Глава тридцать первая
Кевину Харту полагалось, вероятно, испытывать глубокую обеспокоенность, но он почему-то уже не чувствовал в себе сил даже для тревоги.
Шеф недвусмысленно велел ему не пытаться расследовать дело «Хлопкового банка». Кевин не подчинился приказу, а Ласки прямо спросил: «Главный редактор поставлен в известность о вашем звонке?» Подобный вопрос часто задавали раздраженные люди слишком настырным репортерам, и ответом почти всегда было беззаботное «нет», если только, разумеется, главный редактор не высказал прямого запрета. В данных обстоятельствах, вздумай Ласки позвонить главному или, чего доброго, председателю совета директоров газеты, и у Харта возникли бы крупные неприятности.
Так почему же его ничто не волновало?
Сам Кевин пришел к выводу, что он больше не дорожил своей работой в такой степени, в какой ценил ее еще сегодня утром. У главного редактора имелись, разумеется, веские причины поставить крест на расследовании – для всякой трусости неизменно находились внешне вполне пристойные оправдания. Все с готовностью принимали фразу «Это противоречит закону» как непробиваемый аргумент, однако истинно великие газеты прошлого всегда нарушали законы. Причем законы более суровые и неукоснительно соблюдавшиеся, чем нынешние. Кевин считал, что газета должна публиковать материалы, невзирая на угрозы судебных исков или даже арестов тиражей. Но ему легко было придерживаться такого мнения, поскольку не он занимал пост главного редактора.
Он сидел в зале отдела новостей неподалеку от стола главы отдела, попивал чай, заваренный машиной, и читал колонку светских сплетен в собственном издании, попутно сочиняя героическую речь, с которой хотел бы обратиться к главному редактору. С точки зрения газетной работы все было на сегодня уже кончено. На полосы «Ивнинг пост» в такой час мог попасть только воистину сенсационный репортаж об убийстве крупного политика или о несчастном случае с множеством жертв. Половина журналистов с нормированным рабочим днем, отбыв свои восемь часов, поспешили разъехаться по домам. Кевин формально работал по десять часов четыре дня в неделю. Специальный корреспондент по вопросам промышленности, накачавшись за обедом восемью кружками темного пива, мирно спал в уголке. Стучала одинокая пишущая машинка. Это молодая девушка-репортер в старых джинсах строчила бессрочную статью, которая могла пойти в первый выпуск завтра. Младший персонал затеял спор о футболе, а еще остававшиеся в редакции штатные сочинители заголовков и литературные редакторы состязались в остроумии, придумывая подписи к карикатурам, одобрительным смехом встречая шутки друг друга. Артур Коул не находил себе места, расхаживая взад-вперед по центральному проходу, борясь с искушением закурить и мечтая о пожаре в Букингемском дворце. При этом он то и дело останавливался у своего стола и перебирал нанизанные на шпильку бумажки с темами, словно опасался, что в горячке мог упустить нечто крайне важное: лучшую тему дня.
Через какое-то время в зале появился Мервин Глэзьер, вылезший из отведенного ему собственного закутка, тоже называвшегося кабинетом. Не замечая, что у него из брюк выпросталась пола рубашки, он сел рядом с Кевином и раскурил трубку со стальным мундштуком, поставив ногу в поношенном ботинке на край большой корзины для мусора.
– «Ямайский хлопковый банк», – сказал он, и это прозвучало как преамбула к чему-то. Говорил он, понизив голос.
Кевин усмехнулся:
– Стало быть, ты тоже начал строить из себя непослушного мальчика?
Мервин передернул плечами.
– Я просто ничего не могу с собой поделать, если люди звонят мне и сообщают интересную информацию. Как бы то ни было, но если над банком нависала угроза, то теперь ее больше нет.
– Откуда знаешь?
– Все от того же крайне сдержанного друга-информатора с Тредниддл-стрит. «После твоего последнего звонка я присмотрелся внимательно к «Хлопковому банку» и обнаружил, что он находится в очень устойчивой финансовой ситуации». Конец цитаты. Другими словами, банк кто-то втихую и непостижимым образом спас.
Кевин допил чай и с громким хрустом смял пластмассовый стаканчик.
– Вот и все с этим, – сказал он.
– Из совершенно другого источника, находящегося не так уж далеко от фондовой биржи, я также получил сообщение, что Феликс Ласки приобрел контрольный пакет акций «Хэмилтон холдингз».
– А значит, у него с деньгами тоже все обстоит не так уж плохо. У правления биржи не возникло вопросов?
– Нет. Им все известно, но возражений никто не выдвинул.
– Ты действительно считаешь, что мы раздули много шума из ничего?
Мервин медленно покачал головой:
– Ни в коем случае.
– Я придерживаюсь того же мнения.
У Мервина погасла трубка. Он выбил остатки табака в корзину. Двое журналистов какое-то время смотрели друг на друга, ощущая свою полную беспомощность. Потом Мервин поднялся и ушел.
Кевин вернулся к чтению колонки сплетен, но никак не мог на ней сосредоточиться. Перечитал один из абзацев четыре раза, но так ничего и не понял, оставив на потом все попытки разобраться в сути. Какую-то невероятных масштабов жульническую операцию провернули сегодня, и ему не давало покоя желание разобраться в ее механизме, тем более что он так близко подошел к раскрытию дела.
Его окликнул Артур:
– Посиди на моем месте, пока я схожу отлить, будь любезен.
Кевин обогнул большой стол и занял место редактора отдела новостей с множеством телефонов и кнопок внутренней связи. Это не тешило самолюбия. Он сидел здесь только потому, что в такое время не имело ни малейшего значения, кто именно оказывался в кресле начальника. Просто Кевин первым подвернулся под руку, оказавшись ничем не занятым.
«Безделье оставалось почти обязательной частью газетной работы», – размышлял он. Штата редакции должно было хватать для лихорадки дней крупных событий, а потому людей неизбежно оказывалось слишком много в обычные будни. В некоторых изданиях тебе могли дать самое идиотское поручение, только бы ты не сидел в полной праздности. И журналисты сочиняли заметки на основе рекламных листовок, раздававшихся на улицах, или сообщений для прессы, выпущенных местными властями, – то есть материалы, которые заведомо не годились для публикации. Это была деморализующая, унизительная, пустая трата времени, и только самые неуверенные в себе начальники обычно прибегали к такому приему.
Посыльный явился из телетайпного зала и принес длинный лист бумаги с очередной статьей агентства «Пресс ассошиэйшн». Кевин взял «простыню» и просмотрел ее.
Но по мере того, как он вчитывался в содержание, в нем нарастали одновременно ощущения шока и безудержной радости.
Синдикат, возглавляемый компанией «Хэмилтон холдингз», получил сегодня лицензию на разработку нефтяного месторождения «Щит» в Северном море.
Министр национальной энергетики мистер Карл Райтмент назвал победителя конкурса на обладание лицензией в ходе пресс-конференции, обстановка которой была несколько омрачена внезапным заболеванием младшего министра и парламентского секретаря мистера Тима Фицпитерсона.
Как ожидается, объявление поможет удержать от дальнейшего падения акции издательского дома Хэмилтона, чьи полугодовые результаты деятельности, опубликованные вчера, выглядели удручающе.
По оценкам экспертов, месторождение «Щит» достаточно обширно, чтобы со временем довести добычу нефти до полумиллиона баррелей в неделю.
В единую группу компаний вместе с «Хэмилтон холдингз» входит индустриальный гигант «Скан» и фирма «Бритиш органик кемиклз».
Сделав официальное объявление, мистер Райтмент добавил: «Должен с чувством глубокой озабоченности сообщить о внезапном недомогании, постигшем Тима Фицпитерсона, чей вклад в разработку нефтяной политики нашего правительства трудно переоценить».
Кевин перечитал сообщение трижды, не сразу до конца постигнув все, что оно подразумевало, его скрытый подтекст. Фицпитерсон, Кокс, Ласки, налет на инкассаторов, кризис банка, продажа крупной корпорации – все это совершало головоломный, устрашающий кульбит, и круг снова замыкался на Тиме Фицпитерсоне.
– Этого не может быть, – произнес Кевин вслух.
– Что там у тебя? – донесся из-за спины голос Артура. – Потянет на срочную публикацию? Дать команду «Остановите печать!»?
Кевин протянул ему лист и освободил кресло.
– Думаю, – сказал он очень медленно, – что подобный оборот всей этой истории заставит главного редактора передумать.
Артур уселся и взялся за чтение. Кевин смотрел на него с напряженным вниманием. Он хотел, чтобы этот немолодой уже человек отреагировал бурно, подпрыгнул на месте от возбуждения и заорал: «Немедленно на первую полосу!» или что-нибудь подобное. Но Артур оставался невозмутим.
Через какое-то время он небрежно бросил статью агентства себе на стол. Потом холодно посмотрел на Кевина.
– Ну и что с того? – спросил он.
– Разве это не очевидно? – взволнованно воскликнул Кевин.
– Нет. Просвети меня.
– Смотрите. Ласки и Кокс шантажируют Фицпитерсона, заставляя заранее сообщить им, кому достанется лицензия на «Щит». Кокс (вероятно, не без содействия Ласки) организует нападение на фургон с деньгами, похищая миллион фунтов. Затем Кокс передает награбленное Ласки, который пускает эту сумму на приобретение компании, получившей в свое распоряжение богатейшее нефтяное месторождение.
– Хорошо. Что же, по-твоему, мы должны со всем этим делать?
– Боже милостивый! Как же вы не понимаете? Мы можем намекнуть кому нужно, начать собственное расследование или просто уведомить полицию – кстати, поставить в известность полицию – это наша обязанность, самое малое, что в наших силах! Мы – единственные, кому все стало известно, и не имеем права дать этим мерзавцам уйти от ответственности!
– Как я вижу, ты кое-чего все-таки не знаешь, – с горечью сказал Артур.
– Что конкретно вы имеете в виду?
Голос Артура приобрел почти замогильную тональность.
– Корпорация «Хэмилтон холдингз» является основным владельцем «Ивнинг пост». – Он сделал паузу и очень серьезно посмотрел Кевину в глаза. – Поздравляю. Феликс Ласки – твой новый босс.
Четыре часа дня