Мунка сразу впустили за ограждения рядом со съездом в «Садоводство Хурумланне», его машину встретили вспышками камер пресс-фотографов, и он очень обрадовался, что поручил Мии поехать в центр верховой езды.

Проезжая по аллее к садоводству, он покачал головой, бросив взгляд в зеркало заднего вида. Хелене Эриксен звонила ему утром, и она не преувеличивала. Пресса захватила место, как полчище саранчи, они суются всюду. Девочки напуганы, что нам делать?

Мунк улыбнулся про себя, припарковавшись перед главным корпусом, и выбрался из черного «Ауди». Он понемногу начал ценить эту Хелене Эриксен. Саранча. Он бы и сам так их назвал.

Мунк прикурил, когда Ким Кульсё спустился с лестницы большого белого главного корпуса.

– Устроили тут хренов цирк, – сказал Ким, кивнув на людей на аллее.

– Все под контролем, – сказал Мунк. – Как тут дела?

– Нормально, – сказал Ким, оглядевшись. – Две классные комнаты, один кабинет, ничего гениального, но мы работаем. Грёнли рад, что занят снаружи, Двойной Йенсен тоже тут, я составил список, как ты просил, чтобы мы с тобой допросили основных действующих лиц.

Мунк попросил в Грёнланд подкрепления, и Миккельсон выделил команду из Крипоса, Йенсена и Йенсена, более известных как Двойной Йенсен, не идеальный выбор для Мунка, но лучше, чем ничего, им нужны были люди.

– Карри едет, мы поставим его вместе с ними, – пробормотал Мунк, сделав глубокую затяжку и всеми силами стараясь скрыть свое раздражение от Кима.

– О, вот как? Но Миа же сказала, что он болеет?

– Судя по всему, пришел в себя.

– Хорошо, – сказал Ким и прошел впереди своего тучного шефа по ступенькам в импровизированную комнату для допроса.

– Так кто у нас первый? – спросил Мунк, сняв куртку и потерев замерзшие руки.

На улице все еще было холодно. Мунк подумал о Мии. Он совсем не любил холод и темноту, но знал, что его молодой коллеге еще хуже. Тьма словно оседала в ее голове и не отпускала до самой весны. Он отбросил эту мысль и взглянул на имя, стоявшее первым в списке, который Кульсё положил перед ним.

– Бенедикте Риис? – сказал Мунк, вопросительно посмотрев на коллегу. – Я думал, мы решили, что сначала допросим этого Паулуса?

Ким пожал плечами, как бы извиняясь.

– Грёнли забрал его.

– Почему?

– Он настоял на этом.

– Парень? Паулус? Но почему?

– Он стоял посреди двора, когда мы приехали, – объяснил Ким. – Кажется, не спал всю ночь. Вы, наверное, думаете, что это я, из-за того, что я делал. Я очень хочу, чтобы меня допросили первым.

– Вот как, – пробурчал Мунк.

– Так что я передал его Людвигу. Пусть мальчик облегчит душу.

– «Из-за того, что я делал»? Что он имел в виду?

– Он, видимо, рассчитывает, что у нас на него кое-что есть, – кивнул Ким.

– Всякая мелочь, разве нет? – немного удивившись, спросил Мунк.

– Да-да. Хранение гашиша, взлом магазина да угон машины, все это давно, когда он был совсем молод. Тем не менее, он мучается угрызениями совести, поэтому Грёнли забрал его, они еще разговаривают.

– Ладно, – сказал Мунк, зарывшись в бумаги перед собой. – А кто эта Бенедикте Риис?

– Она последняя, кто видел Камиллу Грин в живых. Она хочет что-то нам рассказать. Думаю, Хелене Эриксен пыталась вытянуть из нее это, но девочка отказывается открывать рот, пока не поговорит с полицией.

– Даже так? – сказал Мунк, удивленно подняв брови. – Ну, тогда веди ее сюда.