По ту сторону
Конечно, я не мог предвидеть позитивного будущего в наш первый праздник 8 Марта, но, несмотря на печальный финансовый итог, я считал, что фанфановцы отлично потрудились и заслуживают отдыха.
Многие руководители недооценивают тимбилдинг, и совершенно напрасно! Ничто так сильно не поднимает командный дух, как совместный досуг сотрудников компании.
И в первую очередь это нужно собственнику и акционерам, ведь они хотят повысить эффективность, заработать побольше денег, удержать сотрудников, в конце концов! Поэтому очень важно проводить тимбилдинг не в выходные дни и не за счет сотрудников, а в рабочие часы и за счет компании.
«Выходные дни — это мое личное время, и я не обязан никуда идти-ехать-лететь по рабочим делам» — так рассуждают ваши сотрудники, если вы собственник, и они правы.
Сразу после истории с «Групоном» я решил свозить всех в Сочи, в Красную Поляну, для поднятия боевого духа.
Ребята полетели самолетом, а мы с Иваном поехали на машине.
В Ростове мы с Ваней сделали остановку, чтобы пообедать, и после этого я задремал. И проснулся уже в тот момент, когда машину остановили на посту ДПС в станице Кущевская Краснодарского края.
Фанфановцы на Красной Поляне
А это был март 2011 года — вовсю шла подготовка к Олимпиаде, и, как это обычно водится, на всех дорогах активно проверяли документы у всех подряд. И наши документы в любом случае бы проверили, но, скорее всего, просто посмотрели и пропустили бы.
Но получилось так, что Ваня на посту ДПС не остановился.
Нужно же как? Подъехал, остановился, ждешь прямых указаний: «Проезжай!» А Ваня притормозил, увидел, что его увидели, решил, что этого достаточно. Останавливаться не стал. Медленно поехал дальше.
А они — в свисток и следом бегут.
Тут я и проснулся.
И проверяющий говорит: «Что же это вы останавливаться не стали? А давайте-ка мы ваши документы сейчас проверим, вдруг вы в розыске числитесь».
И у меня внутри все упало, а потом сердце заколотилось: «Все, приплыли, конец!»
В принципе, до меня доходили слухи, что я якобы в розыске. Но я к этой информации относился не очень серьезно. Потому что, если бы кто-то сильно хотел меня найти, меня бы давно уже нашли!
Я ни от кого не скрывался, не прятался, открыто вел блог, в котором черным по белому было написано, что я работаю в «ФанФане», что вот он адрес и что я там же и живу.
Да, компания, которую я когда-то основал, обанкротилась во время кризиса 2008 года, но мало ли компаний прекратили свое существование?
Банкиры же решили, что я украл миллионы миллиардов, и возбудили уголовные дела, но никаких исполнительных документов я на руки не получал, никаких предписаний явиться в суд — ничего такого. Поэтому я особо сильно не беспокоился.
Наверное, надо было сразу, как я об этом розыске впервые услышал, прийти в милицию и выяснить все на месте, но мне было совершенно некогда этим заниматься. И денег на поездку в Архангельск тоже не было.
Итак, наши документы пробили по базе: у Вани все в порядке, а я в розыске. И что дальше — непонятно. Мне говорят: «Сиди и жди, сейчас будем с тобой разбираться».
Первым делом я позвонил родителям, нескольким близким друзьям, обрисовал ситуацию.
Потом хорошенько подумал и отправил Ваню к ребятам в Красную Поляну. Только попросил им ничего не говорить. Зачем людям на отдыхе портить настроение? Пусть отдохнут нормально, а потом уже можно и неприятные новости обсуждать.
Я вполне мог и сам уехать вместе с Ваней. Но тогда получилось бы, что я сбежал. А зачем? Я-то не считал себя виноватым. А старая история с «Лео» все равно рано или поздно потребовала бы расставить все на свои места.
Следующие восемь часов я ожидал, когда мне что-нибудь скажут. Восемь бесконечных, непонятных, тревожных часов. Я гулял по станице кругами, дремал, считал ворон, а местные полицейские так и не могли ничего ответить.
Когда мое терпение иссякло, я начал звонить в Архангельск, чтобы узнать какой-нибудь номер телефона какого-нибудь начальника, который сможет наконец-то что-нибудь сказать по поводу меня.
И вот из факса выползли документы. Лучше бы они этого не делали. Потому что в них было написано, что я не просто в розыске, а еще и очень плохой-злой-опасный человек и меня непременно следует задержать.
Сразу же появилась внушительного вида следователь, глядя на которую я скорее предположил бы, что она работает дояркой, а не следователем. Как только она улыбнулась своей милой золотой улыбкой, я сразу вспомнил с десяток фильмов ужасов про пытки в застенках.
Как выяснилось, чтобы меня задержать, имеющейся в документах статьи было недостаточно. Поэтому тут же на месте возбудили еще одно уголовное дело.
И если по первой статье мне, грубо говоря, грозило максимум два года условно, а минимум — штраф около тридцати тысяч рублей, то по новой статье — до десяти лет лишения свободы! А это уже совсем другая ситуация.
Вот по этой-то статье меня и закрыли.
Следователь быстро оформила все бумаги, вызвала конвой и отправила меня в ИВС.
Для справки: Кущевка — это то самое место, где в ноябре 2010 года местные «братки» разом убили 12 человек. Самое суровое место из всех, которые только можно было себе вообразить.
И хуже всего оказалось то, что меня задержали в пятницу — впереди суббота и воскресенье, в выходные никто не работает! Это означало, что я застрял не на один день.
Сначала меня закрыли в камере с человеком, ожидающим суда по какой-то страшенной статье, типа разбой. Мой угрюмый сокамерник к своему будущему относился философски. Для него это была уже шестая ходка. И из своих 45 лет жизни он отсидел 54.
В камере было всего семь градусов тепла, поэтому я стал молодеть прямо на глазах.
Несмотря на отсутствие постельного белья, я практически сразу погрузился в сон, где все было очень красиво: добрые улыбчивые люди, яркие краски, приятные запахи. Просыпаться и встречаться с реальностью совершенно не хотелось.
Но насладиться этим прекрасным местом мне не дали. Через несколько часов меня перевели в другую камеру, к наркоману, которому светило 20 лет. Он оказался более разговорчивым и на удивление приятным собеседником.
Но я постоянно спал, спал, спал. Видимо, сказалось длительное психическое напряжение.
Сквозь сон я слышал, как мои сокамерники обсуждают ранее не виданную зверушку, говорящую такие причудливые слова, как «спасибо», «пожалуйста» и «будьте любезны».
— Дим, как там его зовут? Ну, блогер этот, как его имя? Олег? Че делает-то?
— Отдыхает. С непривычки-то.
— Ну, пущай. Как очнется, попроси для него кипяточку и передай конфет.
Еще сквозь сон я слышал бесконечный человеческий вой и собачий лай. Сил проснуться и узнать, откуда исходят истошные звуки, у меня не было.
Утром, когда вопли прекратились и на окне камеры в солнечных лучах зачирикали воробьи, мои соседи разъяснили, что на территории ИВС есть так называемое «дерево любви». К этому дереву на ночь пристегивают наручниками особо буйных задержанных. Рядом с деревом на цепи бегает злющая собака. И собака с человеком на пару воют, лают и визжат всю ночь напролет.
Ничего примечательного за эти три дня со мной не произошло. Разве что спустя 48 часов после задержания меня в наручниках погрузили в «газель» с решетками и отвезли в суд, где судья продлил задержание с 48 до 72 часов, после чего меня снова вернули в камеру.
Никто меня не обижал. Все имеющиеся деньги были безвозвратно изъяты полицией еще в первый день, а у местных обитателей я скорее вызывал любопытство, чем неприязнь.
В понедельник утром за мной приехал конвой из Архангельска, меня посадили в новенькую Toyota Camry и повезли в аэропорт Ростова-на-Дону, оттуда рейс в Москву, а уже из Москвы в Архангельск.
По дороге ребята из конвоя очень переживали, что я сбегу, поэтому сказали мне, что повезут меня не в Ростов-на-Дону, а в Краснодар, и постоянно приговаривали: «Ты очень креативный, веди себя прилично!»
Возможно, они ожидали, что за трое суток в Кущевке я успел спланировать операцию по собственному освобождению с перестрелкой, поддержкой авиации НАТО и прочими блокбастерными штуками.
Убедившись, что я «веду себя прилично», ребята из конвоя немного оттаяли, сняли с меня наручники, разрешили выпить вина. Стало немного комфортнее.
В Архангельск прилетели уже поздно вечером и сразу же поехали в ИВС на Белую Гору, где, прежде чем водворить в камеру, меня подвергли унизительной процедуре досмотра: заставили раздеться и три раза присесть.
Раздеваться — понятно зачем, а вот зачем приседать три раза, сразу не поймешь, поэтому я спросил. Оказывается, в задний проход можно спрятать телефон, а если присесть три раза, тайный груз непременно вывалится.
В Архангельске ИВС на порядок лучше, чем в Кущевке.
Во-первых, здесь есть мегасканер для снятия отпечатков. А в Кущевке все по старинке — мажут руки чернилами и «катают», потом несколько дней не можешь оттереться.
Во-вторых, сотрудники более приятные, не хамят, не ругаются, не устраивают по утрам и вечерам шмон (это когда всех выгоняют из камеры и роются в поисках клада, переворачивая все вверх дном).
И в-третьих, в Архангельском ИВС есть свет и тепло. В камере три спальных места и пол с подогревом. Носки постираешь, положишь на пол, они моментально высыхают.
Правда, стены покрыты слоем какого-то пупырчатого цемента, и если случайно запнешься и стукнешься головой, то сдерешь всю кожу, как наждачкой. А еще в этих пупырышках накопились тонны пыли.
Говорят, что скоро все ИВС должны переделать по каким-то европейским стандартам. Но сделают или нет — лучше бы об этом никогда не узнать.
Мой сосед — обычный работяга, простой, как три копейки. История у него веселая.
— Меня Олег зовут. А тебя?
— Приятно познакомиться, меня Иван.
— Взаимно. Извини, что разбудил.
— Да все нормально, я уже выспался за два дня тут. Чай?
— Давай!
Налили чай и продолжили беседу.
— Как сюда занесло?
— Выпивали у знакомой девушки. Спиртное закончилось, пошли по домам. А утром меня и забрали.
— Что случилось?
— Говорят, что ее обокрали.
— А ты тут при чем?
— Она заявление написала на меня и на друга.
— А украли-то что?
— Не знаю.
Поскольку за день я налетался до одури, я практически моментально снова впал в спячку.
Утром меня погрузили на «уазик» вместе с несколькими вонючими бичами и парочкой молодых людей, на чьих лицах было написано, что попали они сюда случайно, по недоразумению украв из библиотеки книгу по маркетингу в социальных сетях.
Ехали долго, так как всех везли по разным адресам.
Меня, как выяснилось, привезли к следователю Елизавете. Она оказалась очень приятной и милой девушкой и сразу предложила мне согласиться со всем, что написано в уголовном деле, и сесть лет на пять-десять.
Предложение прозвучало весьма заманчиво, но я решил так сразу не соглашаться.
Елизавета немного расстроилась, сказала, что в этом случае я должен подумать об адвокате, и ушла, предварительно разрешив мне позвонить родителям.
На том конце провода папа рассказал, что сутки назад ему позвонил мой друг Юний Давыдов со словами: «Вам наверняка понадобятся деньги на адвоката, у меня есть триста тысяч — возьмите. Если будет возможность, отдадите позже. А не будет — и ладно».
Я был растроган чуть ли не до слез!
Тем временем мне выдали сухой паек — это такая большая коробка с едой.
Я поел, походил кругами, замерз, лег спать.
Проснулся, поел, походил кругами, замерз и снова лег спать. Делать было совершенно нечего.
Через три часа появился мой адвокат. Ее звали Ольга. Мы познакомились, я рассказал вкратце свою историю, и меня опять отвезли в ИВС, где меня встретил радостный Иван, который наконец-то понял, что случилось.
— Слышь? Разобрались! Отпустят меня вот-вот.
— Клево! Рассказывай.
— Мы когда ушли, дверь-то не закрыли. А к ней пришла соседка, будила-будила Машку, и ничего не вышло. Машка так напилась, что вообще ничего не слышала! А они с соседкой, оказывается, накануне договорились, что Машка даст ей сапоги на свиданку сходить. Ну, та и взяла ее сапоги, и ушла!
— Ну?
— Ну, Машка утром проснулась, увидела, что сапог нет, решила, будто мы их украли.
— И что, из-за сапог пошла в милицию?
— Да! И накатала заяву.
— И что дальше?
— Подруга через два дня пришла и принесла сапоги, а Машка вообще не помнила, что они о чем-то таком договаривались.
— Маразм какой-то! Зачем человека вести в ИВС из-за сапог, которые стоят тысячу, ну, максимум две тысячи рублей?
— Не знаю. Тем более что у меня есть прописка, постоянная работа, жена, ребенок маленький.
Зачем он при наличии жены, ребенка, работы и прописки пошел бухать к Машке, я выяснять не стал. Разобрались, и ладно!
Утром меня опять повезли к следователю Елизавете. На этот раз — на большой машине в компании с обвиняемыми в наркоторговле, которые, по их словам, никогда в жизни не продавали наркотиков. А 500 граммов героина, найденные у них дома, были куплены через интернет на всякий случай.
А что здесь странного? Кто-то покупает акции «Газпрома», Microsoft, Apple, Toyota или золото слитками, а они — героин! Он ведь в цене не падает и в нашей стране весьма распространен! Разумное вложение денежных средств.
Адвокаты — настоящие профессионалы. А моему адвокату Ольге просто памятник надо поставить. Из чистого золота. В натуральную величину!
Я вышел на свободу спустя час. На улице светило солнце, дул легкий, теплый ветер, пели птички, пахло весной и немного — оттаявшими какашками. Меня встречали сестра и тетя. Как же это прекрасно!
А мой второй адвокат, Глеб, специально прилетевший из Москвы, сказал, что сегодня по делу говорить не будем, а вместо этого нажремся...
И мы нажрались. И поехали смотреть на Белое море.
Вот как-то так, очень все непросто.
Но если честно, я думал, что впаду в панику и буду рыдать, а получилось наоборот. Как-то по-взрослому получилось, по-настоящему.
Все следующие полгода я мотался между Москвой и Архангельском, давал показания, участвовал в очных ставках, думал, работал с адвокатами, опять думал, опять работал.
Моя жизнь буквально разделилась на две части: до ИВС и после ИВС.
И чтобы жить ту часть, которая «после», необходимо было разъяснить адвокату, следователю, судье, еще десятку прекрасных людей и, в конце концов, самому себе всю ту часть, что случилась «до».
