Глава 4
Саша Бойцов и Вадик Кузнецов вышли из музея в приподнятом настроении. И если молодой участковый был доволен тем, что, на его взгляд, ниточка загадочных происшествий, связанных со шкафом, разматывается вполне удачно, то у Вадима были иные мотивы быть в хорошем настроении.
– Честно говоря, я просто рад, что на месте сегодня не было этого типа – Курочкина, – говорил Вадим, успевая посматривать по сторонам.
– Это который тебя по специалистам консультировал? – не отрываясь от блокнота, в котором он делал пометки, спросил Бойцов. – А что это ты с ним так? Встречаться не хочешь.
– Да он странный какой-то. Сначала мне телефоны мастеров писал, к кому он рекомендовал обратиться по поводу реставрации шкафа. А потом вдруг засуетился, испугался чего-то. Стал плести мне про то, что вдруг я с налоговой инспекцией знаюсь, с полицией, что на этих мастеров могут органы наехать. Так и не дал телефоны. Сказал, что мне сами позвонят, кто согласится на эту работу.
– Глупо как-то, – с удивлением посмотрел на Вадима Бойцов. – А теперь получилось, что ты и правда полицейского привел. Ладно, не заморачивайся. Тебе с ним что, детей крестить. Ты его и не увидишь больше. По крайней мере, мы теперь знаем, что шкаф они получили из Горчакова. Адрес у нас есть.
– Слушай, а давай я с тобой махну, – загорелся Вадим. – Точнее, я тебя свожу туда на машине. Шкаф-то мой, мне самому интересно, что за ним тянется. Если Гуров прав, что преступник из-за шкафа к нам вломился, то я даже не знаю, что и предположить. Он правда так считает?
– Ну, не знаю. – Бойцов пожевал губу. – Наверное, он просто назвал одну из гипотез. Он аналитик, он всегда пытается выбрать все реальные гипотезы, даже если и подтверждения пока нет. Думаю, что он просто по привычке ее назвал. Ну зачем взломщику тяжеленный шкаф? Перепродать его?
В Горчакове в паспортном столе Бойцов произвел впечатление. Светловолосый высокий крепыш с погонами старшего лейтенанта. Уверенный взгляд, важный голос. Девушка паспортистка смотрела на него во все глаза из-за деревянной стойки и лишь кивала головой. Она шустро перебирала пальчиками карточки в деревянном ящике «алфавитки», шевеля губами, как школьница во время контрольной работы.
– Хо… Хо… Хол… вот, Холин. Холин Иван Николаевич, 1935 года рождения.
– Ну, ну! – поторопил Бойцов. – И куда он выбыл?
– Он… – Девушка пробежала по карточке глазами и потом беспомощно посмотрела на старшего лейтенанта. – Он умер.
– То есть как это умер? – машинально спросил Сашка и тут же понял, что от разочарования, что ниточка оборвалась, сморозил глупость.
– Я не знаю. – Девушка хотела улыбнуться, но, видимо, посчитала, что это неуместно, и только поморщилась. – Тут так написано и ссылка на свидетельство о смерти. Может, по старости. Все-таки лет ему было восемьдесят.
Из здания местного ЗАГСа Бойцов вышел с копией свидетельства о смерти гражданина Холина и уселся на лавку рядом с Вадимом, который ждал его, дымя третьей по счету от нечего делать сигаретой.
– Ну что? – спросил он участкового.
– Похоже, что умер он и правда своей смертью, – ответил Бойцов.
– Сдал шкаф в музей и спокойно умер. Или ты думаешь, что его убрали?
– Ты не представляешь, Вадик, во что мы увязли с тобой, – вздохнул Бойцов и оперся подбородком о кулаки.
– А во что мы увязли?
– По-хорошему, нам положено найти всех родственников, соседей этого старика и опросить их на предмет здоровья и смерти его самого, а также по поводу его шкафа, его ценности и возможного интереса к нему третьих лиц. А у меня ни времени, ни полномочий для этого!
Старенькая «Ауди» Вадима пристроилась возле въездных ворот на территорию строительства. Сашка Бойцов вышел, деловито осмотрел припаркованные легковушки и покачал головой.
– Вот это да! – Бойцов сдвинул фуражку на затылок и посмотрел на забор, строительную площадку за ним и два оставшихся дома. Один из которых, возможно, и был тем домом, в котором недавно жил и умер старик Холин. – Приплыли!
– Дома, похоже, расселили, – уныло добавил Вадим.
– Расселили. Я подозреваю, что их тут было больше. Может, и дома Холина уже нет.
– И что будем делать? – Вадим посмотрел на своего нового друга.
– Не знаю, – медленно, почти по слогам, произнес Сашка. – Пойдем хоть глянем, где жил старик. Может, его дом еще остался.
– А что нам это даст?
– Представления не имею, – угрюмо отозвался Бойцов. – Может, что и даст. А может, и ничего. Просто, понимаешь, правило такое есть у нас. Раз уж приехал, посмотри все сам. А мы с тобой не очень удачное время для приезда выбрали.
– Это почему? – запирая машину, спросил Вадим.
– Посмотри на машины. Отечественные, иномарки, но старенькие, хотя и крепкие. Ни одной более или менее дорогой машины. Или статусной. Значит, начальства на площадке нет. Одни работяги, а нам надо поговорить с лицом ответственным.
– Ну да, – подумав, кивнул Вадим.
Когда Бойцов и Вадим вошли на территорию площадки, их сразу увидел стоявший с рабочими Голубев. Полицейская форма и широкие плечи второго незнакомца навели на мысль, что это уже или полиция с прокуратурой, или что похуже. Например, следователь, уголовный розыск… может, вообще ФСБ. Черт бы побрал это место, заколдованное оно, что ли.
Голубев взял за рукав мастера и шепнул ему на ухо:
– Иди встреть вон того в форме. Скажи, что никого из начальства больше на стройке нет. Представься. Выясни, какого хрена им тут надо. Если производственными вопросами начнут интересоваться, про несчастные случаи расспрашивать, пусть бумагу предъявят. Это вообще-то частная территория.
– Как это частная? – не понял мастер.
– Ну, в том смысле, что территория закрыта для посещения посторонними, что мы акционерное общество, а не государственная структура. Так что пусть с нашим главным офисом решают и с представителем вышестоящего начальства приезжают. Понял. Но не хами. Если вежливо себя вести будут, много требовать не будут, то и ты с ними «вась-вась». Давай, потом расскажешь.
Вадим увидел, как от вагончика из группы рабочих вышел молодой мужчина лет сорока, загорелый, в чистой спецовке с яркой желтой эмблемой строительной компании над нагрудным карманом.
– Начальство, – толкнул он локтем участкового.
– Здорово, мужики, вам кого? – без тени волнения в голосе сразу спросил мужчина в спецовке, бегло осмотрев обоих визитеров.
– Кто из начальства на объекте? – деловым тоном спросил Бойцов, но тут же наткнулся на холодные, с тенью иронии глаза мужчины.
– А вам зачем? – спросил, он не двигаясь с места и даже не делая намека на то, что приглашает пройти.
– Простите, вы кто здесь по должности? – попытался найти компромисс несколько обескураженный таким приемом Бойцов.
– Мастер, – коротко ответил мужчина, продолжая стоять и выжидательно смотреть на гостей.
– Видите ли, – тщательно скрывая, что начал злиться, заговорил Бойцов, – нас интересует дом номер двенадцать из числа подлежащих сносу или снесенных. Здесь жил один гражданин, который нас очень интересует.
– Вы хотите осмотреть дом?
– А его еще не снесли? – с надеждой в голосе спросил Бойцов.
– Вон, – мужчина повернулся и кивнул головой на два оставшихся дома, – двенадцатый и четырнадцатый остались. А что вас там интересует?
– Ну, хотя бы посмотреть квартиру, в которой он жил…
– Да пожалуйста. – Мастер пожал плечами и первым двинулся к крайнему дому. – Только там смотреть нечего. От квартир одни стены остались.
– Ну, это не важно… – неопределенно ответил Бойцов.
Дальше все трое шли молча мимо рабочих, нагружавших в ковш «бобкета» стальной пруток для сварки каркаса железо-бетонного фундамента. От группы рабочих отделился невысокий мужичок с красными глазами, наводившими на мысль о вчерашней пьянке. Рабочий махнул рукой мастеру, догнал его и пошел рядом, стараясь говорить тихо.
– А это кто такие? Они не по поводу тех надписей на стене?
– А тебе чего? – буркнул было мастер и вдруг остановился и схватил рабочего за плечо. – А ты сбил штукатурку с надписью, как я тебе вчера велел?
– Блин, я вот чего и говорю… набрался я вчера… не успел…
– Урод, – зло сказал сквозь зубы мастер и посмотрел на спины старшего лейтенанта и его спутника, скрывшиеся в подъезде пустого дома. – Я тебя пришибу, сука! Ты всех подставил, алкаш!
Мастер замахнулся, но не ударил. Быстрым шагом он бросился догонять гостей. Взбежав на второй этаж, он увидел ту картину, которую и ожидал увидеть. Полицейский и парень в гражданском стояли и любовались на надпись, сделанную кровью, которую еще вчера рассматривали они с прорабом.
Коснешься ты, и смерть коснется тебя!
Чувствуешь ее ледяную костлявую руку???
– А это что за хрень? – Бойцов обернулся на догнавшего их мастера. – Ваши, что ли, развлекаются? У вас тут секта сатанистов?
– А… Это давно тут… – Мастер равнодушно пожал плечами. – Нам-то какое дело, кто что написал… или гвоздиком нацарапал? Наше дело сносить и строить. Так что вам в квартирах надо?
Бойцов усмехнулся, покачал головой и пошел направо по коридору. Судя по помятой жестяной облезлой табличке на третьей от лестнице двери, это была как раз квартира Холина. Одна из немногих дверей, сохранившихся в доме потому, что была разбита и разломана. Остатки обоев на стенах, с потолка свисала почерневшая дранка, паркет на полу разбит и разбросан.
– Вот, – вздохнул Бойцов. – Тут он жил в то время, когда у него был этот шкаф и откуда он его продал музею… за гроши, кстати.
– Задорого они бы не купили, – вставил Вадим. – Задорого они нам его сбагрили.
– Не покупали бы, – хрустя паркетом, Бойцов прошелся по комнате, осматривая стены, выглянув в окно.
– Да это все мать. Втемяшилось ей.
– Скажите, – Бойцов повернулся к мастеру, стоявшему в дверном проеме, – а в доме были какие-то вещи, мебель, когда вы приступили к демонтажу?
– Откуда же я знаю, – пожал плечами мужчина. – Дома расселили еще до того, как мы приступили к демонтажу. Они были пустыми, в них кто только не лазил. И трубы спиливали, и батареи поснимали. Вон, ни окон, ни дверей. А когда нам передали, то мы огородили территорию и стали сносить. А что там внутри?
– Интересно, – не слушая их, сказал Вадим. – А я и забыл, что в таких домах перекрытия деревянные. Представляете, сколько лет этим доскам? Дореволюционные еще. Вон паркет сняли, но паркет явно современный, а доски кто-то ковырять пытался. Сухие, наверное, как порох.
Голубев облегченно вздохнул, когда мастер рассказал, что полиция приходила неизвестно зачем и ничего особенного не спрашивала и никуда не лезла.
– Ну, что-то им все же надо было? Чего же они приехали?
– Я не знаю, может… – Мастер помялся. – Чины небольшие, может, хотели чем-то поживиться. Знаешь же, как на дачах те, кто победнее, делают теплицы из оконных рам, двери с блоками забирают из старых домов, трубы режут на столбы. Кто их знает. А может, какую лепнину под потолком или на печках ищут красивую и старинную.
– Значит, надписью они не очень заинтересовались?
– Посмеялись и пошли дальше, – кивнул мастер. – А Жорку я сегодня прибью. Урод, вчера велел сбить штукатурку в том месте, чтобы надпись не маячила.
– Гони его в шею! – зло сплюнул Голубев. – Я сейчас служебку на него накатаю за пьянки и нарушение трудовой дисциплины. И ты напиши. С таким рвением он натворит нам тут дел. И так эта площадка у всех уже тошноту с икотой вызывает. Нам только несчастных случаев не хватает.
Мастер кивнул и ушел. Голубев постоял немного и вернулся в свой прорабский вагончик заниматься отчетами и материалами. Иногда он посматривал в окно, все еще ожидая новых подвохов, новых визитеров. Площадка и ему уже начала казаться какой-то мистической. Лезет же в голову такая чертовщина. Надписи, привидения, проклятья…
А на следующий день в половине девятого утра рабочий Георгий Липатов, будучи в состоянии страшного похмелья, свалился в двухметровую траншею вместе со сломавшимся переходным мостиком. Голубев, услышав крики, прибежал и, растолкав рабочих, увидел, как двое монтажников на руках по траншее несут известного пьяницу Жорку. Тот выл и охал, держась за бок, а из порезов на руке и ноге обильно сочилась кровь.
Через тридцать пять минут приехала «Скорая», констатировав глубокие порезы мягких тканей и возможный перелом ребер. Остальное должен был показать рентген. Злой, как сатана, Голубев еще минут пятнадцать ходил и орал на рабочих по каждому поводу и без повода. Рабочие косились и перешептывались. Чтобы прораб орал без дела, такого еще не было с Голубевым. Потом он все же взял себя в руки и отправился звонить начальству о несчастном случае и последствиях.
Через полтора часа приехала комиссия из отдела охраны труда и службы главного инженера. В тягостном молчании все потянулись к котловану и выходившей в него траншее для трубопровода и кабельных каналов. Сломанный мосток рабочие подняли наверх в присутствии комиссии и положили на открытой площадке. Инженер из ПТО присел на корточки и постучал брошенным электродом по бруску, на который настилались доски мостка.
– Слушай, Голубев. – Инженер повернулся и посмотрел на прораба подозрительно. – А брус-то подпилен, поэтому он и сломался.
– Как подпилен? – опешил Голубев и присел рядом.
Пропил на две трети толщины направляющего бруса был хорошо виден. Именно по этому пропилу он и треснул, когда на него ступила нога человека.
– Что за хрень творится на этой площадке? – вдруг взорвался начальник отдела охраны труда, наливаясь кровью и тряся двойным подбородком. – Тут когда-нибудь кто-нибудь будет за что-нибудь отвечать? Бардак! Никакого руководства! Прорабы как с луны свалились. Никто ни должностных инструкций не знает, ни за работами не следит, ни за подчиненными! Я этого терпеть больше не намерен… Чтобы еще меня уволили! Голубев, быстро в машину и к главному инженеру со мной. Раздолбайство! Третий несчастный случай за месяц! Вас всех, что ли, под следствие сажать!
Обе двери в кабинет генерала Орлова были распахнуты. Гуров прислушался, осмотрел пустую приемную и глянул на часы на стене. Без пяти минут двенадцать. Все больше в полночь встречаемся, мысленно усмехнулся сыщик. С мрачными силами боремся и сами по ночам совещаемся.
– Что ты там встал? – раздался из кабинета голос Орлова. – Заходи.
– У тебя стены изнутри прозрачные? – усмехнулся Гуров, входя в кабинет.
– У меня слух хороший, – не поворачиваясь, ответил Орлов, стоя лицом к открытому окну. – И память. Мы же договаривались, что ты после одиннадцати придешь.
– Извини, что задержался, – развел руками Гуров. – Все-таки Москва. Пробки.
– Люблю ночной воздух, – неожиданно сказал Орлов. – Хоть и город, мегаполис, бетон, асфальт, камень, а все равно ночью воздух другой. Или это самовнушение, попытка релаксировать.
Гуров промолчал, стоя у стола. Стареет друг. Теряет тему, на ночные запахи тянет.
– Ну, что у тебя там? – Орлов решительно повернулся и бодрым шагом прошел к своему рабочему столу. – Ты садись, садись. Набегался за день, так хоть посиди у генерала в кабинете. Ну?
– Ну что, коллекция предположительно старинная. Конец восемнадцатого века. Стоимость ее ого-го! Если она вся в руках одного человека и если верить описаниям одного грамотного человека, который составлял его больше ста лет назад, то среди драгоценностей Брыкаловой есть очень крупные камни и очень высокохудожественные изделия московских, петербургских, французских и итальянских мастеров восемнадцатого века. Эксперты говорят, что вся коллекция, как ее описали в справочнике, сейчас должна стоить больше десяти миллионов рублей.
– А кто она? Ты мне рассказывал, что актриса?
– Да, изначально эти изделия принадлежали крепостной актрисе Александровой. Потом по наследству перешли к потомкам. Точнее, ко второй жене купца Брыкалова. И уже во время владения Брыкаловой коллекция исчезла.
– Ни хрена у нас крепостные жили, да? – усмехнулся Орлов.
– Ну, из крепостных у нас вышло много толковых людей. Были и предприниматели, и актрисы. Зачастую делами дворян занимались управляющие из крепостных. Честно говоря, это нам в школе преподавали, что крепостное право – это рабство. За убийство крепостного барин мог и на каторгу загреметь, между прочим. Это была своего рода приписка к населенному пункту, к владельцу земли. Да, их продавали, покупали, но…
– Да помню я, помню, – махнул Орлов. – Давай дальше. Значит, у нас по Москве гуляют изделия, предположительно из коллекции купчихи Брыкаловой?
– Предположительно да. Полная уверенность будет только тогда, когда нам в руки попадет хоть одно моло-мальски стоящее изделие. Тогда можно сверить с описанием. А сейчас мнения экспертов даже немного разнятся. Мы же им для опознания не можем ничего предъявить, кроме того, что нам нарисовал агент, который далек от ювелирных дел.
– И что, дело глухо?
– Нет, знаешь, Петр, есть один примечательный момент. Изделия пытаются сбыть очень осторожно. Это факт. Значит, тот, кто этим занимается, понимает его баснословную ценность. Он специалист, а не просто уголовник, который в колониях провел времени больше, чем на воле.
– Может, кто-то из солидных воров?
– Нет. Солидный вор в законе – он со связями. Он потому и на свободе, что у него такие связи, которые даже мы преодолеваем с трудом. Он бы нашел выход за границу в два счета. Он сам бы вышел на иностранных перекупщиков и коллекционеров.
– Тогда кто? – Орлов с интересом посмотрел на Гурова.
– Люди, которые понимают в ювелирном искусстве, вообще в искусстве, но ничего не смыслят в бизнесе и криминальных делах.
– Но ведь с изделиями наши агенты засекли как раз уголовников?
– Да! – кивнул Гуров. – Уголовников, но только мелких. Эти интеллигентные люди не смогли выйти на серьезных людей из криминала. Они их просто не знают. Они где-то как-то связались через каких-то знакомых хоть с кем-то, кто имеет хоть какое-то отношение к уголовному миру. И их наняли. А те сами суются, как слепые котята. Им и хочется, и колется. Они давно бы послали своих нанимателей куда подальше и смылись бы с образцами, которые им давали для предъявления потенциальным покупателям.
– Но они знают, – догадался Орлов, – что драгоценностей много, и не хотят терять такой кусок. Они будут крутиться возле этих твоих «интеллигентных» людей, пока или не помогут им продать изделия, или не смогут украсть их все, и потом только скрыться.
– Примерно так, – согласился Гуров. – Поэтому больше внимания я уделяю теперь не уголовному миру, хотя и ему тоже. Могут случайно на наших продавцов выйти и серьезные воры. Больше я теперь занят разбрасыванием сети в среде официальных ювелиров, оценщиков, перекупщиков. Они люди искусства, они не до такой степени криминализованы и мою сеть не сразу заметят. А к ним наши продавцы рано или поздно обратятся.
– Надо взять под самое серьезное наблюдение все легальные и нелегальные каналы вывоза за границу. Сейчас они соваться и рисковать не будут. Но как только нащупают канал, то могут всю группу изделий одним махом «слить».
– Да, подготовил письма за подписью заместителя министра. – Гуров раскрыл папку и выложил перед Орловым несколько бланков министерства с текстом. – Эти по нашим управлениям: транспортникам и другим. Это в таможенный комитет, это погранцам…
– …возможна попытка вывоза крупной партии ювелирных изделий, имеющих историко-культурную ценность… – Орлов надвинул очки и пробежал по тексту. – Хорошо, оставь, я посмотрю и утром передам через приемную с сопроводительным письмом. А что с уголовниками? Как их там? Кусок, Ходуля, Самурай?
– Пока ничем себя не проявляют. Наружку мы за ними не пускали, но понемногу своими людьми обставляем. Не хочется торопиться.
– Это точно, – согласился Орлов. – Только засветимся с заявкой на наружное наблюдение, как сразу с нас начнут требовать «гнать дело». А окажется туфтой, замучаешься отписываться. Нет, правильно, не спеши. Давай пока своими силами. Этот твой Кусок мог вообще найти изделие, вытащить из кармана в трамвае у кого-то.
– Он не карманник, – тут же возразил Гуров.
– Я помню, – поморщился Орлов щепетильности Гурова к мелочам. – Я образно выражаюсь. Установили, кто такой Копыто?
– Пока нет. По базам МВД среди кличек есть несколько человек. Но кто-то сидит, кто-то проживает далеко от Москвы, кто-то уже умер.
– Запросы разослал?
– Еще позавчера. Ответы начали приходить. Пока все уголовники с кличкой Копыто находятся по местам регистрации, в течение последней недели не отлучались и не выезжали. Подтверждения по умершим тоже начали приходить. Там пока все чисто.
– Может, это и не кличка, – задумчиво сказал Орлов.
– Я думал, – вздохнул Гуров. – Фамилия такая существует. Я нашел две, но в Украине. В Москве, ты не поверишь, по адресному не значится. Знаешь, что я думаю, Петр Николаевич. Это не кличка и не фамилия. Фамилия у него имеет корень «копыт» или «копыто». Какой-нибудь Копытин, Копытовский. А уголовники его на свой манер прозвали Копытом. Наивно, но в принципе тоже вариант. Я на всякий случай агентуру перенацелил, а проверять всю Москву на предмет возможных вариантов фамилии у нас ни сил, ни времени не хватит.
– Ладно, ты сам не упускай из виду такой вариант. Ну а как у тебя дома, Лев Иванович? Давно я Марию не видел. И ты на премьеры не приглашаешь, да и так не собирались мы давно с тобой, со Станиславом.
– Да нормально все. Маша все успевает. И в театре играть, и с подружками нянчиться.
– Это та, как ее, Виола Палеева. – Орлов засмеялся. – Которая старинный шкаф купила и носится с ним как с писаной торбой.
– Да, только у нее проблемы начались по всем фронтам. Шкаф с дефектом, никто не берется реставрировать, в квартиру вор забрался. Хорошо, что ничего не взял. Не успел. Она же его и вспугнула, а могла и на нож нарваться.
– Ну, у них, творческих, свои причуды. Ладно, давай домой, привет Марии…
Олег Маркин и Сеня Лукин сдружились уже по работе в мебельном цехе. Цех был небольшой, и трудились в нем всего с десяток постоянных работников, включая и уборщицу тетю Нину. Хозяина цеха Вадима Кузнецова ребята знали, что называется, через вторые руки, и о мебельном деле и не помышляли. Один работал в автосервисе на мелких простых работах, второй подсобником на стройке. И оба случайно попали в цех к Вадику. Потянуло парней на теплое помещение, да и про Вадика Кузнецова говорили, что он парень толковый, сам любит работать руками, не жлоб и дело у него развивается. Оба уже почти год работали на раскрое и сборке сборно-щитовой мебели. Работа несложная. По выкройкам обрезать, рассверлить, вставить закладные. Заказов немного, но и не мало. Мебель простая, но недорогая. Брали и на дачи, и в семьи, что победнее.
Сегодня парни прибежали в цех пораньше и в хорошем настроении. Надо было передвинуть с утра какой-то старинный рыдван, который Вадик приволок из дома. То ли мамаша его купила и по дороге его попортили, то ли ей порченый продали. Короче, Вадик завелся шкаф привести в порядок и привез его в цех. И за сегодня и завтра Олегу с Сенькой надо закончить два выгодных заказа. Не очень сложных, но в каждом заказанном наборе было много различных мелких изделий. Пуфики, тумбочки, кухонные табуреты. И все это должно быть в собранном виде. И подо все нужно место. Олег выпросил у соседа специальные приспособления для перемещения тяжелой мебели по квартире, и теперь они с Сенькой горели желанием сдвинуть «гору», как они шутили, и завтра получить за работу хорошие деньги. Оба заказчика брали мебель за наличку и сразу.
Сенька, как обычно любивший подурачиться, уронил ключи возле двери, и парни долго толкались, пока не надоело и они не открыли наконец железную дверь, потом в тамбуре вторую массивную, деревянную.
– Сеньк, а я че подумал, – включая рубильником свет в цеху, сказал Олег. – Мы с тобой вчера прикидывали расстановку комплектов. А если нам всю мелочь ставить пока в сушилку? Она пустая, древесину Вадик привезет только в конце недели и…
Маркин осекся на полуслове и остановился как вкопанный на пути в бытовку. Сеня Лукин шел следом и ткнулся от неожиданности в спину своего друга. И только теперь увидел, что в дальнем углу, где стоял большой старинный шкаф Вадика, на полу лежал человек. Да и сам тяжелый шкаф был повернут боком, хотя позавчера его ставили вплотную к стене.
– Етическая сила в тропическом лесе, – прошептал Олег и осторожно стал подходить к телу.
– Эт че за хрень такая? – так же тихо спросил Лукин и тоже стал подходить к распростертому на полу человеку.
А человек лежал на животе, вытянув одну руку вперед вдоль головы, вторая беспомощно лежала вдоль тела. Под телом расплывалось темное пятно. Олег положил инструмент, приблизился к человеку и осторожно потолкал его в плечо. Человек не реагировал, тогда молодой человек взял его руку за запястье.
– Слушай, нет пульса, – дрогнувшим голосом сказал он другу. – А где-то еще на шее проверяют, не знаешь?
– А хрен его знает, – ответил Лукин и стал озираться по сторонам. – Слушай, а как он сюда попал?
Гуров приехал в мебельный цех Вадима Кузнецова через тридцать минут после приезда следственно-оперативной группы. Жена позвонила, когда он входил в кабинет Орлова на утреннюю планерку. Зная Марию, Лев Иванович насторожился, с извиняющимся видом приложил руку к груди и показал Орлову на телефон.
Маша взволнованно стала извиняться, что снова звонит мужу в рабочее время, да тем более по поводу все той же Виолы, на которую несчастья сыпятся как из ведра. Лев Иванович понял, что звонит Мария ему не по пустяковому вопросу.
– Что случилось?
– Виола, точнее Вадим, ее сын. У него в мастерской труп.
– С рабочим несчастье?
– Нет, в том-то и дело, что совсем посторонний человек влез через окно. Разрезав решетку или еще чего-то. И его там убили. Я боюсь, что Вадима арестуют.
– Адрес знаешь?
– Да, я записала…
Выслушав адрес, Гуров подошел к Орлову, благо планерка еще не начиналась, и, взяв его за локоть, стал быстро объяснять ситуацию. Петр смотрел на старого друга внимательно, хмуря брови. Потом сказал:
– Ладно, съезди. Мария у тебя умная женщина и не паникерша. Раз она звонит тебе, значит, дело плохо. Значит, он привез шкаф домой, и к ним в квартиру влезли. Он отвез шкаф в мастерскую – и теперь влезли в мастерскую?
Гуров посмотрел на Орлова с недоумением, потом одобрительно покивал головой.
– Знаешь, до меня такая связь явлений еще не дошла. Там шкаф – там влезли, здесь снова шкаф – влезли и труп. Я этого шкафа начинаю побаиваться. Мы с ним до третьей мировой войны не доживем?
– Вот и езжай, предотвращай, – махнул Орлов. – Отзвонись оттуда, когда немного прояснится.
Первым, кого Лев Иванович увидел у входа в мастерскую, был старший лейтенант Бойцов. Увидев сыщика, Сашка козырнул не без лихости и деловито пожал руку Гурову, жалея, что его в этот момент не видит его начальство.
– И ты здесь, Бойцов? – спросил сыщик. – А ты каким боком?
– Мой участок. И квартира – мой, и этот дом – тоже мой.
– Тогда колись, что тут случилось. Давай твой взгляд, а со следователем и экспертами я потом поговорю.
– Дело такое, Лев Иванович. Меня дежурный отправил прямо из участкового пункта. Пока группа не приехала. Фактически я первый, кто все увидел. Все меры к сохранности следов преступления я принял, как учили. Всех свидетелей – это двое рабочих – посадил пока в бытовке.
– Это понятно, это не главное. Еще бы с таким простым делом не справился, этому на первом курсе учат и в школе подготовки младшего и среднего начальствующего состава. Ты суть давай.
– Значит, так. – Бойцов стал смотреть себе под ноги и хмурить лоб, стараясь вспомнить все. Точнее, не забыть ничего важного и не упасть в глазах полковника из МВД. – Двое рабочих, их имена записаны и установлены по паспортам. пришли в примерно в 8.30 утра в цех, отперли ключами две двери и вошли. Включив большое освещение, они увидели в дальнем углу тело мужчины. При осмотре поняли, что человек мертв. Позвонили «02». Все.
– Не врут? Твое мнение.
– Смысл? – не понял Сашка и удивленно посмотрел на полковника.
– Разный смысл. Ночью вместе приходили, например, девчонок тискать. Подрались, убили. Утром разыграли спектакль с обнаружением тела. Еще? У меня, Сашок, фантазия буйная, она на богатом опыте зиждется. Я тебе пару десятков версий сейчас набросаю на тему, почему им есть смысл врать.
– Мне показалось, что не врут.
– Твое мнение, зачем неизвестный влез в цех?
– Не успел понять. Меня сразу отправили за понятыми, а потом поставили перед дверью, чтобы я никого не пускал. И не выпускал без приказа.
– Идеи есть?
– Эти пацаны… рабочие говорили, что шкаф кто-то ночью отодвинул от стены. Они вчера еще утром видели, что он стоял плотно прижатым к стене. Может, преступники искали что-нибудь. Влезть могли в надежде, что в кассе остались на ночь какие-то деньги. Может, компьютер надеялись украсть и продать. Ручной инструмент тоже можно реализовать и пропить. Или если они наркоманы, то на дозу заработать.
– Уже свежее, – похвалил Гуров. – Ладно, держи крепость, я пошел беседовать со следователем.
– Лев Иванович, – остановил Гурова Бойцов. – Они Вадима Кузнецова, кажется, подозревают.
– Разберемся, – усмехнулся Гуров. – Не вибрируй, старший лейтенант.
Следователем оказалась молодая пухлая женщина с очень недобрыми глазами. Гурову даже показалось, что вся ее ненависть направлена исключительно на мужчин. Однако, увидев удостоверение полковника из Главка МВД, следователь подобралась и стала рассказывать сухо, но детально. Первая часть ее рассказа была сыщику знакома, но вот вторая часть, которая касалась осмотра места преступления, заставила Гурова удивленно вскинуть брови.
Мужчина в возрасте 25–30 лет с характерными этническими признаками народов Кавказа умер от проникающих, предположительно ножевых ранений в область грудной клетки и верхней части брюшины. Большая потеря крови. Смерть наступила по косвенным признакам в период от часа до трех ночи. Но самым примечательным оказалось то, что на полу вокруг шкафа, среди плохо выметенных от опилок полов удалось найти несколько искусно выделанных пустотелых бусин. Предположительно из серебра, и три жемчужины с креплением для удержания в бусах или иных украшениях. При осмотре шкафа, который отодвинули от стены, видимо, преступники, нашли следы взлома задней стенки. И пустой тайник, устроенный между задней стенкой шкафа и ложной стенкой внутри. Размер тайника – 40 сантиметров в ширину и 60 сантиметров в высоту. И глубиной 20 сантиметров.
– Николай Николаевич! – следователь позвала худощавого мужчину в очках, странным образом умещавшихся на самом кончике носа. – Можно вас? Это полковник Гуров из МВД. А Николай Николаевич наш криминалист.
– Можно мне задать вам несколько вопросов? – спросил Гуров.
– Если уже могу, то отвечу, – кивнул эксперт.
– Вы тайник уже обследовали?
– Нет еще. Только собирался приступить. Тут, как вы понимаете, было много работы со следами на полу, с осмотром тела. Нашли явно рассыпавшиеся странные бусы. Точнее, отдельные составные части. Я таких еще не видел. Посмотрите.
Эксперт протянул Гуров прозрачный пакетик с собранными бусинами. Внутри у сыщика похолодело. В описаниях драгоценностей Брыкаловой были такие сложные бусы. По крайней мере, что-то очень похожее. Это потом нашли, и славно!
– Пойдемте вместе посмотрим тайник, – предложил Гуров.
Эксперт кивнул и двинулся к шкафу, доставая из чехла увеличительное стекло и маленький пальчиковый светодиодный фонарик. Гуров встал за его спиной и стал наблюдать. Ниша выглядела внушительно. Сюда можно кейс поставить. Ларец с драгоценностями не поместится – глубина маловата, но мешочек, сверток, несколько свертков, положенных один на другой, вполне могли уместиться. В принципе тут можно было спрятать очень большое количество ювелирных изделий. Наверное, в определенной жесткой упаковке можно было спрятать и ценные бумаги, денежные купюры. В восемнадцатом-девятнадцатом веках они как раз отличались большим форматом.
– Тут что-то хранилось… Определенно, – заявил наконец эксперт и протянул Гурову раскрытый пластиковый пакетик.
Пинцетом взял с края древесины еле заметную нитку тканевого волокна, потом еще. Сыщик пытался рассмотреть, что такого интересного выудил эксперт. Ладно, терпение! Экспертиза покажет.
– А вот это интересно! – откровенно обрадовался эксперт.
– Что там? – не удержался Гуров, волнуясь от нетерпения, как молодой лейтенант.
– Кажется, это след крови, – ответил Николай Николаевич. – Дайте-ка мне там в чемоданчике еще один пакетик. Я сейчас сделаю соскоб. Очень мне кажется, что кровь свежая, что она не из прошлого века.
Наконец эксперт закончил осмотр ниши и выпрямился. Гуров показал на края древесины задней стенки вокруг прямоугольного отверстия тайника.
– Посмотрите, как был заделан стык между крышкой тайника, – сказал он.
– Да, действительно. – Эксперт снова стал рассматривать древесину. – Это что-то типа шпатлевки по дереву, которой забили шов, зачистили. Мореное дерево, а как точно подобран цвет. Удивительно. Мне кажется, что это современное средство. Точнее скажу после проведенных анализов. Знаете, мне кажется, что тайник вскрывали неоднократно после его закладки, и причем совсем недавно.
– Я тоже думаю, что ваши анализы покажут, что это современная шпатлевка. Увы, драгоценности из этого тайника периодически появлялись в уголовной среде. Кто-то ищет канал сбыта для них. Давайте посмотрим изнутри, – предложил Гуров. – Может, доступ к тайнику все же предусматривался изнутри.
– Вряд ли, – покачал головой эксперт. – Тогда о наличии тайника стало бы понятно любому наблюдательному человеку. Разница в глубине.
Еще с полчаса Гуров с экспертом осматривали шкаф в поисках других тайников или сюрпризов. По-видимому, найденный тайник все же был единственным. Закончив осмотр, Гуров велел оперативнику из местного отдела полиции подготовить дактилокарты на убитого, его посмертное фото, отсканировать и переслать в Главк уголовного розыска по электронной почте. Затем он позвонил Орлову и попросил дать распоряжение отправить письмо-запрос в следственное управление с просьбой предоставить в распоряжение полковника Гурова вещественные доказательства – найденные части бус.
– Так, а что вы собираетесь делать с Вадимом Кузнецовым? – Гуров снова подошел к следователю.
– Кузнецов на данный момент главный подозреваемый, вы же понимаете, товарищ полковник. Шкаф принадлежит семье Кузнецова, он привез его в свой мебельный цех. Я абсолютно не уверена, что он не знал о драгоценностях в тайнике. Более того, возможно, что шкаф по сговору и был куплен именно потому, что кто-то узнал о кладе. И убитый мог быть как сообщником, так и свидетелем, которого убрали. Кажется, это очевидно. Я вынуждена задержать Кузнецова.
– Ладно, воля ваша, – кивнул Гуров и подошел к Вадиму.
Сын Виолы выглядел подавленным и даже немного шокированным. Он поднял на полковника глаза, хотел что-то сказать, но потом снова опустил их.
– Значит, так, Вадик. – Гуров положил парню руку на плечо. – Ситуация хреновая, но ты не переживай. Серьезно тебя никто, кроме следователя, да и то на первых порах, виновным не считает. Но таков закон, и ее не поймет начальство, если она тебя сейчас не задержит. Слишком логичны ее умозаключения.
– Я их слышал, – покорно кивнул Вадик.
– Тем более. Мне нужно время, чтобы доказать твою невиновность и непричастность. Обещаю тебе, что в СИЗО ты не попадешь. День, два, максимум три в изоляторе временного содержания, а потом я тебя вытащу.
– Дурацкий шкаф, – уныло пробормотал Вадик. – Я так и знал, что добром это не кончится. Как он только матери на глаза попался! Век бы его не видеть.
– Ну ладно, ладно! Разберемся и со шкафом. Интересный он у тебя.
