Эрван помчался на площадь Бово, где отец оставил для него досье с данными по Гаэль. Все хранилось в компьютере, но также на клочках бумаги, по старой привычке работника внутренней безопасности. Невозможно стереть машинную память, но вот бланк можно сжечь или проглотить – в самом прямом смысле: при помощи слюны и жевания.

Он быстро просмотрел отчеты. Парни сработали топорно. Изучив ее предыдущие разговоры – с момента исчезновения Гаэль не пользовалась ни мобильником, ни кредиткой, – они сосредоточились на ее ближайшем окружении: друзья, знакомые, подруги по тяжелой работе… Все впустую. Они перетрясли ее квартиру и пришли к выводу, что беглянка взяла с собой мобильник и записную книжку – ну и, конечно, наличность.

Но был самый простой способ узнать о планах и кастингах Гаэль: позвонить ее агенту Барбаре Соаз, владелице компании «Синенова» на улице Сент-Амбруаз, в Одиннадцатом округе. А ведь никто с ней не связался.

19:00. Есть еще шанс застать там кого-то, но лучше съездить лично. С ревущей сиреной Эрван вновь оказался на набережных. По дороге он мысленно пробежал план собственного расследования после того, как отыщет сестру. Человек-гвоздь, Африка, отец: он не собирался отметать эти следы, но решил заняться ими сам.

Прежде всего выяснить, действительно ли Тьерри Фарабо мертв. Затем изучить его историю с помощью Падре, но также и протоколов процесса, которые ему предстоит добыть. Когда призраки влияют на сегодняшнюю реальность, они становятся вещественными доказательствами.

Слова Старика постоянно крутились у него в голове. Признания в духе Морвана: не поддающиеся дешифровке. Как-то один полицейский сержант высказался довольно откровенно: «Твой отец столько врет, что невозможно поверить даже в обратное тому, что он говорит». Эрван был согласен: старый сексот мастерски владел искусством смешивать правду с ложью.

Менее чем за двадцать минут он доехал до улицы Сент-Амбруаз. Прямо напротив церкви того же названия, рядом с концертным залом «Батаклан» располагался офис «Синеновы». Эрван припарковался на пешеходном переходе, опустил противосолнечный козырек, на внешней стороне которого значилось «Полиция», и заодно рассмотрел свое лицо в зеркале. Губы вроде уже не так распухли, да и синяки проходили. Он отклеил пластыри: и так сойдет.

Универсальный ключ. Домофон. Третий этаж. «Позвоните – и заходите». Несмотря на поздний час, маленькое актерское агентство гудело как улей. Одна начинающая актрисуля ксерила сценарий, другая, в слезах, объясняла рассеянно слушающей ассистентке, что ее выжила «стерва, которая просто дала кому надо». Еще одна стояла неподвижно, глядя куда-то в пустоту. Ее губы что-то беззвучно шептали. Наверняка репетировала роль. Обстановка навевала мысль о приемной психиатра.

Рядом материализовался ассистент. Сочетание бодибилдинга и женоподобия – две тенденции бодались, не желая уступить друг другу. Эрван представился. Хозяйка конторы здесь, сейчас ее предупредят и… Полицейский направился к двери и резко распахнул ее.

Барбара Соаз на агента не походила, а вот на его карикатуру – как вылитая. Лет шестидесяти, она раскинулась в своем кресле, как задрапированная в черную шаль кушитская королева на троне. Безупречно ниспадающие складки, внушительная грудь, огромные роговые очки, напоминающие о пилотах эпохи становления авиации.

Вторжение Эрвана ее нимало не впечатлило: она и не такое повидала. Без лишних слов он сразу спросил о Гаэль. Роль обеспокоенного брата ее не убедила. Полицейское удостоверение сработало эффективней.

Она тут же затянула монолог о «кризисе в профессии»:

– Слишком много актеров, но мало ролей!

– Ладно. У Гаэль намечены какие-нибудь кастинги на эти дни?

– Представления не имею, – отозвалась Барбара Соаз тоном, ясно намекающим, что такими мелкими сошками она не занимается.

– Она была на кастинге в прошлый понедельник для проекта «Проигравший выигрывает», – донесся голос из ниоткуда.

Окошко связывало кабинеты государыни и культуриста.

– Это что? – спросил Эрван, поворачивая голову.

– Телевизионная игра.

Мистер Мускул протягивал ему в окошко формуляр с логотипом компании-производителя – «Анаграм».

– Ее не взяли, – добавил ассистент исполненным понимания тоном.

– А сама фирма чистая?

Ассистент молча глянул на королеву-мать.

– Что вы хотите сказать? – озвучила вопрос Барбара Соаз.

– Эти фирмы нанимают полушлюх в качестве статисток. Я хочу знать, занимаются ли они и второй половиной работы.

– У вас весьма красочное представление о нашем деле, – запротестовала она, смеясь. – Время куртизанок миновало.

Эрван с угрожающим видом приблизился к ее столу:

– Кто хозяин заведения?

– Их несколько. Это огромная компания, которая покрывает тридцать процентов времени на основных каналах французского радио и телевидения. У них сотни служащих.

Разворот к ассистенту – в данном случае имело смысл пойти наперекор поговорке и обратиться не к Богу, а к Его святым:

– Кто организовал кастинг?

– Некий Кевин. Все зовут его Кеке. Я его плохо знаю. Сам он внештатник. Мелкий сутенер, и ничего больше.

В мозгу Эрвана что-то щелкнуло.

– Где именно проводился кастинг?

– В их помещении: у них несколько лофтов в районе площади Насьон.

Эрван нашел адрес в одном из отчетов: авеню Тайбур, в Одиннадцатом округе. Он поднял глаза на Барбару Соаз, но та уже погрузилась в новый сценарий – для нее инцидент был исчерпан.

Он вырвал страницы у нее из рук и задал последний вопрос:

– У Гаэль есть хоть какой-то шанс стать профессиональной актрисой?

– Не больше, чем у пономаря стать папой римским.

Засовывая адрес в карман, он почувствовал, как больно ему за сестру.