Глава 20
Сама встала я только через день. Голова, конечно, кружилась, да и шатало не слабо, но все же сил хватило, не только встать, но и доползти самой до ванной. Фир, конечно, ругался, но я как-то и не сомневалась в его на это реакции. Иногда мне порой казалось, что он если бы мог, то меня, вообще, привязал к кровати до полного выздоровления.
Вспоминать я стала в тот же день к вечеру. Было очень и очень странно. Будто, наконец, то, что долго искал, нашлось и так всякий раз. Вроде и очень приятное чувство, а с другой стороны, и очень страшно, что что-то, вообще, так никогда и не вспомнится.
Благодаря Фиру две недели пролетели почти незаметно. Он притаскивал мне кучи книг, и давал интересные задания. Сам же проверяя мои успехи в прочитанном, и в моих воспоминаниях. В общем, не давал скучать ни минутки, расписывая мои дни от рассвета и до заката. С одной стороны, я понимала, зачем он так делает, не оставляя мне времени скучать и думать о чем-то неположенном по его мнению. Но была и другая сторона. Нет, мне не было обидно, было очень приятно от его такой заботы и чуточку страшно, что же там такое происходит, что он не хочет, чтобы я даже начинала об этом задумываться.
По прошествии почти месяца, как и обещала Филона, я смогла начать постепенно говорить. Вот только вначале шепотом, и очень мало. Горло все же напрягать не стоило. Правда, меня ждал небольшой сюрприз, да и как выяснилось позже, не только меня. Все, кто в той или иной мере, хоть на чуть поддался действию зелья, получили хрипловатые голоса и привыкли говорить очень тихо, из-за того, что долгое время нам нельзя было напрягать горло.
Весь этот месяц, до появления у меня хоть какого-то голоса и восстановления сил, я провела взаперти. Фир никого ко мне не пускал. Даже домовушек. Не знаю, что там происходило, и происходило ли, вообще, но ко мне совершенно никого не пускали. Эльф сам помогал мне добираться до ванной, сам кормил, перестилал кровать и даже убирал в комнате. Вот уж никогда бы не подумала, что он умеет мыть пол…
Только по окончанию месяца, о котором говорила Филона, этот… этот эльф… наконец, привел ко мне первого посетителя – Филону… ох, лучше б он и дальше никого не приводил…
Сначала все было нормально. Привычная уже за время обучения красота эльфийки, не сражала, а улыбка, как и раньше, согревала своей теплотой. Было… до тех пор, пока она не подошла ко мне ближе. До меня оставалось еще около полутора метров, а я уже кричала. Не специально, просто от боли, что пронзила голову, невозможно было спрятаться. Она не оставляла ни малейшего шанса скрыться или как-то перетерпеть. Все тело стало чужим и постоянно испытывало боль. И вдруг, все прекратилось. Вот только, прекратилось ли? Где-то там я слышала, как Фир ругается, слышала, как он выставил ее из комнаты и теперь зовет меня. Но это все было где-то там, далеко. Совсем далеко, а вот тут, близко, была Филона, ее мысли и чувства.
«Противно, что приходится возиться с какой-то человечкой, тем более такой заносчивой. Надо же, не хочет меня видеть, пока не выздоровеет. Религия. Да какая там может быть религия? Цену себе набивает. Пытается, по крайней мере. И чего это он с ней возится? Могла бы подумать, что закрутил что-то с ней, но вот зная его, в жизни не поверю, что так пал низко. Ладно, мне не сложно, тем более потом обязательно пойдем поговорить в его кабинет, а там уж можно будет попытаться еще раз его окрутить…»
Через какое-то время все стало проходить. И странное чувство отрешенности, и боль, а самое главное, мысли Филоны.
– Кяьра, девочка моя. Посмотри на меня, посмотри.
Я смогла сфокусировать взгляд на испуганном эльфе.
– Вот молодчинка. Болит что-то? Как ты себя чувствуешь?
Я смогла только помотать головой. Голос опять куда-то пропал.
– Не переживай. Ты сорвала голос. Он скоро восстановится.
Я хотела узнать у эльфа, что это, вообще, было. Да и как такое могло случиться, но сил хватило только на то, чтобы его позвать, и то мысленно.
«Фир?»
– После зелья все наши силы изменились. У кого они, вообще, остались, то возросли. Намного. Ну, в основном, кто сколько зелья попробовал, тот на столько и изменился. В общем, я боялся, что после зелья и твои силы выросли намного, и неизвестно, как и что случилось бы. Вот как я и боялся – силы возросли, и ты теперь почувствовала Филону. Ведь я прав, ты ее почувствовала?
Я смогла только кивнуть. Как ему объяснить, что не просто почувствовала, я будто стала ею на время. Полностью узнала все чувства и эмоции, все переживания и чаяния. Будто прочитала все, что в ее душе творилось от начала и до конца. Слава всем светлым Богам, что только на данный момент, а не с рождения. Что-то мне совершенно не хочется знать настолько, кто, что и как думает.
«Всегда так больно будет?»
– Я не знаю, мышонок. Такого сильного менталиста, давно не рождалось, и записи об этом не сохранились. Но даже если так будет всегда, я тебе обещаю, что что-нибудь обязательно придумаю, чтобы избежать боли. Ну как, тебе уже лучше?
Чувствовала я себя действительно лучше, но появилась слабость, и очень хотелось спать.
«Да, только хочу спать».
– Ну и отлично. Ты поспи, а я попробую во всем разобраться.
Проспала я почти сутки и когда проснулась, наконец, то и голос восстановился, и самочувствие радовало. Фир пришел, как только я его мысленно позвала. И в этот раз, у нас состоялся серьезный разговор. Впервые мы говорили, как два равных. Без умалчивания и недомолвок.
– Привет, мышонок. Я тебе принес что-то вкусненькое.
– Что? – голос звучал хрипло, и очень непривычно для меня. Да и для эльфа, видимо, тоже. Он даже вздрогнул.
– Пирожное, и твои любимые заваренные травки. Но сначала нужно покушать что-то более существенное. Например, мясо, – подмигнул он мне. О да, мясо. Мясо – это всегда, пожалуйста.
Пока я кушала, между нами чувствовалось какое-то напряжение, хотя поведение эльфа ничем не отличалось от привычного мне. Он так же шутил, так же дразнил, и таскал кусочки с моей тарелки.
– Ладно, Фир, я так больше не могу. Что случилось? Я же чувствую, что тебя что-то мучает. Мне кусок в горло не лезет.
– Действительно, Кьярусь, случилось, – Фир пересел ко мне на кровать и обнял одной рукой за плечи. – Ваш дар усилился. У всех менталистов он остался, и намного усилился. Похожая на твою ситуация, наблюдается у всех. Повторно, это не вызывает боли, но считываете вы всех. От чего многие уже побывали повторно в больничном крыле. Мы с профессором Люмьером как раз работаем над этим вопросом. Все же он профессор, и ему понятнее как объяснить и что попробовать сделать. А вас всех пока заперли по комнатам. Доступ туда имеем только я и профессор, из-за наших камней. От остальных, золотые детки воют и теряют сознание. Конечно, со временем вы научитесь контролировать свой дар. Но до этого, к сожалению, пока далеко, так что мы ищем решение, как облегчить вам жизнь. Есть пара наработок, но, мышонок, не хочу расстраивать, но не верю я, что это что-то сильно изменит. Прости…тебе, как и всем менталистам, придется пока посидеть в изоляции. Для своего же блага.
В тот день мы проговорили с Фиром почти до ночи. Он многое мне объяснил из происходящего в Академии. Именно объяснил. Впервые за все наше общение, он отнесся ко мне, как к равной, и беседовал, как с равной. Было очень приятно. Не знаю, надолго ли такое его отношение, и что случилось, что он стал ко мне так относиться, но пока мне все абсолютно нравилось. Так было как-то проще и правильней.
В тот вечер я узнала, что первые из заснувших, начали просыпаться почти через неделю после того, как я очнулась. Дара не было почти у большей половины проснувшихся, и Фир сказал, что тот адепт тоже лишился дара. Видимо, боги его наказали. А всем остальным, в том числе и нашим магистрам, и деканам, да даже ректору, пришлось учиться заново управлять своим даром, но если наши преподаватели справились с этим довольно быстро, то вот нам, адептам, предстоит помучиться. Скорее всего, будут обучать управлять силой с нуля абсолютно всех адептов, не лишившихся сил. Еще сказал, что пока, особенно сложно дается управление огню и воздуху, как самым нестабильным стихиям. Даже деканы с трудом справились, что говорить об учащихся. А мне, как представителю обоих стихий, будет, вообще, «весело», меня, думаю, будет просто сметать с пути моей же силой. Вот только разберусь с ментальной магией, так и пойду мучить свои стихии.
Уже почти перед самым уходом Фир признался, почему он все честно рассказал.
– Фир, почему? …
– А больше нет выбора, малышка моя. Иногда приходится взрослеть, не зависимо от того, хотим этого или нет. Просто потому, что не остается выбора. Я давно потерял все иллюзии в отношении всего мира. Так что, особо не разочаруюсь, что бы ни произошло. А тебе, к сожалению, мой мышонок, придется столкнуться с самой темной стороной: душами и мыслями. Если на словах соврать можно, то мысль не врет, и душа никогда не обманет. Да, ты меня не прочитаешь, пока я сам не захочу, но остальные… не думаю, что их души чисты и мысли ясны. Я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на меня, я всегда помогу. А сейчас нет больше возможности скрывать и оберегать тебя от этой грязи, как бы я не хотел – тебе все равно придется с этим столкнуться. Но, может, хоть так мне удастся смягчить всю ту грязь…
Где-то почти через неделю после памятного разговора, Фир ворвался ко мне в комнату, как раз, когда я пыталась извернуться, чтобы застегнуть одно из платьев, купленных вредным эльфом не так давно.
– Фир!!!
– Да ладно, что я там не видел? Тем более оно тебе не понадобится. Раздевайся быстро.
– Фир!!!
– Ну что, Фир? Давай-давай. Нет времени, – сказал эльф, подскакивая ко мне и начиная помогать мне раздеваться. Профессионал, однако. С полудюжиной мелких пуговок, на которые я потратила около получаса, он справился, не задумываясь, в считанные секунды.
– Тебе нужно горничной работать, – пробурчала я под нос.
– Практика – великая сила, а вообще, я предпочитаю раздевать женщин исключительно для себя.
Не прошло и минуты, а я уже стояла пред ним в одной тонкой нижней рубашке, едва прикрывающей колени. И почему именно сейчас мне так стыдно? Ведь видел он меня даже голышом, и не так давно, но вот так вот, тут именно, мне хотелось провалиться под землю от смущения.
– Ну и чего ты покраснела? Хотя, да, красней-красней, – сказал он, осматривая меня от макушки до самых пяток, и как-то лениво, и сыто улыбаясь.
– Фир-р-р-р…
– Да ладно тебе…. Нет на это сейчас времени… на, лови, и быстро все одевай. Вот-вот должен ректор припереться с Филоной и Люмьером.
– Это что за материал такой, да и крой какой-то странный, – прыгая на одной ноге и пытаясь попасть в штанину, расспрашивала я эльфа.
– Это – динарг. Люмьер проверил – вроде помогает. Но ты на очереди после него, ты одна из сильнейших в Академии, хоть и необучена. Вообще, очень дорогое удовольствие, эта одежда. Ректор с казначеем чуть не удавились, ее заказывая. Но вообще, ты не языком ворочай, а двигайся, не думаю, что тебе захочется узнать все грязные делишки ректора…
Одежда была полностью из этой кожи. Думаю, стоило все это – ой, как не дешево. Недаром Фир об этом упомянул. Вот уж если даже Фир сказал то, наверно, очень и очень недешево…
В общем, проверка прошла вполне успешно. И нам, в смысле всем менталистам, выдали по четыре комплекта этой одежды. Одежда из динарга, была: мягкой, дышащей, легкой, темно-серого цвета, плохо снашивалась и могла служить легкими доспехами. Нас полностью завернули в эту одежду. Штаны, сапоги, рубашка под горло, и плащи с капюшонами, и даже на руки нам предстояло одевать перчатки. Да еще, как дополнительная защита были длинные рукава плащей, закрывающие полностью руки, с разрезом со стороны ладоней для удобства, да и капюшоны в плащах тоже закрывали полностью лицо, хоть и были сделаны так, что все было видно. Они спасали, но опять-таки не настолько, чтобы мы хотели сами по своей воле находиться в местах скопления народа. Да и не понятно кого больше защищали, нас в этой одежде от толпы, или толпу от нас.
Вот только менталистов всегда было мало, и последние несколько наборов, вообще, никого не взяли, кроме меня. Просто некого было брать. Так что, с каждым из менталистов наш декан занимался индивидуально, да и, вообще, они все были намного меня старше и опытнее, так что, в отличие от меня быстрее разобрались со своими новыми возможностями.
Только больше, чем через четыре месяца, я смогла вернуться к тому же самому, что было при поступлении в Академию, то есть ничего не могла, но хоть со мной рядом безопасно было стоять. Меня, как я и предполагала ранее, просто сметало моей же силой, и хорошо, если только меня. У остальных адептов дела были приблизительно такие же. Конечно, чем старше и чем опытнее, тем быстрее они справлялись с новыми силами.
Сложнее, намного сложнее, было ментальным магам. Наш дар срабатывал неожиданно, и не в самых подходящих местах и моментах. Даже несмотря на защиту. Если раньше с общением у меня дела обстояли еще хоть как-то, то теперь я сама от всех убегала. Особенно, когда пара мальчишек, до этого уделяющих мне знаки внимания и ухаживающих за мной, неожиданно схватили меня за руку.
Никар, его звали – Никар. Тут уж я не выдержала. Такого ужаса я еще не испытывала. Знать все-все о человеке очень тяжело. Особенно, когда он не совсем честен и чист, а когда он не гнушается совершенно ничем, да еще и имеет не совсем честные намерения… Боги, как все прилично звучит, но те картины из его жизни и его планы… Так плохо, наверно, мне никогда еще не было… я почувствовала себя такой грязной и униженной какой-то, будто это были не только планы, а все это он делал на самом деле со мной. От него я отскочила, как укушенная драконом за попу, и помчалась, вся в слезах, к единственному существу, которое меня всегда поддерживало и любило – к Фиру. Своему вредному эльфу. Как хорошо, что он есть.
Когда я ворвалась к нему в комнату, без стука или предупреждения, он как раз выходил из ванной в одних штанах. Возможно, в другое время я засмущалась бы, или покраснела, но сейчас мне было абсолютно все равно. Я прилипла к нему, и просто рыдала. Не знаю, что подумал обо мне Фир, да и все равно было. Я никак не могла успокоиться, меня все еще выворачивало и окунало в увиденные картины.
– Ну, маленькая моя, что случилось? Ну скажи мне, кто обидел? Я со всем разберусь, ну посмотри на меня. Пожалуйста, малышка моя, мышонок мой маленький.
Посмотреть на него…Не могу, стыдно признаться, стыдно, если он все узнает – это так грязно и плохо…
Истерика стала только возрастать, и меня стала бить дрожь.
– Кьяра, хватит! Прекрати! Посмотри на меня немедленно, кому сказано! Быстро посмотрела мне в глаза! Да я же их всех пор-р-рву на тингу голыми р-р-рукам-м-ми-и-и. С-с-с-с-м-м-мотр-р-ри-и-и….
Приподнял он меня так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и хорошо так тряхнул.
Вот, все и увидел…
– Фир,… прости-и-и… прости…
Он ничего не ответил, только сильно обнял меня, и прямо так, в одежде, мы пошли в горячую ванну. Не знаю, сколько прошло времени… постепенно моя истерика стала утихать, и я стала замечать тепло, идущее от эльфа, оно укутывало и успокаивало, забирало все переживания, и лечило раны от увиденного… постепенно убаюканная этим теплом, я заснула. Так крепко, что и не заметила, как оказалась в своей комнате, и своей кровати. Подозреваю, не без вмешательства своего эльфа. Того парня я больше никогда не видела. Говорили, что у него как-то вдруг резко пропал дар, и он опять заснул. То ли дурак сам глотнул новую порцию зелья, то ли такой побочный эффект проявился неожиданно у зелья. Я почти поверила, почти, если б не видела глаз Фира, в тот момент, когда он все это узнал. Было страшно поверить, что он мог такое сделать, и я не верила, наверно, где-то там знала, но никогда не верила, что это он был.
Со вторым вышло еще хуже в какой-то степени, мы просто столкнулись в библиотеке. Случайно. Случайно я узнала все о нем. О ритуалах, о его жизни, и его преступлениях. Нет, он по себе был, наверно, совсем не плох. Я не видела той черноты в его душе, как у Никара, он просто так жил. Выживал, но от этого становилось не легче. Я бы даже сказала, что тяжелее, ведь он все осознавал, и порой сам себя винил.
В этот раз я не бросилась к Фиру, нет, больше не бежала, и не врывалась к нему в комнату. Я дописала работу, заданною ректором на дом, и даже сдала все, и ответила на вопросы. А потом пошла к Фиру. Мне нужно было увидеть его, просто почувствовать опять его тепло, которое обещает и лечит от всех бед, забыть запах, металлический запах крови, утонув в яблоке с шиповником.
Эльф в этот раз ничего не спрашивал и не требовал, просто обнял и укачивал на руках, как когда-то, когда я была совсем крохой. В какой-то момент я все ж решилась посмотреть ему в глаза. … И опять я уснула…Чтобы на утро проснуться с новыми силами.
Следующее мое погружение уже не было так ужасно. Да, я ждала, я знала, морально почти подготовилась, но все равно – это было неожиданно и очень больно. Нет, физически все было нормально. Но как можно, раз за разом нырять в эту грязь, переживать ужасы, быть убийцей, насильником или жертвой. Уж не знаю, что и лучше было. Порой мне казалось, что во мне совсем не останется ничего от меня прежней, что я стану такой же, как и все,… а потом приходил Фир, обнимал, делился своей магией, усыплял и вот уже все по новой. Уже не так страшно. Конечно, на многие вещи я стала смотреть по-другому. Взгляды, жесты, да и, вообще, личные отношения, о которых мне так хотелось узнать в свое время, перестали быть для меня загадкой.
Вообще, эта сторона жизни для меня стала отвратительна. Возможно, потому что мало видела счастливых, или потому, что почти все использовали личные привязанности в своих каких-то целях. Исключение, похоже, составляла только Лика, и то не до конца. Она рассчитывала вначале подобраться поближе к Фиру, да и спастись от одиночества. И вот теперь, когда Нироя и Кикса не стало, она поняла всю свою любовь. Как бы это грустно не было, именно сейчас, когда уже нет любимого, она его любила больше всего…
Нет, я не говорю, что все были плохими или ужасными, многие в Академии очень хорошие люди и нелюди, но им для того, чтобы стать такими, почти каждому пришлось многое преодолеть, понять, и пережить.
Нам – менталистам, казалось, было хуже всех сейчас. От нас все отвернулись, стали избегать. Нет, явно никто не показывал своего отношения, но вот мысли и чувства от нас не скроешь уже.
Не знаю, как справлялись остальные, но я не сошла с ума только благодаря поддержке Фира. Он всегда был рядом и во всем мне помогал.
Постепенно, я научилась находиться в толпе и не встречаться ни с кем глазами, избегать прикосновений и, вообще, избегать многолюдных мест, особенно, когда там полно разных переживаний, быть невидимкой почти для всех. От этого становилось, конечно, лучше, но так одиноко…
Между собой общаться тоже особого желания не возникало. Исключение составляла для меня Лика, и то не сразу. Когда ей стало лучше, намного лучше, но ни как иначе.
То время стало самым тяжелым для нас всех. Наш дар срабатывал неожиданно, и не в самых подходящих местах и моментах. Но тут мне особо и помочь было некому. Дар сам должен был успокоиться в течение нескольких лет, скольких, точно никто не знает, так как такое прежде не встречалось, и только потом я могла опять начать учиться.
Поэтому, после того, как нам все это объяснил декан факультета ментальной магии, страдающий от той же проблемы что и мы, его адепты, было решено, что он нам пока продолжает давать знания и теорию, а на практике мы уже будем потом обрабатывать.
С каждым из менталистов наш декан занимался индивидуально, да и, вообще, они все были намного меня старше и опытнее, так что, в отличие от меня быстрее разобрались со своими новыми возможностями.
Занятия в Академии начались только после праздников середины зимы и то, не для всех. Конечно, все адепты до этого времени совсем не гуляли, а читали, учили, но без практики. Каждый сам для начала учился, просто жить. Жить и не покалечиться с новыми увеличившимися способностями, кто-то что-то вспоминал, а кто-то, вообще, учился жить без способностей. Им было тяжелее всего. Их всех перевели на факультеты алхимии и лекарств, а еще, с ними усиленно стали заниматься физической подготовкой владения всем оружием, какое только нашли в Академии. В общем, вышло неплохо для них – прибил и тут же можешь вылечить, а если вдруг передумал, то и отравить следом.
Марина, как и говорил Фир, со мной больше не общалась, она, вообще, переехала поближе к ректору. Когда мы пересекались в Академии, она отворачивалась и проходила мимо, сначала я пыталась с ней поговорить, но вскоре поняла всю тщетность своих попыток. Да и неожиданно проснувшийся дар все мне рассказал, о чем я и не догадывалась ранее. Марина завидовала, мне завидовала. Нашла чему. Она хотела получить Фира, но не потому, что любит, а потому, что «хочу», эгоистично и так по-детски, «хочу и все», ей нужно было для «статуса», для самоутверждения. Красивый, богатый, успешный. А еще, она меня считала наивной дурой, и, вообще, как я поняла, друзей у нее не было, за всю жизнь ни разу, и всех она использовала в каких– то своих целях. Со мной все просто – она хотела подружиться из-за того, что я быстро отвечала при поступлении, и она хотела мной воспользоваться во время обучения, да и потом, как оказалось, моя магия очень полезна. Да что там скрывать, она мной и пользовалась. А Фир ведь ещё тогда её считал, и тоже все это знал, хоть он намекал на ее такую натуру, но я все пропускала мимо ушей. Но самое ужасное, что это она тогда была зачинщицей случая с ягодами. Она испугалась, что я могу все рассказать Фиру о наших проделках, испугалась, что ее выгонят из Академии, и подмешала мне сок ягод. А теперь у нее не выгорело с Фиром, и она переключилась на ректора, и спит с ним… Фу-у-у…. как противно-то знать все темные желания и скелеты в шкафу. Фиру я так ничего и не рассказала о поступке Марины, конечно, он рано или поздно сам догадается, что это она была. Но мне совсем не хотелось опять воскрешать ту историю и сталкивать Фира с Мариной. Пусть это и было как-то наивно, но после того случая в кабинете эльфа, мне было ее жалко, хоть я понимала, что жалеть тут абсолютно нечего, и некого, но все же… пусть уж будет, как будет, возможно, Фир со временем успокоится, и все забудется…Хоть мне было и неприятно вспомнить все пережитое, но злости и обиды на нее прошли. По сравнению со всем тем, что сейчас на меня обрушилось, то было так давно и так неважно, будто мы детьми играли, а сейчас вдруг началась взрослая жизнь…
Дар у менталистов успокоился приблизительно через полгода, и к тому моменту мы уже умудрились узнать все тайны и страхи почти всех в Академии, хоть и старались избегать народ. Даже если кто из менталистов и был при поступлении наивен, или неопытен, или ему не хватало знаний, или умений, то теперь он этим похвастаться ну никак не мог. Если раньше менталисты учились призывать свой дар в нужную минуту, то теперь нам всем приходилось учиться, наоборот, его подавлять. Но пока мы с этим справились, то насмотрелись, и начитались. Нам теперь каждому хватило тайн, знаний, опыта и умений, а особенно грязи на несколько сот жизней. Чего мы только не начитались: измены, предательства, пытки, насилие, убийства, темные ритуалы, светлые ритуалы, кто с кем спит, кто кого хочет, кто кому что подстраивает. Особенно страшно было встречаться с некромантами. Их не просто так приняла в свои представители Темная Богиня, они все перенесли насильственную смерть, и своими муками выстрадали второй шанс в жизни…
Навсегда особенно ярко запомнились нам наши первые погружения. И это было очень заметно. Все мы встречались так или иначе с этими людьми, или не людьми, и каждый раз я видела в глазах своих собратьев по дару, страх оказаться там же опять, и пережить все те ужасы повторно. Они вздрагивали, отворачивались.
Конечно, было и хорошее в жизни, и приятные воспоминания у всех считанных, но по сравнению с плохим, оно быстро терялось или забывалось. Проще всего, и главное приятнее, было общаться с Фиром, я его никак не могла прочитать, чему очень радовалась. Фир меня давно предупредил, какой он, и я очень боялась, что прочитав его, у меня, при его виде будет появляться та же горечь во рту, как и от остальных.
За это время мы очень с ним сблизились. Из-за моего такого нестабильного дара, я многое узнала о людях, и о нелюдях, да и о жизни, в общем, того, чего мне никак не хотелось бы знать, и его помощь, и присутствие всегда оказывались как нельзя кстати.
Постепенно, когда чтение и погружение вошли почти в привычку, и не вызывали такой реакции, я все чаще стала задумываться о каждом из поступков, и его причинах, о своем возможном решении в той или иной ситуации. Конечно, мне в этом необходимо было разобраться, и наши разговоры с Фиром помогли мне остаться собой в этом серпентарии. Иногда мы говорили ночи напролет, часто я там так и засыпала у него в кресле, и он меня переносил к себе на кровать, или просто будил. Да и привыкла я уже к постоянному тихому шепоту мыслей Фира, и уже не представляла, как это жить, и не ощущать его присутствия постоянно рядом. Как это, когда ты одна, и в полной тишине, как это, когда тебя никто не страхует, не утешает и не поддерживает все время. Конечно, Фир не единственный, кого мы не могли считать, были еще несколько профессоров и парочка адептов, а были еще и такие адепты, и профессора, после встречи с которыми, во рту появлялся сладкий вкус или вкус свежей мяты. Я, вообще, заметила, что после «Забвения силы» общение с кем бы то ни было, сводилось у меня к дегустации. Этот вкусный – с ним приятно общаться, тот горький, тот кислый, а вот эта – соленая, а вот после той – будто дерьма наелась…
Особенно больно мне почему-то, было видеть воспоминания Филоны и той светлой полуэльфийки. Хоть они и были светлыми эльфами, и даже после них оставалось приятное послевкусие, но в их воспоминаниях был Фир, он был с ними… и самое ужасное, что и помочь мне справиться с этим никто не мог. Фиру я не рассказывала, а сам он не лез, хоть и видел, что меня что-то мучает. Конечно, мучает. Видеть таких двух разных Фиров, знать, пусть и только по воспоминаниям, такое о своем эльфе.
Впервые после такого знания я, вообще, боялась поднять глаза на эльфа. Было очень стыдно, будто я совершила что-то ужасное, и подсмотрела то, что никак не положено мне было знать.
Его прикосновения, его улыбка, его жесты и привычки. Это все я знала с детства, и вот сейчас, когда он так улыбался мне, я вдруг вспоминала ту же улыбку в тот момент, когда он нависал над Филоной в кровати, или его подмигивание, или объятия. Все возвращало в увиденное, и заставляло мысли путаться, и сбиваться, а сердце стучать где-то в голове, своим шумом заглушая реальность. От всего этого становилось еще хуже, ведь Фир видел, он, наверняка, догадывался, что со мной происходит и молчал, позволяя разобраться во всем самой. Такое состояние продолжалось несколько недель, а потом вдруг все прекратилось. Нет, не так, не прекратилось. Я нашла разницу и успокоилась, ну почти успокоилась. Разница была в его глазах. Во всех воспоминаниях, его глаза были как бы мертвы, они не выражали никогда ничего, а со мной они всегда радовались или грустили, злились или светились добротой и лаской. Я всегда могла найти все ответы именно в его глазах. Конечно, все те мысли и чувства не ушли так просто, мое сердце по-прежнему замирало, когда мы с ним даже просто говорили, но теперь только от радости и счастья. Больше не было ревности и стыда перед эльфом. Кстати, Фир так ничего и не спросил, но обнимать и целовать стал намного чаще, что не могло не радовать, ведь именно сейчас мне так нужна была его поддержка.
А еще, Фир мне помогал справиться с Кишем. У него, наконец, стали прорезаться крылышки, и он постоянно чесался и крутился. Было решено выпустить его на волю, хоть его воля и ограничивалась моей комнатой, и парком Академии два раза в день, утром и вечером. Да и диета специальная ему необходима была. Много-много яиц. Десятка три-четыре ежедневно. А еще, нужно было ему мясо, и тоже несколько килограмм. Вот куда в него, такого маленького, столько влезало? Вот как бы я могла объяснить на кухне, зачем мне такое количество яиц и мяса??? А Фиру давали без проблем, стоило ему сказать, что нужно, и домовушки в ту же секунду приносили все необходимое с кухни.
Еще, сильной неожиданностью для личных адептов профессора Люмьера, было узнать его тайну. Она была такая божественно-красивая, добрая и такая прозрачная… У него был призрак, личный призрак – хранитель, неотступно всегда следовавший за ним. Было даже видно, что они общаются. Профессор смотрит в упор на нее, и та в ответ кивает, или, наоборот, отрицает, а порой что-то начинает говорить. Но что, этого никто так и не знал, кроме профессора. Сам же профессор очень удивился и испугался, когда понял, что мы ее видим, а потом успокоился. Сказал, что наши способности возросли, вот и видим, а еще попросил никому не говорить. Призрака он, кстати, так нам и не представил. Да и, вообще, всячески старался от нас спрятать, будто мы могли ей что-то сделать. Даже так, с камнем, я ощущала, что призрака профессор любит больше своей жизни и готов на все, чтобы уберечь. Странно как-то это все, ведь девушка уже призрак, что с ней уже такого может случиться…
