У полицейских как в прессе. Кажется, вот она, твоя сенсация с эксклюзивом, а перед самым финишем тебя обходит другой, поздоровей и повыносливей. Эрван мчался домой с поразительным открытием: Человек-гвоздь вернулся! Но «его» трупу было уже пять дней, а Морван ждал его набережной Гранз-Огюстен с наглядным подтверждением: новой жертвой.

Добравшись до берега, Эрван задал пару вопросов знакомым полицейским. То немногое, что удалось выяснить, его ошеломило. Едва он осознал ситуацию, как перед ним воздвигся отец. Приветствия при встрече свелись к минимуму – то есть к нулю. Морван даже никак не прокомментировал состояние его лица.

– Иди за мной, – приказал он.

– Я хочу увидеть тело.

– Его уже упаковали. В морге насмотришься.

Они выбрались из толпы и направились к мосту Сен-Мишель, потом дальше, к собору Парижской Богоматери. Набережная была пустынна, полицейские никого не пропускали. Зато наверху толкались зеваки, пытаясь разглядеть, что происходит. Их голоса сливались в отдаленный тревожный гул. Эрван вкратце изложил последние новости – реконструкцию тела в позе мумии, обломки, идентифицированные как гвозди. На этот раз он сказал и о пряди волос с обрезками ногтей. Отец подтвердил, что, насколько он сумел разглядеть, увечья новой жертвы соответствовали образу действий заирского убийцы. Но тут же добавил:

– Это не может быть он.

– Почему?

– Потому что Тьерри Фарабо умер три года назад в специализированном центре для тяжелых больных. В Институте Шарко.

Как ни странно, название было Эрвану знакомо.

– Это где?

– В Бретани.

– Где именно?

– В Финистере. В сорока километрах от Кэрверека.

– И ты только сейчас мне это сообщаешь?

– Не дури. Говорю же, Фарабо умер и кремирован.

Эрван вспомнил: Верни проверил все тюрьмы и психиатрические лечебницы в районе, Институт Шарко был в его списке – и ничего там не обнаружилось.

– Он мог повлиять на соседа по камере, – принялся фантазировать он по горячим следам. – Потом парень вышел и…

– Нет. Его держали в изоляции. Я всегда приглядывал за ним.

– Висса Савири был убит всего в нескольких километрах – таких случайных совпадений не бывает!

– Это было бы слишком просто.

Эрван бросил бешеный взгляд на отца, который шагал рядом, разглядывая томно вьющиеся по контрфорсам острова Сите гроздья плюща в сквере Иоанна XXIII.

– Что ты хочешь сказать?

– Если кто-то сегодня решил подражать Человеку-гвоздю, то не из-за убийственного безумия. По крайней мере, не только из-за него. Эти убийства – часть более крупного заговора.

– Черт, кончай свои конспирологические штучки!

Морван остановился. Он продолжал теребить дужки своих темных очков – проявление совершенно несвойственной ему нервозности.

– Сначала я должен тебе кое-что сказать, сынок.

Эрван приготовился к самому худшему: отец так не называл его уже двадцать пять лет.

– Кольцо, которое ты нашел на Сирлинге, мое.

Он забыл об этой детали, и теперь улика не просто всплыла, а обрушилась ему на голову.

– Ну, – оговорился Грегуар, – я предполагаю, что оно мое. Свое я потерял недели три назад.

– Потерял или его у тебя украли?

– Не знаю. Но если украли, то именно чтобы подложить к трупу.

– Чтобы впутать тебя?

– Другого объяснения нет.

– Значит, какой-то появившийся из ниоткуда тип подражает Человеку-гвоздю, убийце, которого ты поймал сорок лет назад, и пытается сделать из тебя козла отпущения. Так ты себе мыслишь?

– Есть и другие факты. Разные неприятности, которые прямо или косвенно меня задевают.

– Например?

Снова зашагав по мостовой, Морван пустился в путаные объяснения относительно скупки акций и подозрений, что речь идет о поглощении частично принадлежащих ему рудничных компаний. Эрван отключился: как только речь заходила о финансах, его мыслительные способности давали сбой.

– Так это поглощение реально или нет? – спросил он, чтобы поставить точку.

– Еще не знаю, но в биржевых кругах одних слухов достаточно, чтобы оказаться в заднице.

– И чем этот треп тебе может повредить?

– Слишком долго объяснять. А еще твой брат получил угрозы.

Старик рассказал невероятную историю с говяжьим языком, полученным по почте. Эрван оставил семью всего на пару дней, и вот вам результат.

– Я сначала подумал, что это конголезские беженцы решили на нас надавить, но вроде не они, – продолжил Кентавр.

– А кто тогда?

– Скоро узнаю.

Это уже не подозрения, а какая-то испанская коммуналка. Нет никакого смысла пихать все проблемы в один мешок. Эрван скорее склонен был списать ситуацию на отцовскую манию преследования: Морван обожал цитировать знаменитую фразу Эндрю Гроува, основателя корпорации «Intel»: «Выживут только параноики».

Они шли мимо пришвартованных барж, на данный момент пустых и запертых. Одно судно было переоборудовано под ресторан, но не видно было ни вывешенного меню, ни стульев, ни посетителей. Сверхмощные «Зодиаки» бригады речной полиции бороздили зеленые воды Сены. Это было самое длинное место преступления за всю историю бригады уголовного розыска.

Под мостом у Нотр-Дам набережная сужалась. Эрван поежился. От запаха плесени перехватило дыхание, плечи свело от холода.

– Кто мог взъесться на тебя до такой степени?

Вопрос был ироничным.

– Выбор велик, – ответил Морван без улыбки, его низкий голос гулко разнесся под сводами. – Пока что бесполезно перечислять имена. Что срочно, так это отыскать Гаэль.

Эрван удивился такому неожиданному переходу, потом понял, куда клонит Старик.

– Ты думаешь, ее исчезновение как-то связано со всем остальным?

– Не знаю. Найди ее.

Эрван не желал впадать в панику по поводу исчезновения сестры. Слишком часто он мчался через весь Париж с воющей сиреной и колотящимся в горле сердцем, чтобы всего лишь подобрать ее, полупьяную, на каком-нибудь приеме с «влиятельными людьми».

А главное – на его счет еще не упала информация о Человеке-гвозде.

– Вернемся к убийствам, – заявил он тоном опытного следователя. – Как тебе кажется, убийца точно воспроизводит ритуал Фарабо?

– Слишком рано говорить. Труп твоего пилота – одни ошметки. Подождем результатов вскрытия малышки. Пока что использование гвоздей, обритый череп, изъятие органов – все соответствует. Только анальное изнасилование выпадает.

– Бельгиец не насиловал своих жертв?

– И речи об этом не могло быть. Могу пояснить. Он был нганга, целителем. Его убийства имели сакральную значимость.

– Кто в курсе того дела?

– То-то и оно, что никто.

– За исключением тех, кто участвовал в процессе, полагаю.

– Это было в Лубумбаши, в Катанге, и больше тридцати лет назад.

Они снова выбрались на свет. На ходу Эрван размышлял, какой вопрос будет самым правильным. У него их накопилось столько, что впору было вытаскивать, как жребий из шляпы.

– А жертвы? – наконец решился он. – Они как-то между собой связаны?

Морван потер лицо. Кожа у него была настолько сухая, что периодически шелушилась. Ребенком Эрван зачарованно наблюдал, как отец медленно сдирает с себя лоскуты, глядя в телевизор, – так змея избавляется от старой чешуи.

– Про пилота я в жизни не слышал. Девушку с набережной я знал.

– Ты мне это уже говорил: девчонка из транспортного отдела и…

– Я ее знал ближе.

– Ты хочешь сказать?..

– Нет. Я не по этому делу.

Тоже мне удивил! Отец всегда представлялся ему этаким асексуальным титаном. Невольно вставал вопрос, как он умудрился расплодиться.

– Девчонку тогда только выпустили из тюрьмы. Я помог ей в рамках программы. Поддерживал ее, советовал… Я… ну… я был к ней очень привязан.

С долей извращенного удовольствия Эрван смотрел на это непривычное зрелище: Старик краснел, рассказывая о своих интимных чувствах.

– Могли ее убить, чтобы впутать тебя?

– Или просто причинить мне боль.

Они по-прежнему шли по серебристой мостовой. Оцепленный периметр заканчивался. Здесь туристы были еще не в курсе зловещей находки. Беспечность витала над толпой, как золотистый дымок. Возвращение к величественной реке, солнечным берегам и мороженому «Бертильон».

Эрван выбрал наугад следующий вопрос:

– Почему Человек-гвоздь изымал органы?

– Я же тебе говорил: он боролся с колдунами. Думал, что ему самому со всех сторон грозят чары. Вот и решил превратить этих женщин в минконди. Обычно статуэтки вырезают из дерева. Каждая статуэтка является обиталищем духа, носителем какой-то магической задачи. Когда ее хотят активировать, втыкают гвоздь или осколок.

– Фарабо так и делал?

– В безумном ритме. За одну ночь он активировал свой человеческий фетиш сотнями гвоздей, чтобы возвести невидимый барьер между собой и своими врагами.

– По мне, так это не объясняет, зачем он извлекал органы.

– Он думал, что таким образом помогает высвободиться энергии внутри тела. Если новый убийца досконально следует ритуалу Фарабо, он должен заставить жертву выпить специальную микстуру, вызывающую рвоту. Перед жертвоприношением организм должен быть… очищен. Все это довольно трудно понять. Тем более в семи тысячах километров от Конго.

– И он тоже помещал частицы будущей жертвы в брюшную полость трупа?

– Всегда. Что-то вроде «казаков-разбойников». Он так играл с нами, понимаешь? На что хочешь спорю: в трупе Анн тоже обнаружатся посторонние волосы и ногти. Начало нового цикла. А конец ему можно положить, только арестовав психа.

Эрван снова поежился. Другой вопрос:

– Ди Греко был с тобой в Заире. Существует ли вероятность, что сорок лет спустя он возомнил себя Человеком-гвоздем?

– Ни малейшей. Крыша у него поехала, но не до такой степени. Кстати, можно проверить, что он был уже мертв, когда убили Анн.

Очко в пользу отцовского здравого смысла.

– А слово «Лонтано»?

– Самое простое объяснение: он понял, что происходит. И хотел нас предупредить, тебя и меня.

Как бы странно это ни казалось, Эрван никогда не слышал эти три слога до послания Ди Греко. Город, где свирепствовал Человек-гвоздь, был чем-то вроде мифической обители, без имени и местоположения на карте.

Его мысль потянула за собой другую.

– Ты мне всегда говорил, что я родился в Катанге. Так написано в моем паспорте.

– Такое решение мы приняли с твоей матерью. Лонтано был плохим воспоминанием для всех.

Они дошли до новой лестницы. Слева, как гигантский пакетбот, выставив форштевень, плыл остров Сен-Луи с тополями и платанами в роли пассажиров.

– Вернемся. Фитусси поручает расследование тебе.

– Что?

– Это в порядке вещей. Ты же работал над первым убийством.

– Никто не знает, что два дела связаны между собой.

– Скоро узнают, и вопрос не в том. Ты больше всего подходишь. Тебе всегда удавалось лучше прочих отыскать хрен священника в заднице церковного сторожа.

– Как элегантно.

– Если ты хотел пить чай в пять часов, шел бы в дипломаты. Вот тебе мой совет: забудь пока все эти древние истории. Сосредоточься на конкретных деталях. Ищи свидетелей, реальные улики. Нужно прикинуть, как можно было поместить труп в такое место, оставшись незамеченным. – Морван ухватился за каменные перила и обернулся. – Но прежде всего найди свою сестру!