Глава 32

Когда я всех оправила, мы с Чили и молодыми хранителями, стали готовить лазарет. Ведь прибудут раненные. Мы очень надеялись, что прибудут, что у нас будет шанс им помочь.

А еще я все время слышала имена, голос острова все время шептал все имена моих хранителей, а громче всех имя Фира, чувствовала нервозность Киша. Погода тоже волновалась. Остров заволокло тучами и начал накрапывать дождь, не переходя в ливень, но и не прекращаясь. Первые раненные поступили, не прошло и часа…

А потом, Фир попросил открыть остров для страж, чтобы помощь могли получить не только хранители. Чили исчез, и вскоре вновь появился, открывая проход для наших стражей…

А потом хлынул поток: люди, эльфы, гномы, орки, тролли, почти всех из них переправляли стражи на остров.

Также были и адепты Академии, почти всех я знала лично… Выживали не все, почти половине помочь не мог даже остров…

Чили старался не подпускать меня к чужим, помня о моем даре, и мне доставались только свои хранители, но и то, что я читала у них, было более чем достаточно, чтобы от беспокойства не находить себе места. Если бы не обещание, данное Фиру, я бы уже давно была там, помогая моему эльфу, чем только смогла бы…

Уже почти утром Чили пришел ко мне.

– Госпожа… там страж доставил девушку… она… в общем, она, скорее всего, не выживет… она была вашей подругой… – сказал он совсем тихо, опуская глаза.

Я вскочила.

Подруга!?!?! У меня всего было три подруги за всю мою жизнь: Луника, Марина и Лика. Лика уехала со своим мужем куда-то в долину, Луника, о ней я уже почти восемь лет ничего не слышала, она осталась там, в деревне, в старой жизни, да и не могла она быть тут, оставалась Марина, но не может быть, она бы не полезла, не полезла…

Я сорвалась с места и побежала в зал.

Это действительно была Марина. Ее аура еле светилась, но она еще была жива. Я кинулась к ней.

– Марина, Марина, посмотри на меня, Марина…

Говорить она почти не могла, сил у нее не было, но и мыслей мне было достаточно.

«Правильно, что спрятал, нечего ей видеть ад…»

– Кьяра, – еле слышно прошептала она. – Прости меня… прости, подружка… и за ребят… и за парк… и за эльфа… и за мысли… за все… прости… пожалуйста, прости…

Слезы текли, не останавливаясь, и я никак не могла остановить рыдания.

– Ну не плачь… он вернется… для тебя он сделает все… и вернется всегда…

Тонкая струйка крови побежала у нее изо рта.

– Чили, Чили! Помоги ей! Помоги ей!

– Я не могу, госпожа! Простите… не могу…

– Я могу, госпожа, – неожиданно из-за спины вынырнул довольно потрепанный Терин. Его торс был перемотан, и на голове виднелась повязка, закрывающая левый глаз.

– Ну, так спасай! – крикнула я на него.

– Не все так просто, госпожа. Вы же знаете, что у демонов нет души, я могу взять половину ее души, и взамен она получит половину моих сил. Ей хватит, чтобы выжить, но она будет привязана ко мне до конца жизни моей или ее, без разницы. Душа живет, только когда едина.

– У вас, случайно, нет общих корней с эльфами? – прошипела я. Этот обряд мне как один напомнил то, что мы творили с Фиром. – Она станет твоей женой?

– Нет, госпожа, она станет мне душой, а я ее телом. Нам не обязательно быть вместе, но нам уже не выжить будет один без другого, если не будем встречаться хоть раз в год, – опустил он голову.

– Согласна, – прошептала еле слышно Марина, ее аура почти погасла, она почти мертва.

Почти через час доставили Юзефа и Максимилиана.

К ним в память я влезла по самые уши. Мне было все равно, что они подумают и узнают. Мне нужна была информация о Фире, чтобы окончательно не сойти с ума, а эти двое, могу поспорить, не отходили от него ни на шаг.

Фир был ранен, но продолжал сражаться и руководить своей армией. И где только взял? Но самое главное – он был жив.

А ближе к обеду все закончилось. Остров успокоился и перестал шептать, говорить и кричать имена хранителей.

А потом, появились они. В центре стоял Фир, по бокам его были два тингу, все вымазанные в крови, но по-прежнему продолжая порыкивать на все и всех. Вокруг них собрались около десятка демонов, и около полусотни призрачной стражи.

– Мы победили, мышонок, – сказал мой герой, и рухнул бы вниз, не поймай его демоны.

– Чили!!! Чили!!! – бросилась я к нему.

– Да, госпожа!!! Не волнуйтесь, он просто устал, – и уже стражам. – Перенесите его в спальню.

– Госпожа, у него несколько ран, Терин принесет вам нужные травы и мази, вы уж сами, прошу, у нас столько раненных. А с ним все в порядке, не волнуйтесь…

Меньше чем через несколько минут, мы уже оказались в наших покоях, и я стала срезать с него одежду дрожащими руками. Фир, действительно, был в порядке. Нет, конечно, он был ранен, но не серьезно, по сравнению с тем, что мне довелось увидеть за последние часы, то он был, вообще, здоров. Четыре глубокие царапины на правом плече и три на животе, и почти все тело в ушибах и синяках, не в счет. Конечно, они будут долго заживать, как уже выяснилось, магически их не залечить, да и шрамы останутся. Но он жив и даже невредим. А то, что выглядит как мышонок, попавший в лапы кошке, ну очень большой кошке, то ни в счет. Он жив!!! ЖИВ!!!

Промыв осторожно раны, и наложив на них аккуратно мазь, и перевязав, укрыла Фира теплым одеялом и села рядом.

Вот сейчас, сидя рядом и зная, что уже все закончилось, что вот он, мой любимый, моя половинка, моя жизнь, лежит живой и невредимый, хоть и без сознания, и тихонько дышит, принесло небывалое облегчение, и с запозданием наступившую истерику.

– Ну, знаете, госпожа, где ваша совесть? На меня спихнули более трех сотен раненных, да еще и с вами возиться, – бурчал Чили, подходя ко мне и укрывая подрагивающие плечи пледом.

– П-п-прос-с-сти-и-и-и Чи-и-и-или-и-и-и, – прорыдала я.

– Вот, выпейте, молодая госпожа, – подсунул мне домовушка что-то в чашке.

Я выпила, и почти сразу же почувствовала туман в голове и сонливость.

– Ну вот, так правильно, госпожа, нечего слезы лить, все хорошо. Вот так вот, сюда, ножки, ручки, вот сейчас я укрою вас и господина. А утречком проснетесь, господин рядом, он все расскажет и успокоит вас. А сейчас спите, дитя мое. Все закончилось, все хорошо. Вот, молодчинка. Спите, госпожа, – последнее, что я услышала, что сказал домовушка, уходя и прикрывая тихонько дверь. А за дверью привычно, чуть мерцая, стояли шесть призрачных стражей.

– Глаз не спускать с обоих, и до вечера не выпускать из комнат, – проворчал главный домовой эльф, проходя мимо. – Пришлю с утра им еду. Да и к ним никого не вздумайте пускать. Им побыть вдвоем надобно, – улыбнулся он по-доброму, и пошаркал вниз, где его ждали раненные демоны, мечущиеся в панике домовушки, и ужасно любопытные, еле живые маги, впервые попавшие на остров, и так и норовящие сунуть куда-нибудь свой нос.

«Ну, ничего, скоро, совсем скоро, я смогу их отправить с острова, и мы опять заживем как раньше: госпожа, господин, и маленькие дракошки, школа хранителей и замок непосед».

Как и предполагал Чили, от всех магов он умудрился избавиться в течение недели, отправляя их, как только тем становилось лучше, в Академию.

Хранители отправились обратно в школу, а их родители, родственники, навестив своих чад и узнав их успехи, отправились по домам.

Чили был счастлив. Единственное, что его огорчало, так это отъезд молодых господ. Госпожа Кьяра и господин Фирантеринель изъявили желание вернуться обратно, в Академию. Правда, всего на каких-то полгода. Пока госпожа не окончит ее, но все равно, старый домовой эльф очень за них переживал.

На острове из чужих, осталась только странная девушка, не из этого мира – Марина, но она принесла клятву госпоже и господину, и с удовольствием помогала Чили, как только выздоровела полностью.

Утром я проснулась от того, что меня очень аккуратно целуют и раздевают.

– Фир…

– Это тебе снится… только сон…

– Не хочу сон, – прошептала я. – Хочу взаправду…

– Ну, хорошо, пусть будет взаправду, ненасытная ты моя, – хихикнул эльф.

– Угу, – потерлась носом об его шею.

А дальше были поцелуи, объятия и невероятно нежный Фир…

А потом мы лежали на террасе, куда Фир вынес с помощью магии широкую кушетку, укутавшись в теплый плед, грелись горячим отваром шиповника, и говорили, говорили. Заходить в помещение не хотелось. Казалось, что если хоть одно из слов будет произнесено там, то оно там и останется, а так, тут все слова подхватывает ветер и уносит, унося с собой также все переживания, горечи и боль последних событий.

Фир мне все рассказал.

И как побежал будить адептов, пока я отправляла к нему подмогу: хранителей с демонами.

И как, неожиданно, стали появляться во дворе Академии эльфы, гномы, орки и тролли, все маги, а также отправленные мной хранители.

Оказывается, что они пришли к Максимилиану, почувствовав нового Владыку.

Рассказал, как хранители и стражи, сразу же окружили Фира, не позволяя никому из прибывших приблизиться к своему господину.

Рассказал, как эльфы стали оспаривать его руководство и, вообще, обвинять.

Рассказал, и как им пришлось становиться на колени, когда Фир снял морок.

Рассказал, как взламывали вход в лабиринт, и как, почти сразу же погибло около полусотни, и потом много было раненных, которые умирали, так и не дождавшись помощи.

Рассказал, как он додумался отправлять раненных на остров. Ведь тут у них есть хоть какой-то шанс, а там, они просто умирали, поднимаясь зомби в ряды противника.

Рассказал, как они, наконец, пробились сквозь лабиринт, кишащий монстрами, к пентаграмме. И что там увидели.

Рассказал все ужасы, которые пережил, увидев всех профессоров в пентаграмме, мертвыми. И главного заводилу – ректора, который с какой-то сумасшедший улыбкой пытался убить последнего – профессора Люмьера, и как вокруг него носится призрачный страж девушки, защищая и не давая пробиться к профессору.

Рассказал, как ректор выпустил из пентаграммы последнего зверя, и как тот с ними играл, загоняя и прикусывая, но не убивая.

Рассказал, как им удалось с помощью Марины, достать ректора, после чего зверь ослаб, и тогда они уже загнали его в ловушку и убили.

Рассказал о том, что очень боится за меня, и еще не рожденных детишек, ведь так и не ясно, был ли ректор сам, или еще остался кто-то за ним, кого они пропустили, да и, вообще, мотивов ректора они так и не узнали. Как-то было не до душевных бесед, когда тобой хотят закусить.

Рассказал, как увидел глаза профессора Люмьера, и узнал всю его жизнь.

Рассказал, как умирал с улыбкой на губах, у него на руках пришедший в себя декан менталистов, и как благодарил его, и радовался своей смерти.

Рассказал, как стоял и боялся повернуться ко всем, и поверить, что все закончилось, и он может возвращаться ко мне.

Рассказал, что в Академии остались эльфы, которые ждут его, вернее нас – своих правителей.

А еще рассказал, как его задел зверь и он сильно ударился головой, и что уже думал – умрет, но мысль о том, что я последую, пусть не сразу, а когда рожу, но последую за ним, заставила его откатиться и удержаться в сознании, что его и спасло от лап мантикоры.

Вообще, он много рассказывал, и я видела, как ужасы пережитого отпускают его и уходят.

А потом, когда уже слов не осталось, мы долго любили друг друга, доказывая самим себе и миру, что мы живы…

В Академию мы вернулись, только через две недели, с нами были призрачные стражи.

Не успели мы переступить порог Академии, как Фира вызвали во дворец. Он, как и в прошлый раз, пошел сам, успешно скрывая наши брачные татуировки под перчатками. Во дворце Фиру пришлось долго решать, кто будет во главе Академии. Ковен, как и в прошлый раз, настаивал на кандидатуре Фира, и Фир отбивался, как мог. В итоге он победил, добившись, что ректором станет его заместитель Юзеф, а в конце, вообще, их добил, что это его последний год. После чего он уходит, вообще, из Академии.

А потом в самой Академии, нас ждал длинный разговор с эльфами. Большая часть их была, безусловно, рада, что вот он – настоящий правитель объявился, жив и здоров, а вторая половина, все так же выражала сомнения.

Самое интересное, что они в разборки примешали всю Академию. Фир от этого злился. Он никак не хотел связываться с эльфами, как и ничего хорошего от них не ждал. Ну и, конечно, те не обманули его ожиданий. Они сначала выразили сомнения в нем, как в правителе, ведь цвет волос его всего лишь голубой, а не синий. На что Фир напомнил им особенности обряда. После чего, уже вся женская часть Академии начала особенно тщательно прислушиваться. Эльфы опять не поверили, попросили показать руки. А когда Фир, успокаиваемый мысленно мной все это время, скрипя зубами, показал наши татуировки, эльфы, вообще, взвыли и стали обвинять в связи с «грязной человечкой». Я видела, как Фир начал меняться, но старалась хоть как-то его успокоить, меня это никак не задевало. Не задевало до тех пор, пока эти ушастые не прошлись по моим родителям, да и, вообще, семье…

Ну не знаю, как так получилось…

В общем, Чили ошибался. Двух лет не потребовалось. Я опять превратилась в дракона, самое обидное, что я не специально, и даже не поняла, как так у меня вышло, от неожиданности я дыхнула на сильно болтливых пламенем, чем существенно укоротила их прически…

Обратно мне удалось превратиться, только лишь через восемь дней. Фир все это время, ходил довольный, как тингу, объевшийся рыбы. Ну еще бы, так эффективно заткнуть рот эльфам ни у кого никогда не выходило, и он мной очень гордился.

На остров мы отправились почти сразу же после происшествия.

Фир назначил своим главным помощником и представителем у эльфов Максимилиана, предупредив его, что спросит с него за всех и все, когда вернется.

Вот так и вышло, что все основные обязанности Фир спихнул на Максимилиана, а мы с ним появлялись в эльфийском дворце, приблизительно раз в месяц, в общем, когда как, иногда реже, иногда чаще, а все остальное время жили на острове и воспитывали свое потомство. Академию я решила так и не заканчивать. После всех тех ужасов, что мне пришлось увидеть в памяти остальных, я так и не смогла себя заставить войти в лабиринт Академии, да и, вообще, в учебные здания, где и происходили, в основном, все ужасы. Да и какая, в общем, теперь разница, когда у меня есть Фир, и маленькие эльфята с дракончиками. Хоть и Юзеф прислал мне приглашение на выпускные испытания.

Были и не слишком радостные события. Юзеф, разбирая бумаги ректора, наткнулся на его дневник. Все оказалось, в одно и то же время, и сложно, и просто. Сложность состояла в том, что ректор оказался сыном Марьяны, поставившей в прошлом весь мир на колени. Они действовали сообща с младшим братом. Ему нужен был остров, чтобы вытащить брата, воссоединить их силу и возродить темную империю их матери. Брат сейчас застрял в мире наших демонов, перемещая армию диких, почти покорившей нас. Так что, все, скорее всего, так и не закончилось со смертью ректора.

В начале осени у нас с Фиром родились близнецы. Люминаринель и Лиминаринель. Назвали мы их в честь погибших профессора Люмьера и Линнара. Вот только как будущим драконам, их имена перевели на драконий, вот так и вышло, что вроде в честь, да по-разному. А когда малышам исполнился месяц, счастливый папочка, с моей помощью, призвал им хранителей. Линнара и своего дядю. Они нас узнали и, конечно, обрадовались, особенно очень довольным был дядя Фира, но все-таки тех отношений, что когда-то были у нас, что у меня, что у Фира с призванными, больше не было. Для них сейчас стали главным в жизни – маленькие дракончики, которым они уделяли все свое время, и в которых души не чаяли, а мы так, шли приложением к их сокровищу. Люми и Лими выросли проказниками, а их хранители только им потакали, а иногда и сами подталкивали к шалостям. Чили хватался за голову. Такого балагана остров еще не видывал, за все время обитания тут драконов. В свое время, близнецы также пошли в Академию учиться, и теперь с ними плакал уже Юзеф.

Чили очень волновала судьба драконов и острова, и не знаю, чем он там подкупил Фира, но теперь и он взялся всерьез за этот вопрос. В итоге через три года у нас родилась маленькая эльфийка, которая покорила раз и навсегда взрослого Максимилиана, и у которой хранителем стала моя бабушка. Максимилиану, как и когда-то Фиру, пришлось долго ждать и завоевывать маленькую принцессу, и хоть он, в свое время, совершил множество ошибок, но все-таки добился своего.

А еще через пять лет на свет появилась маленькая дракошка, которая, как и было предсказано, стала дитем сильнейшего от сильнейшего и перевернула весь мир с ног на голову…