Около шести утра над портом Фос разразилась гроза. Сидя перед окном в гостиничном номере, Эрван наблюдал, как серые полосы хлещут по уличным фонарям, обстреливают рейд, вздымая крошечные водовороты, и заливают блестящим лаком тысячи ожидающих отправки контейнеров.

Он не спал – или спал урывками, как проваливаются в грязь, чтобы тут же подняться. Грязью была его семья, его прошлое, все те причины, которые могли подвигнуть молодую женщину изо всех сил стараться погубить близких. До двух часов ночи Эрвана мучили мысли о жестокости отца, безропотности матери, страхах брата и сестры, о том бесконечном отвращении, из которого и состояла его «семейная жизнь».

Возможно, потом он и сумел бы заснуть, просто от усталости и отчаяния, но ему позвонил Морван, чтобы сообщить, что Гаэль пыталась покончить с собой.

– Опять? – ответил он и тут же пожалел об этом порыве циничного юмора.

Бесстрастным голосом отец описал, как все произошло. Речь уже не шла о юношеских заскоках, передозе таблеток, промывании желудка и прочем. На этот раз Гаэль реально решила свести счеты с жизнью. Истинным чудом, которое должно обратить всех Морванов к Богу, она осталась цела.

– Где она сейчас?

– В Американском госпитале, ее обследуют.

В Париже или, вернее, в Нейи-сюр-Сен болезням отведен свой VIP-квартал. Если вы желаете умереть без очереди или просто полечиться за дорого, это странное заведение с американским акцентом и фотографиями медсестер сороковых годов на стенах создано для вас.

– Как она?

Морван ответил в своей манере:

– Потом я отвезу ее в психиатрическую лечебницу Сент-Анн.

Фирменное место Старика, куда он уже много раз отправлял свою супругу и где лечился сам. Эрван не стал настаивать на подробностях. Ему необходимо как можно скорее вернуться в Париж. Чтобы обнять сестренку, которая плюнет ему в лицо. Успокоить отца, который будет слушать его, готовый взбелениться в любую секунду. Изображать из себя третейского судью в этой семейке психов на грани взрыва.

Он провел последние часы ночи, разглядывая сквозь стекло порт Фос и испытывая укоры совести. Поняв, что задумала Гаэль, он сначала попытался связаться с ней: она не ответила. Эрван отказался от мысли позвонить Лоику, который, учитывая уровень кокаина у него в крови, и отреагировал бы соответственно. Оставался Падре: Эрван поделился с ним своими подозрениями, стараясь преуменьшить проблему. Напрасный труд. Он должен был подождать, пока сам не окажется на месте, и быть рядом в момент столкновения.

В конечном счете победа в очередной раз осталась за кланом: все прочие события он умудрился оттеснить. Пусть Эрван уцелел в гонке с преследованием, пусть избежал смерти, пусть (возможно) приблизился к убийце, голова у него была занята исключительно семейными делами.

В окно он увидел, как прибыли его коллеги. Зрелище оказалось не менее очаровательным, чем кадры старых полицейских боевиков: грузовой терминал со сверкающими под дождем подъемными механизмами, лужи на причале, перечеркнутые красным и желтым, старенький «сааб» полицейских. Картина ему понравилась, и он сказал себе, что утро, может быть, приготовило ему несколько приятных сюрпризов.

В машине марсельцы ввели его в курс дела. Они тоже не спали. Вопреки первому впечатлению их эффективность оказалась на высоте: за несколько часов им удалось составить протоколы, необходимые запросы и обращения, чтобы получить законное право на вскрытие контейнера под номером 89AHD34. Они связались с прокуратурой, префектами и соответствующими должностными лицами на таможне. Все было в ажуре. Теперь можно удостовериться, содержатся ли в контейнере пресловутые ржавые гвозди.

Зато ни следов, ни свидетелей – чистый ноль. Опросили всех членов экипажа, как и бо́льшую часть докеров, находившихся поблизости от «Апнеа»: никто ничего не видел. Научная команда поднялась на борт в поисках отпечатков или органических следов: пустая трата времени. Потребовалось бы много дней, чтобы прощупать весь контейнеровоз – и что найти? К тому же их погнали оттуда, и часа не прошло. Полицейский, сидевший на пассажирском месте, вздохнул:

– Корабль отправляется сегодня утром, и доступ туда прекращен. Все, что нам осталось, – это контейнер.

– Его уже открыли?

– Этим занимаются.

Эрван замолчал, разглядывая пролетающие мимо абсолютно пустые причалы. Когда они добрались до западной акватории, ему пришлось протереть глаза, прежде чем им поверить: не только палуба «Апнеа Гайар» была заново заставлена контейнерами, но и само хранилище опустело. Бесконечный поезд принял свою долю ящиков. Остальные были, без сомнения, отправлены грузовиками или же перевезены в пакгаузы складской зоны.

Оставался один контейнер «Heemecht», с распахнутой пастью, вывернувший на бетон свое содержимое, как опрокинутый мусорный бак. Внутри копошились таможенники. Они доставали из него другие ящики, поменьше, в которых, в свою очередь, помещались совсем небольшие. Фрахтовочный вариант русской матрешки.

Полицейские подошли ближе. Ливень не прекращался. Падая на плащи таможенников, капли производили мрачные звуки нот, напоминающие похоронный марш.

– Так вот кому я обязан всем этим бардаком?

Эрван обернулся. Расставив для устойчивости ноги, позади него стоял мужик в шапке и лыжной куртке.

– Мне очень жаль.

– Бросьте. Вы делаете свою работу, вот и все. Просто поторопимся, чтобы я мог сделать свою.

Знакомство. Рукопожатие. Представителя «Heemecht» звали Ксавье Шнейдер. Он был таким крупным, что казалось, будто под курткой у него пуленепробиваемый жилет.

Эрван начал с общего вопроса:

– Это вы закупаете железки в Конго?

Шнейдер расхохотался:

– Вы ничего не понимаете во фрахтовании. Есть продавцы, которые отправляют свой африканский товар, и покупатели, которые его получают. Между этими двумя точками существуют: арматор, который снаряжает корабль, владелец судна – не всегда это сам арматор, персонал контейнеровоза, нанятый совсем другой конторой, морской агент, который представляет в порту арматора… И за всем этим бардаком надзирает координатор, которого называют «фрахтователь»…

– То есть вы?

– Нет. «Heemecht» отвечает только за свои собственные контейнеры и затем берет на себя доставку каждого груза покупателю. И точка.

– А бывает, что какие-то товары вы отдаете прямо здесь, в терминале?

– Никогда.

Бесполезно и дальше кружить вокруг да около.

– У вас есть ящик с железками?

Шнейдер сделал шаг в сторону и пнул ногой деревянный короб длиной метра в два, по мнению Эрвана, похожий на гроб. Крышка на нем была уже сдвинута. Каблуком он отодвинул ее: короб был доверху набит ржавыми гвоздями. Самых разных форм. Он набрал пригоршню: на большинстве из них стояло клеймо «CBAO».

Наконец-то проклюнулось хоть какое-то направление.

– Вам известен адрес поставки?

– Это конфиденциально.

Эрван взглядом призвал на помощь марсельских судебных офицеров, но Шнейдер уже одумался и полез в карман за электронным планшетом:

– Шучу. Ящик должен быть отправлен по адресу: девятнадцать, вилла дю Бель-Эр, Париж, 75012. Получатель Иво Лартиг.

И вторая линия прояснилась. Эрван посмотрел на человека из «Heemecht». За ним виднелись залитые дождем доки и покрытые рябью лужи. Ему хотелось расцеловать собеседника. Кто еще мог покупать старые гвозди, кроме скульптора, втыкающего их в свои произведения?

Эрван уже знал, что напал на него не Лартиг: с какой стати воровать здесь, если ему все доставят на дом? Но он подбирался к убийце.

– Вы уже имели с ним дело?

– Имя мне знакомо. Наверняка постоянный клиент.

– Вы в курсе, что именно он обычно заказывает?

– Нет. Придется проверять по архивам.

Один из марсельских полицейских подошел и с недоверием спросил:

– Вы и впрямь думаете, что тот парень ночью охотился за этими гвоздями?

– Без сомнения.

– А что в них такого особенного?

Эрван посмотрел на железки у себя на ладони. Ладонь была красной от ржавчины.

– Они заколдованные.