фразу: «Если можно не платить, то платить нельзя!»
Но мне было неудобно, я же пообещал. А раз пообещал, значит должен выполнять. Если сказал, что заплачу определенную сумму за эту работу, то, даже если работа была сделана плохо, я все равно платил за нее. И делал это не из страха потерять репутацию, а потому что меня так воспитали.
И только побывав в шкуре наемника, я окончательно понял, что поступал абсолютно правильно.
Одним словом, я начал работать у Юния.
Условия у него, несмотря на небольшую зарплату, оказались весьма комфортные. А что еще нужно наемнику? Сытость, стабильность и комфорт.
Я же теперь наемник, йохоу!
Утром на работу. Вечером с работы.
Утром на работу. Вечером с работы.
Утром на работу…
Будильник: динь-динь-динь.
Бегом в душ. Нет, сначала на горшок, потом в душ.
Голова, зад, зубы, подмышки. Полотенце.
Бриться, не бриться? А-а-а, не успеваю.
Крем на щетину.
Бегом к шкафу. Носки, трусы, футболка, штаны.
Где штаны?
Вот те, штаны, что вчера надевал, где они?
Точно, вон там!
Ремень. Часы. Сумка. Записная книжка. Фотоаппарат.
Все на месте? Да-а-а.
Орехи с шоколадом. Яйцо на сковородку шмякс! Чай? Не успеваю.
Куртку накинул, а градусов-то сколько?
Десять? Тогда не эту куртку, а вон ту, другую.
Ключи в карман. Проездной на метро.
Захожу в офис. Сажусь за свое рабочее место. Тут ко мне подходит коллега и говорит:
— Олег, привет! Держи свой скайпофон.
— Откуда он у тебя?
— Взял на твоем столе.
— Не понял.
— Тебя не было, поэтому я взял.
Вдыхаю. Выдыхаю. Считаю мысленно до десяти.
— Андрей, я добрый человек, но для того, чтобы получить мою вещь, надо попросить меня об этом.
— Даже когда тебя нет?
— Да, даже если меня не будет неделю, надо позвонить мне, написать СМС, письмо. И только после того, как получишь подтверждение, можешь брать.
Андрей смотрит на меня как на неведому зверушку и пытается понять: серьезно я или шучу. Куда там! Чувствую, что сейчас мои глаза нальются кровью и я загрызу его где-нибудь в конференц-зале. Но пока сдерживаюсь, хотя и не без труда.
— Знаешь почему?
— Почему?
— Потому что эта вещь может мне понадобиться в любой момент. Я просто рассчитываю, что она или любая другая моя ерундовина лежит на моем столе или там, где я ее оставил, и я могу в любой момент ее кому-то отдать или сам ею воспользоваться. Поэтому я всегда должен знать все про свои вещи.
— Понял. Спасибо.
Это же надо! Человеку 30 лет, а он не понимает, что такое чужое пространство. Ёпрст!
Для меня чужие вещи — табу.
Когда работаешь с людьми, складывается такое ощущение, что никто вокруг не понимает элементарных вещей, как будто в детстве их не воспитывали ни дома, ни в школе.
А мне, сколько себя помню, постоянно приходилось кого-то воспитывать.
В Северодвинске мы жили в обычной четырехэтажной сталинке на первом этаже. Рядом в общежитиях обитали неблагополучные пацаны — целая стая. Родители у них пили, и дети были предоставлены сами себе, шлялись по улицам, хулиганили, попрошайничали.
В общем, повадились они звонить в нашу дверь. Мама открывает, а они с полумертвыми лицами и трясущимися губами говорят: «Т-т-те-е-ете-е-еньк-к-ка-а-а дайт-т-те-е-е денежек на хле-е-ебуше-е-ек». Мама им то денег даст, то хлеба, то конфет. А они все ходят и ходят.
В одно субботнее утро, когда мои родители еще спали, вдруг тинь-динь, тинь-динь, тинь-динь — дверной звонок. Открываю. Стоит паренек с грустным лицом и немного растерянно спрашивает:
— Здрасьте, а тетя есть?
— Здравствуй. Тетя спит. А ты знаешь, как ее зовут?
— Нет.
— Тетя Лена. Запомни обязательно.
— Хорошо.
— Меня зовут Олег, — говорю я, а сам присаживаюсь, чтобы наши лица оказались на одном уровне. — А тебя как?
— Сережа.
— Очень приятно. Сережа, ты чего-то хотел? Хлебушка опять? Или денежку?
— Да, — отвечает парнишка, смутившись и потупив глаза.
— Держи денежку.
Я смотрю, как он торопливо запихивает деньги в карман, уже отступая к двери в подъезд, ловлю его за капюшон:
— У меня к тебе вопрос есть. Ты ведь не всегда с таким несчастным лицом ходишь? Наверное, выйдешь сейчас из подъезда и поскачешь, так? А тут прямо смотреть на тебя страшно! Улыбаться умеешь?
— Да, — заулыбался.
— Вот, уже лучше! Теперь слушай. В следующий раз приходишь сюда. Звонишь. Тетя Лена открывает дверь. И ты с улыбкой до ушей, как у Буратино, говоришь: «Теть Лен, здрасьте!» У нее есть собака, и еще ей надо мусор выбрасывать. Так вот, ты продолжаешь: «А давайте я вам помогать буду, с собакой гулять и мусор выносить? Потому что нехорошо деньги просто так просить, а вы мне будете за эту работу денежку давать»…
Сережа стоит и внимательно слушает.
— Понял?
— Да, — быстро-быстро закивал.
— Повтори, что скажешь.
Сережа все повторил. Сообразительный парень оказался. Я закрыл за ним дверь и пошел на кухню. Там мама смеется:
— Педаго-о-ог!
Проходит несколько дней. Как-то раз я возвращаюсь домой вечером, захожу во двор и вижу, как Сережа выбегает из подъезда с нашим ведром и с собакой на поводке. Увидел меня, рот до ушей, как у Буратино: «Здрасьте!»
И в «Лео» я тоже постоянно кого-то воспитывал-воспитывал-воспитывал.
Не скажу, что до каждого руки дошли, полтысячи сотрудников было. Да и не каждый в этом нуждается, слава богу! Но я такого насмотрелся!
Всю вот эту человеческую невоспитанность прекрасно знаю. Прекрасно знаю и все равно никак не могу к этому привыкнуть!
Стиль управления Юния очень сильно отличался от моего. Поясню. Возьмем две ситуации.
Первая. Юний мой старый друг. А я устроился к нему на работу и стал его подчиненным. Он платит мне деньги. Неплохие. Но при этом со мной не общается, потому что у него в компании это не принято.
Вторая. Собственников бизнеса до устройства на работу я в глаза ни разу не видел. И платят они мне мало. Но при этом они со мной общаются именно по той причине, что я работаю у них в компании. Они со мной тусят, уделяют мне время, интересуются моими делами и так далее.
Так вот, мне больше нравился второй вариант, потому что для меня всегда было важно внимание. И не только со стороны руководства ко мне. Я сам люблю проявлять внимание к остальным людям. И когда у меня были «свои» люди, я с ними постоянно возился, общался и… воспитывал их. А Юний этого не делал. Он как бы существовал отдельно от своего коллектива.
Зато меня в Юнии всегда поражало, что он на все входящие звонки отвечает сам. Всегда. Даже если заранее известно, что разговор проблемный.
У нас же в стране как принято? Вместо того чтобы взять трубку и объясниться, ты просто раз-раз-раз и «подзагасился», типа ушел от проблемы.
Европейцы, вот, проблемы решают «в лоб». Да-да или нет-нет.
С японцами и корейцами другая история. Тебе никто не скажет: «Мы решили вам отказать. Спасибо. До свидания!» Скажут: «Мы подумаем». То есть они двери перед твоим носом никогда не захлопнут, они оставят лазейку.
А у нас просто трубку перестают снимать.
Поэтому наши люди сразу обижаются, если ты на звонки не отвечаешь. Думают, что ты намеренно их игнорируешь.
Ну а если ты занят? Если у тебя переговоры важные?
Я считаю, лучше сделать переадресацию на секретаря или включить автоответчик: «Извините, бла-бла-бла, сразу перезвоню». И спокойно заниматься решением своих вопросов, а потом уже перезванивать.
А Юний всегда берет трубку. Без исключений.
С одной стороны, это очень круто.
С другой, меня это постоянно убивало во время бесед с ним. Из-за этих «посторонних» звонков наш разговор прерывается, теряется нить, тратится бесценное время. Любой пятиминутный вопрос может растянуться на двадцать пять минут, а то и на сорок пять или даже больше. Это крайне неэффективно.
Об этом и о любой другой вопиющей неэффективности я открыто говорил Юнию. Во-первых, потому что Юний мой друг. А во-вторых, потому что, когда у меня был свой бизнес, я всегда просил сотрудников об обратной связи, даже если она и неприятна. Правда, люди редко давали ее. И здесь происходило то же самое. Человек видит, что что-то не так, но молчит.
Я никак не мог понять, почему сотрудники отмалчиваются, наблюдал-наблюдал-наблюдал, и догадался: оказывается, высовывать свой нос невыгодно! Зачем? Если можно тихонько сидеть и помалкивать, спокойно получая свою зарплату годами. Годами! А вот высунешься — и отвечай потом!
И самое неприятное, когда ты работаешь наемником, хочешь или не хочешь, со временем пропитываешься этой сущностью и уже тоже стараешься лишний раз не лезть, чтобы не нарываться на гнев начальства или недовольство коллег.
Спасибо г-ну Т.! Благодаря ему я усвоил, что общаться с людьми с позиции собственника или с позиции такого же наемника, как они сами, — это далеко не одно и то же. Если ты владелец компании, тебе все будут в рот смотреть, а если ты в тех же условиях, что и остальные, чтоб они тебе в рот смотрели, нужно многое!
Работая у Юния, я старался лавировать между ним и другими сотрудниками. Управлять ими, не управляя.
День за днем я продолжал досконально изучать породу «наемника», когда человек, не разбираясь в том, что делает сосед, чисто автоматически сует нос в его дела:
…а как у него?
…а что он?
…а чем он занят?
…а почему я тут на работе сижу, а он куда-то поехал?
…а не отдыхает ли он в то время, как я тут вкалываю?
…а почему ему столько платят, а мне столько?
Размышляя об этом, я придумал слоган: «Работая, работай!» Сейчас расшифрую.
Скажем, попадаешь ты в большую структуру, тебе там что-то не нравится, а ты молчишь. И об этом никто не догадывается, кроме тебя. А ты не работаешь или работаешь плохо. Или вообще забиваешь на работу месяца эдак на три.
От этого какой-то проект, естественно, встанет. Ну а тебе-то что? Ты можешь тянуть резину месяцами, тянуть-тянуть-тянуть.
И если компания крупная, то начальству далеко не сразу станет понятно, что ты «забил». Или они об этом вообще никогда не узнают. И тебе будут ставить задачи, и ты будешь кивать: «Да-да, да-да-да. Я прямо сейчас и займусь».
А сам — хрен! Сидишь, в носу ковыряешь.
А еще хуже, ты можешь саботировать по каким-то личным причинам: или назло, или из принципа.
Или обиделся ты на кого-то (не так посмотрели, не то сказали), или зарплатой недоволен, или обращаются не так, ну и так далее.
Или, может быть, кто-то из коллег тебя загрызает, подставляет, подсиживает, потому что сам боится потерять место. А ты из-за этого нервничаешь и элементарно неспособен на работе сосредоточиться. Как в первом, так и во втором случае страдает дело.
Уважающий себя сотрудник, выходя на работу, работает.
Работая — работай! Если ты взялся за какое-то дело, ты должен его доделать или ты должен сказать: «Я не хочу, я не могу, я не буду!» — и отказаться.
И не надо бояться конкуренции. Нужно гордиться, если кто-то рядом с тобой добился бóльших результатов, чем ты. Если ты реально крутой специалист, для тебя работа всегда найдется; если нет — надо смотреть на других, учиться, становиться лучше. Это здоровая ситуация.
Наемникам часто кажется, что ты свою работу выполняешь медленно и плохо и что они бы точно справились быстрее и качественнее.
На самом же деле они могут ни черта не разбираться в твоем профиле. Но они постоянно судят, обсуждают, комментируют тебя за глаза. А перед начальством — молчок, чтобы ненароком на них эту работу не переложили, коль они такие «специалисты».
У Юния я трудился над созданием сайта для его компании. И мне приходилось обсуждать дизайн сайта с человеком, не разбирающимся ни в дизайне, ни в сайтах. Но он был «шишкой», и его слово многое значило. А ему ничего не нравилось: фотосессия — говно, стилист — говно, и все остальное тоже говно.
Я этих стилистов, визажистов и фотографов выбирал лучших из лучших. Они работали на Independent Media: это Elle, это Cosmo, это Maxim, это Esquire. Лучше, чем они, нет в России. А человек, который мало что в этом смыслит, заявляет: «Говно!»
Я, если чего-то не понимаю, так и говорю: «Ты знаешь, я в этом не очень разбираюсь. Например, ничего не понимаю в вине. Ты сам купи какую-нибудь хорошую бутылку». И зачем кому-то пыль в глаза пускать?
Идея была очень крутая — сайт в сайте. Линейка сотрудников (70 человек) двигается вправо-влево. На любого сотрудника можно кликнуть, фотография увеличивается и начинает меняться: вот человек рукой машет, вот улыбается, вот прыгает, вот цветы протягивает. Еще раз нажимаешь — появляется текст: что это за специалист, чем он занят в компании. Дальше загружается видео, детальное описание проектов.
И это адский труд!
Сначала всех собираешь и фотографируешь.
Фотограф делает маленькие фотографии — штук по пятьдесят для каждого из семидесяти сотрудников — и высылает их тебе. Ты из этих трех с половиной тысяч выбираешь штук сто пятьдесят — по две-три для каждого сотрудника. Отправляешь обратно фотографу.
Фотограф возвращает тебе фото в большом разрешении.
Ты отправляешь их дизайнерам.
Дизайнеры расставляют фотографии в линейку.
Ты еще раз смотришь. Выстраиваешь взаимодействие между людьми: этот пальцем показал, тот подпрыгнул, другой в затылке чешет. Глядишь снова — и опять что-то не нравится, и ты еще раз меняешь их местами, выбираешь другие снимки и так далее.
Это тяжелый кропотливый труд, для которого нужны каменная задница, светлая голова и прекрасная нервная система.
А со стороны же этого не видно.
Те, кто наблюдает конечный результат, говорят: «Ну и что здесь такого сложного? Просто выстроили всех в ряд — и все!»
И потом, обычная какая-нибудь компания — это же не модельный бизнес. Сотрудники не звезды с глянцевых обложек. Среди них нередко встречаются самые настоящие крокодилы — страшенные, просто жесть! Плюс полное отсутствие вкуса. Они не понимают, как одеваться на фотосессию.
Ну, если ты, к примеру, толстая, так выбери такую одежду, чтобы не подчеркивать свой жир.
Подготовка к фотосессии
Или вот на работу вроде бы приходят — выглядят прилично, а на фотосессию идут — сапоги непонятно какие, юбка невнятная. А потом начинается:
— Ой, что-то я какая-то страшная получилась.
Я отвечаю:
— Так вам было сказано взять одежды побольше.
— А я пошла с собачкой вечером гулять, вернулась в семь утра. Вспомнила про фотосессию и приехала. Но я так сейчас плохо выгляжу. И вообще я толстая — возьмите мою старую фотку.
Ну и как работать с такими людьми?
Когда проект по созданию сайта вошел в финальную стадию, я выслал всем участникам мейл:
Уважаемые коллеги!
Один из этапов создания сайта для нашей компании касается всех руководителей подразделений и главного руководства. Речь идет о формировании портфолио проектов. На сайте будут размещены только самые лучшие и интересные проекты агентства за последние годы.
Прошу всех руководителей заполнить таблицу, приложенную к письму, и выслать ее мне не позднее такого-то числа. Необходимо обозначить только те проекты, которые реализованы именно вашим подразделением и которые, с вашей точки зрения, являются значимыми и достойными того, чтобы представлять агентство в интернет-пространстве.
Прошу ответственно подойти к этой задаче.
Спасибо.
С уважением, Б.О.С.
И приложил список лиц, отвечающих за то или иное направление. Всего шесть человек. Тут нужно отметить, что руководитель компании подтвердил всем шестерым важность своевременного ответа на мой запрос.
Прошло две недели, я терпеливо ждал. Затем написал еще одно письмо.
Всем привет!
Получил ответы только от двоих. Все остальные увидели письмо и благополучно на него забили болт. Поэтому эти двое ответивших — суперзайчики, а все остальные не зайчики. Прошу собраться с силами и выслать необходимые материалы.
Заранее большое спасибо.
С уважением, Б.О.С.
После второго письма я получил еще три ответа и извинения за задержку. А вот шестой участник, назовем ее Машей, на письма не ответил, вместо этого позвонила мне и закатила истерику:
— Я была в отпуске!
— В отпуске надо отдыхать, а не работать, все правильно. Однако почта создана для того, чтобы ее читать. После отпуска открываешь почтовый ящик и смотришь то, что тебе прислали.
— Я смотрю только важные письма, от клиентов. Тебе надо было позвонить мне лично. Обратиться ко мне лично! Лично меня обо всем попросить!
— Маша, ты не права, и это не моя проблема, что ты неспособна проверить почту. Быть в курсе дел компании — твоя работа. А потакать твоим капризам и прихотям я не стану.
— И вообще, что это такое — «забить болт»? Типа ты крутой, что ли?
— Нет, просто некоторые люди сделали все вовремя, а некоторые не удосужились даже прочитать письмо. Поэтому я еще раз обратил общее внимание на необходимость сделать то, о чем просил в первом письме. Раз ты шумишь, значит, второе письмо прочитала, а от первого письма не было никакого эффекта, несмотря на то, что в нем ни слова про болт.
Маша раскричалась еще сильнее.
Я очень разозлился.
Никогда раньше я не позволял никому повышать на меня голос и разговаривать со мной в таком тоне. Даже в детский сад в свое время отказался ходить, потому что воспитательница на нас орала.
Однажды утром я схватил на кухне огромный острый нож, забился под кровать в своей комнате и заверещал оттуда, что если меня снова поведут в детский сад, то я лучше зарежусь. Пришлось маме с того дня и до самой школы сидеть со мной дома. Нельзя кричать на людей!
Я с трудом сдержался, чтобы не ответить этой Маше. Потому что ответить я могу достаточно жестко. Но ввязываться в склоки мне совсем не хотелось, я дослушал, промолчал и задумался.
В этом конфликте я видел два варианта дальнейшего развития событий.
Первый. Я могу полностью прекратить общение с этой Машей, сделав свои выводы о ее профессионализме, точнее об отсутствии такового. Могу сделать все сам, выяснив недостающую информацию напрямую у руководителя компании.
Но при этом мое мужское самолюбие останется задетым.
Второй вариант. Я могу написать этой Маше очень корректное письмо, где вежливо объясню, что она не права и что если она не одумается, то на сайте вместо нее будет пустое место. И одновременно сообщу об этом письме руководителю компании, пояснив суть конфликта.
В этом случае Маше придется извиниться, дабы избежать скандала. И есть слабая надежда, что впредь она десять раз подумает, прежде чем вести себя подобным образом.
Как быть?
Вариант первый? Или вариант второй?
Второй или первый?
Или, может быть, есть еще какой-то третий?
Я даже устроил голосование в своем блоге, чтобы понять, какое решение наиболее верное.
И тут меня осенило.
Точнее, я вспомнил, что некоторые девушки регулярно выносят окружающим мозг, долбят и клюют нас, мужчин. И их поведение может не поддаваться никакому логическому объяснению, если не принимать в расчет такую штуку, как ПМС.
Как мужчине представить себе, что такое ПМС?
Одна девочка объяснила мне так: это как будто бы ты с жуткого бодуна пришел на работу и тебе надо что-то делать. И ведь в случае бодуна ты хотя бы сам виноват, а от ПМС никуда не денешься — это природа!
И вот сидит девушка на пенечке посреди леса, то есть посреди родного коллектива, и пытается делать все то, что надо в обычный солнечный день. А внутри у нее носится целый рой пчел: «Вжжжжжжж!» — жужжат они и норовят ужалить.
А жужжат они ей о том, что никто ее не любит и не ценит, что все вокруг сволочи, да еще этот Бармин со своей таблицей привязался.
А при этом еще грудь болит.
И живот.
И голова.
И тошнит.
И непонятно, чего хочется сильнее: кого-нибудь придушить, новое платьишко или переставить мебель в квартире.
А срывается это все, конечно же, на нас, на мужиках. Тебя клюют, ты не понимаешь почему и злишься.
Может быть, эта Маша и не про меня совсем кричала, а просто потому, что день такой выпал.
В итоге я выбрал не первый и не второй вариант. А просто попросил руководителей остальных отделов помочь собрать нужную информацию.
Что еще сыграло роль? Я уже мог воспринимать конфликтную ситуацию сразу с двух сторон: и с позиции наемника, и с позиции работодателя.
Если ты наемник, тебе, конечно, хочется, чтобы босс знал, что ты молодец, что ты поступил правильно, логично и на пользу общему делу, а твой оппонент — наоборот, не молодец.
Но если ты босс, тебе часто бывает вообще не до конфликта. У тебя своих и гораздо более важных дел полно. И тебе некогда разбираться, кто из твоих сотрудников прав, кто виноват. Тебе проще уволить их обоих и принять на работу новых.
В лучшем случае (в лучшем!), если ты босс, ты способен заставить обе конфликтующие стороны помириться и решить свои проблемы самостоятельно.
А если так, тогда, действительно, зачем наемнику доводить информацию до работодателя? Лучше сэкономить друг другу и нервы, и время и заняться чем-то более позитивным.
